Матвей
Обедали в том самом зале, который служил в лагере столовой, только вместо маленьких столиков здесь теперь стоял один огромный, неимоверной длины стол, сервированный как для встречи английской королевы. Да и интерьер изменился в лучшую сторону или, как подозревал Матвей, вернулся к своему первозданному состоянию. Словно в противовес этой пугающей роскоши еда была самой обыкновенной, без изысков, но все равно невероятно вкусной.
Тетя Лида, мама Василия, встретила их как родных: обняла, расцеловала, а потом долго всматривалась в их смущенные таким теплым приемом лица. Сама она почти не изменилась, разве что в рыжих волосах появились седые пряди.
— Я же вас тогда и не поблагодарила, мальчики, — сказала тетя Лида, когда они расправились с обедом и приступили к десерту. — Степана поблагодарила, а вас…
— А нас не за что, теть Лид! — Гальяно чмокнул женщину в щеку. Она смутилась, замахала руками. — Вы нам лучше расскажите, как оно тут.
— А как… — Женщина опустилась на свободный стул. — Хорошо было. До недавнего времени. Степан, видели, как все отстроил! Краше прежнего стало. Работу местным дал, меня вот с мужем обратно в поместье взял, повариху нашу, садовника, девочек-горничных из деревни, Леночку, Максима… — Она замолчала, уголком передника промокнула выступившие на глазах слезы.
— Как он погиб? Что говорят? — не удержался от вопроса Матвей. В конце концов, они все здесь не просто так, нужно начинать действовать, собирать информацию.
Прежде чем ответить, тетя Лида посмотрела на дверь обеденного зала, точно боялась, что их разговор могут подслушать.
— Бедная Лена, — сказала она, разглаживая на коленях передник. — Больше десяти лет мучилась, а теперь вот такое…
— Почему она десять лет мучилась? — спросил Гальяно, методично скручивая в трубочку льняную салфетку.
— Из-за Максима и мучилась, из-за болезни его.
— А он болел? — Гальяно оторвался от салфетки. — Туча, то есть Степан, его охранником взял, а это ведь работа не для больных.
— Ну как болел… — Тетя Лида казалась растерянной. — У него же травма какая была! В коме несколько недель пролежал, а как вышел, точно подменили.
— Амнезия? — спросил Матвей.
— Амнезия — это так, мелочи. Может, это даже и хорошо, что Максим все забыл. Что там хорошего вспоминать? Вы бы видели Лену! Как она переживала! Жила в больнице, почернела вся от волнений. А как Максим с того света, считай, вернулся, расцвела. Только ненадолго. — Тетя Лида вздохнула.
— Почему? — Лицо Гальяно сделалось напряженно-сосредоточенным.
— Потому что Максим очень сильно изменился. Вы его помните, хороший ведь был парень, правильный, добрый, а стал точно бесноватый. Лена говорит, что это все последствие травмы мозга. Оно и понятно все про травму, только тяжело с ним стало. Лена его и по врачам возила, и сама лечила. Она же доктор у нас. А толку — чуть, с каждым годом все хуже и хуже. Максим начал к бутылке прикладываться. Сначала не часто, по праздникам, а потом ему уже и повод не нужен стал, в запои уходил на недели. На работе его сначала жалели, а потом жалеть перестали и уволили. Кому ж нужен такой работник?! Он еще больше запил, теперь уже вроде как с горя. А потом начал Лену бить…
Краем глаза Матвей заметил, как побледнел Гальяно, с какой силой сжал край столешницы.
— Она, ясное дело, никому не жаловалась, не рассказывала, как ей живется, да только шила в мешке не утаишь и не всякий синяк запудришь.
— У них есть дети? — спросил Гальяно, и Матвей не узнал его голос.
— Не дал бог. Или наоборот — миловал. — Тетя Лида покачала головой. — Грех такое говорить, но даже я советовала Лене развестись. Что ж это за жизнь такая собачья?! А она жалела его, все прощала, надеялась, что он изменится. Он, правда, и изменился. Год назад примерно. Когда Степан поместье отстроил. Он тогда им обоим работу предложил: и Лене, и Максиму. Лене — своим личным врачом, а Максиму — охранником. Только сначала к какому-то московскому профессору отвез, чтобы тот его от пьянства закодировал. Сказал: «Я в вас, Максим Дмитриевич, должен быть уверен. Мне алкаши в доме не нужны».
— Получилось? — спросил Матвей.
— Получилось. — Тетя Лида кивнула. — После профессора этого Максима как семь бабок отходили: бросил пить совсем, ни капли в рот не брал и работал старательно. Степан уже подумывал его на другую, более ответственную должность перевести. Он ведь образованный был, толковый.
— И что помешало? — Гальяно смотрел в окно, лицо его ровным счетом ничего не выражало.
— Сорвался Максим. Где-то за неделю до своей смерти.
— Снова запил?
— Не знаю, не буду врать. Знаю только, что опять стал каким-то шалым, с поста уходил, в лесу часами пропадал.
— Где в лесу? — впервые за весь разговор подал голос Дэн.
— А кто ж его знает! — Тетя Лида развела руками. — Может, и на гари. — Она понизила голос до шепота. — Как-то пришел весь перепачканный, как в пыли.
— В пепле, — с мрачной уверенностью сказал Дэн.
Тетя Лида ничего не ответила, только кивнула в ответ.
— Как он погиб? — нарушил Матвей затянувшуюся паузу.
— Убили. — Тетя Лида со свистом втянула в себя воздух, нашарила в кармане передника пузырек с лекарством, проглотила сразу две таблетки. — Ушел в лес и не вернулся. Лена сразу бросилась к Степану. Тот отрядил людей на поиски. Тело нашли уже утром, в нескольких метрах от Чудовой гари, с проломленной головой… — Тетя Лида всхлипнула. — Следователь сказал, что его ударили чем-то тяжелым, и не один раз, как тогда, а били долго, чтобы уж наверняка…
— Убийцу не нашли? — Все-таки неспроста Туча собрал их всех в поместье. Все повторяется…
— Нет. Ищут, стараются, но пока ничего. Следователь, тот самый, что вел дело о смерти Ксанки… — На этих словах тетя Лида расплакалась, уже не таясь. — До сих пор себе простить не могу, что девочку не уберегла. С камнем на сердце живу. С ним просыпаюсь, с ним спать ложусь.
— А ее родители? — В глазах Дэна зажегся лихорадочный огонь.
— Я не знаю. — Тетя Лида покачала головой. — Они уехали сразу после смерти Ксанки, а куда, мне не сказали. Я их понимаю, единственный ребенок, такое горе… А я не виновата, оставила девочку без присмотра…
— Тетя Лида, вы знаете, где ее могила? — Дэн говорил очень тихо, едва слышно.
— Нет. — Женщина покачала головой, вытерла слезы. — Ничего не знаю. Это наказание мне. Нам всем наказание. — Она снова посмотрела на дверь, а потом шепотом сказала: — Зря вы приехали, миленькие. Плохое это место, и время плохое. — Она резко встала, словно опасалась дальнейших расспросов, улыбнулась им всем виноватой улыбкой и вышла из зала.
Какое-то время они сидели молча, обдумывали услышанное, делали выводы, принимали решения.
— Я остаюсь, — первым заговорил Гальяно. — Надо наконец разобраться во всей этой чертовщине.
— Я тоже. — Дэн вопросительно посмотрел на Матвея.
— Ну, а мне сам бог велел. — Он пожал плечами. — Я же вроде как детектив.
— И еще у тебя есть пушка, — усмехнулся Гальяно.
— Что-то мне подсказывает, что от пушки здесь будет мало толку. — Дэн встал из-за стола. — Пойдем прогуляемся?
Несмотря на полуденный зной, в парке было прохладно. Они уселись прямо на траву, на облюбованной еще в стародавние времена полянке, закурили.
— Ну, когда пойдем? — спросил Гальяно, глубоко затягиваясь сигаретой.
— Куда? — Матвей щурился на свет, пробивающийся сквозь ветви старой липы.
— По местам боевой славы. — Гальяно не сводил с Дэна внимательного взгляда. — Ты с нами, братан?
— С вами, — Дэн кивнул.
— К затону сходим?
— Сходим.
— А потом к гари?
— А потом к гари.
— Так идем?
— Идем!
Они, не сговариваясь, встали, так же, не сговариваясь, направились к потайной калитке и, лишь недоуменно разглядывая запертый замок, разом вспомнили, что все изменилось. Они больше не шестнадцатилетние подростки, им теперь не нужно выбираться за территорию лагеря тайком.
— Во, даем! — Гальяно нервно хихикнул. — Вот они, последствия шаповаловской муштры! До сих пор помним.
Через главные ворота они прошли совершенно беспрепятственно. Да и кто бы стал препятствовать им, взрослым, тридцатилетним мужикам?!
Наверное, старой лесной тропинкой сейчас пользовались не часто, потому что в пожухлой от зноя траве она была едва различима. Шли молча, прислушиваясь к окружающей их настороженной тишине, вглядываясь в непролазные заросли кустарника, а на затоне желание поболтать и вовсе пропало.
Дэн долго стоял на берегу, вглядываясь в темную, почти черную воду. Матвей и Гальяно ему не мешали, терпеливо ждали.
— Здесь почти нет течения, — сказал Дэн, ни к кому конкретно не обращаясь. — Почему тогда Ксанку нашли не здесь? Как ее могло унести течением, которого нет?
— Может, оно придонное? Течение, я имею в виду. — Гальяно швырнул в затон камень, черная вода пошла рябью, а потом снова превратилась в неподвижное зеркало.
— Проверим? — предложил Матвей, уже готовый стянуть с себя тенниску.
— В другой раз. — Дэн покачал головой, точно прогоняя наваждение. — Вечер скоро, давайте заглянем на гарь до темноты.
— Правильное решение!
Матвей был согласен с ним всем сердцем. Соваться на Чудову гарь ночью ему совсем не хотелось. Гиблое место… С недавних пор, после визита в глухую белорусскую деревеньку, со всех сторон окруженную болотом, он знал толк в гиблых местах, научился относиться к ним с опаской и уважением. Вдруг нестерпимо сильно захотелось позвонить Алене, просто услышать ее голос, убедиться, что с ней все хорошо. Бывают такие мгновения, когда ценность и хрупкость жизни осознается особенно остро. Вот как сейчас.
К гари шли почти наугад, полагаясь только на особенное чутье Гальяно, в душе надеясь, что чутье это не подведет. Над лесом медленно, но неуклонно сгущались тучи, в воздухе запахло надвигающейся грозой.
— У меня просто непрекращающееся дежавю, — буркнул Гальяно, прихлопывая на шее комара.
— Все повторяется, — согласился с ним Матвей.
— Нет, все начинается сначала. — Дэн прислонился плечом к хлипкой березке, осмотрелся.
Лес мельчал, вековые сосны уступали место мрачным елям и искореженным невидимой, но неминуемой силой подлеску.
— Уже скоро. — Гальяно принюхался. — Чувствуете? Запахло гарью.
Он был прав, к едва уловимому запаху надвигающейся грозы примешивался еще один, далеко не такой безобидный запах, а мгла вокруг становилась все плотнее, все осязаемее.
— Ну, вот мы и пришли! — Гальяно замер на самой границе между зеленым травяным ковром и мертвой выгоревшей землей, встревоженно взглянул на Дэна: — Ты, братан, только туда не суйся, а то мало ли что.
Дэн ничего не ответил, он, не отрываясь, смотрел на черное дерево в самом центре гари.
— Что-то блуждающего огня нигде не видно. — Гальяно осторожно перешагнул границу, замер, прислушиваясь к своим ощущениям, а потом так же осторожно вернулся обратно. — Ничего! На меня эта штука, похоже, не действует. — Он стряхнул пепел с брюк, присел на корточки, высматривая что-то на земле.
— Что там? — спросил Дэн.
— Да ничего, удивляюсь, что граница четкая. Вот как такое может быть?
Ответить ему никто не успел, сзади, со стороны подлеска, послышался шорох. Матвей потянулся к кобуре, изо всех сил пытаясь придушить поднимающуюся в душе панику. Его рациональный, не склонный к фантазиям мозг был почти уверен, что вот сейчас из кустов к ним шагнет Лешак. Обгоревший, страшный, уже тринадцать лет как мертвый…
— Ребята, это я! — Подлесок вздрогнул, выпуская на поляну Тучу. Запыхавшийся, бледный, он смотрел на них с легким укором и, кажется, с досадой.
— Уф! — выдохнул Гальяно. — Предупреждать же нужно! А то мы тут все нервные, у некоторых даже ствол имеется. — Он кивнул на Матвея.
— Вы меня тоже не предупредили, что пойдете к гари. — Туча взмахнул выступившую на лбу испарину.
— Да мы же только осмотреться, — сказал Гальяно. — Пока светло.
— Пока светло… — Туча посмотрел на затянутое небо, сделал глубокий вдох, медленно выдохнул.
— Как ты себя чувствуешь? — Дэн шагнул к нему навстречу.
— Воняет. — Туча бросил в сторону гари полный ненависти и отчаяния взгляд. — Но терпеть можно.
— Извини, что не позвали тебя с собой. У тебя был тяжелый день и дел полно, а мы в самом деле только оглядеться.
— Тут опасно. — Туча говорил спокойно, но лицо его оставалось напряженным.
— Нам ли не знать, — усмехнулся Дэн.
— Я о другом. Того, кто убил Суворова, так и не нашли. Он может прятаться где-то поблизости.
— Не думаю. — Дэн покачал головой. — Если эта сволочь и решила затаиться, то не здесь, а среди людей. Лешак давно мертв, Туча.
— Я знаю. Лешак мертв, но кто-то подхватил упавшее знамя.
— Имитатор? — спросил Матвей, оглядываясь по сторонам.
Сказать по правде, место для бесед они выбрали не самое удачное. Тринадцать лет назад Лешак попытался убить Суворова, а сейчас его грязное дело довел до конца какой-то сумасшедший последователь.
— Лешак не нападал на Суворова, — сказал Туча, но Матвей его не услышал…
Посреди подлеска за спиной Тучи стоял парнишка. Белая рубашка, темные брюки, черноволосая кудрявая голова.
— А этот что здесь делает? — Матвей нахмурился. — Эй, парень! Далековато ты от дома забрел!
Мальчишка вздрогнул, попятился.
— Ты чего это, Матюха? — шепотом спросил Гальяно. — Какой такой парень? Где?
Где? Да вот же он! Всего в каких-то пяти метрах. Рубашка выделяется белым пятном, как можно не заметить?!
— Матвей, там никого нет. — Дэн смотрел прямо на мальчика.
— Или все-таки есть? — все так же шепотом спросил Гальяно.
— Сейчас проверим.
Матвей потянулся было к кобуре, но передумал, решительным шагом направился к пацану. Тот не стал дожидаться, дал стрекача. Белая рубашка замелькала между черных стволов как маячок. Матвей двинулся следом. Он шел, всматриваясь в серое предгрозовое марево, кожей чувствуя обступающий со всех сторон холод, уже понимая, почему больше никто, кроме него, не видит мальчика. Мальчик был мертв…
— Подожди! — Матвей взмахнул рукой. — Не бойся, мы тебя не обидим!
Смешно. Что они могут сделать мертвому ребенку!
А мальчик его услышал, замер, тревожно глядя на приближающегося Матвея. Невысокий, худенький, лет десяти-одиннадцати, черноволосый, ясноглазый.
— Ты хочешь мне что-то сказать?
Мальчик ничего не ответил, присел на корточки, кончиками пальцев коснулся припорошенной иглицей земли.
— Кто там? — послышался за спиной встревоженный голос Гальяно. — Матюха, это Суворов?
— Нет, это не Суворов. — Медленно, стараясь не упустить мальчика из виду, он обернулся к Гальяно. — Это ребенок. Мне кажется…
Договорить он не успел — мальчик исчез, растворился в темноте, словно его и не было.
— Ты тоже их видишь? — к нему подошел Дэн и Туча.
— Кого?
— Призраков.
— Иногда.
— Нашего полку прибыло! — Гальяно похлопал его по плечу. — Нас, таких ненормальных, теперь двое. Только вот я не вижу никакого мальчика.
— Он уже ушел. Мне кажется, он хотел мне что-то сказать… Или показать. Вот тут он стоял.
В небе громыхнуло, на лицо упала тяжелая дождевая капля. Темнота сделалась почти ночной.
— Даже если показать, то мы ничего не увидим без фонарика. — Гальяно присел на корточки на том самом месте, где только что сидел мальчик. — Черт, холодно!
Да, холодно. Когда они приходят, всегда холодно. Со Ставром тоже так было…
— Ничего тут нет. — Гальяно коснулся земли. — Может быть, он здесь похоронен, этот мальчик? — Он посмотрел на них снизу вверх. — Предлагаю пометить чем-нибудь это место, а завтра вернуться поутру, потому что сегодня бесполезно. Сейчас как ливанет!
— Подожди. — Туча включил подсветку мобильного, выступил вперед, замер, к чему-то прислушиваясь, опустился на колени рядом с Гальяно, пошарил рукой по земле.
Где-то далеко послышался волчий вой. Они переглянулись — откуда здесь взяться волкам?
— Вы тоже это слышали? — спросил Гальяно, ни к кому конкретно не оборачиваясь.
— Этого только не хватало. — Матвей снова взялся за пистолет.
В ту же секунду, заглушая волчий вой, загремели раскаты грома, и небо разразилось не по-летнему холодным, невероятной силы ливнем. В воцарившемся хаосе они вмиг перестали видеть и слышать. Из всех имеющихся чувств у них осталось только осязание. Кто-то схватил Матвея за руку, голосом Гальяно заорал на ухо, стараясь перекричать гром:
— Что-то мне не нравится все это! Надо уходить!
Точно в подтверждение его слов ближайшее к ним дерево вспыхнуло, словно факел, освещая поляну тревожным красным светом. Молния! А молния в лесу — это не шутки. Гальяно прав, нужно уносить ноги.
— Уходим! — Дэн бросился к неподвижно стоящему на коленях Туче, потряс за плечо. — Ты слышишь? Нужно уходить отсюда!
Медленно, как в трансе, Туча поднялся на ноги. В синеватом свете мобильника лицо его казалось мертвенно-бледным, взгляд — отсутствующим.
— Да двигайтесь вы! — Гальяно рванул вперед, едва не сшибив Матвея с ног. — Сваливаем, пока весь этот чертов лес не превратился в пепелище!
Снова громыхнуло с такой силой, что заложило уши, к красному свету пожара прибавился неоново-белый свет от бьющих в землю молний. Их не пришлось просить дважды. Жить хотелось каждому. Они неслись по утопающему в потоках воды лесу, падали, поднимались, вздрагивали от громовых раскатов, каждый на свой лад проклиная грозу и Чудову гарь. Ливень стих, когда они, промокшие до нитки, выбрались к ведьминому затону и, не сговариваясь, рухнули на землю. В тот момент Матвею казалось, что силы покинули его навсегда.
— Ничего себе прогулочка, — задыхаясь, прохрипел Гальяно. — Давненько я так не бегал.
— Черт, вот как специально нас из лесу вытурили. — Матвей со злостью ударил кулаком по земле.
— Может, и специально. — Дэн сел, посмотрел на медленно светлеющее небо. — Видите?!
Небо над лесом все еще клубилось темными тучами, щерилось редкими молниями. Там, среди этой круговерти, столб бьющего снизу светло-зеленого цвета был едва различим. Но им хватило и этого, чтобы понять — очень скоро в их жизнь снова ворвется самая темная ночь.
— Ну, другого мы, в принципе, и не ожидали. — Гальяно похлопал себя по карманам, достал насквозь промокшую пачку сигарет. — Курить нечего, а хочется.
— Пойдемте уже домой. — Туча говорил с закрытыми глазами. Наверное, не хотел видеть блуждающий огонь, подтверждение их самых плохих предчувствий. — У меня есть и сигареты, и сигары, и алкоголь на любой вкус. И дамы, наверное, уже волнуются.
— Ну, если сигареты, алкоголь на любой вкус и взволнованные дамы! — Гальяно резво вскочил на ноги, с тоской посмотрел на свою безнадежно испачканную одежду, поморщился.
— Нам нужно все обсудить, — сказал Дэн, не сводя взгляда с блуждающего огня.
— Вот дома, в тепле, все и обсудим! — подвел черту Матвей.
Разговор им предстоял долгий. К примеру, ему очень хотелось узнать, почему Туча считает, что тринадцать лет назад на Суворова напал не Лешак. А еще отчего Гальяно догадался, что он может видеть мертвых, и почему ни Туча, ни Дэн совсем не удивились. И про мальчика ему тоже хотелось узнать. Что за мальчик? Откуда? Зачем приходил? Пока сплошные вопросы и ни одного ответа, но кое-что можно будет выяснить уже этим вечером.
