ДЭН
Идея родилась внезапно, во время погрузки волка в багажник. Дэна как молнией ударило, смысл послания вдруг стал почти ясен. Кораблик на волнах… В окрестностях был только один кораблик. По крайней мере, тринадцать лет назад…
Дебаркадер стоял на прежнем месте. Лишенный человеческого внимания, с облупившейся краской и проржавевшими бортами, он был похож на «Летучего голландца».
Дэн осторожно ступил на кое-где прогнившие сходни. Матвей шагнул следом.
— Думаешь, он хотел, чтобы мы пришли сюда? — спросил удивленно.
— Не знаю, давай просто взглянем. — Дэн спрыгнул на палубу, осмотрелся.
На палубе не было ничего, достойного их внимания. Сломанные скамьи и мусор не в счет. В рубке тоже не оказалось ничего интересного, но здесь Дэн задержался подольше, внимательно изучая стены. Что искал, он и сам не мог сказать, но внутренний голос велел быть настороже, чтобы не пропустить что-нибудь действительно важное.
Люк, ведущий в трюм, проржавел. Дэну пришлось приложить усилия, чтобы его открыть. По железной лестнице они с Матвеем спустились вниз.
В трюме было темно, света, проникающего в мутные, затянутые паутиной иллюминаторы, один из которых был разбит и щерился осколками стекла, едва хватало, чтобы осмотреться. Если когда-то это мрачное место и служило Туристу кают-компанией, то вкусы у него были явно спартанские. Из мебели в трюме имелся лишь сбитый из сосновых досок лежак с прогнившим от сырости тюфяком да колченогий стул. Дэн присел на край лежака, потер виски. По всему выходило, что они пошли по ложному следу…
— Что это? — Матвей носком кроссовка поддел лист старой газеты, присел на корточки, присмотрелся. — Дэн, видишь эти пятна? Похоже, это кровь.
Кровь была и на тюфяке. Если, конечно, бурые пятна — это кровь, а не что-то другое. И появиться они могли в любое время, да хоть на прошлой неделе, но сердце забилось вдруг отчаянно быстро. Дэн вскочил на ноги, сдернул тюфяк на пол и перестал дышать…
На досках лежака чем-то очень похожим на кровь с детской старательностью было выведено «127», только им с Ксанкой понятное число. Сто двадцать седьмой сонет Шекспира — вот что это означало! Любимый Ксанкин сонет, тот, который Дэн за эти годы выучил наизусть. Ксанка была в этом трюме, лежала на этой самодельной кровати, оставила ему послание, написанное кровью. Она ждала, что он станет ее искать и найдет, а он даже не попытался…
— Что это? — Матвей растерянно взъерошил волосы.
— Это написала Ксанка.
— И что это значит?
— Это сто двадцать седьмой сонет Шекспира, ее любимый сонет. Она была в этом чертовом трюме, надеялась, что я ее найду. Ее саму или вот это послание…
— Даже если это так, то что она делала на дебаркадере? Это же территория Туриста.
— Территория Туриста… — повторил Дэн, прислушиваясь к шуму в висках.
— И кровь, значит, тоже ее. Ничего не понимаю.
— Нам нужно поговорить с Васютиным. — Дэн еще раз посмотрел на оставленное тринадцать лет назад послание, направился к выходу. — Заскочим в поместье, возьмем фотоальбом.
— Зачем? — спросил Матвей.
— По дороге объясню.
В поместье возникла заминка. Альбом хранился у Леси, а Леси нигде не было видно. Зато Гальяно, взбудораженный рассказом про волков, болтал без умолку, убивался, что не оказался рядом в тяжелую для них годину. Туча большей частью отмалчивался, наверное, переживал за Ангелину или злился на нее за то, что она проигнорировала предупреждение Васютина. Шаповалов в поместье не остался, вежливо отклонил предложение пообедать, с достоинством удалился. Даже не стал выслушивать благодарности. Все были так поглощены случившимся в лесу, что не поинтересовались, зачем Дэну в город.
Леся появилась, когда они уже потеряли терпение, мышкой прошмыгнула в приоткрытые ворота. Значит, тоже, наплевав на предупреждения и инструкции, выходила за территорию. Ох уж эти женщины…
— Леся! — Дэн окликнул девушку, когда она была уже у главного корпуса. — Леся, можно вас на минутку?
Она испуганно замерла, точно раздумывая, стоит ли откликаться на его зов, а потом решительно тряхнула головой, направилась в их сторону. В джинсах и маечке она больше не выглядела библиотечной мышью. Вполне себе современная девчонка.
— В лесу опасно, — сказал Дэн, пытаясь за стеклами очков поймать Лесин взгляд. — Вы не забыли про волков?
— Не забыла. — Она улыбнулась. — Только я не была в лесу, я ходила в Макеевку. Директор тамошней школы просил помочь ему с подготовкой экспозиции, посвященной Великой Отечественной войне. Так вышло, что я единственный знакомый ему историк.
Леся говорила запальчиво и страстно, так, как всегда говорила о любимой работе, но Дэн знал — она врет. Или не говорит всей правды. Доказательством тому был пепел, забившийся за отвороты Лесиных брючек. Леся была на Чудовой гари. Да что же их всех туда тянет?!
— А вы меня искали? — Она поправила болтающуюся на плече объемную торбу.
— Искали. — Он кивнул. — Нам нужен фотоальбом.
— Могу я спросить зачем?
— Хотим показать Васютину, уточнить кое-что.
— Вы едете в город? — Леся, кажется, обрадовалась. — Возьмите меня с собой, пожалуйста! Мне нужно в районный архив. Это для школьной экспозиции. Вас ведь не затруднит.
Затруднит… Им с Матвеем есть что обсудить без посторонних ушей, а вот причин отказать Лесе в такой маленькой просьбе нет.
— Мы будем только рады. — Дэн нашел в себе силы улыбнуться.
— В таком случае я быстро! Переоденусь и возьму альбом. — Леся почти бегом направилась к флигелю.
Ее не было и в самом деле недолго. По случаю выезда в город она переоделась в короткое льняное платье, еще больше подчеркивающее ее почти детскую хрупкость. И в дороге она вела себя тихо, не приставала с расспросами, молча смотрела в окно. В некотором смысле Леся была идеальной женщиной.
Архив располагался на окраине города. Они высадили Лесю у обшарпанного крыльца, сами направились в центр на встречу со старшим следователем Васютиным.
— …Не понимаю, что вы от меня хотите! — Васютин сдернул с носа очки, отложил в сторону снимок графини Шаповаловой, который разглядывал целых пять минут.
— Та девочка, которую тринадцать лет назад достали из реки, была похожа на эту женщину? — спросил Дэн.
— В каком смысле похожа?
— Скажем, как мать и дочь. Ксанка была почти точной копией вот этой женщины. — Дэн постучал пальцем по снимку. — Разумеется, с поправкой на возраст, одежду и прическу.
— Ничего общего. — Васютин покачал головой. — Даже с учетом всех возможных поправок, та девочка не имела ничего общего с этой женщиной.
— Вот дела! — Матвей удивленно присвистнул, а Дэн снова почувствовал, что сердце вот-вот выпрыгнет из груди.
— Ну, я жду объяснений! — потребовал Васютин.
— Это была не Ксанка. — Каждое сказанное слово наполняло его жизнь особым смыслом, воскрешало умершую много лет назад надежду.
— То есть как это не Ксанка? — Из кармана рубашки Васютин достал не слишком чистый носовой платок, протер блестящую от пота лысину. — Попрошу объяснить!
На объяснения ушло полчаса. Дэн старался быть максимально убедительным, и, кажется, Васютин начинал ему верить.
— Вещи вы рассказываете прелюбопытные, — сказал он наконец. — Дебаркадер мы тогда не осматривали. Да и ни к чему это было. Девочку к тому времени уже нашли, с убийцей определились.
— С чьих слов? — спросил Дэн. — Со слов Туриста? А вдруг он соврал, пустил вас по ложному следу в то самое время, когда Ксанка была заперта в трюме дебаркадера. И почему вы так безоговорочно ему поверили?
— У меня были на то основания, парень.
— Какие? Подозрительный тип, ведущий жизнь отшельника, но при этом имеющий разрешение на ношение оружия. Кто он такой на самом деле?
— Слишком много вопросов. — Васютин покачал головой, а потом строго сказал: — В этом кабинете вопросы задаю я. Или вы забыли?
— Мне казалось, вы были заинтересованы в раскрытии этого дела. Вас ведь тоже многое в нем не устраивало. Или я ошибался?
— Ты не ошибался, но про Туриста я вам ничего не расскажу. И даже не потому, что не хочу. Просто не могу. Подписка о неразглашении, понимаете?
— Он из спецслужб, что ли? — спросил молчавший все это время Матвей. — А иначе с чего бы такая секретность?
— Я вам ничего не говорил. Думайте, что хотите.
— Хорошо, — Дэн кивнул, — давайте исходить из имеющихся фактов. — Ксанка была на дебаркадере той ночью.
— И где доказательства?
— Она оставила мне записку.
— Записку?! Какой-то набор цифр… Ну, парень, извини… — Васютин развел руками.
— Там кровь в трюме!
— Кровь может принадлежать кому угодно, хоть самому Туристу.
— Можно провести генетическую экспертизу, — сказал Матвей.
— Ишь ты какой! Генетическую экспертизу! И с чем будем сравнивать? Тела нет. А даже если бы и было, кто мне разрешит эксгумацию?! Нет образцов.
— Я найду образцы, — пообещал Дэн. — После Ксанкиной смерти… после ее исчезновения никто не забирал ее вещи, если они еще целы, у нас будет с чем сравнивать. Волосы подойдут?
— У нас тут не Москва. — Васютин нахмурился. — Нет у нас лаборатории такого уровня, да еще чтобы быстро, а не через два месяца.
— Лабораторию я организую, — пообещал Матвей. — Это не проблема.
— Хорошо, ну, допустим, совпадут эти ваши результаты! — Васютин хлопнул ладонями по столу. — Дальше что? Что вы докажете?
— Вы сами сказали, что девушка, которую достали из реки, не похожа на эту женщину. — Дэн кивнул на снимок графини Шаповаловой. — Значит, это была не Ксанка. Вполне вероятно, что ее похитили. Турист похитил!
— Ага, и подбросил следствию другое тело, которое, позволь тебе напомнить, опознали родители девочки.
— Тело нашли не сразу, у него было время все подготовить. Если он не простой обыватель, если сумел надавить на следствие и остаться в стороне, значит, мог организовать и такую подмену.
— А родители?! Родители, по-твоему, ослепли во время опознания? Как можно не признать родное дитя?!
— Не знаю. Я знаю только одно, они не любили Ксанку, она им была не нужна. Если бы им заплатили или запугали…
— Не мудри! — оборвал его Васютин. — Я следователь прокуратуры, а не сказочник! — Из ящика стола он вытащил сигареты, закурил. — Хотите делать экспертизу — делайте! Но пока у меня не будет конкретных доказательств, я пальцем не шелохну. Есть мне чем заниматься, понимаешь ли! У меня вон висяк и волки бродят по околотку, людей на части рвут! Идите уже, — он устало махнул рукой. — Мне работать нужно.
— Ну, что будем делать? — спросил Матвей, когда они уселись в машину.
— Я позвоню Василию, узнаю про Ксанкины вещи, а потом смотаемся на дебаркадер, возьмем образцы крови. — Дэн сжал руль, зажмурился, сказал с закрытыми глазами: — Понимаешь, мне неважно, что думает Васютин, и на следствие его мне наплевать. Мне нужно самому во всем разобраться.
— Я тебе помогу, старик. — В голосе Матвея слышался оптимизм. — Если Ксанка жива, мы ее найдем. Давай заедем за Лесей.
Леся в нетерпении пританцовывала на крыльце архива, выглядела она возбужденной.
— А я узнала кое-что! — сказала, устраиваясь на пассажирском сиденье.
— Не сейчас, — оборвал ее Дэн. — Леся, простите, но мне нужно сделать один звонок.
Он безрезультатно пытался дозвониться Васе всю дорогу до архива, но не терял надежды, что парень снимет наконец трубку. На сей раз ему повезло: мало того, что Вася ответил, он был в поместье и знал, где хранятся Ксанкины вещи.
— Еще раз прошу прощения. — Дэн виновато улыбнулся Лесе. — Нужно было решить один очень важный вопрос, но теперь мы вас слушаем.
Даже если она и обиделась, то виду не подала. Удивительная девушка!
— Я узнала про Дмитрия Серова.
— Лешака?!
— Да, искала в архиве информацию о жителях Макеевки, принимавших участие в Великой Отечественной войне, и наткнулась на знакомую фамилию.
— Лешак воевал? — удивился Матвей.
— Не только воевал, но и был награжден боевыми медалями и орденами. Он демобилизовался в сорок третьем после тяжелой контузии.
Информация и в самом деле была интересной. Бывший фронтовик, герой войны, никак не ассоциировался с образом полусумасшедшего отшельника-маньяка. Да и был ли он маньяком?.. Еще пару часов назад Дэн не раздумывая ответил бы — да, но теперь…
Вася уже ждал их возле будки охранника.
— Я посмотрел, все вещи на месте, — сказал он вместо приветствия.
— Где?
— В погребе. Батя их туда снес. Ну, когда стало ясно, что они уже не понадобятся… — Вася смущенно улыбнулся.
В погребе оказалось почти просторно: ни мешков с картошкой, ни ящиков, не было даже старых часов, которые стояли тут раньше, а лаз, ведущий в подземный ход, был заколочен досками.
— Часы Степан отреставрировал и забрал к себе в кабинет, — пояснил Вася, выдвигая в центр погреба картонную коробку. — Вот тут Ксанкины вещи. Ты не думай, что мы их выбросили. Просто мы же съехали тогда из поместья, а где было их хранить?
— Все нормально! — Дэн похлопал его по плечу. — Ты иди, дальше мы уже сами.
…Ксанкины вещи: джинсы, футболки, дурацкий розовый сарафан, кисти, краски, кое-где тронутый плесенью альбом для набросков — целая жизнь в картонной коробке. Но Дэн искал не это. Дэн искал то, что на сухом протокольном языке называлось генетическим материалом. И нашел! Несколько черных волосков, запутавшихся в зубьях массажной расчески.
— Отлично! — Матвей аккуратно упаковал щетку в пластиковый пакет. — Теперь на дебаркадер?!
Пожар они увидели еще издалека. Дебаркадер горел. Красные языки пламени вырывались из люков, слизывали с бортов остатки краски.
— Приплыли! — Матвей выругался.
— Думаешь, это тоже случайность? — спросил Дэн, всматриваясь в огонь.
— Думаю, кто-то очень не хотел, чтобы мы докопались до правды. Теперь у нас нет образцов…
— Это лишнее доказательство того, что Ксанка жива. — Дэн подобрал с земли камешек, швырнул в воду. — Была жива, — добавил едва слышно.
