* * *

До пяти вечера время тянулось очень медленно. Влад успел пообщаться по телефону с Дариной, выяснить, что дорога до Москвы оказалась ужасной, что Даринино сердце разбито, но она, может быть, еще попробует его простить, только ему придется очень сильно постараться. Влад ответил, что не станет даже и пытаться, потому что обиду, которую он ей нанес, не загладить никакими извинениями, и, отключив связь, хотел было выключить еще и телефон, но в этот самый момент трубка разразилась требовательным ревом. Славка, мать его, Изверг! Вот ведь неймется этому паразиту!

После долгих колебаний Влад все таки решил ответить, но лишь затем, чтобы послать бывшего соратника туда, куда Макар телят не гонял. А оказалось, что его ждал сюрприз, можно даже сказать, приятный сюрприз – Изверг сдался. «Ворон, подлец, возвращайся. Все будет так, как ты захочешь. Я одумался и решил, что не хрен нам делать в этой попсовой тусе. Мы и без дополнительных вливаний – мощь невероятная».

Вот как. Хорошо, что Изверг понял это до заключения контракта, а не после него. Они поговорили еще с полчаса, обсудили планы на будущее и расстались вполне друг другом довольные. После этого эпохального разговора Влад все таки выключил мобильник, чтобы никто больше не отвлекал его от размышлений.

А подумать было о чем. Вот хотя бы о Савельевой и о том, какую подлость много лет назад сотворила Сивцова. Это ж надо быть такой расчетливой и бездушной сукой! И Варька хороша, доверчивая, как ребенок. Впрочем, она тогда и была ребенком. Семнадцать лет – разве это возраст? А вот интересно, если бы их роман начался не тогда, а сейчас, получилось бы у них что нибудь? Мысль была неожиданной и какой то беспокойной. Настолько беспокойной, что, чтобы от нее избавиться, Владу пришлось искупаться в прохладных, несмотря на жару, водах Чертова озера. Не то чтобы стало легче, но некоторая связность в мыслях все таки появилась. Что было, то было, нужно жить сегодняшним днем и не оглядываться в прошлое. Беда только, что «сегодняшняя» Савельева волновала его ничуть не меньше, если не больше, чем «вчерашняя». Ладно, с этим можно будет разобраться как нибудь потом. А сейчас нужно думать о насущном, об этом странном наследстве и творящейся вокруг него ерунде.

Без четверти пять Влад уже был на месте. Варя вышла ровно в означенное время – пунктуальная. Она посмотрела сначала на джип, потом на Влада и замерла в нерешительности.

– Боишься, что я брошу тебя в городе этак в половине двенадцатого ночи? – догадался он.

– А ты не бросишь?

Неожиданно его очень задело ее недоверие.

– Дать слово?

– Дай.

Влад прижал к груди руку, сказал торжественно шутливым тоном:

– Даю слово не бросать тебя ни в горе, ни в радости и доставить домой не позднее половины двенадцатого.

– А если что нибудь случится с твоей машиной?

– Собираешься повторить свою недавнюю диверсию? – От этих его слов она едва заметно поморщилась. – Не переживай, Варвара, в записной книжке моего мобильника забита уйма полезных телефонов. В этом городе живет очень много отзывчивых людей, которые придут нам на помощь по первому зову.

– Фанаты? – Она понимающе улыбнулась.

– И фанаты в том числе. Ну, прошу вас, сударыня! – гостеприимным жестом Влад распахнул дверцу джипа.

– Куда сначала? – спросила Савельева, устраиваясь на пассажирское сиденье.

– Сначала за пивом и продуктами. – Влад сел за руль. – А потом поедем развлекаться.

– Куда?

– Там видно будет.

Их поход по магазинам был похож на банальный семейный шопинг. Они даже поспорили по поводу того, какой сорт сыра брать. А потом Влад повез Варвару в байк клуб, который, несмотря на довольно ранний час, был заполнен уже на четверть. Появление Влада вызвало волнение в рядах завсегдатаев. Впрочем, ничего удивительного, если принять во внимание висящий на самом видном месте его постер с автографом и то, что с доброй половиной присутствующих он вчера пил на брудершафт. А вот Савельевой оказанный им теплый прием отчего то пришелся не по душе, или ей просто не понравилось внимание, которое оказывали Владу немногочисленные местные барышни. Неважно, он приехал в этот клуб, чтобы расслабиться, и своей кислой миной ей не испортить ему настроение.

В клубе было по домашнему уютно, да и кормили тут отменно, так что, несмотря на добровольный отказ от спиртного, Влад чувствовал себя просто великолепно. Его мужское самолюбие тешили призывные и чуть чуть ревнивые взгляды девочки барменши, не то Юли, не то Оли. Вчера вечером он провел час в ее обществе, но вот имя так и не удосужился запомнить. Некрасиво получилось, но, принимая во внимание количество выпитого, простительно. Имя девчонки можно уточнить и попозже, у кого нибудь из ребят.

Настоящее веселье началось ближе к десяти вечера, когда бар заполнился посетителями под завязку. Влад сыграл для почтенной публики пару хитов «Фаренгейта» на жутко расстроенной гитаре, заработал одобрительные возгласы мужиков и восхищенные взгляды барышень. Единственным человеком, который, кажется, не проникся его талантом, была Савельева. Сидела себе с отсутствующим видом, поигрывала мобильником и вроде бы даже не слушала. А он, между прочим, исполнил одну очень красивую балладу, женщинам она обычно нравилась. Но то нормальным женщинам, а Савельева – это какое то недоразумение, девочка киборг, сидит себе, смотрит в одну точку…

Чтобы успокоиться и потешить свое эго, Влад прямиком с импровизированной сцены направился к бильярдному столу. Может, кому то и не нравится, как он играет на гитаре, но вот в игре на бильярде ему нет равных. За последние годы его мастерство улучшилось в разы, если не сказать на порядок – грех не похвастаться. Следом тут же потянулись зрители. Желающих «уложить на лопатки самого Ворона» нашлось немало, но «советом старейшин» был выбран самый достойный.

Соперник Владу достался колоритный: дядька лет сорока пяти, с внушительным пивным пузом, косматой бородой и роскошной гривой волос, стянутых на затылке в хвост. Мужик поигрывал кием и посматривал на Влада снисходительно, точно уже видел картину его будущего поражения. Вот это он зря, Влад такие взгляды не любил. Ну да ладно, время рассудит…

Уже с первых минут стало ясно, что дядька – очень сильный игрок, пожалуй, сильнейший из тех, с кем Владу доводилось играть в последнее время. Ничего, так даже интереснее. Что ни говори, а мало чести в том, чтобы разделать под орех желторотого салагу, намного приятнее завалить вот такого матерого волчару.

Игра была напряженной, фортуна попеременно улыбалась то Владу, то его сопернику, атмосфера в клубе накалялась. Народ уже начал делать ставки. Причем ставки по большей части были не в пользу Влада. Наверное, до сегодняшнего дня его противник был непобедим.

Где то между пятой и шестой партией Влад заметил Савельеву. Она стояла рядом с Вованом и с сосредоточенным видом наблюдала за игрой. Надо же, проявила интерес! Ну что ж, пусть посмотрит.

Он победил! Пусть с минимальным перевесом, но все таки победил. Его соперник выглядел потрясенным и растерянным, поглядывал на Влада искоса, точно подозревал в шулерстве, но поражение свое признал безоговорочно. Это уже потом, сидя в обнимку со «старейшинами», Влад узнал, что уделал чемпиона области. Будет теперь чем хвастать перед друзьями.

С Савельевой они за вечер перекинулись едва ли парой фраз: сначала его сольное выступление, потом битва не на жизнь, а на смерть, потом заслуженные поздравления и почивание на лаврах. Какое уж тут общение.

Варвара заговорила уже в машине, на обратном пути к Чертову озеру.

– Ты неплохо играешь.

– Неплохо? – Влад позволил себе ироничную усмешку. Вообще то обычно женщины говорили, что он играет божественно или, на худой конец, гениально, а тут всего лишь неплохо.

– Временами ты неоправданно рисковал. – Савельева не заметила его сарказма.

– Кто не рискует, тот не пьет шампанского. – Влад глянул на часы и втопил в пол педаль газа.

– Это утверждение кажется мне довольно спорным. – Варвара критическим взглядом окинула свой маникюр. – Но в любом случае я довольна.

– И чем именно ты довольна?

– Ставки были один к десяти, я выиграла пятьсот баксов.

– Ты ставила на меня?! – Удивление Влада было безмерным, он даже перестал следить за дорогой.

– Да, – пожала она плечами.

– А что так? Я же играл всего лишь неплохо, да еще и рисковал.

– Твой соперник играл чуть хуже и вообще не рисковал.

– Да тебе не угодишь: рискуешь – плохо, не рискуешь – тоже плохо.

– Оптимальный вариант, когда есть баланс.

Так и хотелось ответить что нибудь резкое, про то, что яйца курицу не учат, но Влад дипломатично ограничился цитированием Шота Руставели:

– Каждый мнит себя стратегом, видя бой со стороны.

– Да, ты прав, – неожиданно согласилась Савельева и уставилась в темноту за окнами джипа.

Когда они вошли в главный зал, вся компания уже была в сборе. Даже Сивцова, чудом пережившая неудачный суицид, с видом умирающего лебедя сидела по правую руку от непривычно мрачного Жуана. У камина возился Эйнштейн.

– Решил придать интиму здешней атмосфере? – спросил Влад, плюхаясь на свое место.

– Такой камин знатный, – сказал Эйнштейн, не оборачиваясь. – Жалко, что бездействует.

– А дрова где взял?

– В подвале есть целая поленница.

При упоминании подвала Савельева побледнела. Да что ж она так нервничает? Ведь ясно же, что от того старого подвала уже давным давно ничего не осталось, дом фактически отстроен заново.

– Ты как себя чувствуешь? – Влад перевел взгляд на Сивцову.

– Плохо, – простонала та и потрогала обмотанную красной косынкой шею.

– Так надо было еще в больнице полежать. – В его голосе не было никакого сочувствия. А какое может быть сочувствие к этой расчетливой стерве?

– Я боюсь, – Сивцова всхлипнула, и Жуан тут же обнял ее за плечи, спросил участливо:

– Чего ты боишься, дорогая?

– Я же тебе говорила! – Она нервно дернула плечом. – Та женщина сказала, что убьет меня!

– Какая женщина? – насторожился Влад.

– Барбара, – Сивцова перешла на шепот. – Она сказала, что ее зовут Барбара.

– А где ты ее видела?

– Вчера в своей спальне. Она была такая… полупрозрачная, одетая в черное платье с золотым шитьем. И на шее у нее был медальон, точно такой же, как у Савельевой. – Она ткнула пальцем в застывшую у стола Варьку.

– И чего она хотела? – оживился Эйнштейн.

– Она заставила меня сделать то… то, что я сделала. Сказала, что дом проклят и все вы погибнете, если не уберетесь отсюда.

Влад усмехнулся, сказал тоном заботливого дядюшки:

– Юлия, если все так страшно, тогда что ты тут делаешь?

– Здесь Димочка, он не хочет уезжать, а я не могу оставить его одного. – Сивцова промокнула салфеткой уголки тщательно накрашенных глаз.

– Ты все врешь, – вдруг заговорила Варька.

– Я вру?!

– Да. Не было никакого призрака и угроз тоже не было. А самоубийство вы с Жуаном инсценировали, чтобы напугать нас и заставить отказаться от наследства.

– Что ты несешь?! – взвизгнула Сивцова. – Ты просто еще сама ее не видела, вот и подозреваешь всех и вся!

– Это легко проверить. – Савельева уперлась ладонями в стол, воинственно сверкнула очами. Ишь, разошлась. – Сними платок.

– Зачем? – Юлька отшатнулась от нее почти в непритворном ужасе.

– Ну, тебя же вчера достали из петли, а сегодня ты утверждаешь, что это Барбара тебя заставила. Так?

Сивцова неуверенно кивнула.

– На твоей шее должен остаться след от веревки, странгуляционная борозда.

– Он есть!

– Покажи!

– Как ты смеешь ее подозревать?! – От возмущения Жуан пошел багровыми пятнами.

– У меня есть на то основания. – Савельева невозмутимо улыбнулась. – Юля, покажи след от веревки.

– Он есть, но он такой безобразный. – Сивцова осторожно потрогала шею.

– Да ладно тебе, Юлия! Тут же все свои, почти родственники. – Эйнштейн улыбался во все тридцать два зуба, толстенные стекла его очков инфернально поблескивали в свете разгорающегося в камине пламени.

– Думаю, мы имеем право знать, дурачат нас или нет. – Влад нетерпеливо побарабанил пальцами по столу. – Ну, сними же этот чертов шарфик.

– Вы пожалеете, – зашипела Сивцова.

– Если след есть, я первый перед тобой извинюсь. Показывай!

Никакого следа от удавки не было. Очередная мистификация! Ну, Варька, ну, Шерлок Холмс!

– Как ты догадалась? – Влад посмотрел на нее с уважением.

Ответить Савельева не успела, потому что зазвонил телефон, и все разговоры пришлось отложить на потом. Они вернулись к этой животрепещущей теме уже после ставшей привычной полуночной переклички.

– Ну, Варвара, не томи! – Эйнштейн вернулся к столу, с вожделением посмотрел на принесенные Владом две упаковки пива, спросил: – Я угощусь?

– Я никого не обманывала! – Сивцова отшвырнула бесполезный теперь уже шарфик. – След был, просто уже исчез.

– Еще один мистический случай. – Влад откупорил банку пива. – Хватит вешать нам лапшу на уши. Хотя надо отдать должное вашим с Жуаном артистическим талантам. Получилось у вас весьма убедительно. Жуан, может, тебе стоило податься не в большую политику, а на большую сцену?

– Отвали! – огрызнулся тот и отвернулся.

– Ладно, Варя, поделись с нами своими умозаключениями. – Влад протянул ей открытую банку.

– Во первых, никто не видел мадам Жуанову в петле. – Савельева благодарно кивнула, но от пива отказалась. – Мы видели, как Жуан пытается достать ее из петли, а это несколько разные вещи. Думаю, удавка была просто наброшена ей на шею, но не затянута. Во вторых, она описала не Барбару, а ее портрет. Лично мне кажется сомнительным, что призрак разгуливает по дому именно в таком вот парадном одеянии.

– А в третьих? – спросил Эйнштейн.

– Юлия сказала, что на шее Барбары был медальон, но это неправда, потому что медальон в данный момент у меня.

– Ну, с этим можно поспорить, – покачал головой Эйнштейн. – На тебе может быть настоящий медальон, а на призраке его проекция. Это я тебе ответственно заявляю, как охотник за привидениями.

– Да кого вы слушаете?! – пошла в атаку Сивцова. – Заезжая аферистка напридумывала всякой ерунды, а местный дурачок ей подпевает.

– Зато в ваших с Жуаном действиях логика прослеживается отчетливо. – Влад сделал большой глоток пива. – Вы с самого первого дня планомерно и методично пытались устранить конкурентов, то есть нас с Савельевой. Все просто – ищи, кому выгодно.

– А вам, значит, невыгодно?! – Сивцова вперила в него яростный взгляд.

– Это смотря что ты имеешь в виду. В любом случае запугать вас мы не пытались.

– Уроды! Видеть вас не могу! – Сивцова, вскочив из за стола, бросилась к выходу из зала. – Сборище дегенератов! – послышалось уже из холла.

– Обиделась, – шепотом сказал Эйнштейн и тут же заорал дурным голосом: – Ты там, смотри, осторожно! А то мало ли что! Вдруг Барбара вернется закончить начатое!

Не успело затихнуть эхо его голоса, как в холле послышался вопль Сивцовой.

– Ну, это уже неинтересно, честное слово. – Эйнштейн разочарованно развел руками.

– Юля! – Жуан сорвался с места, выбежал из зала.

Влад посмотрел на Варю, та в ответ неопределенно пожала плечами.

– Сходить, что ли, узнать, что там у них на сей раз? – Эйнштейн выбрался из за стола, и в этот же самый момент воцарившуюся было тишину нарушил испуганный крик Жуана.

Все трое бросились в холл.

Сивцова лежала у подножия лестницы в такой противоестественной позе, которая мгновенно отметала все предположения о повторной мистификации. Рядом, прямо на каменных плитах, сидел Жуан и, сжав виски руками, раскачивался из стороны в сторону.

– Ну как же так? Ну что же это? – бормотал он. – Юленька!

– Не трогай ее! – заорал Влад и попытался оттащить завывающего и вырывающегося Жуана в сторону. – Если у нее переломы, ты сделаешь только хуже. Эйнштейн, вызывай «Скорую»!

Травмы у Сивцовой, несомненно, были тяжелыми – правая нога вывернута, из разорванного предплечья торчат осколки кости, – но, несмотря на это, она находилась в сознании и, кажется, даже не чувствовала боли. Во всяком случае, когда Жуан тряс ее за плечи, она не издала ни звука.

– Юлька, ты как? – Влад присел рядом.

Она ничего не ответила, лишь из уголка глаза скатилась слеза, не бутафорская, а самая настоящая.

– Ты потерпи, – погладил он ее по волосам, – сейчас приедет «Скорая».

«Скорая» на сей раз ехала долго, минут тридцать, не меньше. Владу едва удалось удержать Жуана, набросившегося с кулаками на ни в чем не повинного врача. Сивцову погрузили на носилки, и даже сейчас, наверняка испытывая чудовищную боль, она не издала ни звука. Врач сказал, что иногда так случается, что это травматический шок.

Юлька заговорила, только когда санитары вынесли носилки из дома.

– Ворон, – голос у нее был хриплым, едва слышным.

– Что? – он склонился над носилками.

– Позови Савельеву…

Неизвестно, что она сказала Варьке, но только, когда «Скорая» уехала, та сделалась сама не своя. Влад видел, как в течение получаса она дважды пользовалась ингалятором. Стоило бы спросить, что с ней не так, но он не стал – у каждого из них есть право на собственные тайны.

Эйнштейн оказался менее щепетильным и более любопытным. После того как Жуан, прихватив бутылку виски, заперся в своей комнате и они остались в главном зале втроем, он спросил:

– Варвара, а что такого интересного тебе сказала Сивцова? Это как то касается дома?

– Нет. – Она заправила за ухо прядь волос, рукав кофты задрался, обнажая похожий на след от ожога уродливый шрам. – Это касается только меня.

– И ты с нами не поделишься? – не унимался Эйнштейн.

– Нет, это личное.

– Да, ребята, невесело у вас здесь сегодня. – Эйнштейн порылся в рюкзаке, выложил на стол два мини диска: – Вот, это вам подарочки.

– Что там? – спросил Влад, пряча диск в карман.

– Ничего особенного, медитативная музыка. Открывает информационные каналы, помогает вспомнить.

– Что вспомнить? Лично я ничего не забывал. – Влад потер подбородок.

– Ну, если ничего не забывал, можешь просто послушать на досуге. Музыка красивая.

– Эйнштейн, – Варя отодвинула от себя диск, – как умер Поклонский?

– А вы разве не в курсе? – Эйнштейн удивленно нахмурился.

– Нет, мы не в курсе.

– Леонид Владимирович сломал позвоночник. Он прожил еще несколько дней после травмы. Этого времени хватило, чтобы составить завещание.

– А как он сломал позвоночник? – включился в разговор Влад.

– Упал с лестницы.

– С той самой?

– Да, с той самой, но в данном случае все объяснимо. Леонид Владимирович был слепым, для незрячего человека спуск с лестницы может стать фатальным.

– Следствие проводилось?

– Разумеется. Все чисто, никакого криминала, несчастный случай.

– А какое отношение ты лично имел к Поклонскому? – спросила Варя.

– Я? – Эйнштейн улыбнулся. – Я был его глазами. Видали, какая в доме библиотека? Я приходил по утрам, читал ему свежую прессу, помогал разобраться с почтой, пару часов до обеда читал вслух какую нибудь из его любимых книг.

– То есть ты был его правой рукой и доверенным лицом? – уточнил Влад.

– Выходит, что так.

– В таком случае почему он оставил наследство не тебе, человеку, скрасившему его последние дни, а нам?

– Тебе кажется это подозрительным? – Эйнштейн понимающе улыбнулся. – Да, я не получил наследства, но Леонид Владимирович меня не обидел. Еще при жизни он открыл счет на мое имя. Там весьма приличная сумма, поверьте мне. Хватит на безбедную старость, еще и детям останется. Но даже не это главное. Я был не просто его правой рукой, я был его единомышленником. Леонида Владимировича всегда интересовала история и, в частности, история потомков Себастьяна Гуано.

– Почему? – насторожился Влад.

– Почему? – Эйнштейн развел руками. – А ты можешь сказать, почему пишешь музыку? Ты просто делаешь то, что тебе нравится, и получаешь от этого удовлетворение. Вот и Поклонский любил копаться в прошлом. Что тут странного? Он восстановил этот дом, собрал под его крышей всех ныне живущих потомков Себастьяна и Барбары. Он думал, что это успокоит мятущиеся души и дом наконец то обретет покой.

– Похоже, его благая задумка не удалась, – сказал Влад зло.

– Все мы совершаем ошибки. – Эйнштейн встал, забросил на плечо рюкзак. – Ладно, мне пора. Увидимся завтра, если, конечно, никто из вас не будет против.

– Приезжай, – решила за них обоих Варя.