Как и было условлено, Иосиф встречал нас близ крепости Ореса. С собой он привел огромное войско, и принес горестную весть о том, что не сумевший догнать беглецов сын царя Пакора, обрушил ныне свой гнев на Идумею, разрушая ее пограничные крепости и жестоко уничтожая и забирая в рабство мирных жителей.

Воистину, кто бы мог подумать?! Сначала обнажить тылы, а потом удивляться… нечего сказать, отменный стратег!

Первой на пути мстительного парфянина была опустошена и разрушена крепость Марисса – самый верный страж южных границ наследственной земли гнезда Антипатрова.

В такой ситуации нечего было и думать о нанесении ответного удара парфянам, поэтому на семейном совете решили, что Ферора с войсками отправляется защищать Идумею, военным правителем которой назначался друг Ирода Костобар, в то время, как Иосиф пока спрячет семью за надежными крепостными стенами Масады. С собой Иосиф согласился взять всего лишь девятьсот воинов, так как надеялся на местный гарнизон, и не хотел вешать им на головы слишком много дополнительных едоков.

К тому же подошли вести из Иудеи. Посыпая себе голову специально принесенным с в урне пеплом и дорожной пылью, плача и стеная, что однако не противоречило нормам, принятым в свете для выражения крайнего горя, гонцы сообщали, о пленении Гиркана и Фасаила, отметив, что после полученных увечий Гиркан был вынужден официально снять с себя сан первосвященника, и был сослан в Вавалонию, об участи старшего брата, толком не было известно ничего, кроме того, что тот тяжело ранен и находился в плену.

Наставал не простой момент – с одной стороны нет назвавшего Ирода своим приемником Гиркана, смещен и брошен в темницу Фасаил, а парфяне терзают родную Идумею. А стало быть, Ироду на роду написано, быть гонимым и презираемым из людей, с другой, если нет Гиркана, то, кому занять его место, как не названному наследнику, официальному жениху царевны хасмонейской династии? Да вот и она сама – жива и вполне здоровехонька, стоит чинно, благородно между матерью своей Александрой и будущей свекровью Кипрой.

А если Ирод единственный законный наследник, и всем присутствующим это ясно как день, то не худо, чтобы сия умная мысль была донесена до Рима. Причем ни кем попало донесена, а непосредственно самим наследником, так как, коли Антонию или Октавиану, находящимся по слухам в это самое время в относительном мире, втемяшится, провозглашать Ирода этнархом Иудеи, не худо, чтобы новоявленный кандидат тут же и присутствовал, дабы самолично свиток с печатью получить, лоб для венчания диадемой подставить, да обряды какие ни есть у нас в Риме, или у них в Иудеи исполнить. Отсюда единственный вывод – нужно поспешать в Рим. Как ехать? Ну, это уже известно, водным путем, желательно через Египет, где и флотилией не смотря на осень разжиться можно.

Впрочем, так рассуждали Ирод и его приближенные, а нормальные люди полагаю, думали совсем обратное. И кроме Ирода, который на хасмонейский престол не имеет ни малейшего права, у бедного Гиркана, есть же и законный наследник, родной брат царевны Мариамны, десятилетний отрок Аристобул III – мужеского пола, Хасмоней, племянник Гиркана. Вся Иудея будет за него.

Отсюда не простая ситуация: с одной стороны, стараниями Помпея, Иудея была обобрана, урезана и легла под Рим, после чего упразднилась царская власть, и Гиркан получил титул этнарха, а позже Фасаил и Ирод сделались тетрархами – стало быть, государственными служащими. Римскими государственными служащими сиречь ставленниками, и то, что вдруг явились парфяне и их сместили – это не порядок, и для римского престижу теперь Сенат должен по уму, выбить из Иудеи парфян, и вновь утвердить у власти своих людей. Но с другой стороны, пожелает ли Рим связываться с иудеями, сажая им на шеи черт знает кого, попирая все законы и обычаи? Тут следовало подумать. Потому что, с одной стороны чихать хотел Рим на законы и обычаи другой страны, а с другой… клянусь камнем! кому приятно постоянно усмирять недовольства и гражданские воины?

Опять же, какой смысл бросать все и лететь за помощью к Клеопатре, когда ее амбиции неизвестны разве что нерожденным младенцам. Клеопатра не просто бывшая подруга Гая Юлия, она ставленник на своем месте. Ставленник в урезанном тем же Римом царстве. И больше всего на свете она мечтает восстановить границы Египта в том виде, как было при ее божественных предках. А стало быть, по ее нехитрому разумению, Иудея должна оказаться под властью Египта. И какой резон царице, поддерживать Ирода, помогая ему добраться до Марка Антония, с которым у нее теперь шашни, чтобы тот получил из рук Сената вожделенное царство, когда как проще, самолично предъявить исконные права и…

Впрочем, эти мысли, похоже, терзали исключительно мою голову, не отягощая лишним разум Ирода.

Желая сэкономить время, повелитель выбрал торговый путь через пустыню Негев и арабское царство в Риноколуру, где стоял пограничный пост Клеопатры и где проживали множество иудейский и идумейских семей, еще помнящих, те недавние времена, когда они входили в состав Иудеи, пока Помпей не отсек этот ломоть, отдав наиважнейший порт царице Египта.

Часть войска – а именно взятых из деревень и спешно экипированных мужиков отослали по домам. Так как узнав о войне в Идумее, те уже себе места найти не могли, и скорее всего, все равно бы сбежали, или учинили смуту.

Забрав с собой семилетнего сына Фасаила Фазаеля, которого Ирод надеялся использовать в качестве заложника при переговорах с арабским царем, мы тронулись в путь.

Впрочем, я оговорился, в начале мы отправились не через опасный купеческий путь сквозь пустыню Негев, а попытались пройти более приятной дорогой через прекрасную горную Петру. И тут войска нынешнего царя арабов Малиха неожиданно преградили нам дорогу, сообщая, что изгой Ирод не войдет в арабские земли, по приказу всесильной Парфии. Так что нам, точно бродягам, пришлось уходить от чужих ворот, и делать круг по пустыне, объезжая недружелюбные земли.

Забегая вперед, хочу сказать, что хитрожопый Малих, хоть и выступил как явный сторонник парфян, уже через несколько дней после того, как мы были благополучно отогнаны от его границ, послал за нами своих чиновников, призванных двигаться по следам войска Ирода до самой Ринаколуры, и немножко задержаться, так чтобы мы успели сесть на корабли. После чего им было приказано нагнать нас, передав в последнюю минуту, что-де, обдумав просьбу родственника, царь разрешает ему пройти через свои земли, дабы Ирод не обижался на него за вынужденный союз с Парфией. В общем, Рим знает множество разнообразных шлюх, прозванных в итальянских землях волчицами, но они ничто в сравнении с политическими шкурами.

Черт бы побрал Ирода, Антигона, Малиха и Антония, из-за войны, я не мог вернуться в Идумею, к своей золотоглазой чаровнице, не мог быть подле женщины, с которой связала меня судьба, а вместо этого снова был вынужден глотать пыль и песок, умирая ночью от холода, а днем от зноя. Правда, на этот раз от холода пришлось страдать куда как больше, так как стояла глубокая осень и сделалось заметно прохладнее. Другое не понятно, неужели Ирод не знает, что в ноябре на море бури, и моряки сушат весла и латают паруса на берегу. Какой черт согласится переть в Египет, и потом из Египта в Рим?

Ни один здравомыслящий римлянин не совершил бы столько ошибок за один раз, ни один вообще умный и думающий человек, но Ирод, был воистину обречен на царство! Даже ошибался он широко, с размахом и как-то до удивления безоглядно, а может действительно, по жизни его вели поистине сильные боги. Что же, так или иначе, но в Ринакалуре он без особого труда провел переговоры с офицерами египетского флота. К слову, служат там почти сплошняком бывшие легионеры Юлия, хотя, сам Ирод уверял, что Клеопатра не первый раз ставит на воинские должности выходцев из лучших домов Идумеи, и проходящих в прошлом службу на опасных границах с арабами воинов Антипатра.

Впрочем, пуститься в плавание, и достичь берега – суть не одно и тоже. Но боги вновь были милостивы к Ироду, и мы благополучно прибыли в египетскую Александрию.