На переговоры с Секстом Цезарем управляющим Сирией, Ирод решил взять меня, как гражданина Рима. Что с одной стороны обременяло ответственностью, а с другой… впрочем я один из немногих слуг Ирода, который при любом раскладе карт остался бы в выигрыше. Хотя, несмотря на то, что мой подлинный хозяин Марциалий Нунна Алауда и учитель Люций Грасса Вулпес, да ниспошлет им долгие жизни Добрая Богиня, время от времени просили подпустить какой-нибудь слух порочащий Ирода, что, разумеется, не могло повредить ему напрямую, но все же… Впрочем, им ничего не стоило приказать отравить господина, что я сделал бы не поведя бровью, потому что, как бы я ни был привязан к Ироду и его двору, а все-таки настоящего «Черного паука» не переделаешь. Если мы не кусаемся, то, считай, что и не живем.

Дамаск… ох, не люблю я все-таки перемещаться с места на место, изображая из себя скромного слугу правителя, ненавижу спать на голой земле и в шатрах, не терплю постоялых дворов с их вездесущими насекомыми. А тут еще предстояла война. Бр…

Во что бы ни стало, следовало отыскать Ироду симпатичное местечко, на котором он мог проявлять свои таланты, и не мешал бы мне надзирать за ним. Так как случись война еще не известно, где будет мой господин, а где доведется коротать денечки мне грешному. Да, одно дело быть свободным человеком, и совсем иное слугой повелителя. Тем более повелителя, которому не сидится на своей родной земле, а которого гоняют привередливые боги по свету, забрасывают точно управляемое ветром судно под парусом, то на юг, а то на восток, на запад или на север, и нет ему покоя, тихой, отрадной гавани.

Доколь, спрашиваю я богов, будет продолжаться сие?

На подъезде к Дамаску на нашей дороге возникла неучтенная преграда в виде двух перевернутых возов, обойти которых не представлялось возможным. Тут же невидимые лучники начали обстреливать нас со всех сторон, так что несколько воинов тут же пали замертво, словив светлооперенные стрелы. Этого еще не хватало, я извлек из-за пояса несколько метательных ножей, и, выскочив на мгновение из-под щита, охраняющего меня воина, послал их по назначению, ловко срезав одного из разбойников. Разумеется «Черному пауку» не следует демонстрировать свою сноровку в присутствие посторонних, но тут уж не до соблюдения правил.

Мой защитник захрипел и упал бы на меня, придавив тяжелым щитом, но я успел кувыркнуться по земле одновременно уворачиваясь от очередной стрелы, и успевая метнуть ответный гостинчик.

Дальше пошло быстрее, натренированные в пограничных отрядах Идумеи – воины Ирода во главе с ним самим и постоянно находящихся при правителе сотниках Костобаре и Тигране разместили собственных стрелков под прикрытием вражеских телег. Одновременно с тем со всех сторон на нас поперли грязные оборванцы с копьями и мечами наизготовку. Ну, привалило счастья! Я выхватил меч, и уже не пытаясь скрывать свою настоящую сноровку, принялся за ратное дело в шаге от своего благородного господина. Рядом со мной плечом к плечу рубились закаленные в боях ребята Ирода, сдержанные как все горцы в начале сражения, и неистовые после первой крови. В считанные минуты они покрошили непрошенных разбойников, так что я сразу же утратил интерес к происходящему.

Я осмотрелся, уже не опасаясь получить нежданную стрелу – не от кого.

– Ну, вот, они разбойничают, а нам теперь порядок наводить вместо тутошних властей, – ворчал в бороду Ирод, вытягивая тонкую стрелу из бедра. Будучи крайне подозрительным, он не доверял подобную работу даже своему лекарю, из-за чего тот вечно клял свою судьбу.

– Так навели же вроде как. Эти больше озоровать не полезут, – передал правителю бурдюк с вином бившийся несколькими минутами до этого плечом к плечу с Иродом сотник Тигран.

– Да где навели-то? Кровью все загадили. Трупы опять же. Поди провоняют, или звери дикие по клочкам растащат, а прохожему, проезжему неприятно, опять же, прокуратору донесут… мол, прошли и нагадили на дороге. Распятья рубить надо. Живых развешивать. – Ирод уже извлек стрелу, и только теперь позволил лекарю осмотреть себя. Из-за спешки, рану не прижигали, а всего лишь приложили тряпку смоченную в крепком галльском вине.

– Распять – эт первое дело, да вот уже ребята… – сотник кивнул в сторону трудящихся воинов. Кто-то разбирал служившие преградой телеги, кто-то возился с неосмотрительно оставшимися в живых разбойниками. Шла обычная походная жизнь.