Совет

Парфянские соглядатаи не ошиблись: в римском лагере шел совет. Жаркий спор продолжался уже третий час, а войско терпеливо ждало решения вождей.

— Нужно спасать наших легионеров в Месопотамии, — в который раз повторял Марк Красс.

— И как можно скорее! Тем более, мы знаем, что там находится и Сурена с войском, — вторил отцу Публий. — Насколько я понимаю, мы пришли бить парфян. Так в чем же дело? Есть противник, наши легионеры в опасности, а мы сидим и не можем решить, что делать.

— Я не уверен, что мы поможем месопотамским городам. Скорее всего, они разделили судьбу Никефории, — подал голос военный трибун Петроний.

— Мы должны хотя бы что-то узнать о планах Сурены, — высказал свою мысль легат Красса Октавий. — Крайне неосмотрительно ― действовать вслепую в чужой стране.

— Я полагаю, Сурена напал на наши города с единственной целью: вынудить нас поспешить им на помощь, — предположил Гай Кассий.

— Чего же он этим добьется? — проворчал Красс.

— Он приготовил какую-то ловушку для нас, что весьма несложно сделать, сражаясь на своей земле.

— Это с одиннадцатитысячным войском против наших сорока тысяч!.. — презрительно воскликнул Публий Красс. — Сурена вскоре пожалеет, что совершил глупость, напав на наши города.

— Сулла и с меньшими силами побеждал стотысячные армии Митридата, — напомнил Гай Кассий.

— Не сравнивай Луция Корнелия Суллу с каким-то Суреной. Еще месяц назад я не подозревал о его существовании, — горячился Публий.

— Что же ты предлагаешь, Кассий? — грозно спросил старший Красс.

— Прежде всего, не торопиться встретиться с Суреной. Направимся на юг вдоль Евфрата. Река защитит наш правый фланг от внезапного нападения, по ней корабли доставят продовольствие войску. Мы же сможем навязать противнику битву в удобном для нас месте.

— С чего ты взял, что Сурена будет преследовать нас?

— Я уверен, что парфяне сделают все, чтобы мы не достигли Селевкии — одного их богатейших городов в этих краях. Насколько я знаю, его греческое население недовольно парфянским владычеством и вряд ли окажет нам серьезное сопротивление. Падение Селевкии откроет путь к сердцу Парфии — Ктесифону. Если мы возьмем столицу с царским дворцом, казной, женами и наложницами парфянского владыки, нам не придется воевать с Суреной. Ород тотчас же пошлет ему шелковый шнурок с приказанием удавиться…

— Парфяне! Парфяне! — раздались вдруг крики легионеров вокруг палатки Красса.

— Вот оно, решение наших споров! Я надеюсь, Сурена сам пожаловал к нам в руки! — воскликнул Красс и поспешил лично убедиться в этом.

Участники совета вместе со всеми наблюдали внезапное явление войска Сурены с верблюдами и сундуками, столь же быстро, как возникшее, так и исчезнувшее за холмом. Проводив войско взглядом, они вернулись в палатку Красса.

— Что скажете на это, друзья? — начал прерванный совет проконсул Сирии.

— Враг перед нами; решение напрашивается само собой. Теперь главное — не упустить время, а вместе с ним победу и, чего скрывать, богатую добычу, — легат Октавий мгновенно позабыл о своей недавней осторожности.

— Это же толпа, разный сброд! — еще больше разгорячился Публий Красс. — Вы же видели хваленое парфянское войско?! Они шли, как овцы на бойню.

— Эти овцы, — заметил Кассий, — мгновенно остановили сотню наших всадников, десять из которых догорают на погребальном костре за твоей спиной.

— Да, они убили десять наших товарищей; но с каким страхом парфяне колотили верблюдов, чтобы те скорее уносили ноги! С какой быстротой они бежали от нас, не разбирая дороги! Видимо, парфяне случайно вышли на наш лагерь, а, увидев нашу силу, решили спасаться бегством, — высказал свои предположения военный трибун Петроний.

— Быстро же вы изменили свое мнение, — разочарованно произнес Кассий, окинув презрительным взглядом Октавия и Петрония.

— Что же мешает Кассию присоединиться к своим товарищам: юношеское упрямство или что-то другое? — спросил Марк Красс.

— Я не видел катафрактариев, о которых говорили наши легионеры из Никефории и которых так боялся армянский царь, — поделился своей тревогой квестор.

— За Суреной ехало несколько десятков одетых в железо всадников, остальных, возможно, перебили защитники месопотамских городов, — предположил Октавий.

Гай Кассий громко рассмеялся.

— Октавий, ты, видимо, не слышал рассказов тех немногих защитников Никефории и прочих городов, которым удалось спастись, — с горечью сказал квестор. — Я уверен, что парфяне приготовили ловушку и только что забросили наживку. Мы будем последними глупцами, если проглотим ее.

В это время в палатку Красса вошел центурион и доложил:

— Арабский вождь Абгар привел несколько сотен своих соплеменников и желает с тобой встретиться.

— Не тот ли это Абгар, что был проводником Помпея и помогал ему воевать с армянами?

— Видимо, тот, — утвердительно кивнул центурион. — Его узнали многие ветераны, воевавшие с Митридатом и Тиграном.

— Зови его прямо сейчас. Самое время послушать человека, знакомого с повадками парфян.

Вошедший оказался человеком средних лет, среднего телосложения, не выделялся он и ростом. Одет был гость в просторную легкую тунику, опоясанную ремнем. Справа на ремне болтались ножны от короткого римского меча. Сам меч предусмотрительно отобрали телохранители Марка Красса.

В общем, в этом человеке трудно было бы узнать сына пустынь и степей, если бы не смуглый цвет лица и привычка щурить глаза, чтобы защитить их от солнца и песчаных бурь. Глаза эти, совершенно неуловимые, постоянно бегавшие с предмета на предмет, сразу не понравились Гаю Кассию. Да и весь облик вошедшего, его подчеркнутое желание понравится римлянам ― не вызвали симпатии квестора.

— Приветствую тебя, доблестный Марк Красс, — с почтением раба склонил голову Абгар. — Приветствую и вас, храбрые и мудрые мужи.

Участники совета сдержанно ответили на приветствия гостя.

— Ты выглядишь как римлянин, — заметил Красс.

— Ничего удивительного: одежда ваша очень удобна, а меч просто незаменим в ближнем бою. Его, кстати, подарил мне сам Помпей Великий.

— Так ты знаком с Гнеем Помпеем?

— Я даже осмелюсь назвать его своим другом. Благодаря покровительству Помпея мне принадлежали многие земли в окрестностях Карр и Эдессы, тысячи голов скота. Но мой благодетель далеко, а Сурена отнял у несчастного Абгара все, что смог увезти или унести.

— Чем же ты прогневал Сурену? — поинтересовался Гай Кассий.

— Тем, что был и всегда буду верным другом римского народа. Я надеюсь, что Рим не оставит своего преданного союзника, и Сурена заплатит за все нанесенные мне обиды.

— Римский народ никогда не забывает друзей, — успокоил араба Марк Красс.

Последние слова военачальника придали уверенности Абгару.

— Я думаю, римлянам не составит труда восстановить справедливость и защитить меня и мой маленький народ. Я вижу огромное, великолепно вооруженное и обученное войско, которое невозможно даже сравнить с толпой презренных парфян. У Помпея Великого не было и половины того, что имеешь ты, достойнейший из достойнейших, — хитрый араб быстро нащупал слабое место Красса и решил, что несколько льстивых слов не будут лишними. — Но почему войско, которому нет равных во вселенной, стоит без дела? Почему не смешает с песком проклятых Силлака и Сурену? Почему не освободит народы, живущие между двумя великими реками, от власти парфян?

— Видел ли ты войско Сурены? — прервал разглагольствования араба Гай Кассий.

— Оно только что промчалось в нескольких милях от меня. Парфяне безжалостно стегали верблюдов и лошадей и даже не обратили внимания на моих воинов. Чем вы так напугали Сурену?

— Парфяне двигаются быстро? Сможем ли мы их настигнуть? — спросил Марк Красс.

— Они спешат, но может ли двигаться быстро войско, обремененное огромным обозом? По слухам, царь воюет в Армении, а Сурене поручил заботу о своих сокровищах. Ленивые верблюды, груженные сундуками с царской казной и прочим добром, связывают Сурену по рукам и ногам.

— Ты считаешь, что настигнуть их будет несложно?

— Не вижу в этом особых трудностей. Более того, я думаю, для борьбы с этими людьми нужно не оружие, а проворство ног и рук, ибо Сурена только и помышляет о том, как бы, забрав наиболее ценные вещи и царских жен, умчаться к гирканам и скифам.

— То есть ты советуешь выступать немедленно?

— Не смею советовать мудрым мужам, но я не стал бы терять время. Во-первых, если Силлаку и Сурене удастся достичь диких народов, найти их будет намного труднее. Во-вторых, им на помощь может поспешить царь с основным войском.

— Видел ли ты катафрактариев в войске Сурены? — спросил араба Гай Кассий.

— Видел, но очень немного.

— Немного — это сколько? Десять, сто, тысяча? — не унимался Кассий.

— Несколько десятков, не больше. Точнее сказать не могу, ибо не считал. Я полагаю, это личная охрана Сурены.

— Насколько я знаю, катафрактариев должно быть гораздо больше, — выразил сомнения квестор.

— Несколько дней назад железных всадников у Сурены забрал царь. Он начал войну с армянами…

— Зачем парфянскому царю тяжелая конница, которая совершенно бесполезна для войны в горах и крайне необходима здесь, на месопотамских равнинах? Он что, совершенно лишился разума?

— В конце концов, Гай Кассий, ты начинаешь утомлять всех этими проклятыми катафрактариями, как и своей излишней осмотрительностью, — не выдержал Петроний. — Ты не видел их в глаза, а боишься больше мести богов.

— Я боюсь лишь одного: что боги накажут нас за излишнюю гордыню и выберут орудием своей мести презренных парфян. Меня настораживает их внезапное появление с огромным обозом и бестолковым войском. Слишком все просто: нам остается лишь догнать этот сброд, перебить и захватить богатую добычу. Именно к такому решению вы и склоняетесь, но мне кажется, это не вы избрали подобный вариант, а Сурена навязал вам его.

— Не слишком ли ты все усложняешь? — подал голос Октавий. — Наши легионы по численности в несколько раз превосходят войско Сурены. Восток уже имел несчастье ощутить на себе силу римского меча, и я не вижу ничего удивительного в том, что парфяне спасаются бегством. Наконец, наш союзник, — Октавий кивнул в сторону Абгара, — принес сведения, подтверждающие правильность выбора в пользу преследования парфян.

— Я не могу полагаться на слова араба, будь он хоть трижды друг Помпея. Я вижу его впервые, и мне хорошо известны хитрость и коварство восточных людей.

Римляне невольно обратили свои взоры на Абгара. Тот никак не отреагировал на нападки Кассия, словно слова квестора совершенно к нему не относились. На лице араба продолжала оставаться слащавая, подобострастная улыбка.

— Римляне! Я не узнаю вас, — потерял терпение Публий Красс. — Мы тратим время на пустую болтовню и не решаемся преследовать врага, в четыре раза меньшего по численности. Вместо того чтобы ошеломить парфян стремительностью, бесстрашием и решительностью, мы словно почтенные римские матроны ведем беседу с одной лишь целью: убить время в предобеденный час. А враг пользуется этим и с каждым мгновением уходит от нас все дальше и дальше. Опомнитесь, сограждане: приближается не время обеда, но час жестокой битвы. Время брать в руки не чашу, но меч. Быстротой и неожиданностью нападения Цезарь с ничтожным количеством легионеров побеждал войска кельтов. Сражаясь под его началом в Галлии, я много раз был свидетелем невероятных побед, и поверьте, Гай Юлий не стал бы колебаться на нашем месте. Или вы собрались идти на поводу у квестора Гая Кассия Лонгина? Я не хочу никого оскорблять, но в таком случае вы поступаете по меньшей мере не как римляне.

— Публий прав: нужно как можно скорее догонять Сурену и Силлака, — согласился с младшим Крассом Октавий. — Многое, конечно, и мне не ясно в поведении парфян. Отчасти я даже разделяю сомнения Гая Кассия, но принять его план не могу. Силы парфян разделены надвое, и какие бы козни ни строил Сурена, легче разбить их поодиночке. Нужно воспользоваться моментом, пока парфянский царь занят Арменией. Попытаемся уничтожить войско его визиря и захватить главные города Парфии.

— Я полагаю, настигнуть Сурену будет не слишком трудно, — подал голос Петроний. — Отягощенный огромным обозом враг не сможет уйти далеко.

— Почему бы не сказать прямо: тебя беспокоят сундуки, которые тащили парфянские верблюды. Но ведь ты не знаешь, что в них лежит. Возможно, вместо золота парфяне набили их обыкновенными камнями, — вновь не удержался квестор.

— Гай Кассий Лонгин! — сурово произнес Марк Красс. — Ты приглашен на совет, хотя и не должен находиться здесь ввиду твоей низкой должности и молодости. Я позволил высказать мнение, потому что боги наделили тебя рассудительностью не по годам, отвагой и мужеством. И все же, Гай Кассий, ты присутствуешь здесь не для того, чтобы оскорблять товарищей выше тебя по званию и заслугам перед отечеством. Если не можешь ничего добавить по существу дела, то изволь замолчать и подчиниться мнению большинства.

— Твои слова справедливы, Марк Лициний Красс, — смиренно склонил голову Кассий. — Мне ничего не остается, кроме как принять решение моих товарищей и проконсула Сирии. Я призываю немедленно начать преследование парфян, — к немалому удивлению всех предложил квестор. — Воспользуемся же нашим старым союзником — римской стремительностью. Возможно, она поможет настигнуть врага в пути и навязать бой на марше. В таком случае мы избежим коварных восточных ловушек, которые, я уверен, давно заготовлены для нас.