Ночной гость

Как раб ждет обещанной свободы, как пылкий любовник жаждет встречи с женщиной своей мечты — так поджидали римляне возвращения юного посланника. Утомленного Галла засыпали вопросами. От несчастного раба требовали ответа: на чьей стороне Испания — Суллы или Мария, кто теперь наместники Ближней и Дальней Испании…

Галл от таких вопросов только часто моргал, забыв даже снять с плеча тяжелую корзину с продовольствием. Наконец Марк Красс понял всю комичность ситуации. Он взял у раба корзину и спросил:

— Передал ли Вибий что-нибудь на словах?

— Да, господин. Он сказал, что завтра ночью навестит тебя.

— Хорошо, Галл, я тобой доволен. А теперь иди, отдыхай.

— Ты его отпускаешь? — возмутился Децим. — Ведь он ничего не рассказал.

— О боги! — воскликнул в сердцах Красс. — Перед вами раб, а не консул или претор.

Следующую ночь вместо рабов на страже бессменно стоял Марк Красс. Час за часом он напряженно ловил ночные звуки: шорох листвы, шум прибоя, птичий щебет. Лишь к полуночи его утомленное ожиданием сердце учащенно забилось. Вначале он услышал далекие шаги, а вскоре в свете луны появились и две фигуры. Одна шла, согнувшись под тяжестью корзины, во второй Красс признал еще более раздобревшего Вибия Пациана. Он пошел навстречу гостям, и друзья встретились с крепкими искренними объятиями.

— Вибий! Ты все растешь вширь! — заметил Красс.

— А ты, Марк, почти не изменился. Разве что, лицо приобрело мужественные черты.

Слуга Вибия между тем оставил корзину и удалился на почтительное расстояние.

— Побеседуем здесь, друг. Моим спутникам незачем видеть тебя, а рабам тем более, — предложил Красс и уселся на поваленное дерево.

Вибий последовал его примеру.

— Пригодилась наша пещера! — удовлетворенно произнес гость. — А я, признаться, про нее совершенно забыл.

— Еще как пригодилась. Ты бы видел, какое из нее получилось великолепное жилище. Там есть все, что имеет обычный дом: спальня для меня с товарищами, комната для рабов, кухня, кладовая. Рабы плетут из виноградной лозы кровати, сушат мох для лежанок. Право же, мне намного уютнее здесь, чем в суетливом, грязном, продажном Риме.

— Будет ли долговечна твоя любовь к первобытной жизни? — философски заметил Вибий.

— Все зависит от воли богов. В последнее время они не благосклонны к Вечному городу и моей семье.

— Что же произошло, Марк?

— А разве ты ничего не знаешь?

— Слухи, что доходят до нас, сильно разнятся. Впрочем, это можно понять — их доносят люди, а они одно и то же событие видят в разном свете. Все зависит от их убеждений, моральных принципов и многого другого. Понял я лишь одно: Великий Рим раскололся на две части, нет больше единства, римский гражданин поднял меч на себе подобного.

— Ты прав. Рим разделился надвое, причем город находится в руках худших граждан. Однако попробую рассказать все по порядку. — Марк Красс на минуту замолчал, видимо, собираясь с мыслями. — А началось все с того, что Рим покинул единственный человек, который мог предотвратить беду: Луций Корнелий Сулла отправился с войском на Восток. Сулла, конечно, не был идеалом, но одни его боялись, другие уважали, а главное — за плечами Суллы стояли преданные легионы. Тем временем подоспели выборы консулов. Власть досталась Гнею Октавию и Луцию Корнелию Цинне — злейшему врагу Суллы. Чтобы добиться консульства для Цинны, народу обещали все: бесплатную землю, прощение долгов, избавление от всех налогов, раздачу хлеба. Его сторонники лезли из кожи, когда льстили черни, и тем самым будили в ней самые низменные чувства.

— Но ведь это подло — льстить народу, — не выдержал Вибий. — Народ слеп и идет туда, куда ведут мужи, стоящие над ним.

Красс хотел продолжить речь, но возмущенный друг вновь прервал его:

— О Юпитер всемогущий! Как низко пал Великий Рим! Когда-то Нума Помпилий добивался любви народа мудрым правлением. Фурий Камилл покорял сердца римлян военными подвигами и храбростью. Нынче народ привлекают лестью и обещаниями, чтобы с его же помощью уничтожать лучших людей Рима.

— Дорогой Вибий, ты живешь в провинции и, наверное, не знаешь, что раздавать невыполнимые обещания перед выборами уже давно в порядке вещей. Беда в том, что новые консулы принялись выполнять свои обещания. Вместо того чтобы завоевать и присоединить к Риму новые провинции, они начали отбирать виллы в Италии и раздавать их плебеям и вольноотпущенникам. Деньги на хлебные раздачи отнимались у патрициев и богатых всадников. Приверженцы Суллы преследовались в судебном порядке и без всяких законов. В скором времени чаша терпения лучших людей Рима переполнилась. Цинну и его приспешников с позором изгнали, но это было ошибкой. Цинна начал создавать войско из римских союзников-изменников. Принимались пастухи, земледельцы, городские бездельники, живущие на подачки, и даже рабы. К Цинне примкнули Квинт Серторий и Гай Марий Младший, в Этрурии принялся сколачивать войско Гай Марий Старший. Этот герой опустился до того, что начал вооружать сельских рабов, причем целыми казармами.

Оба войска объединились и окружили Рим. Город был отрезан от хлебных запасов, которые хранились в Анции, Ариции, Ланувии и других ближайших к нему городках. Однако погубил Вечный город не голод, погубила его подлость. Через посланных в Рим глашатаев Цинна обещал даровать свободу тем рабам, которые перейдут на его сторону. Опасаясь беспорядков, Сенат принял все условия Цинны и Мария, взяв с них обещание: не устраивать резни.

Велика ли цена слова людей, поднявших меч на римский Сенат и приведших к стенам города толпы варваров и рабов? В числе первых жертв беззакония стал всенародно избранный консул Гней Октавий. Добродушный, беззлобный человек сидел в консульском одеянии в окружении ликторов, когда к нему приблизился любимец Цинны Цензорин. Без лишних слов он отрубил Октавию голову и вытер окровавленный меч о консульскую тогу.

Впервые римский консул погиб не в бою с врагом, а от руки соотечественника. Бедняга не был даже удостоен погребения. Голову консула словно голову преступника выставили на форуме перед ораторской трибуной. Погибли многие видные сенаторы: родные братья Гай и Луций Юлии, Публий Лентул, Гай Нумиторий, Марк Бебий, блестящий оратор Марк Антоний. Их тела долго терзали хищные птицы и бродячие псы, а головы для устрашения поместили рядом с головой консула Гнея Октавия.

Безнаказанно убивали друг друга политические противники, должники с мечами гонялись за своими кредиторами. Рабы, призванные в войско Мария и Цинны, принялись грабить всех и вся. После того как пострадали имения соратников Цинны, тот приказал отряду галлов окружить казармы рабов и всех перебить.

— Страшные вещи рассказал ты мне, Марк, — не выдержал Вибий Пациан. — Возможно ли такое в славном Риме? Где же был Сулла? Почему не пришел на помощь Сенату?

— Сулла сражается с Митридатом и едва ли имеет представление о постигшем Рим бедствии. Его дом разрушили, имущество разграбили. Искали жену Суллы и детей, но они успели скрыться.

— А как твоя семья, Марк? — осторожно спросил Вибий.

Лицо Красса потемнело, и после паузы он произнес упавшим голосом:

— Старшего брата убили всадники Фимбрии. Отец, во избежание недостойных своей доблести оскорблений, бросился на меч.

— Прости, друг, я причинил боль своим вопросом…

— Не стоит извиняться, Вибий. Боль притупило время, осталось лишь желание отомстить… Да хранят боги Суллу! Это единственный человек, способный навести порядок в Риме.