В Москву

Слухи о военных приготовлениях Ягайлы дошли и до князя Андрея Полоцкого. Его лазутчики единодушно твердили о несметном количестве рати, собиравшейся в литовской столице. Андрей понял, что ленивый братец на этот раз опередил его. Полоцкий князь не смог договориться со своими братьями о совместном походе на Вильно. С войском только Полоцкого княжества нечего было и думать о победе. Андрей понял, что, еще не вступив в битву, он уже проиграл ее. "Придется бежать, как собаке от палки", — с горечью в сердце подумал Полоцкий князь.

Бежать князь Андрей решил в пределы Московского княжества. Выбор этот был не случаен. Неделей ранее в Полоцк приехал посол от великого князя московского Дмитрия Ивановича с предложением о помощи. Московский князь зорко следил за всем, что происходило в Литве. Он, видимо, также понимал, что шансов у Андрея удержаться в своем княжестве почти нет, поэтому, "в случае горькой необходимости" Андрей Полоцкий приглашался на службу в Москву.

В это время в Москве служил двоюродный брат Андрея князь Дмитрий Михайлович, женатый на сестре Дмитрия Ивановича, а родная сестра Андрея Полоцкого — Елена была женой двоюродного брата великого князя московского — Владимира Андреевича, который сидел в Серпухове. Так что, властитель Полоцкого княжества состоял в близком родстве с московским двором и, естественно, надеялся с помощью Москвы не только возвратить себе Полоцк, но и стать великим князем литовским.

Князь Андрей вышел из горницы и тут же встретил своего приближенного боярина Данилу Корсака.

— Вот ты мне и нужен. — Сказал князь. — Пойди, Данила, ударь в вечевые колокола. Я хочу говорить с полоцким людом.

— О чем будешь говорить с ним, князь? — Недоуменно спросил боярин.

— Прощаться буду, — коротко отрезал Андрей. Видя, что боярин не спешит уходить, а приготовился раскрыть рот, чтобы разразиться новыми вопросами, полоцкий князь добавил. — Иди, иди же, Данила. Недосуг мне с тобой лясы точить.

Боярину, так и не удовлетворившему любопытство до конца, пришлось убираться восвояси, исполнять поручение князя.

Через некоторое время над городом встал тяжелый гул могучих, как и сила народа, вечевых колоколов, будоража людей и отрывая их от привычных, повседневных дел. Из широкого окна княжеских палат Андрей молча наблюдал, как вечевая площадь начала заполняться народом. С высоты своего жилища люди, торопившиеся к месту вечевого собрания, напоминали князю трудолюбивых муравьев. Еще немного постояв у окна, князь покинул палаты и, в сопровождении нескольких дружинников, направился к Софийскому собору.

Поднявшись на деревянный помост, сооруженный перед главным входом в собор, Андрей Полоцкий обратил печальный взор к разноликому полоцкому люду. В первых рядах вечников стояли люди, с которыми князю приходилось часто общаться — богатые земельные владельцы и купцы из родов Сорочковичей, Сущевичей, Мелешковичей, Козчичей, Булавиных. Рядом с ними стояли путные и панцирные бояре — тысяцкие, сотские, десятские, подвойские. Эти люди как бы возглавляли собрание, а за ними сплошной толпой встал многочисленный черный полоцкий люд: гончары, шорники, седляры, кушнеры, портные, кожемяки, мурали, резники и землепашцы.

Андрей Ольгердович ждал, пока живой поток из кривых полоцких улочек прекратит стекаться на площадь. А люди продолжали идти к храму Софии, теперь уже из дальних окраин Полоцка и его предместий. Наконец, когда площадь заполнилась так, что негде было яблоку упасть, Андрей заговорил.

— Здравствуй на многие лета, народ полоцкий! — Обратился он к своим подданным голосом, переходящим на крик.

Площадь ответила ему сплошным радостным гулом, в воздух полетели шапки, рукавицы. Лишь когда Андрей поднял вверх правую руку, людской гомон начал утихать, давая возможность продолжить речь.

— Прости, народ полоцкий, что оторвал тебя от дел, но времена для нашего княжества настали тяжелые. Младший брат мой — Ягайло — незаконно захватил литовский великокняжеский трон и теперь, собрав неисчислимую рать, идет на меня войною. И если я не покину ваш город, литовцы разрушат его, прольется много крови. Поэтому, я хочу попрощаться с вами, полочане.

— Отец ты наш родной! Не покидай нас! Выстоим! Не отдадим литовцам города! — Раздались крики со всех сторон площади.

— Спасибо, что не отрекаетесь от меня в трудный час, но остаться я не могу. Слишком не равные силы у нас с Ягайлом. Поэтому вы сейчас выберете нового князя. Низко кланяюсь тебе, полоцкий народ, бог даст, еще свидимся. — Андрей Полоцкий поклонился вечевому собранию и удалился с помоста.

Остаток дня бывший полоцкий князь провел за сборами в дорогу. А в это время, на вечевой площади до самой ночи шумели свободолюбивые жители Полоцка. И как не прислушивался Андрей, он так и не понял: какое решение принял народ, и кто будет их новым князем.

Ранним утром следующего дня Андрей Полоцкий с отрядом в двести человек отправился в путь. Войско его было достаточно большим, чтобы защититься от лихих людей, встречающихся на дорогах, и достаточно малым, чтобы быстро уйти от войска противника.

Состояла рать Андрея Ольгердовича из охотников, то есть тех, кто по своей охоте, добровольно последовал за ним. Одни были готовы идти за своим князем и в огонь и в воду из чувства преданности, другие присоединились к Андрею из жажды славы и приключений или просто из желания посмотреть новые земли. Все они были статные, широкоплечие, как на подбор. Война стала для этих людей основным занятием. С беззаботным равнодушием они кочевали из княжества в княжество, отвергая и домашний уют и ласковых жен.

Прощальным взглядом окинул Андрей Ольгердович величественный семиглавый Софийский собор. Многое повидали стены этого храма за трехсотлетнюю историю. Они были свидетелями походов на город знаменитого Владимира Мономаха, видели тысячи заморских купцов и покрытых броней крестоносцев, были свидетелями славы и величия города, "черной смерти" и голода. И еще многие сотни лет будет радовать людей София Полоцкая блеском своих золотых куполов. Десятки князей сменилось за время ее существования, а она стоит, как немой свидетель мастерства и таланта русского народа.

Глухо стучат копыта лошадей княжеских дружинников по деревянной мостовой. Мимо проплывают каменные палаты бояр и богатого купечества Верхнего города. Окончилась Великая улица, а вместе с ней и территория Верхнего города. Отряд всадников въехал в Нижний город. И хотя каменные палаты сменились бревенчатыми домиками ремесленников, застройка города продолжала оставаться плотной. Постройки тесно примыкали друг к другу. Дворы были малыми и отделялись друг от друга тыном — оградой из вертикально вбитых в землю кольев. Из отапливаемых по-черному изб сизыми клубами валил дым. Кое-где из ворот выглядывали любопытные лица полочан, встревоженных топотом лошадей по мостовой. Под их провожающие взгляды дружина Андрея Ольгердовича покинула пределы Полоцка.

Сразу же за крепостной стеной раскинулись обширные поля, скудно припорошенные снегом. А вскоре показался и хозяин этих полей — Борисоглебский монастырь, расположившийся в полоцком пригороде Бельчицы на берегу Двины. Сооружен он был в честь сыновей Владимира Святославича, Бориса и Глеба, которых убил их брат Святополк, прозванный Окаянным. Бориса и Глеба особенно почитали в среде княжеских дружинников, на Руси их считали заступниками воинов.

Поравнявшись с монастырской церковью, князь Андрей остановил коня, снял шапку, повернулся лицом к храму и осенил себя крестным знаменем. Его дружина последовала примеру князя. Андрею хотелось сойти с коня, отслужить вместе с монахами заутреннюю, еще раз полюбоваться прекрасными фресками церквей монастыря. Но нужно спешить: зимний день короток, а путь предстоит проделать немалый.

И вот, снова движется на восток отряд воинов. Встречный ветер подхватывает снежную пыль, поднятую копытами лошадей, и щедро осыпает ею всадников. С болью в сердце расстается Андрей Ольгердович с Полоцкой землей, с городом, ставшим ему родным за тринадцать лет правления. Что ждет его впереди? "Каким он будет — хлеб чужбины? Суждено ли воротиться к тебе, Полоцк?" — Горестно думал князь Андрей.