Как быть?

Ягайло тихонько вошел в неплотно прикрытую дверь своей почивальни. Там, пышногрудая девка взбивала его пуховую перину. Тело ее сладко подрагивало в такт ударам по постели. Ягайло, подкравшись незаметно сзади, с наслаждением хлопнул ладонью по месту, что пониже талии.

Служанка смешно подпрыгнула, точно ужаленная, и отскочила в сторону.

— Позови ко мне Войдыллу. — Сказал Ягайло девке, видя, что та поглядывает на дверь с намерением выскочить из комнаты.

— Будет исполнено, князь. Пролепетала девка и, словно бабочка, выпорхнула в дверь. После нее в почивальне остался приятный аромат, вызванный употреблением настоя фиалки.

Вошедший Войдылло застал Ягайлу лежащим в постели.

— Ты звал меня, князь?

— Да, да. Садись, — указал Ягайло на стоящий у ложа стул. — Послушай, Войдылло, у меня из головы не выходят немецкие послы. Они знают о нас все. Более того, они знают положение дел в Великом княжестве Литовском лучше, чем я.

— В этом нет ничего удивительного. Я уверен, что каждый второй иноземный купец в нашем государстве является шпионом Тевтонского ордена.

— Так почему же мы их терпим у себя, Войдылло? Почему бы нам не изгнать всех иноземцев из государства? Мы избавимся от шпионов, а заодно и пополним казну, отобрав у них товары.

— Нет, Ягайло, без купцов нам нельзя. Наши мастера не смогут из болотных руд дать столько металла, сколько необходимо для нас. Без немецкого железа мы не сможем даже вооружить наши дружины. Без торговли угаснут города, а без городов погибнет и народ. Как ни могущественен народ, без городов у него нет будущего. Вспомни князь наших северных соседей — воинственных куршей. Теперь немцы собирают урожай с их нив. А половцы, некогда обитавшие в южных наших владениях и державшие в страхе Русь! Где они сейчас? От них остались лишь печальные каменные бабы, одиноко стоящие в степи. Еще раньше там жили скифы. И от них остались только разграбленные курганы, насыпанные над могилами царей и знатных воинов. И все потому, что жилищем этим народам служила кибитка на колесах. У них не было купцов, ремесленники этих народов больше воевали или пахали землю, чем занимались ремеслом. У скифов и половцев не для кого было строить города, и теперь об этих народах мы можем прочитать только в старых книгах.

— Откуда ты все это знаешь? — Удивленно спросил Ягайло.

— Оттуда, откуда и ты, князь. Тайком я подслушивал рассказы твоей матери, княгини Ульяны, которые предназначались тебе. Прости меня за это… Когда у меня завелись деньги, я стал покупать книги у русских купцов. Многое я прочитал в них и про историю нашего народа, и о твоем великом предке Гедимине.

— Что же написано в книгах про моего деда?

— Великий Гедимин всю свою жизнь покровительствовал ремеслу и торговле. В 1323 году он написал свои знаменитые письма, обращенные ко всем христианам и, прежде всего, к горожанам Любека, Штральзунда, Магдебурга, Бремена, Кельна, Ростока, Грейфсвальда, Штетина, Готланда. В них твой дед приглашает в Литву переселенцев из других стран, сохраняя за ними право верить в своего бога. Для гостей по распоряжению Гедимина были построены два храма римскому богу в Вильно и Новогородке. Гедимин открыл свободный доступ в свою страну, с правом покидать ее: рыцарям, воинам, купцам; а так же всякого рода ремесленникам: кузнецам, изготовителям баллист*, плотникам, каменотесам, сапожникам, кожевникам, мельникам, пекарям, лекарям, мелким торговцам, солеварам, серебряникам, оружейникам. Переселенцам великий князь обещал защиту в городах, местах и селах своей страны. "Скорее превратится железо в воск и вода в сталь, чем я возьму назад свое слово", — писал он в своем письме. И не случайно Вильно было избрано столицей государства Литовского. Это произошло оттого, что город стоял на торговых путях, через него шел кратчайший путь с Днепра к Варяжскому** морю. От нашей столицы протянулись нити торговых путей на Ковно, Ригу, Псков, Новгород, Москву и Краков. И теперь ты, Ягайло, хочешь оборвать эти нити ударом меча. Ты хочешь уничтожить многолетний труд своего отца. Ты хочешь изгнать всех иноземцев. Но ведь благодаря усилиям Гедимина и Ольгерда у нас в городе больше половины купцов и ремесленников — иноземцы. Без них остановится жизнь в городе, шумную площадь торга распашут лошади земледельцев под посевы ржи и проса.

— Так ты считаешь, Войдылло, что следует оставить все как есть. — Нетерпеливо перебил Ягайло своего слугу.

— Именно так, князь. Лучше не трогать змею — она не ужалит, пока не наступишь на хвост. У купцов есть много золота, и всегда найдутся люди, готовые за деньги убить кого угодно. Кроме того, у немецких купцов и ремесленников есть сильный покровитель — Тевтонский орден. Так что, в нынешнем положении изгнание иноземцев из государства для тебя равносильно самоубийству. Вспомни также, князь, о своих соотечественниках, купцах в Риге, Динабурге, Мальборке и других владениях Ордена. Какая судьба их там ждет после того, как ты расправишься с немцами в Литве?

— Хорошо, Войдылло, купцов трогать не будем, собственно я этого делать и не собирался. Я просто хотел узнать твое мнение. — Согласился Ягайло с доводами слуги. — А что ты думаешь, друг мой, по поводу предложенной послами помощи? Стоит ей воспользоваться или нет?

— Зачем же отказываться от помощи, князь? — Усмехнулся Войдылло.

— Так, то оно так. Но не потребует ли Орден слишком высокую плату за услуги? — Засомневался Ягайло.

— А что тебе терять, князь? У тебя, по сути дела, ничего нет, кроме титула — великий князь литовский. Твои старшие братья не желают признавать тебя своим господином. Сначала надо взять власть в своем доме, а уж потом договариваться с Орденом о цене. Чем прочнее будет твое положение в Литве, тем меньше будет заботить тебя Тевтонский орден. Отдавать долги заставляют только слабых, сильным же, боятся даже напоминать о них.

— Так и быть, до осени подожду положенной мне от братьев дани. Воздержусь от действий против них не из-за страха, а во имя светлой памяти нашего отца. — Лицо Ягайлы при этих словах приняло суровое выражение. — Но если к осени они не вспомнят о великом князе литовском, придется говорить с братьями языком меча.

— Как бы не опоздать. Если твои братья объединятся, тяжко будет с ними сладить. — Заметил Войдылло.

— Помолчи, пока я не рассердился. Вечно ты лезешь со своими советами. — Оборвал Ягайло размышления слуги. — Пойми, это же мои родные братья, и я дал слово умирающему отцу, что не пролью их крови. А ты, как всегда, торопишь меня, хочешь, чтобы я стал братоубийцей.

Войдылло сконфуженно молчал, опустив глаза. Он понял свою ошибку. Собственно, ошибки никакой не было — торопиться следовало бы, пока братья Ягайлы не укрепились в своих княжествах и не объединили войска. Понимал это и Ягайло — понимал умом, но сердцем принять не мог. Родственные чувства на этот раз взяли верх.

— Иди спать, Войдылло, уже поздно. — Сказал Ягайло своему слуге, который совсем был сбит с толку проявлением родственных чувств господина.

— Покойной ночи, князь. — Пробормотал Войдылло и удалился из почивальни.

Ягайло задул последние две свечи у изголовья, и в комнате воцарился полный мрак. Но сон упорно не шел к Ягайле. Из головы не выходили проклятые немцы. Помимо разговора с Войдыллом, он беседовал с человеком, который говорил совсем другие слова.

Несколькими днями раньше в длинном замковом коридоре Ягайло лицом к лицу встретился с Кейстутом.

— Что хотели тевтонские послы от тебя, племянник? — С присущей ему прямотой спросил старик.

— Ничего. Просто приехали поздравить по случаю избрания меня великим князем и передали дары своего магистра.

— О чем же был у вас разговор? — Попытался выяснить Кейстут.

— Да, в общем-то, ни о чем. Говорили о здоровье магистра, послы хвастались могуществом Ордена, француз рассказывал о своей родине и предках.

— И больше ничего не просили, не предлагали?

— Нет. — Коротко ответил Ягайло, решив пока утаить от дяди предложения немцев о помощи.

— Что-то не похоже на немцев. Просто так они и пальцем не пошевелят. Но если крестоносцам надо чего-нибудь добиться, они не пожалеют ни золота, ни дорогих подарков. Ты получил от них богатые дары, но ни на мгновенье не верь этим лживым тевтонским псам. Помни, Ягайло, крестоносцы щедро заплатят за то, чтобы посеять вражду между литовскими князьями, а затем прибрать к рукам владения каждого поодиночке. Единственное, что им от нас нужно — это земли нашего княжества, наши ремесленники и землепашцы, которые будут работать на Орден. Напрасно ты отпустил послов, следовало бы заковать в цепи эту немецкую заразу, чтобы другим неповадно было мутить воду в нашем княжестве.

Кейстута можно было понять: вся жизнь его прошла в жестоких схватках с крестоносцами. "Что же говорило в Кейстуте, — напряженно думал Ягайло, — голос разума или злоба, накопленная в многолетней борьбе?"