В конце Пасхи в Каменки приехал Леонид Николаевич Прозоров с матерью. Он застал старого князя в страшном горе. Уже два дня прошло, как княжна Софья была похищена злоумышленником, и тщательные розыски ни к чему не привели — княжна как в воду канула.

— Скажите, князь, что случилось? Где же княжна? — спрашивал Леонид Николаевич.

— Не спрашивайте лучше, Леонид Николаевич! Софьи уже два дня как нет: на неё в нашем лесу напали какие-то разбойники и увезли, — чуть не плача, ответил Владимир Иванович.

— Что вы говорите, князь! Что вы говорите! — побледнев как смерть, воскликнул Прозоров.

Князь рассказал молодому человеку о постигшем их несчастии.

— Надо было сейчас же за негодяями послать погоню.

— Несколько отрядов было послано.

— Ну и что же?

— Посланные возвратились с ответом, что похитителей и след простыл, — печально ответил старый князь.

— Боже, что же делать! — с отчаянием проговорил Прозоров, закрывая лицо руками.

Он так спешил в Каменки, думал, что ждёт его счастие. Свадьба их назначена была после Пасхи, на Красную горку. И вдруг почти накануне свадьбы княжну похищают! Все надежды Прозорова рушились. Горе молодого человека было велико; его старушка мать, сама плача, старалась утешить и успокоить любимого сына.

— Ваше сиятельство! Глашутка вернулась, — радостным голосом проговорил Федотыч, входя в столовую, где находился князь с приехавшими гостями.

— Приехала? Одна? — с замиранием сердца спросил Владимир Иванович.

— Нет, ваше сиятельство, не одна, а с двумя бродягами, с теми, вишь, какие напали на нашу голубушку княжну.

— О, теперь легче узнать, куда они дели Софью.

— Где же негодяи? — спросил у Федотыча Прозоров.

— Да в людской, — ответил тот.

— Пойдёмте, Леонид Николаевич! Ваш приезд счастлив: Софья найдётся.

Обрадованный князь в сопровождении Прозорова поспешил в людскую.

Там дожидалась князя дочь мельника. На красивом лице молодой девушки видна была радость. С ней рядом стояли, понуря головы, Петруха и Кузька. Руки были у них крепко скручены.

Как попались оборванцы в руки молодой девушки?

Глаша поехала на розыски в сопровождении трёх княжеских дворовых и кучера. Она заехала на мельницу, простилась с отцом и отправилась в путь с надеждою напасть на след похищенной княжны. Почти сутки плутала она по окрестным местам княжеской усадьбы, побывала во всех сёлах и деревнях по окрестности, расспрашивала попадавшихся ей, не видали ли они или не слыхали о княжне? Но ни розыски, ни расспросы не помогли. Молодая девушка уже отчаивалась, как совершенно случайно, проезжая большим торговым селом, она увидала, что около кабака на лужайке какие-то два оборванца бойко пляшут под гармонь, на которой играл молодой парень в кумачной рубахе и в суконном кафтане, накинутом на плечи. Глаша взглянула на плясунов и сразу узнала Петруху и Кузьку; они были пьяные и, не обращая никакого внимания на подъехавший тарантас, продолжали выплясывать разные коленца.

— Ребята, вот разбойники, что напали на нас в лесу! Вяжите их скорее! А если не сладите, позовите народ! — крикнула молодая девушка своим провожатым, показывая на плясунов.

— Вона, не сладим!

Княжеские дворовые ловко сшибли с ног Петруху и Кузьку и, прежде чем те успели опомниться, крепко их скрутили. Игравший на гармони парень и собравшиеся посмотреть на плясунов мужики протестовали было против этого, но когда они узнали, что были за люди плясуны, сами ещё помогали крутить разбойников. Произошло это верстах в двадцати от Каменков.

Петруху и Кузьку силою ввалили в тарантас; Глаша поспешила в княжескую усадьбу. Бродяги почти в продолжение всего пути крепко и беззаботно спали. По приезде в усадьбу их растолкали и заставили выйти из тарантаса; связанные оборванцы с удивлением посматривали на себя; они забыли происшедшее с ними.

— Петруха, а ведь нас скрутили! — толкая товарища, опомнился первый Кузька.

— Чай, видишь, чёрт, чего спрашиваешь? — огрызнулся рыжеволосый.

— Как это нас угораздило попасться?

— Не знаю, не помню.

— И я ничего не помню.

— Дай срок, под палкою вспомнишь, — вмешался кто-то из дворовых.

Оборванцев ввели в людскую.

— Разбойники, вы похитили мою дочь? — крикнул на них князь Владимир Иванович.

— Никак нет, мы ничего не знаем! — как ни в чём не бывало ответил Петруха.

— Врёшь, негодяй, я заставлю тебя сознаться! Я прикажу бить тебя палками!

— Что же, нам не привыкать, — нахально ответил Кузька.

— Успокойтесь, князь, я прикажу заковать их в цепи и отправить в город. Там заставят их говорить правду! — спокойно сказал Прозоров.

— Зачем в город? Что же, пожалуй, повинимся: наш грех, мы напали на княжну.

— Зачем вы это сделали? С какою целью? — спрашивал Леонид Николаевич.

— Подкупил нас барин, — хмуро ответил Кузька.

— Какой барин?

— А кто его знает! Из Москвы нас за этим привёз, похож на военного.

— Куда же девали вы княжну?

— Ему сдали, барину, он на поляне с лошадьми дожидался.

— Ну, а куда он княжну повёз? — совершенно спокойно продолжал расспрашивать Прозоров попавшихся оборванцев.

— Не знаем.

— Говорите правду. Искреннее сознание смягчает наказание.

— Правду, барин, говорю — не знаем.

— Если скажете, где дочь моя, то я прикажу вас отпустить, — сказал князь.

— Сказали бы, ваше сиятельство, да не знаем: барин, что подрядил нас выкрасть княжну, положил её на телегу и от нас уехал.

— И деньги не все, что следовало, заплатил, дьявол! — прибавил Петруха.

— А дорогу, по которой негодяй повёз княжну, вы можете указать?

— Отчего не указать. С нашим удовольствием! Мы сами будем рады, если вы его изловите! Но только поймать его трудно: хитёр, анафема! — откровенничал черномазый Кузька.

В лес, не мешкая, отправились старый князь, Прозоров, Глаша и два оборванца под строгим караулом, состоящим из нескольких дворовых, вооружённых ружьями.

— Барин, а барин! Вели маленько отпустить верёвку, страсть больно! Не убежим, — обратился Петруха с просьбой к Прозорову; тот приказал совсем развязать им руки и вести их на верёвке.

— При первой попытке бежать вы будете расстреляны! — погрозил князь оборванцам.

— Уж куда бежать! Попали — теперь не убежишь, — проговорил хмуро Петруха.

Оборванцы показали ему поляну, на которой их дожидался Цыганов, а также и дорогу, по которой он поехал.

— Князь, я сейчас же поеду по этой дороге; возьму с собою человека три дворовых. Может быть, и нападу на след разбойника, который похитил у меня невесту, — вызвался Леонид Николаевич.

— Поезжайте! Храни вас Бог! — обнимая Прозорова, промолвил старый князь.

— А этих разбойников отправьте в город, в острог, — показывая на Петруху и Кузьму, посоветовал Прозоров.

— Да, да, я сейчас же пошлю.

Прозоров простился с князем и поехал по показанной ему дороге в сопровождении трёх дворовых; они не забыли захватить с собою и ружья.

В тот же день связанные Петруха и Кузька отправлены были в город.