Глава 6
ШМЫГАЮЩИЕ СУЩНОСТИ
Прежде Бася не замечала за подругой такой дурной привычки — во время завтрака рассуждать на философские темы. Только представьте эти темы в исполнении блондинки и танцовщицы! Представили? То-то! Аппетит отшибает начисто.
Хотя, с другой стороны, они прежде и не завтракали вместе. Обедали и ужинали вдвоем бессчетное количество раз, а вот завтракать не приходилось, и слава богу, потому что Соньку явно не туда понесло. Может, съела что-нибудь несвежее.
Она долго рассуждала о смысле жизни, потом стала причитать, что жизнь проходит и годиков им уже ой как много, а закончила и вовсе неаппетитной сентенцией о том, что им бы уже пора, наконец, задуматься о вечном!
Бася, которую гораздо больше абстрактной вечности интересовало собственное конкретное настоящее, неодобрительно спросила:
— Это в каком, позвольте узнать, смысле?
— В прямом! Зрелость на пороге… — Соня с обреченным видом глотнула кофе. — Я вот думаю, надо мне из балета сваливать.
— Почему? Кажется, прежде тебя все устраивало?
— Ну, знаешь, все-таки тридцатник, пора бы уже… — Она повертела в воздухе изящной наманикюренной рукой, силясь найти слова, потом оставила попытку, не закончив фразу.
— Да брось, кто тебе вообще даст твой возраст?
— Против природы не попрешь, время идет, задница обвисает! Что я, в самом деле, и в пятьдесят лет буду в трусах на сцене скакать! — Она хихикнула. — А может, в качестве варианта замуж податься? Или продаться?
Бася усмехнулась:
— Есть кто на примете?
— Да откуда? Где в наше время найти достойного мужчину, такого, как твой португальский король? В богемном кругу, что ли, этом занюханном? Одни голубцы кругом, веришь? А если с нормальной ориентацией, то орангутанги, как Чувалов!
А Чувалов между тем не заставил себя ждать. Его помянули, а он вот вам, пожалуйста, «Восставший из ада-2». Даже кофе не дал допить девушкам и спокойно осмыслить категории вечного.
Дзинь…
— Салют! Сонька у тебя? — раздался в трубке его хамоватый голос.
— Здравствуй, Семен! — вежливо ответила Бася.
Соня мгновенно погрустнела. Только что в шкаф не полезла прятаться от своего назойливого настоящего.
— Я сама ее обыскалась. Звоню ей, звоню. Понимаешь, нет нигде. Куда это она запропастилась? — приторно-любезно продолжала Бася.
— Я это выясню, будь спокойна! — угрюмо пообещал Чувалов и бросил трубку.
— Ну что? — пискнула испуганная Соня.
— Плохо дело! Говорит, что из-под земли достанет!
Завтрак закончился отчаянным Сонькиным ревом.
«Да, все плохо, да, попали по полной программе, дорогая подруга, но через два дня, между прочим, Новый год, и надо бы, да хотя бы всем назло, устроить себе настоящий праздник!» — примерно что-то такое психотерапевтическое Бася напевала Соне.
А Соня ныла: «Какой, к черту, Новый год, давай, что ли, повесимся вместе на твоей люстре в гостиной, раз все равно всякие уроды не дают подумать о вечном».
«Нечего портить мою люстру, — терпеливо отвечала Бася. — И вообще, смерть через повешение, утопление, отравление либо каким иным способом не есть выход из ситуации. Поищем другой. Красивый, изящный и через другие двери». Кажется, начало действовать — Соня задумалась и даже высказала предложение встретить праздник в ресторане.
Бася, конечно, тут же отмела это нелепое предложение — мол, про Чувалова забыла? Только мы в ресторан в новогоднюю ночь, а он тут как тут вместе со своими скаутами Митей и Витей! Сцапает тебя и сам повесит на люстре!
Нет, нет, нет! Новый год мы будем встречать вдвоем у меня дома! Накупим всякой вкуснятины. Два, нет, три торта, к черту фигуру, мы теперь девушки одинокие и самодостаточные, можем предаться чревоугодию!
— Шампанского надо взять побольше! — пискнула Сонька.
— Точно!
— И будет у нас с тобой самый лучший Новый год!
Бася давно заметила: у Соньки есть очень ценное качество — она никогда долго не унывает. Бывает, разревется, жалуясь, что какой-нибудь ее «лучший, вот точно лучший» (она решительно все свои любовные романы начинает с этой фразы) ее бросил — и тут же смеется. Веселый человек, жизнерадостный. Вон уже и на люстре вешаться передумала, и про Чувалова подзабыла — хохочет, и щеки раскраснелись, и мысли какие-то стала высказывать вполне жизнеутверждающие. Давай, говорит, в новогоднюю ночь напьемся в хлам и будем смотреть старые добрые комедии!
Иногда и подруга-блондинка может сказать что-то дельное. Бася это предложение приняла на ура:
— А давай! Ударим по хаосу тяжелой артиллерией из Шурика и Ивана Васильевича в придачу!
Наивная — она еще не знала, что хаос тоже кое-что приготовил. На закуску, так сказать…
* * *
Впрочем, всему свое время. Хаос нанесет ответный удар чуть позже, а пока погрузимся во внутренний мир героини.
На душе-то у Баси было ох как тоскливо. Утешала Соню, подбадривала, а как только за той закрылась дверь, она тут же ушла в самые что ни на есть депрессивные переживания.
А все потому, что перед глазами уже в который раз замаячил образ неверного возлюбленного. Кто о чем, а Бася, как вшивый о бане, снова про свою несчастную любовь.
Удивительно — за полчаса она успела подумать о нем по меньшей мере в нескольких эмоциональных категориях, причем взаимоисключающих.
Да, Бася думала о бывшем любовнике разнообразно. С ненавистью. С обидой. С нежностью. С раздражением. С обожанием. С презрением. С любовью, черт побери!
В общем, ясно — она еще долго будет испытывать к нему все возможные чувства, кроме одного — равнодушия, а стало быть, до исцеления еще очень далеко.
А самое скверное во всем этом то, что она, несмотря ни на что, продолжает надеяться на то, что он вернется. Даже осознав, что это очевидная глупость, даже утратив все иллюзии насчет Эда, она отчаянно желает и ждет его возвращения. Вот почему так?
Кстати, она давно задумалась об одной закономерности — почему-то большинство женщин влюбляются в «плохих парней» — порочных, развязных, самоуверенных, эгоистичных!
Летят себе бедные барышни на их свет, как мотыльки на пламя, будто себе на погибель… При этом срабатывает общий механизм, единый для умных и дурочек. Хотя умные, которые больше понимают, просто не дают хода своим чувствам или играют в любовь с «плохим парнем» по правилам (а правило тут только одно — общаться с избранником осторожно, соблюдая дистанцию, понимая, что чувства — это тигры, которые могут вырваться из клетки и, вдоволь порезвившись на воле, сожрать тебя вместе со всей твоей безумной любовью). Ну а дурочки, такие, как Бася, например, позволяют сожрать себя сразу и превращаются в итоге в безвольное, сломленное, молящее о любви существо.
И суждено им, несчастным, корчиться в судорогах, испытывая невероятную ломку от того, что их лишили незаменимого наркотика — общества любимого «плохого парня».
Нет бы искать себе правильного спутника жизни — положительного, умного, тонко чувствующего… Чтобы без единого намека на пороки!
Ну ладно — она вовсе не имеет в виду скучного лысого дядьку. Возможен же компромисс в виде приличного внутреннего содержания и приличной же наружности (ну там рост, бицепсы, трицепсы, голливудская улыбка… и не надо говорить, что я слишком много хочу!), или все-таки решительно невозможен?
Кому как повезет, видимо… Ей не повезло — подвернулся ну очень плохой парень, просто засада для девушки.
Причем забавно — она сама прекрасно понимает, что их с Эдом совместная жизнь в скором времени превратилась бы в ад для них обоих, так что, с точки зрения здравого смысла, оно и к лучшему, что расстались, чего греха таить! Но она никак не может справиться с эмоциями и успокоиться. Идиотизм какой-то. А впрочем, разве с этой любовью что-то поймешь?
Вот и выходит, что, измусолив тему любви в пух и прах в своих романах, ничего-то она про нее не узнала. Прав был классик, говоривший, что про любовь с точностью можно лишь сказать, что тайна сия великая есть.
Эх, хорошо бы сейчас опять влюбиться, чтобы клин клином вышибить. Но где же найти такого человека, который сумеет затмить Эда?
Что там Наина сулила, старая вруша? А! Любовь и вздохи на скамейке. Неужели и для Баси такое возможно?
Где он, ее родной и любимый, исключительно хороший парень, чтобы через тридцать лет совместной жизни идти с ним по аллеям и шуршать листьями, чтобы она, значит, такая Шапокляк в нафталиновой горжетке и он — седой, заботливый старичок — уже ни бицепсов, ни трицепсов, и голливудская улыбка э… изрядно поредела, зубы примерно через один, но зато осталась душа! И отношения! И трогательная забота друг о друге! И чтобы спустя тридцать лет супружеской жизни ни чуточку друг от друга не устать, и даже — о боже! — ни разу не захотеть друг друга прикончить!
Ладно, об этом мы думать не будем — до старичков еще, слава богу, далеко. Лучше загадаем, как произойдет их встреча… Ну как… Пусть он появится в новогодний вечер. Откуда — неважно. Да хоть с неба упадет самым чудесным образом!
Постучат в дверь. Она откроет, а там — стоит он и говорит: «Здрасьте. Я из Лапландии. Меня к вам прислали на северных оленях. Я ваш новогодний подарок. Хотите — любите, хотите — так ешьте!» И начнется ее безоблачная жизнь с хорошим парнем, а на плохих поставим крест. Сгодится также осиновый кол.
И вот Бася себе все это так подробно расписала, представила, себя по пунктам убедила, после чего, противореча всякой логике, схватила зачем-то фотографию этого самого, осиновым колом пришпиленного, да слезами и залилась. Люби-ма-а-ай…
Ну не дура ли?
В комнату вошла Соня. На сей раз настал ее черед дудеть психотерапевтические песни подруге в уши.
* * *
В дверь позвонили.
Бася обнаружила на пороге женщину лет сорока в клетчатом пальто и экстравагантной шляпке.
— Здрасьте! — сказала она. — Я от Натальи Петровны!
— Лучше скажите, по какому поводу? — усмехнулась Бася.
Вместо ответа дама протянула Басе нечто.
— Вот, возьмите. — И она горько вздохнула.
Бася испугалась:
— Что это?
— Лягушачьи лапы!
Бася попятилась:
— Да на что мне сдались эти лапы?
— Умоляю, сделайте приворот! — прошептала незнакомка.
От всего ее облика веяло какой-то безнадежностью и затяжной депрессией. «Сто к одному — жертва несчастной любви», — подумала Бася.
— Вы, наверное, ошиблись дверью? Вам, должно быть, к Наине? Это она у нас отвечает за волшебную часть!
Дама закивала, рискуя уронить шляпку с головы.
— Дверь напротив! Если бы вы знали, как я вас понимаю! — зачем-то сказала Бася и, совсем расчувствовавшись, всхлипнула. — Я бы сама чьи угодно лапы съела, лишь бы присушить милого сердцу подонка! Вот навсегда присушить! Так присушить, чтобы эта зараза больше никуда дернуться не посмела!
Дама растерянно улыбнулась.
— А лучше забудьте его! — крикнула Бася, уже сбиваясь на рыдания. — Забвение станет для него лучшей местью!
— Я пробовала! — застенчиво призналась дама. — У меня не получается!
— Тогда идите. — Бася указала рукой, как перстом указующим. — И пусть вам повезет!
Расстались с дамой практически родными людьми.
* * *
Ночью Бася долго не могла заснуть, ворочалась, а потом раз — и провалилась в сон, как в пропасть.
Пробуждение оказалось ужасным. Ее разбудил дикий крик Сони, от которого, натурально, кровь стыла в жилах.
«Чувалов, — первое, что мелькнуло в Басиной голове, — прорвался-таки, скотина, и убил Соньку!»
Она бросилась на крик, выскочила в холл и тут же сама завопила от ужаса. По коридору бежало некое существо в красном балахоне. Можно сказать, неслось прямо на нее. Бася отскочила в сторону. Существо устремилось к входной двери и выскочило в парадную.
Бася бросилась в спальню к подруге. Голая Соня сидела на полу и орала.
— Живая, слава богу, живая, — запричитала Бася. — Господи, что это было?
— Ужоснах! — прорыдала свое любимое слово Соня.
Бася поспешила согласиться — действительно ужас. И на самом деле, нах…
Минут пять подруги сидели обнявшись и выли от отчаяния.
Бася пришла в себя первой и попросила Соню рассказать, что случилось.
Из сбивчивого рассказа подруги, перемежающегося иканием и стонами, выяснилось, что она проснулась от шороха в спальне, зажгла ночник и обнаружила нечто — «вот эту самую тварь в красном», которая склонилась над ее кроватью. А потом тварь развернулась и выбежала из комнаты. Закончила Соня сакраментальным: «Что это может быть, по-твоему?»
Бася пожала плечами:
— Откуда мне знать… Выглядело оно действительно устрашающе.
— А лица у него нет вовсе! — прошептала Соня. — Только щелки!
— Да, у него были прорези для глаз в маске, как у ку-клукс-клана! — Бася поежилась. — А что, если эта тварь в красном вернется?
Соня дернулась, как от электрического разряда, и закричала:
— Господ-я-я, ничего себе, я нашла пристанище! Да на улице в тысячу раз безопаснее, чем у тебя тут! Сейчас Чувалову позвоню, пусть приедет заберет меня отсюда!
Бася строго приказала ей успокоиться, заткнуться и ни в коем случае не звонить Чувалову.
— Слушай, Сонька, а может, это какая-нибудь инфернальная сущность? — предположила Бася.
— Какая еще сущность?
— Ну, из иных миров.
— Привидение, что ли?
— Да. Говорят, в Петербурге их пруд пруди!
— Предупреждать надо было, что у тебя привидения водятся!
Вместо ответа Бася предложила пойти в холл и осмотреть входную дверь. Подруги вышли из спальни, вздрагивая от собственных шорохов и осторожно двинулись к двери.
— А ты проследила, куда оно потом исчезло? — шепотом спросила Соня.
— Выскочило в дверь!
— Ну а потом? В парадном?
Бася растерялась. Воспользоваться нехитрым дедуктивным приемом: проследить маршрут красной твари и таким образом ее вычислить и, может, даже изловить — отчего-то это не пришло ей в голову в тот момент. Хотя чему удивляться «тот момент» вообще не давал возможностей для мыслей.
— А давай откроем… — Соня кивнула на входную дверь. — Может, чего найдем?
— Может, и найдем, — тоскливо отозвалась Бася. — И очень может быть, найдем то, чего лучше и не находить вовсе. Ну, давай… Ты первая…
Соня пробурчала что-то и с обреченным видом открыла дверь. Практически сразу раздался ее крик.
Бася схватилась за сердце и сползла по стене:
— Силы небесные, что там?
В холле появилась Соня с розой в руке.
— Вот… Цветок… Под дверью валялся…
Бася взяла цветок в руки, как будто это была змея, и оглядела с подозрением. Вроде роза как роза — красная, свежая.
— Что все это значит? — застонала Бася. — Сначала от меня сбегает любовник, потом кто-то грозится меня убить, потом у меня поселяется беглянка-подруга, которую разыскивает разъяренный гангстер, наконец, в моей квартире по ночам бродит черт знает кто в красной накидке, а в промежутках между всем этим весельем я узнаю, что беременна!
Да нет, определенно, я сошла с ума! И мне все это чудится!
— Вдвоем с ума не сходят! — заверила ее Соня. — Я подтверждаю, что все правда. И не приснилось, и не причудилось, а случилось на самом деле!
— Ты лишила меня последней надежды, — горько кивнула Бася и заплакала.
* * *
— И это не в каком-нибудь там моем романе, — кричала Бася (на смену ее отчаянию пришло сильнейшее раздражение), — а здесь, в моей квартире, бродит красная инфернальная тварь! Бродит, понимаешь, как у себя дома! Мне надоели все эти странности! Я вообще сейчас милицию вызову!
— Правильно, — без особого энтузиазма поддержала Соня. — Только умоляю: про Чувалова ни слова! Узнает — точно убьет!
Бася решительно схватила трубку.
— Алло, милиция?
Ей недовольно ответили заспанным голосом:
— Мы-то милиция, а вы хто?
— Пришлите мне наряд или группу, что там у вас, — нервно выкрикнула Бася.
— Что случилось? — спросили на том конце провода.
— У меня в квартире… — Бася задумалась, как бы это сформулировать, — …э… Посторонний! Проник неизвестным образом! И ходил здесь! В чем-то красном!
— Что происходит сейчас?
— Ничего не происходит. Я валокордин пью, а оно убежало. И вот розу под дверью оставило.
— В красном, говорите? — каким-то ехидным тоном поинтересовались в милиции.
— Ну да. Знаете, как балахон. Лица вообще не видно. Только прорези для глаз. Вот раньше у ку-клукс-клана такие были. Только те в белом, а этот в красном!
— У вас что, негры живут? — уже с откровенной издевкой спросили на том конце провода.
— Прекратите иронизировать, — взбеленилась Бася. — Мне не до шуток! Меня, между прочим, грозятся убить! Уже третий день угрожают! И потом, вы даже не представляете, с кем разговариваете! Я известная писательница Лесневская!
— Ах, вы еще и известная писательница?! Тогда все ясно, — расхохотался милиционер.
— Ваша обязанность приехать и защитить меня, — с отчаянием выкрикнула Бася.
— Гражданка, перестаньте хулиганить! — озлился страж порядка. — Мы-то сейчас приедем, но за вами! Будете потом у нас в отделении свои байки рассказывать!
* * *
— Нет, ты представляешь, они решили, что я сумасшедшая! Каково! — Бася была не на шутку возмущена и взволнована. В стакан полетела убойная доза валокордина.
История с обращением в милицию имела неожиданное продолжение.
Утром Бася проснулась от звонка в дверь и со стоном сползла с кровати. Руки и ноги подрагивали, голова трещала, так как ночью подруги почти не спали (лежа вдвоем в постели, они готовились ко второму пришествию существа в красном и заснули только под утро, когда стало ясно, что оно не придет). Зато пришел участковый милиционер.
— Прохоров, — представился невысокий щупленький парень в милицейской форме. — Ваш участковый. Разрешите войти?
Бася с недовольной гримаской кивнула: ну входите, раз уж пришли, хотя что-то вы припозднились, надо было ночью приезжать!
— Кто хозяйка? — строго спросил участковый.
Бася с достоинством кивнула: мол, я, прошу любить и жаловать.
— Вы чего хулиганите? — с места в карьер взял милиционер.
— Я хулиганю? — возмутилась Бася. — Разве я похожа на хулиганку?
Прохоров с подозрением оглядел ее — растрепанная дамочка в легкомысленной пижаме, голова яркая, как апельсин, руки, кстати, отчего-то трясутся, как будто с перепоя. А пожалуй что и похожа!
Из спальни выглянула полуголая Соня и застыла с нелепой улыбкой.
— Это кто? — хмуро поинтересовался Прохоров.
— Моя подруга! Мы живем вместе! — ответила Бася.
— Я проснулась, а тебя в кровати нет, — ни к селу ни к городу сообщила Соня, сконфузилась и нырнула обратно в спальню.
— Так… — совсем мрачно произнес Прохоров.
Бася поспешила объясниться:
— Да нет, вы не подумайте плохого, ну что там… У нас с ней… — Она сбилась и замолчала.
По лицу Прохорова было понятно, что он как раз подумал именно плохое.
Бася неожиданно рассердилась и заявила:
— А вообще-то моя личная жизнь никого не касается!
— Вы зачем, гражданочка, ночью в милицию звонили? — с недоброй интонацией спросил милиционер. — Вот диспетчер зафиксировал ваш телефонный номер, попросил разобраться на всякий случай.
Бася вздохнула и пересказала историю про существо в красном.
— На дверях есть следы взлома? — поинтересовался Прохоров, внимательно выслушав Басину историю.
— Нет, абсолютно!
Прохоров хмыкнул:
— Как же оно сюда попало?
— А я знаю? — обиделась Бася. — Вот вы и разбирайтесь!
— Разберемся! — отрезал Прохоров.
— Да уж, будьте любезны! — фыркнула Бася. — Разберитесь, прежде чем записывать людей в сумасшедшие!
Участковый достал бумагу и ручку:
— Давайте-ка я запишу кое-что.
Барбара пригласила Прохорова пройти в кухню. Они расположились за столом напротив друг друга.
— Так, фамилия, имя, отчество, род занятий, место регистрации, — забубнил Прохоров и застрочил по бумаге.
Услышав про род Басиных занятий, он притормозил:
— Писатель, говорите? Что пишете? А! Дамские романы? Подумываете перейти на детективы?
На лице участкового как будто мелькнуло озарение, и он почти ласково проговорил:
— Понятно. Это многое объясняет!
— Ни хрена это не объясняет! — рявкнула Бася, чувствуя, что валокордин перестает действовать и состояние заторможенности сменяется знакомым чувством раздражения. — Разве это может объяснить факт угроз, которые мне постоянно поступают?
— Вам угрожают? — усмехнулся Прохоров.
— Именно! Притом с поразительной регулярностью!
— Кто?
— Если бы я знала кто, то давно сама бы разобралась. Звонит очень смелый аноним, ехидничает и говорит гадости металлическим инопланетным голосом!
— И часто звонит, говорите? — Прохоров смотрел на нее даже с каким-то сочувствием.
— Каждый день. И по нескольку раз! — Бася нервно стукнула кулаком по столу. — Понимаете, это все так некстати! У меня тяжелый период — крах личной жизни, разрыв с любовником, в общем, все к одному. — Она махнула рукой и разревелась.
— Гражданка, прекратите реветь! — строго одернул участковый.
— А что мне делать, скажите, что? — рыдала Бася. — Вы помочь не хотите! Небось думаете, что я сумасшедшая?!
— Ну почему же, — фальшиво улыбнулся Прохоров.
— Тогда почему не приехали ночью? Ведь то существо в красном балахоне может вернуться снова и убить меня. А от вас никакого толку! Талдычите, как попугай: «Разберемся, разберемся!» — а сами и не думаете!
— Разберемся, — машинально сказал Прохоров.
— Ну, вот опять! А между прочим, мне ничего не причудилось. Вон цветок, видите?
Она подбежала к помойному ведру и вытащила оттуда розу.
— Вот! Это от него!
— От кого? — тоскливо спросил Прохоров, уже горько сожалея, что зашел на этот огонек.
— От привидения в красном! Оно оставило под моей дверью! Как вы думаете, что бы это могло означать?
— Ох, не знаю…
Прохоров торопливо поднялся и направился к выходу.
— Вот вам мой телефон, — сказал он на прощание, почему-то стараясь не смотреть на Басю. — Если что — звоните!
— Имейте в виду, — угрожающе предупредила Бася, — «если что», так ведь я позвоню! Непременно!
* * *
Барбара долго стояла у окна, глядя на падающий снег.
Удивительно — небо как будто прохудилось, и через дыру в мироздании падали тонны снега. Странно и противоречит всем статистическим нормам по осадкам, но как красиво!
Прохожие, наверное, вязнут в сугробах…
Вот мужчина бредет едва ли не по колено в снегу… Кстати, остановился у ее дома.
— А что такое? — заволновалась Барбара. Чудится ей или и впрямь он смотрит в ее окна? И даже как будто именно на нее?
Неприятно… Еще и эта недобрая полная луна… Барбара вздрогнула и нервно задернула штору.
Она не знала (да и откуда ей знать?), что волшебный период, когда ангелы, демоны, статуи, львы, грифоны и прочие петербургские вестники оживают, уже начался.
Да, да, раз в году, под Новый год, происходит невероятное — открываются ходы в параллельные миры, и в то самое время, когда Бася смотрела на снег, рядом с ней, в пяти минутах от ее дома, на крыше Зимнего дворца…
* * *
Смешливая, вечно юная Нимфа сказала своему соседу Рыцарю:
— Придумаю-ка я для них новогоднюю историю… Забросаю город снегом, подгадаю полнолуние, устрою самые невероятные встречи и сплету узел из таких событий, что надолго запомнятся!
— Только потом ни во что не вмешивайся — пусть сами разбираются, — улыбнулся Рыцарь. — А мы посмотрим, чем все закончится!
