События развивались по законам драматургии.

Из оригинального было то, что Марианна неожиданно проявила редкую для умалишенной смекалку и находчивость. Услышав звонок, она встрепенулась, как охотник, почуявший добычу, и командным тоном, подкрепляя сказанное покачиванием пистолета, скомандовала Чувалову:

— А ну давай иди открывай! И смотри, без глупостей!

От удивления Чувалов открыл рот, дабы изречь нечто нелицеприятное в адрес Марианны, однако тут же благоразумно закрыл пасть и уныло поплелся исполнять приказание.

«Это же Зоя! — охнула Бася. — Надо помешать! Предупредить! Бедная девочка!» — и бросилась в прихожую вслед за Марианной и Чуваловым.

— Семен, не открывай! — взмолилась Барбара.

— Извини, Ивановна, такие дела… Придется открыть! — даже как-то виновато ответил Чувалов и покосился на Марианну.

Перед тем как открыть дверь, Марианна взглянула в глазок. Увиденное заставило ее расхохотаться с невероятной экспрессией (непонятно, чего здесь было больше — торжествующей радости или гневного возмущения).

«Что она ржет?» — удивилась Бася, однако ее удивление тут же сменилось еще большим — Марианна, недолго думая, приставила пистолет к ее виску.

— Слышь, ты, — обратилась она к Чувалову. — Мы с этой лахудрой подождем тебя в комнате, а ты откроешь дверь и проводишь гостя к нам! И запомни: если вспугнешь его — я этой блуднице прострелю голову.

Чувалов, который еще каких-то полтора часа назад сам обещал порешить Барбару на пару с закадычной подругой, торопливо согласился:

— Ладно, все сделаю, как говоришь. Только не дури, женщина!

Марианна, бесцеремонно тыча пистолетом Барбаре в спину, заставила ее вернуться в гостиную, где приказала сесть за стол. Барбара обреченно уселась рядом с Иваном и Соней.

В прихожей раздались голоса, и через минуту в гостиной появились Чувалов и Эдуард Соколов собственной персоной.

Увидев любовника, Бася вскрикнула примерно так же, как при виде существа в красном домино.

— С Новым годом, дорогая! — улыбнулся Эдуард.

— Ты все-таки пришел! — потрясенно озвучила Бася то, что и так было очевидно.

— Да, — кивнул Эдуард. — Как видишь, не смог совладать с чувствами!

В эти мгновения Барбара успела испытать самые разные эмоции — от бешеной радости («Он все-таки пришел! Вернулся, потому что любит меня!») до страха за жизнь возлюбленного («Безумная Марианна убьет его!»).

Эдуард оглядел стол, дружелюбно кивнул Ивану и Соне.

— Рад познакомиться с твоими друзьями, дорогая!

Иван с Соней машинально кивнули, причем Соня с неподдельным ужасом.

— А что это за хмырь? — спросил Чувалов. — Вроде где-то видел эту физиономию!

— Эдуард Соколов, известный актер, — пискнула Соня.

Между тем Эдуард продолжал безмятежно улыбаться, не подозревая о нависшей над ним опасности.

Марианна и тут схитрила — она решила не выдавать сразу своего присутствия и спряталась за тяжелую штору, если присмотреться, можно было заметить направленное на публику дуло пистолета.

«Может, еще удастся его предупредить?» — подумала Барбара и, вздохнув, начала операцию по спасению:

— Зачем ты пришел, Эд? Ведь ты не собирался!

Она намеренно подчеркнула «не собирался». Специально для Марианны.

— Почему? — не воспользовался подсказкой Эдуард. — Я как раз собирался! Я ведь даже позвонил тебе два часа назад и сказал, что приду.

За шторой раздалось едва ли не скрежетание. Бася вздрогнула и предприняла еще одну попытку спасти ситуацию:

— Но ведь мы расстались, Эд, это было нашим обоюдным, выстраданным решением!

Эд пожал плечами:

— Заметь, дорогая, инициатива разрыва принадлежала тебе! Мне оставалось лишь согласиться с твоим решением! Кроме того, я не считаю, что сейчас лучшее время для выяснения отношений. Здесь все-таки люди!

Чувалов усмехнулся:

— Люди здесь все свои!

Эд посмотрел на него с неким раздражением, дескать, уж извините, но я вас своими не считаю и выяснять отношения с любовницей прилюдно не намерен.

Вслух же он сказал (причем самым проникновенным и нежным голосом):

— Бася, зачем это все? Я пришел! К тебе! Разве это само по себе ничего не значит?

Да как не значит! Очень даже значит! Бася взглянула в глаза возлюбленного, такие печальные, синие и прекрасные, и бастион пал, и вот у нее в руках уже белый флаг: Эд, дорогой, любимый, сдаюсь без боя!

И тут же обожгло огнем — дорогому и любимому угрожает смертельная опасность!

Как предупредить?

Но предупреждать оказалось поздно.

С гомерическим смехом, театрально откинув штору, на авансцену выступила Марианна. Вывалилась, как скелет из шкафа. Или выскочила как черт из табакерки.

Сказать, что, увидев жену, Эд оказался неприятно поражен, значит назвать Джека Потрошителя всего лишь грубияном. Нет, наверное, он был и неприятно поражен тоже, но, кроме этого, парализован ужасом. Уничтожен. Введен в состояние ступора.

Бедняга замер на месте, выпучив печальные прекрасные глаза.

— Ма-а-ри-ри-ан-на…

Он заикался и не мог произнести имя жены. Та осталась довольна произведенным впечатлением. Возможно, она даже была горда таким эффектом и, приблизившись к супругу, хищно улыбнулась:

— Ну, с Новым годом, дорогой!

— С Новым годом! — пролепетал Эдуард. — Позволь спросить, откуда ты здесь?

— Пришла в гости встречать Новый год! Разве нельзя?

— Надо ли говорить, что я ее не приглашала! — усмехнулась Бася.

— Меня приглашать не нужно, — хмыкнула Марианна. — Я сама пришла! Давно, кстати, собиралась!

Она опять сделала характерный жест рукой: быстрый такой, нервный взмах.

— Но как ты узнала про Барбару? — недоумевал Эд.

Марианна посмотрела на мужа с иронией: дескать, кто из нас сумасшедший, к чему эти глупые вопросы? Думаешь, так сложно было узнать?

— А что у тебя в руках? — спросил Эд.

— Оружие, — вздохнул Чувалов. — Калибр восемь миллиметров, иногда стреляет, оставляя в человеке дырки и при этом сильно портя костюм.

Лицо Эда выражало всю гамму переживаемых чувств и эмоций — изумление, страх и черт знает что еще.

— Но откуда у тебя это, Марианночка?

Марианна махнула рукой, мол, неважно, провидение послало в руки. Или ангел. Не суть. Важно сейчас другое.

— Я хочу, чтобы ты во всеуслышание признался в блуде с этой женщиной! Отвечай — блудил?

Эд дернулся, как будто в него уже выстрелили, забубнил что-то невразумительное, пытаясь уйти от ответа.

— Отвечай четко и ясно! — гаркнула Марианна, как заправский фельдфебель.

Барбара впилась в Эда глазами — его ответ был для нее очень важен.

«Ну же, Эд, скажи, что любил меня и любишь, и пусть она застрелит нас обоих. Черт побери, это будет прекрасная смерть!»

Но Эд мешкал с ответом.

— Смотрите, мнется, как школьник, получивший двойку, — расхохоталась Марианна, — или как нашкодивший пес!

Эд вспыхнул и осмелился попросить супругу вести себя сдержаннее и не унижать его достоинство.

Однако та не приняла в расчет его пожелание и даже пообещала все достоинства — решительно все! — оттяпать под самый корень.

— Ах, Марианночка, — вздохнул Эд. — Ты всегда была несколько экспрессивна!

— Ты мне зубы не заговаривай! — рявкнула Марианна. — Отвечай, блудил?

Эд тяжело вздохнул и украдкой взглянул на Барбару.

Ему, конечно, было нелегко определиться с ответом — с одной стороны, за признание связи с Барбарой и впрямь можно схлопотать дырку в костюме, а с другой, не может же он отрицать очевидное. Тем более в ее присутствии.

— Да, — наконец решился Эдуард. — Сколь ни печально, дорогая, но я вынужден признаться — у меня были женщины, помимо тебя.

— А конкретно эта женщина? — Марианна ткнула пальцем в Барбару.

Эд запунцовел, потупился.

— Да.

Получив признание, Марианна издала торжествующий вопль, а потом очень быстро, на манер скороговорки, прокричала:

— Вдруг! Охотник! Выбегает! Прямо! В зайчика! Стреляет! Пиф-паф, ой-ой-ой! Умирает! Зайчик! Мой! — Остановившись, она задала вполне риторический вопрос: — А разве это хорошо — блудить при живой жене? Разве это правильно, нравственно, достойно?

Эд развел руками:

— Конечно, нет. Но в жизни случается всякое! Так сложились обстоятельства!

И тут раздался крик пожарной сирены. Марианна заорала так, что ее рот превратился в щелочку, стены затряслись, а присутствующие едва не скончались на месте. Кричала она долго, дольше, чем могли выдержать окружающие. Барбара закрыла уши и зажмурилась. Но все равно не помогло.

Прооравшись, Марианна встряхнулась и совершенно спокойно велела мужу:

— Не смей разговаривать со мной, как с дурочкой!

Эд затравленно посмотрел на нее и промолчал.

Марианна уселась в кресло и произнесла сакраментальное:

— А как ты думаешь, дорогой, на что способна женщина, если ее довести?

Эд не ответил, но по его лицу было ясно: он подозревает, что на многое.

— Ну-с, мой дорогой муж, может, пришла пора объясниться?

В ответ раздался жалкий лепет.

Бася решила принять огонь на себя и обратилась к Марианне исключительно доброжелательным голосом:

— Марианна, э… простите, не знаю вашего отчества.

— Тебе и не нужно, — усмехнулась Марианна. — Вот этот зато хорошо знал и отчество, и папу моего, известного советского режиссера. Не так ли, Эдик?

— Да, талантливый был человек! — кивнул Эдуард.

— Так вот, Марианна, — продолжила Бася. — Позвольте я скажу вам как женщина женщине: — Мужчины вообще по природе своей склонны к изменам и непостоянству, и это, видите ли, заложено в них самой природой…

Но Марианна довольно грубо оборвала ход Басиных рассуждений.

— Ишь! Скажет она мне как женщина женщине! Я-то женщина, можешь не сомневаться, а ты блудница подзаборная!

— Ну хватит уже! — крикнула Бася, теряя всякое терпение. — Что вы себе позволяете!

— Закрой рот, — рявкнула Марианна, — и не лезь в мои отношения с мужем. Я с ним поговорить хочу!

Внезапно Барбаре пришла в голову спасительная мысль: а что, если попытать удачу, вдруг удастся использовать этот шанс на спасение?

Она робко попросила Марианну разрешить ей сделать один звонок:

— Понимаете, моя знакомая задерживается, я хотела бы позвонить ей, может, вы будете столь любезны и разрешите?

Как ни странно, Марианна проявила любезность и разрешила:

— Звони. Только быстро!

Барбара схватила трубку и отошла к окну. На ее счастье, Марианна в это время увлеклась разговором с Эдом, и можно было говорить относительно свободно.

Участковый Прохоров ответил, что слушает. В голосе угадывалось напряжение, которое усилилось, когда он понял, что звонит Барбара.

— Ну, и чего вам?

— Мне срочно нужна ваша помощь! — быстро зашептала Бася.

Прохоров шепот не расслышал и как-то мрачно поинтересовался:

— Что вы там пыхтите?

Бася произнесла громче:

— Я нуждаюсь в вашей помощи!

— Послушайте, гражданка, вам что, заняться нечем? Скучаете?

— Если бы! Меня и моих гостей захватили в плен!

— Чеченские террористы? — хмыкнул Прохоров.

— Нет, хуже! Женщина! Жена моего любовника. Она сумасшедшая! Наверное, сбежала из сумасшедшего дома!

— А может, вы тоже оттуда? — не выдержал Прохоров. — У меня давно закралось такое подозрение!

— Ну, знаете ли! — возмутилась Бася. — Как вы смеете вообще! Тоже мне, страж порядка! Ваша обязанность — спасать людей, которые нуждаются в помощи!

— Слушайте, гражданочка, я и вижу, что вы нуждаетесь в помощи! Психиатрической!

— Да не сумасшедшая я, как вы не понимаете! Ну какой вы тупой! Как таких только держат на службе!

— Поаккуратнее в своих высказываниях! — разозлился Прохоров. — Будете хамить, я приеду с нарядом и заберу вас в обезьянник!

И тут Барбару осенило: а что, если и впрямь нахамить ему так, чтобы он на самом деле отправился с нарядом арестовывать ее за хулиганство? Милиция приедет, а тут Марианна с пистолетом, они ее по ходу дела повяжут и спасут их всех от смерти?!

Значит, надо довести Прохорова до белого каления, чтобы он действительно подорвался и поехал к ней!

— Ты грязное мерзкое животное! — с вызовом заявила Бася.

Прохоров замолчал, по всей видимости, переваривая услышанное.

Барбара быстро добавила, чтобы усилить эффект:

— Да ты, Прохоров, урод из уродов! Таких, как ты, надо топить в детстве!

Прохоров забулькал, как закипающий чайник, но промолчал.

Барбара добила участкового услышанной где-то фразой:

— Оборотень в погонах!

И тут Прохоров загудел, уже как пылесос:

— Бесстыжая! Негодяйка! — Закончил он гневную тираду выводом: — Я думал, вы больная, и относился к вам с сочувствием, а вы просто хулиганка!

— Подождите! — растерялась Барбара. — Так вы приедете?

— Куда? — простонал несчастный.

— Ко мне! Забрать меня в обезьянник?

— Нет! — рявкнул Прохоров. — На хрена ты нам нужна в обезьяннике! Все! Не звони мне больше. Я заблокирую этот номер и вообще разобью этот телефон! — И отрубился.

Похоже, и впрямь разбил. Вот гад какой! Благородным, видишь ли, оказался, не захотел сумасшедшую арестовывать.

Значит, шансов на спасение нет… Безумная Марианна их с Эдом пристрелит. Печально, но, в сущности, красиво… «Они любили друг друга и были убиты в один день из-за своей любви».

Ну и ладно — вот было счастье, огромное, невозможное, на всю жизнь счастье, и эта смерть — всего лишь маленькая плата за него… Разве я не готова заплатить столь ничтожную цену? Жаль только, что Эд так никогда и не узнает о ребенке. И жаль бедного малютку, которому не суждено родиться!

Барбара положила телефон и покорилась судьбе.

Тем временем Марианна в выяснении отношений с мужем решила докопаться до самой сути:

— До чего же ты дошел, жалкий, ничтожный человек!

Эд стоял с повинной головой, всем видом выражая согласие: дескать, да, жалкий, да, ничтожный, все, что хотите, и как вам будет угодно.

— А когда-то ты был сильным! Смелым! — выкрикивала Марианна. — Мужественным! Щедрым! Благородным! Ты только вспомни, как у нас с тобой все начиналось!

Эд с готовностью кивнул, подтверждая, что он, конечно же, помнит. Начиналось все совершенно замечательно, и в наших силах, Марианночка, сделать так, чтобы и закончилось неплохо. По крайней мере, без трупов и крови.

— Ты читал мне стихи! Про ромашки и колокольчики! Уверял, что мы будем вместе до гроба!

На лице Эда застыло страдание, он морщился, как от сильной зубной боли.

— Было? Подтверждай! — крикнула Марианна.

Эд пожал плечами, мол, было, не отказываюсь.

— Дак это обычная история! — вклинилась в разговор Соня. — Все они так — сначала ромашки и колокольчики, а потом поворачиваются задом! Как говорится, не вы первая!

— Но я не из тех, кто позволяет с собой так поступать! — гордо заявила Марианна.

Барбара не сдержалась, заметила с иронией:

— Скажите, пожалуйста, не из тех! Это потому вы так уверенно держитесь, что вам случайно попал в руки пистолет. А не будь его, кто бы вас вообще стал слушать и воспринимать ваши угрозы всерьез?

— Не в пистолете дело! Не будь его, я бы все равно справилась с ситуацией! — Марианна рассмеялась и достала из сумки какой-то пузырек.

— Что это? — вздрогнула Бася.

— Серная кислота! — доброжелательно ответила Марианна. — Думала тебе или ему, а может, обоим в рожу плеснуть!

Эд инстинктивно отклонился от Марианны.

— Хотя с пистолетом, конечно, сподручнее, — хихикнула Марианна, — удобнее! Мне этого мужика (она кивнула в сторону Чувалова) сам бог послал!

— Да, — с горечью заметила Барбара, — так всегда и бывает: меч поднявший от меча и погибнет. Ты, Семен, пришел с мечом, вот теперь и получай наравне со всеми!

Чувалов промычал, что давно сам пожалел и искренне раскаивается.

— Ясное дело, не хрен было пистолетом махать. Надо было сразу вас в расход пустить и идти в кабак отмечать Новый год!

— А главное, знаете что? — Марианна усмехнулась. — Я могу с вами сделать все, что угодно, а мне за это ничего не будет!

— Не факт, — нахмурился Чувалов. — Может, признают тебя, тетенька, вменяемой и заставят отвечать по полной!

— Не признают! — махнула рукой Марианна. — Это уж вопрос решенный!

— Но есть еще Божий суд! — со слезами на глазах заметила Соня.

Марианна хмыкнула — дескать, ну с этим мы как-нибудь разберемся, и изрекла:

— Сказано же было: «Не вожделей и не изменяй!» А ежели ослушался, так извините — глаз за глаз, зуб за зуб, и нечего на божьи суды кивать! Вот я, например, вела праведную жизнь и не изменяла мужу даже в мыслях! Я, кажется, делала все для того, чтобы ему было хорошо со мной! Как я старалась, если бы вы знали! Украшала квартиру, подбирала предметы интерьера, чтобы все в одной гамме — красиво и элегантно, в самом лучшем розовом цвете! Я следила за собой и не ела после десяти вечера. Я готовила Эдуарду супы и варила яйца именно вкрутую, как он любит. Хотя это неправильно. Это моветон, черт знает что такое, — яйца всегда надо варить всмятку. Но он ничего не оценил! Мои жертвы оказались напрасны. Уже через полгода после того, как мы поженились, этот подлый трус сбежал от меня. Наврал, что уезжает на съемки на полгода, а потом позвонил и сказал, что из художественного фильма режиссер решил сделать сериал минимум из ста серий и съемки затягиваются еще на год. А может, на два. А потом выяснилось, что он вообще в это время не снимался, а играл в театре, подлый враль! И жил с какой-то актриской! К счастью, тогда еще был жив мой папа, а он умел призвать Эдуарда к ответу! Эдик приполз на брюхе вымаливать прощение, и я его простила! Но вскоре пошли новые съемки в несуществующих сериалах и новые, как я подозреваю, актриски, одна дряннее другой! От переживаний я даже заболела, вдруг совсем расстроились нервы, много времени проводила в больнице, а он продолжал катиться по наклонной плоскости и докатился наконец до такой ямы! Бездны падения! До этой рыжей писательницы!

Барбара сморщилась, услышав о себе, но промолчала. В этот момент ее гораздо больше интересовало поведение Эда. Ей почему-то не нравилось его молчание и виноватый вид. Действительно, как будто получивший двойку школьник или нашкодивший пес.

Барбаре даже стало обидно за него и за себя. Чем так стоять, жалко пялясь, лучше бы предпочел достойную смерть на миру, которая, как известно, красна.

— А тебе что же, Эд, и ответить нечего? — хмуро заметила Бася. — Молчишь, как истукан…

Эд уловил в словах любовницы иронические нотки и смутился: оно и понятно, не слишком приятно выглядеть трусом…

Он снова заколебался — какую тактику поведения избрать?

— Да, Марианна! В твоих словах есть правда, — осторожно начал он. — Я признаю, что многим обязан тебе и твоей семье; можешь не сомневаться, я благодарен вам, как говорится, по гроб жизни! — Последнюю фразу Эд произнес довольно нервно. — Признаю также, что действительно виноват перед тобой, и искренне раскаиваюсь! Но ведь есть и другая правда! И она в том, что мне тоже есть в чем упрекнуть тебя. Да, представь, мне было очень непросто с тобой! Твои склонности к истерикам и скандалам в конце концов начали, извини за правду, доставать меня! Но невыносимее всего, Марианна, оказалась твоя любовь к розовому цвету! — Эд выкрикнул это с поистине драматической интонацией, так что все поняли, что, похоже, у мужика и впрямь наболело. — Розовые панталоны, розовые шубки, розовые сапоги, розовые подушки и простыни, жуткие искусственные цветы розового цвета, и даже туалетная бумага — розовая! Кем ты себя возомнила — куколкой Барби или свиньей? Очень скоро я понял, что схожу с ума! И ничего удивительного в том, что мне захотелось женщин в иной цветовой гамме. В желтой, например, или, там, зеленой!

— Ты не любишь розовый цвет? — потрясенно спросила Марианна.

Вместо ответа Эд застонал. Некоторое время Марианна молчала, по всей видимости, собираясь с мыслями, потом холодно заметила:

— Нелюбовь к розовому цвету не оправдывает измены и не дает тебе права при живой жене быть для кого-то пупсиком!

— Кстати, Эд, — встрепенулась Бася. — Может, расскажешь, кто величает тебя пупсиком?

Эд вздрогнул и ничего не ответил.

Марианна усмехнулась:

— Да-да, хотелось бы знать! Кроме этого, поведай почтенной публике о том, как ты хотел отобрать у меня квартиру моего отца! Даже несмотря на то, что она вся оформлена в нелюбимом тобой розовом цвете!

Эдуард густо покраснел.

— О чем ты, Марианна?

— О квартире моего папы, известного режиссера. Двести метров в центре города. Говорят, стоит немалых денег. Вот скажи, зачем же ты, мой дорогой муж, поместив меня в больницу, пытался отписать квартиру на себя? Потому что я, дескать, невменяемая и мне в больнице квартира без надобности?

— Это что, правда? — Барбара выразительно посмотрела на любовника.

Эдуард промолчал, из чего Бася сделала весьма неутешительный вывод — да, сильно похоже на правду. Некрасивую жалкую правду. Как ты мог, фи!

— Извини, но я все-таки тоже имею отношение к этой квартире, дорогая! — вспылил Эдуард. — Может быть, ты забыла, что пятнадцать лет нигде не работаешь и живешь на мои деньги?

— Так ты меня деньгами попрекать будешь? — вскричала Марианна. — Ах, ты, гадина! Сейчас ты мне за все ответишь! — Она быстро навела свое орудие возмездия на Эдуарда. Это произвело на него должное впечатление — он опять притих.

— Отвечай! — потребовала Марианна. — На квартиру претендуешь?

Эд всем своим видом показывал, что никаких имущественных или прочих претензий не имеет — себе дороже!

— Блудить перестанешь?!

После продолжительной паузы Эдуард выдал кислое:

— М-м-м… Обещаю остепениться.

Марианна удовлетворенно кивнула, но на всякий случай уточнила:

— А что насчет писательницы?

Тяжко вздохнув, Эдуард признался, что расстался с Барбарой еще неделю назад:

— Мы расстались. Все кончено. Между нами больше нет ничего общего. А сегодня я к ней так заглянул… По-дружески, можно сказать. Но пожалел об этом…

Все! Герой окончательно сделал выбор. Пусть он лучше выглядит недостойно в глазах Барбары, чем достойно лежит вот на этом заляпанном какой-то дрянью ковре. Жизнь-то дороже.

Услышав подобное из уст возлюбленного, Бася покачнулась, но устояла. Поскольку вовремя присела на диван рядом с Иваном.

— Это правда? — обратилась к ней Марианна.

Бася молча кивнула. Мол, ну раз так, то правда. Ничего общего. Любовь была, но ее втоптали в грязь. Вот именно — все кончено. С таким мужчиной не то что жить — умирать в один день не захочешь. Эх, Барбара Ивановна!

— Какой вы трус! — с презрением выпалила Соня.

Чувалов зажал ей рот рукой и прошептал на ухо:

— Сонька, ты вообще не вмешивайся! Видишь, тетка не в себе, сделает пару дырок — и привет!

— Что с вами? — тихо спросил Иван.

— Ну вы же сами все слышали! Меня, можно сказать, уже застрелили! — с надрывом сказала Бася. — Помните стихи Уайльда? Про то, что любимых убивают словами! Вот Эд меня и убил! И мне теперь, если честно, все равно — пусть сразу стреляют из пистолета или медленно отрывают от тела куски, как угодно!

Иван сжал ее руку сильно-сильно, так, что Барбара даже вскрикнула.

— Перестаньте! Ну что вы такое говорите! Подумаешь, мужчина оказался не достоин вашей любви! Найдете себе другого героя!

Бася мрачно усмехнулась:

— Может, вас?

— Да пожалуйста, — улыбнулся Иван. — Я, в сущности, не против. Но с этим мы потом разберемся, а сейчас, пока опасность не миновала, главное — вести себя взвешенно и здраво, не ныть и не лезть на рожон… Ну же, Барбара, возьмите себя в руки!

— Надоело! — громко, чтобы все слышали, призналась Бася. — Понимаете, на-до-ело! И вы все надоели. Хотите — расстреливайте. Или убивайте уже поскорее, или пошли вон!

— Не дерзи! — вскинулась Марианна.

— Послушайте, несчастная, бедная женщина, — совершенно искренне произнесла Бася. — Если хотите знать, мне даже жаль вас, но кто-то же должен сказать вам правду. Вы больны! Вам надо пойти домой, проспаться, назавтра вызвать врача… Вас, может быть, еще можно вылечить. Я вам порекомендую знакомого профессора психиатрии…

Марианна не оценила Басиной искренности, а напротив, обозлилась ужас как:

— Я же просила не называть меня сумасшедшей!

Бася встала и с вызовом объявила:

— Да мне наплевать на эти просьбы! И вообще, я сейчас уйду отсюда. Раз вы не уходите — тогда уйду я.

— Ты никуда не пойдешь! — нахмурилась Марианна и навела пистолет на Барбару.

— Пойду!

Бася даже ногой топнула — мол, стреляй, если хочешь! Все равно больше не буду вам подчиняться.

— Ну смотри! — предупредила Марианна и спустила пистолет с предохранителя.

И кто знает, как завершился бы этот поединок (вполне возможно, что не в пользу бедной Барбары), не поспеши на ее защиту Иван. Он просто встал между женщинами и заслонил Басю собой.

— Отойди, мужик! — попросила Марианна. — Что ты под дуло подставляешься? Я в тебя стрелять не хочу. Я тебя вообще знать не знаю, и ты мне не нужен. Дай с ней разобраться!

— Одумайтесь, прошу вас! — сказал Иван. — Эта женщина ни в чем не виновата!

Теперь уже никто не узнает, нарочно или вовсе даже нечаянно Марианна нажала на курок. Прогремел оглушительный выстрел. Пуля пролетела драматически близко от Ивана.

Крики, Сонин плач. Наконец все стихло, и воцарилась тишина. Мертвая тишина, которую все боялись нарушить, потому что никто не знал, что же будет дальше.

И в этой тишине вдруг раздался недовольный женский голос.

— А что у вас тут такое творится? Веселятся, хлопушками стреляют!

Барбара оглянулась и увидела высокую женщину в роскошной шубе. Кстати, известного в кинематографических кругах продюсера — Викторию М.