– Что с вами? – спросил отец Андрей, тревожно посмотрев на девушку.

– Так, вспомнила кое о чем, – тихо ответила Евгения, неприязненно поглядывая по сторонам. – Не люблю кладбища.

– Я вас понимаю, – сказал дьякон. – Кладбище – территория мертвецов, и живой человек, оказавшийся здесь ночью, кажется сам себе чужеродным телом. Как овца, забредшая в волчью стаю. Но эти волки уже не укусят, уверяю вас.

Уверенный тон отца Андрея слегка приободрил Евгению. Однако резкий порыв пронизывающего ветра вновь заставил ее поежиться.

– Мы пришли, – сказал отец Андрей, останавливаясь перед большим деревянным крестом.

Дьякон тотчас достал из кармана фонарик и присел рядом с рыхлым холмиком земли на корточки.

Евгения не спешила следовать его примеру. Она стояла, сжимая руками в перчатках воротник пальто, и с неприязнью смотрела на деревянный крест и рыхлую землю свежей могилы. Отец Андрей обернулся, глянул мельком на девушку и сказал:

– Если вам неприятно здесь находиться, можете отойти к тем деревьям.

Евгения посмотрела на деревья и усмехнулась.

– Думаете, там мне будет уютнее? Спасибо, я останусь.

– В таком случае постарайтесь не наступать на рыхлую землю, – попросил отец Андрей.

Он направил луч фонарика на могильный холмик и принялся пристально изучать землю – сантиметр за сантиметром. Постояв несколько минут, Евгения передернула плечами и осведомилась:

– Ну, что там с землей?

– Рыхлая, – сообщил дьякон.

– Не может быть, – усмехнулась Евгения.

– Н-да, – пробормотал дьякон с досадой. – Если здесь и были какие-то следы, то их благополучно затоптали. Давайте посмотрим вокруг.

Он принялся исследовать землю вокруг могильного холма, особенно с той его стороны, которая была ближе к кладбищенским воротам. Евгения смотрела на его старания с нескрываемой насмешкой. Наконец она не выдержала.

– Послушайте, дьякон, не далее как два часа назад оперативники все тут осмотрели. Или вы собираетесь проползать на коленях все кладбище?

– Думаю, это не понадобится, – отозвался отец Андрей. Луч его фонарика скользил по бурой земле, высвечивая мелкие камни и впадинки, словно прожектор лунохода по поверхности Луны.

Прошло еще минут десять. Наконец отец Андрей поднялся на ноги и, по-прежнему светя себе фонариком, прошел шага три. Вдруг он остановился. Даже не нужно было видеть лица дьякона, чтобы понять, что тот что-то обнаружил.

– Что? – спросила Евгения недоверчиво. – Вы что-то нашли?

– Похоже на то. – Отец Андрей направил луч на землю и сказал: – Взгляните на это.

Евгения уставилась на рыжий кружок света. Но единственным, что ей удалось разглядеть, был черный жук, одиноко бредущий между бурых комочков земли.

– Видите? – спросил отец Андрей.

Евгения вгляделась еще пристальнее и даже присела возле освещенного фонариком участка земли, но снова ничего не увидела.

– Что я должна увидеть?

– Да вот же! – Дьякон указал пальцем. – Это цифры!

Евгения слегка прищурила глаза за стеклами очков, силясь разглядеть цифры, о которых говорил отец Андрей. Постепенно ей стало казаться, что она действительно что-то видит.

– Ну? – нетерпеливо спросил отец Андрей. – Теперь видите?

– По-моему, да, – ответила Евгения. – Но я… не уверена.

Дьякон пошевелил рукой – луч фонарика упал на землю под другим углом. И Евгения наконец увидела.

– В самом деле, цифры! – воскликнула она, присаживаясь на корточки. – И не только цифры. Тут есть еще буква. Буква «А»!

– Не затопчите, – сказал отец Андрей. Он вновь принялся методично осматривать землю – участок за участком. На этот раз Женя с ним не спорила, а наоборот – приняла в его поисках самое непосредственное участие.

«Все лучше, чем стоять под кладбищенскими березками и таращиться на ползающего на четвереньках священника», – сказала она себе.

Однако дальнейшие поиски оказались безрезультатными. Больше никаких цифр или знаков на земле Евгения и отец Андрей не обнаружили и вынуждены были окончить поиски. Отец Андрей закурил сигарету, а Евгения, которая терпеть не могла табачного дыма, встала с наветренной стороны и сказала:

– Цифры и одна буква. И это в полутора метрах от могилы. Их мог намалевать кто угодно.

– Будем, однако, исходить из того, что их «намалевали» неспроста, – сказал отец Андрей.

– Возможно, эти знаки начертил на земле сам Кишлевский, – с холодной иронией предположила Евгения. – В тот момент, когда выбрался из гроба и отряхнул с одежды могильный прах.

Она думала, что дьякон усмехнется и ответит какой-нибудь шуткой, но отец Андрей был необычайно серьезен. Он молча курил сигарету. Тусклые вспышки освещали его худые щеки и темные, глубокие тени вокруг мерцающих глаз.

– Вы знаете, что означают эти цифры? – прямо спросила Евгения.

Лицо дьякона помрачнело, голос прозвучал тише и суровее.

– Я думаю, что эти цифры указывают на Священное Писание, – сказал он. – Запишите их, чтобы не забыть. А позже мы проверим, прав ли я.

Евгения достала из сумочки блокнот и ручку и записала:

Когда отец Андрей и Евгения, тихо переговариваясь, шли к кладбищенским воротам, из-за темных деревьев на освещенную фонарем дорожку вышел человек. Несколько секунд он просто стоял на дорожке, затем быстро зашагал навстречу дьякону и Евгении.

Евгения остановилась и сунула руку в карман, где у нее лежала связка ключей с массивным брелоком, которую при необходимости можно было использовать как кастет.

Отец Андрей заслонил собой девушку и тоже остановился.

– Отче! – громко сказал мужчина, подходя к дьякону. – Отче, мне нужно с вами поговорить!

Незнакомец был невысок, но коренаст. Его лоб и брови скрывал капюшон черной куртки.

– Мы с вами знакомы? – спросил отец Андрей, вглядываясь в лицо мужчины.

Тот покачал головой:

– Нет. Но я видел вас возле могилы Кишлевского. Вы ведь приехали сюда по заданию Патриархии?

– Откуда вы знаете? – насторожился дьякон.

– Слухи, – уклончиво ответил мужчина. Он недоверчиво покосился на Женю и сказал, понизив голос: – Отче, я бы хотел поговорить с вами наедине.

– Лейтенант Гранович – моя коллега, – сказал дьякон. – Можете смело говорить при ней.

Незнакомец усмехнулся и отрицательно покачал головой.

– Она не поверит. Сочтет меня сумасшедшим.

– Либо при ней, либо никак, – отрезал отец Андрей.

Незнакомец подумал, вздохнул и пробормотал:

– Хорошо. В конце концов, это не так уж важно. По крайней мере, не важнее того, что я хочу сообщить. Отче, я знаю, кто похитил тело Кишлевского. Более того, я знаю, кто его убил.