Я не являюсь, конечно, крупным специалистом по катынскому вопросу, но я внимательно знакомился и продолжаю знакомиться со всеми доступными материалами, с публикациями Мухина, Шведа, Жукова. И разделяю их точку зрения полностью.

Я бы хотел вернуться к тому, с чего начали. Существует безусловная проблема увековечивания памяти погибших красноармейцев и командиров Красной Армии в польском плену и даже, более того, до того, как они попали в концентрационные лагеря. И, разумеется, есть проблема изучения этого вопроса с точки зрения совершения военных преступлений со стороны польского государственного и военного руководства.

К сожалению, расследование гибели наших красноармейцев шло и идёт ни шатко, ни валко.

По нашим подсчётам, в 1920 году было пленено приблизительно 216 тысяч красноармейцев, из которых в лагеря попало чуть больше 160 тысяч. То есть ещё до того, как красноармейцы попали в лагеря, они уже по дороге умерщвлялись. Может быть, кто-то бежал, я согласен. Но вы сами понимаете, что это будет меньшая часть от тех, кто погиб уже при транспортировке в лагеря.

Кровь стынет в жилах, и волосы встают дыбом, когда читаешь документы, как обращалась польская администрация этих лагерей с нашими военнопленными. Мне не хочется здесь всё это повторять, но вот нам представляют документы, что при эксгумации расстрелянных польских офицеров находят награды, деньги, фотографии, портсигары, блокноты, дневники… А наши военнопленные находились без верхней одежды. Их никто толком не кормил. Они умирали тысячами от дизентерии, в собственных испражнениях. Приезжавшие польские руководители военной медицины, начальник санитарной службы польской армии был в ужасе от того, что он увидел, и писал по этому поводу доклады. Людей засекали насмерть колючей проволокой. Расстреливали без суда и следствия просто потому, что не так ответили, не так что-то сказали. Без каких-то там разбирательств. Когда живое животное — кота — зашивали живому человеку в живот… И многое-многое другое.

Есть факты, за которые пытались привлекать даже польских офицеров к какой-то ответственности, но никто ответственности не понёс. И тому есть документы, в том числе и у поляков есть эти документы.

Почему-то эти все вопросы как-то ушли. Всех обеспокоили и беспокоят судьбы польских офицеров. Безусловно, жаль людей, которые пострадали, погибли безвинно. Ну а десятки тысяч наших соотечественников? И мы списков не имеем, толком найти следы, где они похоронены, не можем. Есть порядка десяти мест захоронений, которые поляками признаются. Какие-то там скромные на них таблички есть, но в основном мы не знаем даже, где они находятся. Людей использовали, как скот, запрягали в бочки с испражнениями, чтобы они их таскали. Издевательства были совершенно нечеловеческие. Это всё вопросы, которые, конечно, надо увязывать. И понимать… Не противопоставлять, что вы так, а мы — так.

А что касается Катынской трагедии, то я придерживаюсь точки зрения, которую высказывал: какая-то часть пленных по приговорам была расстреляна органами НКВД. Видимо, это порядка трёх тысяч двухсот человек, а остальные частично умерли, а частично были расстреляны уже немцами, видимо, после строительства ими знаменитого бункера или просто так.