Глава 13

Разбитый мобильный телефон оказался в гараже, в мешке с вещами покойного Хованина, как и говорил Эдик. К сожалению, проверка сим-карты ничего не дала - последний звонок, сохранившийся в памяти, был сделан с таксофона.

- Видишь? - торжествовал Смирнов. - Проскуров ни при чем! Телефон он не уничтожил, карту не выбросил. А ведь мог!

Ева только вздыхала.

Погода стояла ясная, холодная. К вечеру лужи затянуло тонким ледком, замерзшие листья, падая на землю, звенели. Под ногами похрустывало. Смирнов и Ева вышли прогуляться, но бродить молча по скверу, любуясь бледным месяцем, не получалось.

- Твой Эдик знал, что ему ничто не грозит! - возразила она. - Автомат не отследишь. Потому и не уничтожил карту.

- Зачем же сразу так?

- Если кто-то позвонил Олегу с автомата, значит, продумал каждую мелочь, - рассуждала Ева. - В том числе и то, что свой номер лучше не высвечивать. Вот и воспользовался таксофоном.

- По-твоему, таксофонами пользуются только преступники, - вяло сопротивлялся сыщик. - Может, у человека не было другой возможности.

В словах Евы была доля правды, он это понимал. Но подозревать Эдика ужасно не хотелось. Почему именно он?

- Позвонить Хованину с автомата мог в принципе кто угодно, - сказала Ева. - Но знать, где Олег чаще всего обедает, когда у него обеденный перерыв, номер его мобильника, место, где он оставляет мотоцикл, - тут уж многовато подробностей. Кстати, Проскурову они известны! А в совпадения я не верю.

- Любой человек был в состоянии проследить за Хованиным и выяснить то, что ты перечислила. Без труда! Олег не скрывался, жил на виду, посещал одно и то же кафе в одно и то же время. Мотоцикл оставлял во внутреннем дворике, без присмотра. Номер телефона при желании узнать несложно.

- Согласна. Но зачем кому-то следить за инженером из «Геопроекта»? С какой стати? - настаивала на своем Ева. - Государственных секретов он не знает, бизнесом не занимается, от политики далек. Хочешь сказать, диггеры устранили конкурента?

- Чушь. Мотив на первый взгляд не прослеживается, но…

- Почему же не прослеживается? - возмущенно перебила Ева. - А ревность? Проскуров приревновал брата к своей жене. Чем не мотив? Эдик привык убивать, для него это не в диковинку. В некотором роде, убийство было его ремеслом. Почему бы ему не разрешить проблему таким способом?

- Хорошо, допустим. Но где же Нана? И кто звонил Проскурову, угрожал?

- Угрозы он выдумал, чтобы навести тебя на ложный след. Нану он мог убить в припадке ярости, а затем инсценировать ее исчезновение. У него просто не было выхода, кроме убийства Олега! Тот стал бы разыскивать Нану, поднял бы шум, заявил в милицию, и всплыла бы ревность. Сколько можно повторять? Ты просто закрываешь глаза на очевидные вещи!

- А ты притягиваешь за уши разрозненные факты, - парировал Смирнов.

- Другая версия есть?

- Есть, но столь же шаткая. Убийство Олега Хованина и то, что произошло с Наной, не связанные между собой события.

- Совпадение! - усмехнулась Ева. - Ну да, займитесь логическими выкладками, господин Аристотель! Логика выведет вас из тупика.

Она остановилась и потерла щеки.

- Замерзла? Не будешь злословить.

- Ты встречался с родителями Хованина? - спросила Ева. - А с родителями Наны? Вместо упражнений в остроумии лучше бы побеседовал с людьми.

- Мама Олега все еще в тяжелом состоянии в больнице. И вообще, Эдик запретил ее беспокоить.

- Поговори с отцом.

- Он ушел из семьи, давно, когда Олег был еще маленьким. В конце концов, Проскуров не поручал мне расследовать обстоятельства смерти брата. А в Тбилиси я не поеду. Нутром чувствую, это будет пустая трата времени. Сейчас погуляем, придем домой, поужинаем, я лягу и помедитирую. Авось высшие силы идейку подкинут!

- Напрасно иронизируешь, - надулась Ева. - Способ хороший. Важно уметь настроиться на нужный лад.

- Вот ты мне и поможешь.

Утром Всеслав поехал к Вятичу. Сколько можно откладывать этот визит?

Виктор Эммануилович оказался усохшим седовласым старцем, сгорбленным и морщинистым, но с живым взглядом и отличной памятью.

- Это я вам звонил по поводу Олега Хованина, - сказал сыщик, усевшись на громоздкий старомодный диван в увешанной портретами гостиной.

- Вы его друг?

- Я частный детектив.

Глаза старика округлились за толстыми линзами очков.

- Чрезвычайно интересно! - воскликнул он. - Чем могу служить? Господин э-э…

- Смирнов, - напомнил гость.

- Господин Смирнов, я знаток истории, немного - археологии, а в сыске, простите, полный профан. Вы, вероятно, не по адресу обращаетесь.

- Инженер Хованин убит, - заявил Всеслав. - Поэтому я и пришел к вам. Какие отношения вас связывали?

Профессор всплеснул сморщенными ручками.

- Боже мой! Какое несчастье… какое горе. - Он помолчал, удрученно покачивая головой. - Личных отношений у нас с этим молодым человеком, собственно, не было. Чисто деловые. Мы изредка перезванивались, пару раз встречались. Он справлялся у меня насчет некоторых исторических подробностей, его интересовали подземелья.

- Что значит - интересовали? О чем он расспрашивал?

- Видите ли, существует своего рода некий отдельный от наземного мир, где царит полный мрак. Многоуровневые тоннели ведут в глубины, которые никто до конца не исследовал. Вы знаете, что под нашим городом текут десятки рек, что там, на самых нижних уровнях, существуют провалы в бездну и водопады почище Ниагарского?

- Да ну? - не поверил сыщик.

- Вы скептик, господин Смирнов, а скептики редко делают открытия, потому что отрицают неизведанное. Ладно, я понял, что с вами следует говорить более приземленным языком. Тогда слушайте: инженер Хованин изучал самые старые подземелья, он искал Египетский лабиринт, и отчего-то его привлек Симонов монастырь. Видите ли, сети тоннелей могут идти параллельно друг другу, могут пересекаться, там имеются колодцы для перехода с одного уровня на другой - словом, необходимо иметь полные данные о линиях водопровода и канализации, о старинных подземных ходах, складах, кладбищах, реках и озерах, о заброшенных ветках метро, и все равно этого мало. Ни для кого не секрет, что даже подземелья Кремля остаются недосягаемыми - ведь до сих пор не найдена библиотека Ивана Грозного, величайшая сокровищница древних рукописей. Хотя многие весьма серьезно подходили к этой задаче, но так и не решили ее. Помните побег заключенных из Бутырской тюрьмы? Преступники воспользовались подземными коммуникациями, о которых никто толком не знал. Подробных планов, карт и чертежей таинственного, погруженного в темноту мира, не существует…

Смирнов слушал профессора невнимательно: в его уме происходила напряженная работа: он пытался выловить и осмыслить мелькнувшую догадку. В словах Вятича прозвучало что-то важное, но сыщик не успел заметить, что именно. Старик упомянул Симонов монастырь. Это? Не это? О монастыре уже известно от Уваровой, выходит…

- Вы отвлеклись! - засмеялся Виктор Эммануилович. - Чем, позвольте спросить?

- Своими мыслями, - признался Всеслав. - Вы говорили о Египетском лабиринте. Разве не естественно искать его в Египте?

- Пространство и время - две условности, неподвластные рациональному уму, - усмехнулся Вятич. - Кто может утверждать, что знает устройство преисподней? Недаром мифология всех народов помещает обитель зла под землю, в царство тьмы. И география имеет к этому столь же мало отношения, как и физика.

Сыщик ничего не понял, но переспрашивать не стал. Возникшая пауза побудила профессора продолжать. Он ждал от собеседника реакции, и когда ее не последовало, старик начал развивать теорию зла. В своем понимании.

- Что такое лабиринт, как вы думаете? - спросил он.

- Запутанная система коридоров и помещений, откуда трудно выбраться, - поразмыслив, ответил Смирнов.

- Вот! - Виктор Эммануилович многозначительно поднял вверх указательный палец. - Трудно выбраться! В этом-то и штука! В этом вся соль.

- Не понял…

- Зло помещают в подземный лабиринт, откуда нет выхода, оно блуждает там нескончаемыми гулкими переходами, натыкается на тупики и вновь пускается по кругу. Пока его не потревожат. Оно таится во мраке, пряча свое чудовищное обличье. Но если его выпустить оттуда…

- Простите, - вежливо улыбнулся сыщик. - Я понял, что вы имеете в виду. Я бы хотел узнать поподробнее о самом лабиринте.

Огонь, блеснувший в глубоко запавших глазах старика, потух. Он пожал костлявыми плечами, обтянутыми шерстяной кофтой, потер с сухим шелестящим звуком ладонь о ладонь. Этот самоуверенный мужчина, который пришел к нему поговорить о Хованине, явный приверженец материализма и логики. Что ж, придется перейти на его примитивный язык. «Я было увлекся! - подумал Вятич. - Но меня вовремя одернули».

- Извольте, - также вежливо улыбнулся он. - Лабиринт есть символ, не разгаданный, сокровенный. Он включает в себя выход, но попробуйте его отыскать! Выход и вход меняются местами быстрее, чем вы в состоянии заметить. Это происходит не наяву, а в вашем сознании. Впрочем, сама природа яви подразумевает тайну…

Смирнов жестом остановил старика.

- Я запутался, - признался он. - Нельзя ли проще?

- Еще проще?

Профессор погрузился в транс. Посетитель требует от него невозможного.

«У Вятича развивается маразм, - думал тем временем сыщик. - Ни одно его слово не стоит принимать всерьез».

- Это как бы иное пространство. - Виктор Эммануилович поднял на сыщика глаза, увеличенные очками. - Когда вы попадаете в другое пространство, вы приобретаете качества этого пространства, становитесь другим, иным…

- Чужим! - усмехнулся Всеслав.

- Что-что?

Старик наверняка не читал современных фантастов и не смотрел зарубежных «ужастиков», поэтому юмор гостя оставил его безучастным.

Смирнов проговорил с ним еще час и понял только одно: инженер Хованин вбил себе в голову, что он непременно должен найти Египетский лабиринт. А вход в тоннель, который может привести туда, лежит в подземельях Симонова монастыря.

- Вы тоже так считаете? - спросил сыщик у Вятича.

Тот развел руками:

- Я вообще ни в чем не уверен касательно Египетского лабиринта, тем более не знаю, какими тоннелями к нему добираться. Эта сеть ходов может быть очень запутанной, ведь никто не поддерживает подземные сооружения в рабочем состоянии, там и обвалы случаются, и затопления, часть переходов замуровывается, часть перегораживается фундаментами более поздних зданий, диггеры делают собственные проломы для удобства передвижения. Черт ногу сломит! Большинство подземных построек пятнадцатого-семнадцатого веков до сих пор тайна за семью печатями. А взять, например, московские каменоломни? Там вырубленные коридоры с бесчисленными ответвлениями и тупиками чередуются с залами, где сохранились колонны высотой до трех метров. Лес из каменных столбов! Представляете себе? - Старик оживился, его пергаментные щеки покрылись румянцем возбуждения. - Раньше вход в дорогомиловские каменоломни был у кладбища, - добавил он. - Сейчас его забыли, вероятно, завалили камнями, землей или мусором.

- Вы говорите о Дорогомиловском кладбище? - уточнил Смирнов.

- Да. Впрочем, каменоломни существовали и в других местах Москвы. Никто как следует не знает ни их расположения, ни глубины залегания. А господин Хованин в силу своей профессии имел доступ к геофизическим картам с указанием аномальных зон, по ним можно ориентироваться и диггерам, и спелеологам, и археологам. Данными «лозоходцев» он тоже не брезговал. Подземелья стары, стара и тяга людей познать то, что они скрывают. Библейские пещеры, каменоломни Иерусалима, подземелья Константинополя… какая музыка звучит в этих словах! Они завораживают любителей приключений.

- Но почему Хованин заинтересовался именно Симоновым монастырем?

Виктор Эммануилович пожал плечами:

- Признаться, меня это удивило. Ему виднее! Расспрашивать я не люблю, да и не за этим он ко мне обращался. Скорее я должен был давать ответы на его вопросы. Сия обитель служила крепостью, имела массивные стены, башни. Уцелели далеко не все. Печальная участь постигла Тайницкую башню, откуда и вела подземная галерея. Башню при советской власти взорвали, открылся лаз…

- Каково было предназначение подземелья?

- Самое прозаическое, - улыбнулся Вятич. - Ход проложили к пруду, для скрытого забора воды в случае долгой осады.

- Другие подземелья в монастыре существовали?

Профессор кивнул:

- Еще до войны при раскопках там нашли вход в подземную тюрьму - мрачный коридор, по сторонам которого располагались ниши, «каменные мешки», наглухо заколоченные, с отверстиями для передачи узникам пищи. В сорок пятом году, уже после войны, один из археологов исследовал Царскую трапезную и пришел к выводу, что ее соорудили на остатках старой постройки - в подвалах шестнадцатого века. Подземный коридор соединял трапезную с церковью Рождества Богородицы. Вход в подвалы Царской трапезной замуровали и засыпали щебнем примерно в середине девятнадцатого века. Пытались на территории монастыря проводить биолокацию, но, сами понимаете, эти сведения нуждаются в проверке.

- Значит, ничего особенного в монастырских подземельях не обнаружили?

- Как вам сказать? - развел руками старик. - Подземелья нуждаются в тщательном изучении. Попасть извне в них весьма затруднительно, а вот во время проведения строительства, работ по прокладке коллекторов или других городских коммуникаций можно наткнуться на древний фундамент, заброшенный колодец, выложенную старинным кирпичом галерею. Запросто! На территории завода «Динамо» землю раскапывали неоднократно, много костей находили, может, что-то еще попадалось.

- Разве строители в таких случаях не должны вызвать ученых, сообщить куда положено?

- Что вы! - замахал костлявыми ладошками Виктор Эммануилович. - Наоборот! Прораб прикажет быстренько все засыпать, замаскировать и держать язык за зубами. Ведь если пригласить археологов, работы будут приостановлены на неопределенное время, возникнут сложности, простой бригады и техники, срыв сроков и прочее. Кому это понравится? Да! - спохватился профессор. - Вспомнил! Существует забытая история про изгнания бесов монахами Симонова монастыря. Якобы туда свозили всех, пораженных сим… - он сухо кашлянул, - недугом. Монахи читали специальные молитвы, совершали какие-то ритуалы, в результате чего бес, овладевший душой и телом несчастного, оставлял его в покое. Будто бы бесов тех загоняли в подземелье и запечатывали магической печатью. Там они томились во мраке, блуждали запутанными коридорами и не могли выйти. Правда это или нет, не мне судить. Народ наш на выдумки горазд! Однако Олег за эту байку ухватился. Какое-то зерно нашел в ней для себя.