Глава 8

Ева была безутешна. Ей ничего не удалось выяснить в собачьем клубе. Она даже не смогла полюбоваться собаками – слезы застилали ей глаза. Она только поняла, что животные проходили в клубе какую-то необыкновенную дрессировку. Псы были милые и ласковые. Но в какой-то момент они становились фантастически хитрыми и свирепыми, подчиняясь едва заметным жестам своих хозяев – и даже не рук, а глаз, бровей или губ. Собаки были научены прятаться, нападать из укрытия, обезвреживать человека с оружием. Просто дьявольские собаки! Чтобы обучить такого пса, надо было немало потрудиться. Но и цены на них были такие, что не всякий мог себе позволить приобрести и выдрессировать в клубе щенка.

Оказывается, у Дениса была своя жизнь, в которую он не допускал Еву, почти так же, как не допускал ее в свою жизнь Олег.

Все равно Денис был другим. Она вспомнила, как он научил ее во время поцелуев и ласк смотреть в зеркало, и содрогнулась от сладостных воспоминаний. Господи! О чем она думает, когда его уже нет в живых?! Ева попробовала представить себе, как лежит где-то далеко его тело, раздетое и холодное… мертвое, – и не смогла. Это было слишком нереально. Она так явственно помнила его объятия, поцелуи, его внимание, его низкий, немного хрипловатый смех…

– Девушка, вы что?

Какой-то прохожий, на которого она налетела, увлекшись своими мыслями, сердито смотрел ей вслед.

В московских дворах пахло сиренью, на нагретом асфальте суетились голуби и воробьи, окна домов распахивали настежь, впуская прозрачный воздух вместе с ветром, шумом и сигналами автомобилей, голосами людей.

Ева подняла голову и посмотрела на небо, по которому быстро плыли куда-то маленькие облака. Теперь у нее ничего не осталось, кроме этого высокого неба, равнодушного к ее горю, этих зеленых, цветущих деревьев, этого асфальта, по которому стучали ее каблучки. Она вздохнула и заспешила к метро. Нужно еще успеть приготовить ужин, пропылесосить в квартире, купить хлеба… Олег терпеть не может вчерашние булки!

Ее мысли сами собой перешли на мужа. Что он там говорил о журналистке, которая обнаружила тело Дениса? Ева поразилась тому, как она подумала – не Денис, а «тело» Дениса. Где же тогда сейчас сам Денис? Она не заметила, как поезд метро доставил ее куда надо, как она вышла, купила хлеб, вошла в подъезд, поднялась по лестнице и открыла ключом дверь своей квартиры – словно все это за нее делал кто-то другой. А сама Ева была в этот момент далеко, в лесу, полном запаха сосновой смолы, горячей хвои и шороха травы под ногами. Денис шептал ей на ухо о том, как она прекрасна и как весь мир, созданный для того, чтобы они в нем встретились, радуется, что это наконец состоялось!..

Ева тряхнула головой, пытаясь сообразить, как она оказалась дома. Потом устало сбросила туфли, прошла на кухню и села, продолжая думать о Денисе. Так что там Олег говорил о журналистке? Как ее фамилия? Кажется… Соломирская? Еве показалось, что она уже где-то слышала эту фамилию. Она взяла табуретку, залезла на антресоли и достала оттуда пачку модных журналов, которые покупала иногда от нечего делать, а иногда из-за выкроек. Шить она не шила, но время от времени ей нравились какие-то журнальные модели, и она собиралась показывать их своей портнихе.

Ева начала лихорадочно перелистывать журналы, пока наконец не нашла интересующую ее фамилию – Аглая Соломирская! Надо же! Аглая! Может, псевдоним?

Ева позвонила своей бывшей ученице, редактору журнала «Диана», которая перед творческой поездкой в Испанию брала у нее уроки языка. С тех пор они изредка перезванивались, иногда встречались, болтали, пили кофе с пирожными.

– Анна Захаровна, это Ева, у меня к вам просьба… Вернее, вопрос!

– Сколько угодно вопросов! – обрадовалась редакторша. – И на все отвечу, если смогу! – Она добавила несколько фраз на ломаном испанском и развеселила этим Еву. – Что вас интересует?

– Вы знаете Аглаю Соломирскую?

Редакторша на минуту задумалась, потом засмеялась.

– И вас интересует «прекрасная Аглая»? В последнее время ее популярность бешено растет. Хотелось бы знать, за счет чего? Из-за внешности или благодаря таланту завлекать мужчин?

– А что, она…

– Сказочно, непередаваемо хороша! Настоящая московская красавица! Что-то пушкинское… Татьяна, Натали… «чистейшей прелести чистейший образец»…

– Соломирская – это ее настоящая фамилия?

– Представьте, да! И имя под стать – Аглая Петровна! Тоже ее собственное, не псевдоним. Колоритнейшая дама, смею заметить!

Анна Захаровна была родом из Пензы, из обедневших мелкопоместных дворян в десятом поколении, весьма этим гордилась и обожала изучать родословные своих знакомых. Ее «сердечный друг» работал в архиве, там она и получала разные пикантные сведения о том, кто чей предок и как причудливо иногда переплетаются судьбы людские.

– Это так интересно! – сказала Ева, желая разузнать о таинственной Аглае побольше.

– Удивительная история, – подхватила Анна Захаровна, радуясь, что нашла желающего послушать. – Была такая Соломирская, урожденная графиня Апраксина, из-за которой стрелялся какой-то французский дворянин; а потом еще было происшествие с полковником лейб-гвардии гусарского полка, между прочим, сослуживца Лермонтова.

– А что за история?

– Я точно не знаю… То ли она застрелила любовника, то ли… не буду говорить, не знаю!

– Жаль…

Еве действительно хотелось бы услышать подробности.

– Да, – согласилась Анна Захаровна, – но, к сожалению, больше нечем вас порадовать! Хотя…

– Что?

– Кажется, Мишель Лермонтов посвятил Соломирской стихи, «прославил деву на века»… – редакторша задумалась. Память на стихи у нее была отменная: раз услышанные или прочитанные строчки она могла, сосредоточившись, вспомнить в любой момент. И она вспомнила:

Вот, что-то такое… если не ошибаюсь! Не знаю, почему стихи именно такие… видимо, есть причина.

Ева поблагодарила редакторшу и задумалась. Стихи не выходили у нее из головы. Ей нестерпимо захотелось увидеть если не саму овеянную легендой и гением Лермонтова женщину, давно умершую, то хотя бы ее прапраправнучку. Ай да Аглая Петровна! Если она не только красотой, но и темпераментом в бабушку, то…

«Что со мной? – подумала Ева. – Неужели я ревную? Но ведь Денис мертв! И с чего я взяла, что между ним и этой Соломирской что-то было? Возможно, она просто хотела взять у него интервью, или написать статью о собаках, или… мало ли, что бывает нужно творческим людям? Аглая Петровна ведет рубрику в популярном журнале, ей необходимо поддерживать интерес читателей, вот она и встречается с незаурядными личностями, чтобы потом иметь материал. А Денис как раз такой мужчина, как ей надо! Со своим собственным взглядом на мир, на людей… Нет, я сама себя уговариваю! На самом деле происходит банальнейшая вещь – я ревную, и это тем более чудовищно, что я ревную мертвого».

Ева зябко повела плечами. Она испугалась проявления своих чувств. Что, если позвонить Аглае Петровне, встретиться и поговорить? Может, что-то и выяснится…

Госпожа Соломирская оказалась дома. Она выслушала Еву, которая представилась переводчицей с испанского и поклонницей журнальной рубрики «Психология флирта».

– Я бы хотела поговорить с вами, – сказала Ева на свой страх и риск. – О Денисе Аркадьевиче! Мы снимали дачу в Мамонтовке рядом с ним, были знакомы. Вы знаете, что случилось?

– Да, но… кто вам сказал, что именно я…

Ева была готова к этому вопросу.

– Мамонтовка – поселок маленький: один из милиционеров рассказал своей жене, что труп обнаружила та самая Соломирская, которая пишет в ее любимом журнале. Он узнал вас не только по фамилии, но и по журнальным снимкам. Там ваш портрет в материале «Самая популярная тема года».

– Но я уже рассказала все, что видела!

– Конечно, но я… была лично дружна с господином Матвеевым, поэтому мне захотелось поговорить с вами.

– Ладно! – согласилась Соломирская. – Мне тоже хочется поговорить об этом. Такие ужасные впечатления нужно обсудить с кем-то, и станет легче. Но разговор должен остаться между нами! Вы не против?

– Да, я понимаю, – обрадовалась Ева.

Они договорились встретиться через два часа в кафе на Арбате.

«Только бы Аглая не передумала!» – тревожилась Ева, одеваясь и причесываясь.

Аглая Петровна сама не знала, почему согласилась поговорить с Евой. Что-то в интонации голоса или какие-то ее слова заставили Соломирскую принять это решение. Ее удивило, что обычная соседка по даче проявляет столько участия к судьбе Матвеева. Женское любопытство сыграло свою роль.

«Здесь что-то кроется! – догадалась Аглая Петровна. – И я узнаю, что!»

В кафе приглушенно звучала музыка, пахло кофе, корицей и шоколадом. Приятно было входить в уют и полутемноту зала, освещенного старинными светильниками. Ева сразу узнала Соломирскую в красивой черноволосой женщине, одиноко сидевшей за столиком у окна. Перед ней стоял кофейник и блюдо с пирожными и кусками торта.

Ева не могла сдержать восхищения. Соломирская была прекрасна, словно видение прошлого, в котором смешались наивная чистота и испепеляющий огонь. Ее хрупкое, тонкое в талии тело словно дышало внутренней силой, бледное лицо светилось на скулах нежным румянцем, оттененное поднятыми к вискам пышными волосами. На ней было облегающее светлое платье с воланами на груди, с тонким блестящим пояском и такой же сумочкой на длинном ремешке.

– Вы Ева? – спросила Аглая Петровна, когда Ева подошла к столику.

Они молча пили кофе, присматриваясь друг к другу. Аглая Петровна пыталась сообразить, что связывало Еву и Дениса Аркадьевича. Ева решала почти ту же задачу. Она хотела и боялась услышать от Соломирской страшные подробности о Денисе, вернее, о его смерти. Но ведь именно за этим она сюда и пришла!

– Расскажите мне, как… это произошло? – наконец спросила она.

– Не знаю. Я видела только труп!

Аглая Петровна описала все, что застала в доме Матвеева.

– Вы знали его раньше?

– Нет, я разговаривала с ним только по телефону, а живым мне его видеть так и не довелось. Он был… уже остывшим, когда я… – Аглая Петровна вздрогнула, нервно потерла виски. – Жуткая картина! Я ночь не спала, он так и стоял передо мной со своим синим лицом и приоткрытыми глазами. Мне казалось, что он их прищурил и следит за мной… Ужас! Зачем вам все эти подробности?

Еве с трудом удавалось скрывать волнение.

– Мы с мужем иногда бывали в гостях у Дениса Аркадьевича, и его смерть повергла нас в шок. Кому могло понадобиться убивать его?

Соломирская покачала головой. Она тоже этого не знала.

– Вам не бросилось в глаза что-нибудь необычное? – спросила Ева.

– Необычное? – удивилась Аглая Петровна. – Вы считаете, это обычное дело, когда приезжаешь взять у человека интервью, поговорить с ним, а застаешь его окоченевший труп? У меня в практике такое впервые! Я до сих пор в себя прийти не могу…

– Простите, я не то имела в виду. Может быть… Не знаю! Сама не знаю!

– Постойте, – Соломирская задумалась, вспоминая что-то. – Вы меня натолкнули на одну мысль… пожалуй, что-то необычное я все-таки видела. На полу валялась бронзовая статуэтка. Вы смотрели фильм «Как украсть миллион» с Одри Хепберн и Питером О Тулом в главных ролях?

Ева кивнула. Да! Как она могла забыть?

– Я люблю ретро , и эту комедию считаю одной из лучших… впрочем, не важно. Там весь сюжет крутится около поддельной статуэтки обнаженной Венеры, которую выдают за работу Бенвенуто Челлини. Только киношная статуэтка сделана из мрамора, а та… из бронзы. В остальном они очень похожи.

– Матвеев дорожил этой статуэткой, – сказала Ева. – Он даже не исключал, что она относится к неизвестным шедеврам итальянского мастера. Вероятно, убийца не имел корыстных целей, иначе забрал бы Венеру.

– Не все разбираются в предметах искусства. А покойный, судя по всему, являлся поклонником старинных вещиц. Там еще трость лежала… Я только сейчас о ней вспомнила. Денис Аркадьевич пользовался тростью?

– Кажется, нет. Во всяком случае, я не видела. Ни разу.

Ева задумалась. Она действительно никогда не видела у Дениса никакой трости.

– Трость очень редкая, – продолжала Аглая Петровна. – Я обожаю редкие вещи! Антиквариат – моя страсть. Это жутко раздражает моего мужа! Неважно… О чем я говорила?

– Что трость редкая, – подсказала Ева.

– Ах, да! У нее сверху, там, где нужно держаться рукой – что-то вроде фигурки лежащей пумы или пантеры из слоновой кости, а пониже золоченая металлическая окантовка с узором. Очень красиво! Как я могла забыть? Боже, какая прелесть! Может, он купил эту трость?

– Зачем она ему?

– Ой, я постоянно покупаю вещи, которые мне совершенно не нужны! Это моя слабость. Виктор так злится! Но мне хочется их иметь из-за их красоты. Понимаете?

Ева пожала плечами. Такое отношение к вещам показалось ей странным. У Аглаи Петровны это явно от дворянских кровей – причуды бывших аристократов.

Соломирская вдруг застыла с широко открытыми глазами, уставившись куда-то вдаль. Она ничего вокруг не видела и не слышала, стараясь поймать какую-то ускользающую от нее догадку.

– Послушайте! – схватила она Еву за руку. – Я, кажется, знаю, у кого Матвеев мог купить эту трость! Как же я сразу не додумалась?! Мне еще тогда показалось, что я где-то ее уже видела. Но это могло быть в одном из магазинов… А потом я не хотела об этом думать, вспоминать весь этот кошмар! Я забыла, потому что это было слишком страшно. Если бы вы меня не спросили…

– Аглая Петровна, пожалуйста, скажите, у кого была такая трость?

Ева вдруг испугалась, что Соломирская не сможет вспомнить. Но она посидела еще некоторое время, наморщив высокий чистый лоб, и, просияв всем своим прекрасным лицом, ответила:

– Ну конечно! Какая я бестолковая! Пару месяцев назад я беседовала с одним человеком. Это касается моей работы в журнале. Я подбираю материал для рубрики… Моих читательниц интересуют мнения известных людей, их взгляды! А этот человек… Он известный финансист, часто мелькает на экранах телевизоров. Женщины это любят! Мы договорились встретиться у него дома. Вот там я и видела у него эту трость. Да! У меня совершенно вылетело из головы! Это все нервное потрясение!

Аглая Петровна вертела в руках кофейную чашечку, и делала она это неуловимо изящно, любуясь собой и зная, что она хороша и что другие тоже любуются всем, что бы она ни делала. Незнакомый мужчина за соседним столиком не мог отвести от нее глаз.

Ева, скрывая нетерпение, спросила:

– А этот человек… пользовался тростью или…

– Да-да, конечно, пользовался, иначе как бы я обратила на нее внимание? Он рассказал, что у него еще в детстве была сломана нога, и периодически там в суставе что-то обостряется… воспаляется… и он вынужден пользоваться палкой. То есть тростью! Тогда я и обратила внимание на эту пуму из слоновой кости. Чудо, какие вещи бывают! Я так залюбовалась ею, что едва не забыла, зачем пришла! У него была громкая история, скандал, связанный с убийством одной журналистки… И он еще спросил меня, не опасаюсь ли я за свою жизнь. Пошутил!

– Что за история?

– Ну… – Соломирская неопределенно махнула рукой. История с убийством ее коллеги интересовала ее гораздо меньше, чем антикварная трость. – Я точно не помню… По-моему, она написала статью о взятках, которые он якобы брал. А он возмутился, обиделся: захотел восстановить свое честное имя! Встретился с ней, поговорил. Потом, на следующий день, ее нашли зверски убитой. Подозрение падало на него, но доказательств не было, так же, как и в случае со взятками.

– А… как фамилия этого человека? – робко спросила Ева.

– Фамилия? – Аглая Петровна настолько увлеклась какими-то своими мыслями, что не сразу поняла, о чем речь. – Чья фамилия?

– Ну, этого… финансиста.

– Ах да! Какая я рассеянная, право… У него на стене висел изумительный пейзаж Куинджи, – она закрыла свои жгучие, подернутые влагой глаза, мечтательно задумалась. – Такая прелесть! Ой, простите… что вы спросили?

– Как фамилия этого человека?

– Да… фамилия. Сейчас! – Соломирская полезла в свою сумочку, порылась там и вытащила визитную карточку. – Наумов… Иван Николаевич Наумов! Я же помнила! Мне все время хотелось еще раз сходить к нему в гости, полюбоваться Куинджи…

Ева записала телефон и адрес Наумова. Аглая Петровна не спросила, зачем. Она все еще была под впечатлением пейзажа…

Пора было прощаться. Ева допила кофе и посмотрела на Соломирскую. Какая же она красивая! Тонкое, нервное лицо, яркие губы, мягкие завитки волос у висков…

– Ева! – неожиданно сказала Аглая Петровна. – А где вы были в тот день, когда… убили Матвеева? Я имею в виду – на даче, в Мамонтовке, или…

Ева растерялась. Вопрос застал ее врасплох. Действительно, а где она была?

– Дома… в Москве.

– Целый день?

Ева кивнула.

– Олег ушел на работу, а я погладила белье, потом… готовила обед, но Олег почему-то в тот день не пришел. Я пообедала одна. Потом… проверяла и исправляла переводы с испанского. Потом мы ездили в магазин. А вечером… смотрела телевизор. Ничего особенного! Олег задержался, пришел уже около одиннадцати. У него работа такая…

– Олег – это кто?

– Это мой муж.

Аглая Петровна задумчиво посмотрела в окно, потом на Еву.

– Кто-нибудь может подтвердить, что вы в тот вечер все время были дома?

– Нет… – ответила Ева. И подумала: «Почему она меня об этом спрашивает?»

Аглая Петровна поняла: во-первых, у Евы далеко не праздный интерес к Денису Аркадьевичу, а во-вторых – у нее нет алиби.