Глава 10

Всеслав Смирнов в указанное время подъехал к входу во двор, в котором жила Ева Рязанцева, та самая плачущая женщина, увиденная им на заброшенной даче. Он посмотрел на часы, и в этот момент она вышла из своего подъезда, одетая в короткую юбку и облегающую светлую блузку, подчеркивающую ее пышные формы.

Она шла к нему, и солнце мешало Славке рассмотреть ее как следует. Пришлось надеть темные очки.

– У нее коса! – поразился он.

Вчера женщина была в прозрачном шарфике на голове, и он упустил кое-какие детали ее внешности.

– Здравствуйте, – она села в машину и захлопнула дверцу. – Надеюсь, нас никто не видит?

Славка пожал плечами и тронулся с места.

– Меня зовут Всеслав, – сказал он, глядя на дорогу.

– А меня Ева, – улыбнулась женщина. – Куда мы едем? Или это секрет?

Сыщик неопределенно качнул головой, выезжая на заполненную автомобилями трассу.

– Скажите, Всеслав, отчего это у всех мужчин все так засекречено? У моего мужа вечно какие-то тайны, у вас?! В чем дело?

– У господина Матвеева тоже были тайны? – спросил Славка.

Ева покраснела и ничего не ответила.

– Только не говорите мне, что женщинам нечего скрывать! – усмехнулся он и посмотрел на Еву.

– В этом мире полно тайн! Но мужчины, по-моему, делают из этого культ! Вы не находите?

– Нахожу, – засмеялся Славка. – Я как раз и есть любитель чужих тайн.

– Вот как? Вы что-то надеетесь узнать от меня?

– Очень надеюсь. Видите ли, и вас, и меня интересует Матвеев. Я не спрашиваю, какого рода ваш интерес! Думаю, это деликатная тема, которой не стоит касаться.

Ева мельком глянула на него и отвела глаза.

– Но о своем интересе я кое-что расскажу, – продолжал Славка. – У нас должно быть некоторое доверие друг к другу, иначе я не смогу помочь вам, а вы мне.

Ева подумала, что ей действительно нужен помощник, хотя бы потому, что одной не справиться с поставленной задачей. Незнакомый мужчина ей нравился. Он вызывал доверие. Что страшного, если она кое-чем с ним поделится? В свою очередь, она сможет рассчитывать на его откровенность. Сможет ли?

Сыщик будто прочитал ее мысли.

– Вы мне не верите? – как будто прочитал ее мысли мужчина.

– Какая разница?! – ответила Ева, смутившись. – Мне и правда не помешает некоторая помощь. Только я должна быть уверена…

– Все останется между нами, – заверил ее Славка. – Давайте просто доверять друг другу. Это устаревшие взаимоотношения между людьми, которые почти никто не использует. Но они существуют. Я склонен думать, что у нас с вами как раз получится. Тем более мы в равных условиях. Ведь вы тоже можете меня обмануть?

– Скажем, так… я могу сказать не всю правду. В зависимости от того, что вы захотите узнать.

– Что ж, по крайней мере, откровенно. Спасибо.

– Спрашивайте.

– Касательно Матвеева меня интересуют две вещи: кто и почему его убил и где его так называемые дневники или записки?

Ева вздрогнула. Ее тоже интересовало именно это. У них с незнакомцем одна цель! Кроме планов мести, у нее появилось желание заполучить дневники Дениса, о которых он неоднократно говорил. Это будет ее «жгучей тайной», ее напоминанием об их любви… Денис говорил, что дневники – это поэзия его души, это… Что будет, если чужие равнодушные глаза прочитают строки об их с Денисом отношениях, о том сокровенном, глубоко интимном, которого никто не должен знать, кроме нее? Еве казалось, что это все равно, как если бы кто-то разорвал ей грудь и вынул оттуда сердце, чтобы рассматривать его и судить о его порывах, которым только один бог судья, да и то… Она в ответе за их общую тайну, потому что Дениса уже нет…

Глаза Евы наполнились слезами. Она отвернулась. Славка деликатно помалкивал, понимая ее чувства.

– Что вы делали вчера на заброшенной даче? – спросил он, чтобы отвлечь ее от грустных мыслей.

– Я хотела… посмотреть… Не знаю! Поймите меня, Всеслав…

– Можно просто Слава.

– Хорошо, – кивнула Ева. – Я тоже хочу знать, кто убил Дениса… Аркадьевича. Мы были близко знакомы. И еще… у него действительно были дневники. Я не знаю, где он их прятал. Но делал это он очень тщательно. Знаете, как он говорил про них?

– Как?

– Это «Кощеева смерть»! Странно, да?

– Действительно, странно. Как вы думаете, нашли их или нет?

– Мне кажется, нет! – ответила Ева, немного подумав. – Чтобы их искать, надо было знать о них. Вряд ли Денис… Аркадьевич говорил кому попало о своих привычках, тем более о ведении дневника. Сейчас это совершенно не принято! Люди не понимают таких вещей!

– А я располагаю другой информацией, – возразил Смирнов. – Матвеев не делал особой тайны из своих «записок». Вот только где он их хранил, никому не известно.

Теперь настала очередь Евы удивляться.

– Вот как?

– Именно! О дневниках знали не только вы, и не только вас они интересуют. А что он там писал, кстати?

Ева пожала плечами. Она действительно не знала и могла только догадываться.

– Наверное, что-то личное…

– Вы уверены?

– Как я могу быть уверена? – возмутилась Ева. То, что о дневниках Дениса знали многие, неприятно поразило ее. – Разве можно быть в чем-то уверенной? Все вокруг так неустойчиво… С некоторых пор жизнь напоминает мне зыбучие пески… – Она поежилась. – Один неверный шаг, и вас засосет.

– Так вы не знаете, где дневники?

– Господи, конечно же, не знаю! Понятия не имею! Если бы я знала…

– То что?

– Они бы давно были у меня! – вырвалось у Евы. – Помогите мне их найти, Всеслав…

– Слава.

– Да, Слава… Пообещайте мне одну вещь.

– Охотно, если вы мне скажете, что я должен сделать.

– После того, как вы, я, или… мы найдем записки Дениса… обещайте, что вы… что я смогу их прочитать… и потом они будут уничтожены.

Ева смотрела на Славку такими огромными, горящими, умоляющими и полными слез глазами, что он ответил раньше, чем подумал. В конце концов, это не слишком расходится с тем заданием, которое он получил от Громова.

– Разумеется, Ева, я вам это обещаю, если… вы будете искренни со мной, насколько это возможно. И если вы мне, в свою очередь, поможете.

– Да, да… конечно… Вы спрашивайте. Я же не знаю, что вас интересует.

Смирнов ехал к центру города. Хорошо, что Москва большая, есть где покататься, пока они все обсудят!

– Вы знаете, какое отношение к смерти Матвеева имеет ваш муж?

– Нет, – ответила Ева. – Они были знакомы. Может быть, это связано с работой Олега.

– Он работал на…

– Нет-нет, что вы! Как вы могли подумать? Мы просто были соседями по даче.

Тут Еве пришло в голову, что соседями они как раз не были, потому что дом Дениса располагался на другом конце улицы. И что с Денисом ее познакомил Олег. Она задумалась.

– Просто соседи?

– Мне всегда казалось, что да… но теперь я уже сомневаюсь. Олег однажды пригласил меня в гости к Денису Аркадьевичу. Там мы и познакомились. Обычное дачное времяпрепровождение: карты, вино, шашлыки на открытом воздухе…

– Ясно. Ничего странного?

– Да нет… – Ева покачала головой. – Правда, нет. Во всяком случае, я не заметила.

– Вы знаете, кто обнаружил труп Матвеева?

Ева кивнула, скривившись от внутренней боли, прижала руку к сердцу.

– Соломирская, журналистка… Это правда, что Денис… он был уже давно мертв, когда…

– Да. Его убили между двумя и четырьмя часами пополудни, – ответил Смирнов. – А Соломирская приехала вечером, брать у него интервью. Таксист подтвердил ее показания. Он ждал, пока она выйдет, чтобы ехать обратно в Москву. Она только зашла – и тут же выбежала на улицу с криками. Сами понимаете, зрелище не из приятных…

С этим Ева не могла не согласиться.

– Я встречалась с Аглаей Петровной вчера в кафе. Мы поговорили…

– Вы знакомы? – удивился сыщик. В этом деле все, в конце концов, оказывалось взаимосвязанным: эти знали тех, те знали этих, а Матвеев, похоже, знал все обо всех, как огромный ядовитый паук, повсюду раскинувший свою липкую паутину.

«Почему он вызывает у меня такую неприязнь, этот Денис Аркадьевич? – подумал Смирнов. – Неужели я ревную его к едва знакомой мне женщине, Еве, подозревая, что у них была связь? Но, ради бога, с какой стати? Что мне до нее и ее мужа? Она к тому же еще и замужем?! Такой клубок запросто не размотаешь!»

Сыщик обеспокоенно посмотрел на Еву. Неужели она вызывает у него не чисто оперативный интерес? Ее пшеничные волосы выбились из прически, щеки раскраснелись… она, кажется, что-то говорит.

– Вы меня не слушаете?

– Простите… задумался.

– О чем это, позвольте спросить?

– О вас… – сам того не ожидая, ответил Славка чистую правду.

Ева улыбнулась. Ей все больше начинал нравиться новый знакомый. Она присмотрелась к нему повнимательнее и нашла, что он весьма хорош собой.

– Да? А мое знакомство с Аглаей Петровной вас больше не волнует?

– Извините, – Смирнов почувствовал неловкость. – Конечно… я слушаю. Откуда вы знаете Соломирскую, если не секрет? Читаете ее рубрику?

– Иногда я просматриваю журналы, но лично с Аглаей Петровной мы познакомились только теперь, когда… В общем, я захотела с ней встретиться! Не знаю, зачем… Я часто руководствуюсь не логикой, а чувствами. А вы?

– Наверное, со мной это тоже бывает, – усмехнулся Смирнов. – И что же? Милейшая Аглая согласилась побеседовать?

– Да. Правда, ничего особенно интересного она мне не сообщила, кроме одной детали. Когда она вошла в дом и увидела там… ну, вы понимаете… она очень испугалась. И только во время нашего разговора вспомнила, что кроме прочего видела там… трость.

– Трость? На месте убийства?

– Да.

– Ну и что?

– Она сказала, что знает, чья это трость!

– Как это – «чья»? Матвеева, наверное…

Ева отрицательно покачала головой:

– Я никогда не видела у него никакой трости. Зачем она ему? У него с ногами все было в порядке!

– Странно… А почему Соломирская обратила на это внимание? Трость не ахти какая диковинка…

– Она любит всякие старинные вещи, это ее хобби, что ли… А трость необычная, с ручкой из слоновой кости… редкая и запоминающаяся вещь. Она могла принадлежать Денису Аркадьевичу, но мне об этом ничего не известно. А Соломирская говорит, что уже видела эту трость у одного человека… и запомнила ее. Потому что ей очень понравилась пума.

– Пума? – не понял Смирнов. – Что это еще такое?

– Фигурка, вырезанная из слоновой кости, на ручке…

– Черт! – Славка, отвлекшись, еле успел затормозить на красный свет. Ехавший сзади автомобиль чуть в него не врезался. Из окна, изрыгая поток нецензурных ругательств, высунулся водитель.

– Так вы говорите, Аглая Петровна узнала трость? – продолжал Смирнов, когда они снова поехали. Его, казалось, ничуть не взволновал инцидент у светофора.

«Олег бы долго бесился и возмущался, – подумала Ева, невольно сравнивая мужчин. – Он даже вылез бы из машины и начал на повышенных тонах доказывать недовольному водителю, что ему следует не орать, а надо было бы раньше тормозить. Перепалка могла бы окончиться дракой. А вот Всеслав вообще никак не среагировал на ругань, как будто не заметил».

– Теперь вы меня не слушаете!

– Ой, извините… – Ева хихикнула. Ей было очень спокойно с этим Всеславом. Она могла позволить себе быть самой собой, не рискуя навлечь на себя немилость и не боясь вызвать разочарование. При Денисе она, пожалуй, не могла бы допустить со своей стороны глупого хихиканья.

– Я спрашивал, кто владелец трости? Соломирская назвала его вам?

– А… да, конечно! Она сказала, что видела точно такую же трость у Наумова.

Славка пытался вспомнить, где он слышал эту фамилию. Как назло, на ум ничего не приходило.

– Наумов… Наумов… Кто это?

– Иван Николаевич, известный финансист, управляющий каким-то отделом в министерстве…

– А-а… припоминаю. Популярная личность. Аглая небось брала у него интервью для читательниц своего журнала?

– Именно так. Он как раз болел, что-то с ногой… Ходил с палкой – с тростью то есть! Той самой, между прочим! Во всяком случае, Аглая Петровна в этом уверена.

Славка вздохнул. Это еще ни о чем не говорит. Если трость не изготовлена на заказ, то их может быть несколько. Он сказал об этом Еве.

– Так нужно спросить у Наумова. Если трость не его, то…

– Что?

– Значит, это другая, – заключила Ева.

– Гениально! – Славка засмеялся.

– Не стоит веселиться раньше времени, – обиделась Ева. – Если в доме Матвеева была другая трость, то Наумов должен показать свою.

– Как это у вас все просто получается! – разозлился Смирнов. – Спросить у Наумова! Должен показать! Как будто это мальчик с вашего двора! Да ничего он никому не должен! Может быть, он вообще не пожелает с нами разговаривать! Имеет право. Это не тот человек, к которому запросто заходят поговорить о том, о сем… и если он не захочет…

– Захочет, – тихо произнесла Ева. – Я чувствую… Таких вещей, как эта трость, не может быть много. В любом случае, никто, кроме нас и Аглаи, не знает, что трость чужая. Даже если на ней обнаружат отпечатки пальцев, то неизвестно, чьи они! То, что Соломирская видела такую же трость у Наумова, – случайность! Это удача, которая сама идет нам в руки.

– Вы прямо как мисс Марпл, – усмехнулся Славка, вынужденный признать, что в словах Евы есть смысл. – А почему вы думаете, что Наумов захочет с нами разговаривать?

– Не с нами, а с вами, – поправила его Ева. – Не думаете ли вы, что я собираюсь повсюду вас сопровождать и светиться? Мой муж не придет в восторг от такого моего поведения. Вам не кажется? Хватит и того, что я вам кое-что рассказала! А дальше уж дело ваше. Идите к Наумову и поговорите с ним. Если трость не его, он не захочет и слышать о том, чтобы встречаться с вами! Но если это его вещь… Вы что, думаете, Наумов не вспомнил, где он мог ее оставить? Это сейчас жжет ему мозги, подобно раскаленному железу. Он в панике! По меньшей мере, он не спал ночь и с ужасом ждет, что к нему придет милиция или вездесущие репортеры. Не знаю, как это все обычно происходит, но… Наумову сейчас не позавидуешь! У него уже был совсем недавно скандал с убийством, и второй ему явно ни к чему!

– Уже был? О каком убийстве идет речь? – насторожился Слава.

Славка начал что-то смутно припоминать. Действительно, вот откуда ему известна фамилия Наумова! Громкий скандал, связанный то ли со взятками, то ли…

– В том-то и дело! – Ева помешала ему как следует окунуться в воспоминания. – Наумова подозревали в убийстве журналистки, которая написала какую-то статью…

– Вспомнил! Черт! Вот это да! Как я мог забыть?.. Наумов… Ну конечно! Убийство журналистки Ольги Гаевской, всколыхнувшее весь город, – осенило Смирнова. Он помолчал немного, собираясь с мыслями. – Но ведь ничего не было доказано? Убийцу так и не нашли, а Наумов вроде бы оказался ни при чем, – сказал он вслух.

– Соломирская тоже говорила мне что-то подобное. Убивал Наумов журналистку или не убивал, но второй скандал, связанный с убийством, ему совершенно ни к чему. Вы согласны?

– Еще бы! Такой известности никому не пожелаешь!

– Значит, если трость его – а я почему-то чувствую, что это так и есть, – он непременно заинтересуется вашим звонком и согласится на встречу, – сказала Ева.

– Нужно еще узнать его телефон…

– Не нужно, – сказала Ева и достала из сумочки свой блокнот. – Аглая Петровна дала мне и адрес, и номер телефона. У вас есть ручка?

Смирнов вытащил из кармана пиджака ручку и дал Еве.

– Вот! – торжественно сказала она, вырывая из блокнота листок с записанными данными. – Теперь дело за малым – позвонить Наумову. Вы обещаете держать меня в курсе? Ведь я помогла вам, не так ли?

Сыщик был вынужден признать, что она ему действительно очень помогла, и пообещал сообщать ей все, что ему удастся узнать.

На том они и расстались. Славка подвез Еву к магазину и смотрел, как она шла, стуча каблучками, по молодой кленовой аллее к дверям супермаркета, пока они не закрылись за ней. Он почувствовал необъяснимую легкую грусть, как в детстве, когда праздник кончается.

Стараясь забыть о Еве, Слава начал обдумывать все, что ему удалось узнать во время разговора с ней. Первое, – ее отношения с Матвеевым. Если это интимная связь, то ясно, зачем ей непременно нужны дневники. А вдруг восторженный любовник описывал там в красках прелести их взаимоотношений, в том числе и постель? Не захочешь, чтобы посторонний читал такое. И вообще…

Второе: каким образом с Матвеевым связан Олег Рязанцев? Они просто соседи по даче? Друзья? Или… Вот это «или» Смирнову меньше всего нравилось. Но было похоже, что именно так дело и обстояло – Матвеев «оказывал услуги», как это теперь называется, определенным структурам. В том числе и службе безопасности. Знал ли Рязанцев о связи своей жены и Матвеева, если она была? Если была и знал, то у него мог быть мотив для убийства, старый, как мир… – ревность! А какие новые мотивы появились для того, чтобы отнять жизнь у человека? Никаких! Люди по сути своей изменились очень мало.

Хорошо! Если это Олег убил Матвеева, то он тоже будет искать дневники, опасаясь того же, что и Ева. С другой стороны – записи могут навести на него подозрения. Сейчас никому в голову не приходит, что Рязанцев может иметь отношение к убийству, но если выяснится, что у Евы и Матвеева… Славка почувствовал, как горит у него лицо. И сердце странно колотится. Что это? Неужели он все-таки ревнует? Вот это уже совсем дико!

Смирнов остановил машину у киоска и купил воды. Нужно немного охладить горячую голову. Он пил воду и продолжал думать о Еве. Следил за ней Олег или это было просто совпадение, что он пришел домой сразу после нее? И то и другое могло быть правдой. Тогда появлялся следующий вопрос. Если Олег следил за женой, то с какой целью? Матвеев мертв, и по сему поводу мотив для слежки отпадает. В чем же дело? Может, он догадывается, что Ева будет искать дневники? Или думает, что она знает, где Матвеев их прятал? В таком случае Рязанцев надеется, что жена покажет ему дорогу к тайнику.

Славка все больше склонялся к выводу, что дневники не найдены. И что практически никто не догадывается, где они спрятаны.

Сегодня на сцене появился новый персонаж – Иван Николаевич Наумов. Трость! Если предположить, что она принадлежит Наумову, то как трость могла попасть на место убийства? Тоже интересный вопрос. Матвеев купил ее у Наумова? Возможно, но зачем? Были ли они вообще знакомы – Наумов и Матвеев? У Славки появилось ощущение, что были. В любом случае поговорить с Наумовым необходимо. Если, паче чаяния, трость все-таки окажется не его, то он сможет сказать, где он ее приобрел. Владельцев подобных вещей не может быть много. Это же не серийный выпуск?! Наверняка трость или сделана на заказ, или приобретена в антикварном магазине.

Что-то подсказывало Славке: трость принадлежит Наумову, и они с Матвеевым были знакомы. И Наумов каким-то образом оставил свою трость в доме Дениса Аркадьевича, ныне покойного. Интересно, когда Наумов был у Матвеева и оставил трость, хозяин дома пребывал в живых – или уже нет? И знает ли Наумов о том, что его приятель умер насильственной смертью? Наверное, знает! Иначе давно поинтересовался бы судьбой трости. Ведь у него болит нога и он хромает, если верить Аглае Петровне. А может, Наумов уже выздоровел?

Словом, вопросов у Славки накопилось гораздо больше, чем ответов. Он решил, что не стоит откладывать дело в долгий ящик и нужно сегодня же позвонить Наумову.

Прекрасный летний день обещал быть жарким. На ясном небе не было ни облачка, а в воздухе пахло горячими булочками. Смирнов почувствовал, что проголодался. Он с трудом нашел место для парковки в тени огромной липы и направился в кафе перекусить. Легкое беспокойство не давало ему расслабиться и получать удовольствие от вкусной еды и красивого вида с открытой веранды. Маленький белый храм вдалеке, утопающий в молодой зелени, ярко сверкал золоченой луковицей купола, напоминая о вечном – о покое, о любви к ближним…

Славка поймал себя на том, что снова думает о Еве. Ему отчего-то стало страшно за нее. Олег Рязанцев с его жестким, холодным взглядом не должен быть с ней рядом. Она совсем другая… нежная и порывистая… А Олег… опасен.