ГЛАВА 3
Отвратительный нищий сразу бросился Неделиной в глаза. Опять он здесь! Ну, что прикажешь делать?!
– Саша! – закричала она садовнику, который возился у забора, подстригая кусты жимолости и можжевельника. – Иди сюда!
Мозговой выпрямился и обернулся на ее голос. Про себя он называл хозяйку «царица Савская». С его легкой руки прозвище приклеилось к Неделиной, и теперь ее стали величать так все сотрудники салона, правда, между собой, шепотком и с оглядкой.
– Ты слышишь? – горя нетерпением, крикнула она, высунувшись из окна.
Садовник вздохнул, бросил секатор в карман брезентового фартука и пошел на зов.
– Видишь нищего? – понизила голос Варвара Несторовна, указывая на ворота, куда въезжали легковушки, доставляющие по заказу продукты и товары. – Иди прогони его. Негоже, чтобы наши клиентки с таким пугалом сталкивались. Несолидно!
– Я уж сколько раз гнал, – также понизил голос Мозговой. – Он настырный, как муха осенняя. Отойдет для виду, а потом возвращается. У нас контингент зажиточный, ему сам бог велел просить. Что толку клянчить у тех, кто сам каждую копейку считает? Вот он и повадился сюда.
– Что же делать?
Саша озадаченно почесал затылок:
– В милицию заявить надо.
– Я уже ходила к участковому, – вздохнула Неделина. – У нас, оказывается, попрошайничество законом не запрещено.
– Заплатить надо было менту, они это любят.
– Платила… – еще тяжелее вздохнула Варвара Несторовна. – Он пришел, поговорил с этим нищим, припугнул, наверное, – и два дня был покой. А на третий это чучело явилось как ни в чем не бывало да ко мне же и пристало. Дай, канючит, тетка, пару рублей на опохмелку, душа горит, сил нет! Пришлось дать, чтоб отстал только. От него такой запах!..
Неделина скорчила такую гримасу, что Саша едва сдержал смех. «Достал» юродивый венценосную особу, прямо как в старину, когда нищим да убогим все дозволялось, самим царям могли дерзости говорить. Любят на Руси богом обиженных, ох, как любят!
– Вы охранникам скажите, и дело с концом, – посоветовал он. – Кто первый на ночь придет, пусть даст этому попрошайке по шее пару раз! Тогда уж он больше не сунется.
Салон «Лотос» предоставлял свои услуги с восьми утра до десяти вечера, а на ночь приходили дежурить по очереди два охранника, Петя и Вова, парни лет по двадцать пять, здоровые, с бритыми головами и вечно недовольными лицами.
– Так ведь он не целый день под забором торчит, – возразила Неделина. – У него графика постоянного нет. Когда хочет, приходит, когда хочет, уходит. Не будут же охранники его целый день караулить!
– Да, задача… – согласился садовник. – А по ночам он, надо полагать, не является. И то верно, у кого ночью просить-то?
– Не является, – кивнула Неделина. – Я у ребят спрашивала. Ночью никто и близко к забору не подходит, разве что загулявший прохожий или алкаш какой-нибудь.
– Вот наказание! – сплюнул в кусты Саша.
Хозяйка хотела сделать ему замечание, но сдержалась. Ее внимание отвлекла сцена у входа.
К воротам подъехало такси, из него вышла молодая, элегантно одетая дама. Она явно направлялась в салон. Нищий суетливо подбежал и начал что-то говорить ей, норовя схватить за руки. Дама брезгливо посторонилась, но нищий не отступал, он следовал за ней по пятам, продолжая ныть и, забегая вперед, заглядывать ей в лицо. Дама не выдержала, выхватила из сумочки кошелек, раскрыла его, бросила в протянутую ладонь оборванца денежную купюру и чуть ли не бегом припустила по дорожке к входу в здание.
– Какой ужас! – прошептала Неделина, поспешно скрываясь за занавеской.
Имидж хозяйки респектабельного заведения не позволял ей высовываться из окон и тем более обсуждать что-либо с садовником. Это – дело администратора.
Вообще-то она не приветствовала раздутые штаты, ограничив число сотрудников семью специалистами. Кроме администратора, в «Лотосе» работали два инструктора по восточным видам боевых искусств для женщин, диетолог, организатор церемоний, массажистка и садовник. Два ночных охранника и две уборщицы считались неквалифицированными членами персонала.
Салон не столько предоставлял услуги, сколько создавал атмосферу особого, ни на что не похожего оазиса восточной экзотики, изысканно-утонченной эстетики для тела и духа, возможность оторваться от городской суеты и погрузиться в непривычный, пряный и загадочный мир, уходящий корнями в призрачные туманы тысячелетий.
Варвара Несторовна отошла от окна и опустилась в кресло. Ей было не по себе. Дело даже не в нищем. Она ощущала приближение грозы в безмятежном на первый взгляд небе. Ничего не предвещало зла, кроме непонятной лихорадки, исподволь терзавшей ее сердце. Приступы беспокойства сменялись моментами депрессии, когда пропадали сон и аппетит, опускались руки и в душу заползала грызущая тоска. Госпожа Неделина пыталась определить, откуда ей может грозить опасность, и не могла. С мужем у нее сложились ровные, прекрасные отношения, с сыном тоже. Мальчик хорошо учился, занимался английским, ходил на теннис, был здоров и жизнерадостен, словом, не доставлял родителям неприятных хлопот. «Лотос» процветал, доходы росли, количество постоянных клиенток увеличивалось. С этой стороны Варвара Несторовна не ждала подвоха. А с какой?
Родители? Эту страницу своей биографии она перевернула давно и не собиралась к ней возвращаться. Забыла, как страшный сон.
Госпожа Неделина появилась на свет в глухой деревеньке под Кинешмой, в семье староверов. Ее девичья фамилия была Гольцова. Отец и мать веровали истово и первого ребенка в семье пообещали посвятить богу. К этому и стали готовить маленькую Варю, проча ей стезю мученицы, невесты Христовой. В школу и то не хотели ее пускать.
– Чему там тебя научат? – басом гудел отец, кряжистый волжский мужик с бородой до середины груди, с кулаками как кувалды. – Повадкам бесовским?
Но в первый класс Варя все же пошла; при советской власти такого не водилось, чтобы ребенок неучем рос. Правда, ни в октябрята, ни в пионеры ее не приняли – из-за родителей. Ну да невелика беда.
«Бесовскими повадками» в семье Гольцовых считалось все, кроме тяжелого черного труда и бесконечных молитв. Нельзя было ходить с непокрытой головой, веселиться, готовить вкусную еду, слушать радио, читать любые книжки, кроме религиозных, танцевать, проводить время в праздности и многое другое. Маленькая Варя начала бунтовать против «божественного порядка» с трех лет, упорно не желая кушать перловку без масла и часами стоять на коленях, бить поклоны.
Так и росла, от наказания к наказанию, рыдая в подушку по ночам, а днем подавляя в себе естественные детские желания – погулять, побегать с деревенской ребятней, искупаться в речке, зимой вытащить из сарая самодельные санки, покататься с крутых гор, надеть вместо ненавистного платка яркую вязаную шапочку, как у других девочек. Рано затаила в себе Варенька мечту вырваться из мрачного дома, убежать куда глаза глядят, уплыть на белом пароходе по Волге вниз, в город, затеряться, чтобы не нашли, не вернули в страшное житье-бытье.
Другим девчонкам снились женихи, а ей – побег из родительского дома. Лелеяла она свою надежду, прятала от всех, знала: проведают – не видать ей вольной жизни. Так и окончила школу, благо была в деревне десятилетка. На Варькино счастье. Ребят в классе только на три парты и хватало, а все равно не закрыли школу, председатель колхоза не позволил.
На выпускную вечеринку Варя Гольцова не пошла, родители запретили. Заперли в чулане да велели молитвы читать. Потом, правда, выпустили – скотину обихаживать кому-то надо, огород полоть.
Как Варька до города добралась, про то рассказывать нечего. Почитай, с восьми лет обдумывала да планы строила, каждую мелочь учла: и как затеряться, чтоб отец не нашел, и как устроиться, чтобы никому обузой не быть. Деньги копила несколько лет, прятала под кроватью, за оторванной от пола доской. Уборка в доме – ее обязанность, но она не роптала, радовалась, что никто другой пол мыть не станет, на тайник не наткнется.
Так все по ее замыслу и вышло. В Кинешме голова закружилась от шума, высоких домов, людской толпы. Но зато – воля! Никто тебе более не указ!
Варвара знала, что родители в милицию не пойдут – грех это и бесовство, привлекать к семейным делам служителей закона. А греха Гольцовы боялись пуще всего на свете. Что им жизнь дочери по сравнению с угрозой гнев божий на себя накликать?! И от соседей позор скрыть надобно. Ни к чему это – сор из избы выносить. Гольцовых в деревне не жаловали, обходили стороной. Прознают, что дочка сбежала, злорадствовать будут. Как это – у богобоязненных людей такой непутевый ребенок вырос? Сраму отец не допустит. Поищет сам, не найдет – и на том остановится. Проклянут ее родители за непослушание, это обязательно, да и вычеркнут из памяти. Пусть теперь бог непокорную Варвару наказывает!
Варька уродилась смышленая, учеба ей давалась легко, и она заранее решила поступить в техникум, получить хоть какое-то образование, найти работу. А там судьба ей поможет. Раз помогла и второй не откажется.
Родителям она все же оставила записку, мол, не ищите меня, ухожу от вас навсегда. И больше о них не вспоминала. Как отрезала.
Отсчет своей жизни Варвара начала с нуля, поставив на прошлом жирную точку. Поступила в кооперативный техникум, по вечерам подрабатывала официанткой в кафе «Волжанка», выжила. Студенты, преподаватели, посетители кафе считали ее красавицей. Она только смеялась, не придавала этому значения. Уже в универмаге, где она работала продавцом в отделе принадлежностей для охоты и рыбалки, стала следить за собой, прихорашиваться. Нравилось ей ловить на себе восхищенные взгляды покупателей. В ту счастливую пору и встретилась Варенька с Неделиным. Разница в возрасте ее не смущала – возможность уехать из Кинешмы в Москву, подальше от родной деревни, затмила все недостатки Ивана Даниловича.
Варвара убедила себя, что полюбит Неделина, а потом… свыклась.
– Может быть, это и есть любовь? – спрашивала она себя поначалу.
С годами этот вопрос приходил ей в голову все реже и реже. В конце концов, большинство женщин выходят замуж по расчету. И далеко не так удачно, как она.
Варвара Несторовна ни с кем не делилась сердечными тайнами. У нее не было ни близких подруг, ни задушевных приятельниц. Она в них не нуждалась.
В салоне «Лотос» все считали хозяйку счастливой замужней дамой, обеспеченной, избалованной, довольной жизнью.
– Это так и есть! – как заклинание, твердила госпожа Неделина. – Так и есть!
* * *
Марианна Былинская не могла позволить себе ездить на работу на такси и пользовалась метрополитеном. От станции она шла до салона пешком, компенсируя этим отсутствие утренней гимнастики.
Уже за квартал до «Лотоса» ее охватывало смутное беспокойство – не привяжется ли к ней снова тот ужасный оборванец, который время от времени терроризировал персонал и клиенток дорогого салона. Нищий повадился попрошайничать у ворот во двор, причем от него невозможно было отвязаться, не дав денег. Иногда он пропадал куда-то на несколько дней, и все вздыхали с облегчением. Но оборванец неизменно появлялся на своем посту – с синим испитым лицом, со всеми признаками тяжкого похмелья – и принимался клянчить «на бутылку», обдавая прекрасных дам запахом грязной одежды и перегара.
Беда заключалась в том, что зайти во двор салона нельзя было никак иначе, только через ворота. Калитка отсутствовала за ненадобностью, а лезть через довольно высокий забор дамы не решались. Во-первых, это глупо выглядит, во-вторых, одежда не соответствовала подобным акробатическим трюкам, а в-третьих, пока бы они карабкались вверх, отвратительный попрошайка успел бы прибежать и пристать, как репей. Еще, чего доброго, начал бы за ноги хватать!
Госпожа Неделина неоднократно ставила на утренних пятиминутках вопрос, как отвадить от салона назойливого нищего, но никакого надежного способа не находилось. Оборванец уходил, потом приходил, когда ему в голову взбредет; он мог отойти от ворот метров на десять-пятнадцать и встречать клиенток там. Пробовали специально ставить у ворот охранника, который отгонял бы от посетительниц нищего, но и эта мера не дала результата. Алкаш просто перемещался немного вверх по улице, ведущей к «Лотосу», и охраннику приходилось гоняться за ним с дубинкой, ругаясь и проклиная паршивца на чем свет стоит.
Марианна работала в салоне диетологом. Она окончила медицинский институт, поработала годик терапевтом в районной поликлинике и поняла, что традиционная медицина – не для нее. Начались мытарства с поисками подходящего места. Она многое перебрала – косметологию, лечебную физкультуру, иглоукалывание, распространение пищевых добавок, фитотерапию – и решила было остановиться на гомеопатии. Для этого пришлось бы переучиваться, но Былинская была к этому готова. И тут, нежданно-негаданно, ей позвонила Неделина.
– Мне дал ваш телефон знакомый фитотерапевт, – объяснила она. – Вы ищете интересную работу, не связанную с традиционной медициной и все же требующую специального диплома?
– Да, – ответила Марианна без энтузиазма.
Сколько таких звонков оказались пустышкой, очередным предложением стать распространителем товаров компаний, практикующих сетевой маркетинг.
– Я открываю восточный салон для женщин, – сказала Неделина. – Он будет называться «Лотос». Вы изучали диетологию?
– Немного, – соврала Марианна.
В конце концов, она уже столько всего изучала, что освоить еще и науку о рациональном питании не составит для нее труда.
– Приходите ко мне на собеседование, – пригласила будущая хозяйка салона и назвала адрес.
Былинская согласилась. Что она теряет? Не хотелось тащиться в Ясенево, ну да ладно. А вдруг – судьба?
В бывшем детском садике вовсю шел ремонт, но то, что Марианна увидела, ей понравилось. Часть настенных росписей, изображающих танцующих японских девушек в кимоно, с веерами и оружием в руках, покорили ее.
Госпожа Неделина тоже произвела на докторшу неизгладимое впечатление. Настоящая русская красавица – белокожая, с нежным румянцем, с выразительными формами и гибким станом, с пышными темными волосами, такими же бровями и ресницами, под которыми горели светло-синие, чуть раскосые половецкие глаза. Чудо как хороша! У Марианны аж дух захватило, когда она вошла в полупустой, гулкий кабинет Варвары Несторовны. Показалось, с картинки сошла то ли Ярославна, то ли Марья-краса… и очень не вязался с ее обликом изящный, рафинированный японский стиль салона.
– Присаживайтесь, – радушно указала на стул Неделина. – У нас тут ремонт, так что извините за временные неудобства.
И они приступили к беседе.
Оказалось, что главное требование к диетологу – побольше экзотики, редкостных кулинарных изысков, диковинных блюд.
– Сможете попотчевать гостей чем-нибудь этаким… наподобие рамэн, например, или суси?
Марианна хотела сказать, что эти блюда можно заказать в любом японском ресторане, но благоразумно промолчала.
– Кушанья должны быть приготовлены прямо при гостях, – пояснила Неделина. – Чтобы они могли насладиться не только вкусом, но и самой необычной процедурой приготовления. Это будет одной из традиций нашего салона: еда, которую готовят на глазах у посетителей. Разумеется, в случае необходимости мы будем приглашать приходящего повара. Так что в ваши обязанности входит сама идея, задумка… вы меня понимаете?
Марианна кивнула.
– Ну и контроль над процессом, – закончила свою мысль госпожа Неделина. – Это не очень обременительно, я надеюсь?
– Совсем необременительно, – согласилась Марианна, тем более что она в самом деле так считала.
– И главное – чтобы в меню присутствовали лотосы. В любом виде, – добавила хозяйка. – Диеты для снижения веса и омоложения тоже должны быть основаны на лотосах. Это будет нашим эксклюзивным проектом – лотосовая омолаживающая диета! Такого нет нигде в Москве. Как вы считаете?
Былинская долго молчала. Варвара Несторовна смотрела на нее с торжествующим видом: сумела-таки ошарашить докторшу!
– Разве лотосы едят? – наконец решилась спросить Марианна. – Я о таком не слышала. И где мы их возьмем?
– Подмосковные фермерские хозяйства нам их точно не смогут поставлять, – улыбнулась Неделина. – Будем выращивать сами. В теплице на заднем дворе. Я уже и садовника наняла.
Посетительница смущенно кашлянула, но возражать не стала. Хозяйке виднее.
– Так вы согласны? – спросила она Марианну.
Они с Былинской понравились друг другу – между ними сразу возникла та необъяснимая симпатия, которая притягивает одного человека к другому.
– Душа горит! – завопил нищий у самого уха Марианны, так что она едва не подскочила. – Дай на бутылку, не жмоться! Тебе воздастся! Не оскудеет рука дающего!
Увлекшись воспоминаниями, она не заметила оборванца, который подкарауливал ее за деревьями. Он приблизился к ней вплотную, заглядывал в лицо, сверля нахальными и одновременно умоляющими глазами.
– Отстань от меня, – слабо сопротивлялась докторша, боясь прикоснуться невзначай к грязной, вонючей одежде нищего. – Убирайся!
– Все мы дети божьи… – заскулил оборванец, норовя прижаться к жертве. – Аки агнцы невинные… Подай твари господней на пропитание!
Она отпрянула в сторону, ускорила шаг.
– Какое пропитание? Пропьешь ведь, алкаш чертов!
Нищий шутовски, представляясь испуганным, широко перекрестился, завопил:
– Не извергай из уст слов сатанинских, дщерь неразумная! Подаяние бескорыстно и служит спасению души, погрязшей в пороке! Возлюби ближнего своего, как Иисус велел! Не побрезгуй…
Марианне было неловко, что он семенит за ней, трется об ее плечо, о рукав светлого костюма.
– Пропади ты пропадом, – сердито зашипела она. – Здоровенный мужик, а попрошайничаешь. Не стыдно тебе? Почему не работаешь?
– Дай денежку… – продолжал скулить нищий, не реагируя на ее слова. – Дай…
– На, отвяжись только!
Марианна вытащила из кармана заранее приготовленную монету, бросила в протянутую дрожащую ладонь.
– Ма-а-ало… – заскулил оборванец. – Ма-а-ло даешь, алчная твоя душа… Гореть тебе в адском пламени денно и нощно! Грешница…
Докторша увидела спасительные ворота и почти побежала. Внутрь двора нищий не заходил, побаивался. Частная территория все-таки, можно и по шее схлопотать.
Марианна с облегчением перевела дух, замедлила шаг. Проклятый алкаш испортил настроение с самого утра.
В просторном полукруглом холле салона было прохладно, на низком резном столике курились ароматические палочки. Уборщица начищала подставки для светильников в виде драконов с разинутыми пастями. Она оставила тряпку в пасти дракона и поздоровалась с Былинской.
– Рановато вы, Марианна Сергеевна…
– Работы много, – сказала Былинская. – Праздник на носу. Трехлетие отмечаем, Дуся.
Уборщица, женщина неопределенного возраста, степенно кивнула. Ее бесцветные волосы выбивались из-под платка, застиранный халат был явно не по размеру. Администратор выдал всему персоналу, в том числе и техническим работникам, как он называл уборщиц, спецодежду – красивые синтетические халатики ярких расцветок. Но Дуся упорно не желала надевать такую «справную вещь» во время работы. Администратор даже хотел ее за это уволить.
– Ты своим замызганным видом всю картину портишь! – вразумлял он бестолковую тетку.
Дуся только кивала и продолжала делать по-своему. Зато она была безотказна – полы везде вымыть, окна, двор подмести, выйти в неурочное время – и убирала чисто, тщательно, до блеска, не то что ее напарница Катерина. Администратор махнул рукой на ее внешний вид, только приказал уборку производить рано утром, до начала рабочего дня, или поздно вечером. Чтобы не попадаться на глаза клиенткам.
Марианна не уставала удивляться, глядя на Дусю, как это женщина может до такой степени запустить себя. Ей можно было дать с одинаковой долей вероятности как тридцать, так и пятьдесят лет – хмурое, поблекшее лицо, тусклые волосы, мешковатая одежда. На улице Дуся выглядела ничуть не лучше, только рабочий халат сменяло темное бесформенное платье. Можно было предположить, что Дуся пьет, но никто от нее ни разу не слышал запаха спиртного.
– Слава богу, что вы пришли, Марианна Сергеевна, – сказала уборщица, снова принимаясь тереть драконов. – Я думала, кончуся тут. Страсти-то какие… едва дождалася живой души! Охранник сразу домой убёг, как я только пришла, «до свиданья» не успел сказать. А мне – хоть помирай!
– Что случилось? – похолодела Былинская.
Она уже догадалась, каким будет ответ Дуси.
