Глава двадцать третья
У станции метро «Новослободская» толпились люди. Приближался час пик. Смирнов любил старые станции метрополитена, построенные с присущей советским временам помпезностью. Их пышный декор радовал глаз, тогда как плитка, бетон и стекло делали новые станции холодными, похожими друг на друга.
- Здравствуйте, - сдержанно произнес крепкий, начинающий полнеть мужчина в штатском, с выражением твердой решимости на лице. - Я Межинов. Майор описал мне вашу внешность, но вы гораздо интереснее, чем я себе представлял. Какие кадры растеряли наши силовики! Ай-яй-яй! Аж душа болит.
Смирнов улыбнулся, изучая собеседника. Глаза уставшие, с красными от недосыпания веками, между бровей залегла складка, губы красивой формы - они такие, какие нравятся женщинам. На висках уже седина, хотя в целом Межинову больше тридцати пяти не дашь.
- Отойдем? - предложил сыщик. - Здесь недалеко есть чудесный подвальчик, где вкусно кормят. Вы любите настоящий плов с бараниной?
- Не пробовал, - признался Межинов. - Зовите меня Рудольф.
- Всеслав.
Они, как добрые приятели, направились в ресторанчик «У Ахмета», выбрали столик в углу, заказали красное вино, плов и лаваш.
- Я весь внимание, - сказал Смирнов, когда официант в тюбетейке и полосатом халате принял у них заказ. - Чем я привлек внимание наших доблестных стражей порядка?
- Не иронизируйте. Давайте говорить как мужчины, а не как профессионалы. У меня серьезные неприятности, Всеслав. Личного характера. По чистой случайности они переплелись с неофициальным милицейским расследованием. Влиятельный человек обратился с просьбой… не мне вам рассказывать, как это бывает. Но это ерунда. В деле оказалась замешанной женщина… с которой я… В общем, я ее люблю и хочу оградить от опасности, чего бы это ни стоило. Вы меня понимаете?
- Да, - кивнул сыщик. - У вас личные мотивы, значит, огласка исключена. Что ж, это меняет дело. Я готов помочь, если смогу.
Межинов кратко обрисовал сложившуюся ситуацию. Всеслав, в свою очередь, поделился добытой информацией. Они оба лукавили, не желая раскрывать карты до конца: каждый надеялся перехитрить другого. Подполковник сильнее волновался и выдавал себя.
- Получается, жертвами неизвестного убийцы - будь он черный маг, мастер гипноза или… черт еще знает кто - оказались близкие мне женщины из одной семьи, - не называя Серебровых, объяснял Рудольф Петрович. - Кажется, одна из них умирает. А вторая… пока только слегка покашливает. Но это и у других так начиналось: что-то вроде простуды, обострение, потом болезнь вроде бы идет на убыль… чтобы вспыхнуть в любой момент.
Он впервые сказал о своих догадках вслух - и ужаснулся.
- Приступая к этому делу, я ошибочно посчитал его очень простым, - нахмурился Смирнов. - Принял происходящее за чьи-то хулиганские действия с целью испугать, нарушить спокойствие в семье, создать нервозную обстановку. Шутников нынче развелось великое множество, и они бывают весьма изобретательны. Но, шаг за шагом продвигаясь к разгадке, будто в потемках, я убедился, что противник хитер и безжалостен.
- Вы понимаете, как он это делает? Я имею в виду…
Принесли заказанную еду, и Межинов замолчал. Плов оказался рассыпчатым, в меру жирным, с кусками сочного бараньего мяса.
- Выпьем? - предложил сыщик, наливая вино в бокалы: себе чуть-чуть, собеседнику побольше. - Я за рулем, а вам можно. За удачу!
Подполковник проглотил вино, не чувствуя вкуса.
- Какие у вас прогнозы? - спросил он, глядя мимо Всеслава на стену, увешанную войлочными панно.
- По поводу ваших знакомых женщин? Неутешительные.
Рудольф Петрович вздохнул.
- Что же, нет никакого выхода?
- Наверняка есть, - улыбнулся Смирнов. - Только я его не вижу. Посудите сами: все, к чему я пришел, это давняя история, случившаяся в подмосковном городке Березине. Известные ее участники уже умерли. Кроме подруги незадачливого жениха… но и та вышла замуж, уехала во Владивосток.
- А неизвестные?
Сыщик мрачно рассмеялся.
- Шутите? Впрочем, я оговорился. Один из разыскиваемых мною персонажей - некий Демьян Локшинов, возлюбленный «пришлой» колдуньи, находится в добром здравии и проживает в Москве, на Люблинской улице. Он передал мне несколько писем, мягко говоря, странных… которые начали приходить на его адрес около полугода назад. Сущий бред, должен признаться!
- Что за письма? - насторожился Межинов. - От кого?
- Письма как письма… только содержание запутанное, нелепое. Записки сумасшедшего! Ха-ха… По моему мнению, обычный человек такого не напишет, если у него с головой все порядке. Может быть, это из той же оперы, что и предупреждения «призрака»? Тогда мы имеем потенциальную жертву мужского пола, первую после жениха-обманщика. Скажу сразу - по письмам автора найти практически невозможно, поверьте моему опыту: они набраны на компьютере и отпечатаны на принтере, а отсылались из разных почтовых отделений. Глухо!
Рудольф Петрович жевал плов, обдумывая услышанное.
- Вы уверены, что нашли ту женщину… колдунью? - после некоторого молчания спросил он. - Идиотизм какой-то. Оборотни, собаки, ворожба! Просто волосы встают дыбом.
- Если верить Локшинову, то да. Он узнал ее по фотографии. Впрочем, «нашли» - не очень подходящее слово, ведь она мертва.
- Главную подозреваемую мы, получается, потеряли! - усмехнулся сквозь зубы Межинов. - И опять оказались в тупике. Это если отбросить байки про оборотней и черную магию, где смерть не рассматривается как препятствие для совершения каких-либо действий. Оборотни, вампиры и прочая нечисть, кажется, бессмертны?
Сыщик пожал плечами.
- Я не специалист. Компетентной консультации дать не могу.
Они снова недоговаривали, но, уже больше доверяя друг другу, обсудили возможные варианты развития событий. Ни один не удовлетворил их.
- Вы вообще верите в различные воздействия на людей при помощи магических ритуалов? - задал подполковник вопрос, который давно вертелся у него на языке.
- Сомневаюсь… но не исключаю такой возможности. Психика людей чрезвычайно уязвима, а подсознание не изучено: это темный лес. Что обитает в его густых чащах, куда не проникает свет? Бог весть! Одно могу уверенно заявить - там таится страх. Никто пока не определил, где его истоки. Еще жрецы Древнего Египта умели направить этот глубинный страх человека против него же самого. Вы можете не признаваться, но… обнаружив в своем доме кем-то вбитый гвоздь, спутанный клок волос и прочие атрибуты колдовства, далеко не такие безобидные, как я перечислил, вряд ли вы останетесь спокойным. А ваша супруга - и подавно. Откуда-то полезут предательские мыслишки - а вдруг? А что, если?.. И все - вы пропали.
- Я не суеверен, - мрачно, резко возразил Межинов.
- Многие так думают…
Рудольф Петрович вскинул на собеседника полыхнувшие металлическим блеском глаза. Остыл, сдержал готовую вырваться гневную отповедь. Он пришел сюда не спорить - сотрудничать.
- Знаете, мое имя в переводе с германского означает славный волк. Волки не из пугливых. Кстати, фотография той женщины у вас с собой?
- Случайно - да, - улыбнулся Всеслав. - Только она сделана около четверти века назад. Показать?
Он вытащил из папки, протянул подполковнику снимок Мавры Ершовой с соседкой.
- Которая из них? - дрогнувшим голосом спросил Рудольф Петрович.
Его лицо окаменело, пока он всматривался в размытые очертания на фотографии. Смирнов готов был поклясться, что сидящий напротив мужчина струхнул. Просто виду не подает - неловко.
В подвальчик ввалилась веселая компания молодых людей, мокрых до нитки. Оказывается, на улице лил проливной дождь. Когда он успел собраться? Только сейчас сыщик осознал, что мерный шум за низкими витражными окнами, природу которого он мельком пытался определить, и есть шум ливня.
- Интересно, - не разжимая губ, пробормотал Межинов, отодвигая от себя снимок, и забарабанил пальцами по столу. - Полагаете, корни следует искать в Березине?
- Больше негде. Хотя я не представляю, что еще искать. Может, вы подскажете?
Подполковник долго молчал, будто принимая какое-то важное решение; по его лицу пробегали тени, на скулах обозначились желваки.
- У меня тоже есть фотография, сделанная несколько дней назад, - наконец, хрипло выговорил он. - Не желаете ли взглянуть?
Он полез в карман и достал снимок мужчины, выходящего из небезызвестного дома на Осташковской улице.
Смирнов задержал дыхание. Он невозмутимо изучал фото, усмиряя клокочущий в груди вулкан. Он сразу узнал этого человека: характерная худоба, лоб с залысинами, очки. Говорить или не говорить?
- Знаете его? - уловил колебания сыщика Межинов.
- Вроде бы… Это Григорий Александрович Ершов, журналист. Приемный сын той самой Мавры Ершовой, которая некогда жила в «собачьем» доме и занималась колдовством.
- Вы ничего не путаете? - напрягся подполковник. - Она действительно умерла?
- Проверьте по документам, найдите захоронение. У вас больше возможностей.
- Да, вы правы. Мне на миг показалось… Нет, ничего. Это дождь! Давление скачет. - Рудольф Петрович налил себе полный бокал вина, осушил его одним махом. - Дадите адрес этого Ершова?
Смирнов прислушался к своему внутреннему голосу - протеста не было.
- Записывайте. - Он назвал улицу, номера дома и квартиры, добавил: - Пятый этаж, лифт. Могу я спросить, откуда у вас фотография Ершова?
- Потом… Лучше скажите, сила оборотня или колдуна передается по наследству?
- По слухам, да. А вообще-то я не знаю. Одна женщина (он имел в виду Еву) утверждает, что обладатель сверхъестественной силы может передать ее, кому пожелает. Разумеется, по обоюдному согласию.
- Приемным детям тоже?
- Вы верите в подобную чепуху? - вместо ответа спросил сыщик.
Межинов растерялся, но быстро взял себя в руки.
- Я должен отбросить все ложные версии, - натянуто улыбнулся он. - У меня есть еще просьба.
- Письма?
- Вы догадливы!
- Профессия обязывает, как и вас, - подыграл собеседнику Смирнов. - Я тренирую ясновидение, как передовой метод современного сыска. Оно-то и подсказало мне сделать ксерокопии сих эпистолярных документов, а также захватить их собой.
- Вижу, вы преуспели в освоении паранормальных способностей, - пошутил Рудольф Петрович. - Мне повезло.
- Есть два условия. Письма читаете только вы, больше никто. А в обмен я получаю фото Ершова.
- Обещаю.
Межинов взял ксерокопии, дал сыщику пару снимков журналиста, поблагодарил и взглянул на часы.
- Торопитесь? - спросил Всеслав.
- Извините, очень. Не терпится прочесть…
Ливень за окнами усилился. Подполковник ушел, а сыщик не спеша доел плов, заказал зеленого чая. Он почувствовал ту волну подъема, которую еще раньше уловила Ева. Развязка стремительно приближается.
***
Вернувшись домой около полуночи, господин Смирнов застал в гостиной настоящий разгром - книги перекочевали с настенных полок и шкафов на письменный стол, стулья, диван и даже на пол. По крайней мере, треть библиотеки, заботливо собранной его матерью - ученой-историком, которая имела разносторонние интересы, - была сложена стопками вокруг Евы. А сама она сидела на ковре, скрестив ноги и уткнувшись в один из толстенных фолиантов.
- Что ты делаешь? - удивился он.
- Пытаюсь разобраться в этих письмах, - не поднимая головы, пробормотала Ева.
- Ты разыскиваешь в книгах имя автора? Ведь Л. Собакина - явно псевдоним. Далеко продвинулась?
- Не остри, - огрызнулась Ева. - Оставлю без ужина.
- Я наелся плова «У Ахмета», во время беседы с Рудольфом Межиновым. Это милицейский чин, по стечению обстоятельств связанный с нашим делом. Две знакомые ему женщины, кажется, стали жертвами маньяка-оборотня. Вот он и пожелал встретиться, объединить усилия.
- Ты согласился?
- Свежая струя не помешает, - ответил Славка. - Фамилию Рудневых я не упоминал, так что обещанная клиенту конфиденциальность соблюдена. Мы с господином Межиновым обменялись некоторой информацией, только и всего.
- И что это за женщины?
- Знакомые Рудольфа? Он тоже оказался джентльменом, фамилий не назвал.
- Продуктивное же у вас получилось сотрудничество! - ехидно воскликнула Ева.
Сыщик, поглощенный какой-то мыслью, проигнорировал ее выпад.
- Я показал ему фотографию Мавры Ершовой. Он виду не подал, но… сдается мне, он ее то ли видел, то ли… черт, непонятно! Может, просто испугался: колдунья все-таки. Или мне показалось?
- Вы пили вино?
- Я - чисто символически, а Рудольф пил много. Он выглядел удрученным.
- Тогда точно показалось, - вздохнула Ева.
Смирнов выразительно окинул взглядом разложенные повсюду книги.
- Нашла что-то подходящее?
Она развела руками.
- Если мы разгадаем письма, то все поймем! Но в них так много исторических имен… каких-то скрытых намеков, что у меня в голове образовалась каша. Полезла в книги, одно потянуло за собой другое, закопалась и ничего толком не выяснила. Хотя появились догадки!
- Превосходно, - без энтузиазма кивнул Всеслав. - Только оборотни, позволь заметить, писем не пишут. А вдруг это фантазии извращенного ума? Кто из причастных к нашему делу умеет складно излагать свои мысли на бумаге? Ершов! Ты же сама утверждала, что черный маг и наследник приемной матери именно он!
- Откуда он знает о Локшинове?
- Мамаша же и поделилась с ним перед смертью историей своей молодости. А найти в Москве человека, если он не прячется, вполне разрешимая задача.
- Думаешь, Л. Собакина - это Ершов? - с сомнением произнесла Ева. - Нет, дорогой. Письма написаны женщиной! И потом, должна же быть причина, по которой Ершов вдруг взялся за перо. Почему он выбрал адресатом Локшинова, а не кого-то другого?
- Демьян Васильевич - реальный свидетель прошлого. А письма - подобие исповеди. Такое количество дичайших выдумок могут захлестнуть человека, если их не выплескивать наружу. То, что автор посланий - женщина, еще не факт. Пишут же писатели и от имени женщин, и от имени мужчин. Знаменитая французская писательница скрывалась под псевдонимом Жорж Санд, например. Ершов, между прочим, имеет специальное литературное образование: он журналист, и писать - это его работа.
- Нет! - заупрямилась Ева. - Ты меня не убедил. Я почувствовала женскую руку, женский стиль изложения.
- Стиль можно подделать. Рембрандта и Фаберже подделывают, не то что какой-то там стиль.
- Так то для продажи, а здесь…
- … чтобы замести следы! - перехватил у нее инициативу Славка. - Лучше не спорь со мной. Полюбуйся! - Он вытащил из папки фотографию Ершова, любезно предоставленную ему Межиновым. - Кто это, по-твоему?
- Ершов. Зачем ты его фотографировал?
- Не я, а, по-видимому, оперативник Межинова. Как бы я поступил, окажись ты в опасности? Имея возможности милицейского начальника, приставил бы наружку, чтобы отслеживала подозрительных лиц, ну и оградила тебя от нападения, если придется. Думаю, оперативник следил за одной из женщин и сфотографировал подозрительного человека. Видишь, на снимке Ершов выходит из подъезда жилого дома?
- Он мог оказаться там случайно, ходил брать интервью у кого-нибудь.
- Не ты ли приучила меня к мысли, что случайности - всего лишь замаскированные закономерности? - напомнил сыщик. - Давай рассуждать здраво. Господин Межинов показал мне фото Ершова не просто так, а в связи с расследованием, которое он ведет со своей стороны. Правда, насколько я понял, не в полную силу и полулегально. Значит, Ершов неоднократно появлялся у дома, где проживает объект, за которым было установлено наблюдение.
- Допустим… и что?
Ева подошла и распахнула створки окна. Ливень закончился. Влажное дыхание ночи заполнило комнату.
- Пока не знаю. Надо бы заняться Ершовым плотнее.
- Хочешь, я расскажу тебе о письмах? Мне удалось немного больше понять благодаря сведениям из книг. А вообще, Смирнов, сходи-ка ты к эксперту. Не хочешь показывать ему письма - выпиши имена, все, кажущееся тебе странным, и поинтересуйся мнением специалиста.
- В какой области? В психиатрии?
Ева возмущенно всплеснула руками.
- Ты неисправим! Выслушай сначала, а потом иронизируй. Содержание писем таково, что диву даешься. Автор далеко не прост и преследует цель, которой мы не знаем. Необходимо разобраться хотя бы в том, что он или она - а я склонна считать отправителя женщиной - излагает в этих текстах. Хочет человек или не хочет, но в творчестве любого рода он проявляет свою личность. Я тебе уже говорила об этом и буду еще повторять, раз ты не понимаешь.
- Ладно, - буркнул сыщик. - Признаю твою правоту. Я понял из этих посланий одно: у кого-то основательно поехала «крыша», и он начал переносить иллюзии на бумагу, чтобы получить хоть какое-то облегчение. Кем он себя возомнил, сей неизвестный автор, одному богу известно. Но он будет писать еще, потому что история не выглядит законченной. Там полно громких имен, что говорит о мании величия у пишущего.
- Речь идет о Древнем Риме! - воскликнула Ева. - Упоминаются атрий, сенат, преторианцы, центурионы, патриции, слово вольноотпущенник тоже из тех времен. Ты понимаешь? Преторианцы - это же императорская гвардия; центурионы - командиры подразделений в древнеримском легионе; атрий - закрытый внутренний дворик древнеримского жилища. А имена? Агриппина, например, типичное римское имя. Тит, Клавдий, Каракалла, Калигула и Нерон - римские императоры!
- Я тоже, вопреки твоему мнению, неплохо изучил эти бредовые тексты. Рядом с именами римских владык упоминается хан Тимур. Почему вдруг?
- Ну… он являлся правителем, воином.
- А Чингисхан и его полководец Субудай? А какой-то Имхотеп, сын бога Тота? А персидский царь Артаксеркс? Тьфу, язык сломать можно. А мадам Лафарж? Это уж явно не полководец - француженка, которая неудачно вышла замуж за владельца заводов! Что их всех связывает?
Ева обиженно молчала. Она сознавала шаткость своей позиции.
- Я выписала все непонятные слова, имена и детали. Иди к эксперту! Я не знаток древней истории. Зато по поводу золотой маски собаки я вспомнила, что древнеегипетский бог Анубис изображался в облике волка, шакала или человека с головой шакала. А шакалы относятся к семейству собачьих.
- Анубис? - закатил глаза Всеслав.
- Это покровитель мертвых и божество погребальных обрядов.
- Господи! - Смирнов схватился за голову. Ему расхотелось спать. - Локшинов же увидел на своей возлюбленной маску собаки, правда, не из золота…
- Мавра мертва, - перебила Ева. - Она не может писать никаких писем. Разве что перед смертью она захотела раскрыть свою тайну человеку, которого любила. Предположим, Мавра Ильинична попросила приемного сына отправить письма Локшинову после ее кончины. Журналист набирает их на компьютере: он прекрасно умеет это делать - кстати, в редакции наверняка имеется несколько машин - распечатывает текст и отсылает письма из разных почтовых отделений. А чтобы Демьян Васильевич догадался, от кого приходит корреспонденция, подписывается - Л. Собакина. Это намек! Понимаешь?
- В таком случае, Локшинов намека не понял. И еще: почему Мавра, раз уж она решила раскрыть свою тайну, не подписалась своим именем?
- Может, и подписалась, да Ершов не рискнул его указать. Он побоялся не исполнить последнюю волю матери, но имя изменил.
- Допустим, - согласился Смирнов. - Значит, мы возвращаемся к Мавре Вилениной в качестве подозреваемой? Тогда кто преследует женщин, знакомых господина Межинова? Или призрак собаки-оборотня является с того света?
- У Мавры был еще один сын, родной, - заметила Ева. - Вдруг слухи о его кончине сильно преувеличены? Иными словами, парень жив и продолжает дело матери.
- Где же он прячется? И почему?
- Меня это тоже сбивает с толку, - признала она.
Сырая ночь, не мигая, заглядывала черным оком в освещенную комнату. Ева в задумчивости покачала головой.
- Если рассуждать чисто по-житейски, в письмах сказано, что у автора рано умерла мать… тогда можно подозревать Ирину Рудневу. Тихий провинциальный городок может быть как Березином, так и Грачевкой. Далее… Ирину ведь, с ее слов, воспитывала бабушка. В письмах, правда, упоминаются бабушка и прабабушка, но это мелочь.
- Тысячи людей воспитаны бабушками, - возразил Всеслав. - Зато Л. Собакина ничего не пишет о танцах. А Ира Пастухова этим жила. Ясно одно: эти письма - не последние, они еще будут приходить.
- Знаешь что? - спохватилась Ева. - Совсем забыла тебе сказать! Я тут в одной книге отыскала интересный факт в связи с именем персидского царя Артаксеркса I. Царь безумно любил свою жену Статиру, а его мать ревновала. Женщины часто ревнуют своих сыновей к их женам! Так вот, мамаша царя отравила невестку.
- Ты имеешь в виду…
- Не стоит гадать! Нам нужен эксперт, который разбирался бы не только в истории, магии, а еще и в ядах.
- Но медицинские исследования ничего подобного не выявили.
- Искусство тем и отличается от ремесла, что оно достигает совершенства! - глубокомысленно изрекла Ева.
