ГЛАВА 12
Леонора Истомина оказалась ухоженной стройной брюнеткой со следами былой красоты на увядшем лице. В этом году она отпраздновала юбилей – ей исполнилось сорок пять. Выглядела она на десять лет старше. Ее гладкая тонкая кожа, такая чистая и прелестная в юности, с возрастом сморщилась, потеряла упругость и не поддавалась восстановлению. Никакие косметические процедуры, кремы и притирания не могли вернуть ей прежнего тонуса.
Истомина пыталась молодежной прической и модной одеждой компенсировать приметы надвигающейся старости. Вышло кричаще и нелепо. Но она, кажется, была вполне довольна своей внешностью. На ее безымянном пальце блестело обручальное кольцо.
Астра представилась ей сотрудницей страховой компании, которая негласно собирает сведения о потенциальных клиентах. Истомина не сразу сообразила, что от нее требуется.
– Я не буду оформлять никаких страховых полисов! – отрезала она.
– Я вам и не предлагаю...
– Что же вам нужно?
– Ваш бывший партнер, Владислав Тетерин, решил застраховать свою фирму на случай... экономического риска. Наша компания пробует свои силы на этом поприще...
Астра говорила как можно бессвязнее и запутаннее, пока у Леоноры Витольдовны не лопнуло терпение.
– Меня не интересует ваша специфика. От меня-то вы чего хотите?
– Поймите нас правильно... мы не можем разбрасываться деньгами. Платежеспособность будущего клиента не должна вызывать сомнений...
– Мы с Владиком давно разделили бизнес. Он по натуре авантюрист, а я придерживаюсь консервативных взглядов. Мы начали ссориться, спорить... Словом, у меня нервы не железные. Я хочу спокойствия и стабильности.
– Ах, авантюрист? – насторожилась Астра. – Так это меняет все дело!
Истомина как будто смутилась. Она опустила голову и принялась чертить ручкой на бумаге какие-то значки. Они беседовали в ее кабинете, обставленном разноцветными диванами и стеклянными столами.
– Я не оговариваю Владика... Владислава Алексеевича. Просто у нас разные характеры и разный подход к делу. Он молод, горяч... не прочь рискнуть. Мне не по душе его методы, вот и все.
В ее голосе звучала тщательно замаскированная обида. Астра представила, как они работали вместе – молодой амбициозный предприниматель и трезвая медлительная дама. Впрочем, она еще не видела Тетерина и не говорила с ним. Возможно ли, чтобы у Истоминой и Тетерина был роман?
– С тех пор как вы... расстались, его бизнес пошел в гору?
– Я бы не сказала. Банкротство «Маркону» не грозит, но прибыль у них упала.
– Сейчас все в сложном положении... из-за кризиса.
– Владик... Владислав Алексеевич не умеет распределять силы. Он то пашет до изнеможения, загоняет лошадей, то выдыхается и не в состоянии сделать ни шагу. Соответственно, и бизнес его хромает. Коммерция не любит рывков, и тем более она не любит застоя. Я предпочитаю равномерное поступательно движение, – назидательно произнесла Истомина. – Тише едешь, дальше будешь. Банально? Зато надежно.
Ах, эти обмолвки! Она называет партнера Владиком... по привычке. Хотя прошло уже пять лет. Тут не только чисто деловыми отношениями пахнет...
– Вы не слушаете!
– Ой, простите... я прикидываю, как нам лучше поступить... отказаться сотрудничать с «Марконом» или все же попробовать, – Астра изображала неопытную девицу, которая боится принимать важные решения. – Наверное, я посоветуюсь с начальством. Скажите, какой психологический климат в фирме господина Тетерина? Как он подбирает штат? У него достаточно квалифицированный персонал?
– Это тоже вызывало конфликты в нашей работе. Владислав Алексеевич действует спонтанно... у него самого дисциплина не на уровне... Должно быть, он ужасно распустил всех своих менеджеров!
Их разговор протекал в русле деловой беседы, и Астру это не устраивало. Она закашлялась.
– Извините... не могли бы вы угостить меня чаем? В горле першит...
Истомина округлила тщательно подведенные глаза.
– Чаем? Ну... разумеется... Лиза! – крикнула она, вызывая секретаршу. – Завари-ка нам чайку покрепче.
За чаем Истомина немного оттаяла. Оборонительный барьер, возведенный ею против страхового агента, за которого она приняла Астру, рухнул. Леонора Витольдовна поняла, что посетительницу не интересует ее фирма. Страховая компания нацелилась на «Маркон». Тон хозяйки потеплел, в глазах ее появились насмешливые искорки.
– У вас большой стаж работы?
– Полгода, – «призналась» Астра. – Для меня очень важно не ошибиться. Если компания пострадает из-за моих просчетов... то есть потерпит убытки... я окажусь на улице. Куда я смогу устроиться с плохими рекомендациями?
– Вы слишком простодушны. Нужно быть хитрее.
– Я учусь...
Истомина искренне рассмеялась. Сидевшая перед ней женщина производила впечатление испуганной пташки. Разве такая сможет обвести вокруг пальца стреляных воробьев вроде нее?
– Скажите, каково женщине вести собственный бизнес? – спросила Астра.
– Сложно... но я привыкла. Эта фирма – мое детище. А Тетерин не только оказался предателем, он еще и название у меня украл! Вы видели нашу вывеску? Из слова «Маркус» он взял четыре первые буквы. Получился «Маркон»! И ведь не подкопаешься.
– Почему он вас предал?
Истомина отхлебнула глоток чая и усмехнулась:
– Почему молодые мужчины предают своих старших подруг? Находят более молодых, привлекательных и жадных до жизни. Его жена потребовала, чтобы он отделился от меня. Я опекала его, можно сказать, на ноги поставила... а он, как только оперился, сразу помахал мне ручкой. Где же признательность, благодарность, наконец?
– Он пополнил ряды ваших конкурентов?
– И это тоже... Больнее всего другое. Он мне в душу плюнул... – Истомина спохватилась, что болтает лишнее, и придвинула к гостье тарелку с пирожными. – Угощайтесь. Мы, женщины, умеем прощать своих врагов. Я не держу зла на Тетерина.
– Скажите, он никого из ваших сотрудников не переманил к себе?
– Нет... кроме секретарши. Правда, она не проработала у меня и года. Бойкая, разнузданная девица. Ее юбки едва прикрывали задницу, простите! Владик посулил ей большую зарплату. Кажется, она ему симпатизировала. Впрочем, не было ни одного мужчины, которому Грибова не строила бы глазки! Девочка просто пищала, так ей хотелось замуж. Готова была выскочить за первого встречного...
Она явно невзлюбила Грибову... либо с тех пор, как та переметнулась к Тетерину, либо из-за собственной ревности. Возможно, Истомина сама имела виды на партнера...
Астра решила пока не касаться этой щекотливой темы.
– Как в «Марконе» обстоят дела с бухгалтерией? – осведомилась она и по-ученически отчеканила: – Грамотный учет – важная составляющая любого бизнеса.
Леонора Витольдовна одарила ее ослепительной улыбкой. Зубы у нее были белые, ровные, как на подбор. Стоматологам легче справляться со своими задачами, чем косметологам. Новую кожу не пришьешь...
– Бухгалте-е-ерия... – протяжно вымолвила она. – Насколько мне известно, с бухгалтерией у Владика все нормально. У него чрезвычайно надежный бухгалтер...
– Женщина или мужчина?
– Женщина... жгучая брюнетка с черными глазами...
* * *
После обеда дождь прекратился. Сизые облака уплывали на запад, туда, где скоро зардеется ранний осенний закат.
Матвей наскоро просмотрел накопившиеся на неделю бумаги и, не будучи в силах усидеть на месте, вновь поехал к офису Калмыкова. Зачем-то он захватил с собой фотоаппарат. На сей раз его терпение было вознаграждено. Около трех часов пополудни тучный господин, в котором он без труда узнал мужа Ларисы, вышел из дверей агентства «Веритас» и неторопливым шагом направился к своему красному внедорожнику.
Матвей подождал, пока его машина повернет на проспект, и тронулся следом. Красный джип, хорошо заметный, словно маяк, мелькал впереди. Похоже, Калмыков не подозревал, что за ним следят. Он не петлял, не пытался скрыться – ехал себе и ехал. Матвей так увлекся преследованием, что не смотрел по сторонам, боясь упустить из виду «Мерседес». Только на улице Преображенский Вал он сообразил, что где-то здесь проживает Мими, с которой у него должна состояться встреча сегодня вечером. Вот будет номер, если секретарша и есть любовница Виталия Андреевича!..
– Тогда я одним выстрелом убью двух зайцев, – пробормотал Матвей.
Калмыков припарковал машину, но не выходил, очевидно, ожидая кого-то. Спустя несколько минут к его «Мерседесу» направилась женщина в темном плаще до пят и в шляпке с низко опущенными полями. Поля эти почти полностью закрывали ее лицо. Дверца внедорожника распахнулась, женщина села вперед, рядом с водителем, и автомобиль резво покатил дальше...
Матвей с досадой поглядывал на часы. Стрелки двигались быстрее, чем ему хотелось. Он ехал за красным авто, оставляя между ним и собой несколько машин. Калмыков и его дама, кажется, ни о чем не беспокоились. «Мерседес» пересек МКАД и продолжал двигаться дальше, за город.
Насколько было известно Матвею, дача Калмыковых располагалась в другой стороне, где-то аж на Плещеевом озере. Лариса там почти не бывала. Даже в дачный сезон дом большей частью пустовал. Калмыков нанял женщину из местных, чтобы та поддерживала порядок в коттедже и время от времени протапливала его. Самому в такую даль часто не наездиться...
Увидев указатель на Монино, Матвей несказанно удивился. Это была та самая дорога, по которой он раза два приезжал в Глинки – бывшую усадьбу Брюса. Воистину, сегодня день совпадений! Сначала Преображенский Вал, теперь Глинки. У него появилась странная уверенность, что Калмыков везет свою даму именно туда. Интересно, где они собираются остановиться? Неужели в санатории?
Бывшую барскую усадьбу давно приспособили под здравницу, а когда неподалеку обнаружили целебный минеральный источник, то взялись лечить этой водой желудочно-кишечные заболевания. В подмосковной резиденции колдуна и чернокнижника устроили лечебное учреждение. Такая вот проза жизни...
Однако «Мерседес» проехал указатель к санаторию и свернул на боковую дорогу, ведущую к близлежащему сельцу – Ласкину. Преследовать его становилось опасно – на проселке машины попадались редко, и Калмыков мог заметить «хвост». Матвею пришлось сильно отстать. Красный джип быстро удалялся... но выбора не было. Придется позволить Калмыкову оторваться, потом подъехать к Ласкину, спрятать машину на окраине и пешком пройтись по улицам. Яркий автомобиль бросается в глаза. Вариант приемлемый, если «Мерседес» не свернет еще куда-нибудь.
– Свернет, значит, сегодня не судьба, – прошептал Матвей.
Выждав минут двадцать, он так и поступил. Оставил «Пассат» в лесопосадке и быстрым шагом добрался до убранных сельских огородов, которые чернели вдоль усыпанной гравием дороги. Для здешней местности – довольно приличной. Темнело. По вспаханным полосам разгуливали вороны, искали, чем бы поживиться... За огородами виднелись поросшие лесом холмы и чуть правее – редко разбросанные среди желтых садов деревянные дома. Мокрые рябины у заборов, низкие облака и пронизывающая сырость наводили тоску.
Матвею не пришлось далеко идти. Прямо за покрытой толем развалюхой с забитыми крест-накрест окнами он наткнулся на «Мерседес» Калмыкова, припаркованный между бывшим дощатым хлевом и старыми грушевыми деревьями. В соседнем с развалюхой домике светились два окна. Вероятно, он и послужил приютом для двух странников.
Матвей пробрался сквозь заросли малины поближе к этим окнам. Увы, их закрывали плотные занавески. Похожий на избушку домик, видимо, был срублен недавно, на месте старого по скромному проекту. На углу крыши торчала печная труба, высокое крыльцо украшали перила и резной навес. Компактно, прочно, удобно, со вкусом. Во дворе вырыт колодец. Трухлявые бревна от прежней постройки перерублены на дрова и сложены в поленницу, накрытую брезентом.
Ветер принес запах навоза, дыма и домашнего хлеба. Матвей, сглотнув слюну, вспомнил, что он голоден.
«Что я здесь делаю? – спросил он себя. – Как последний дурак, выслеживаю любовников? Глупо... и бесполезно. Но почему они выбрали для встреч такое глухое местечко? Неужели в городе нельзя было снять квартиру?»
Он стоял, пригнувшись, в малиннике, ощущая ползущий по спине холод и проклиная свое любопытство и болезненные фантазии Ларисы. Тонко зудели комары. Под ногами потрескивали ветки. «А вдруг завтра утром в этой избушке найдут растерзанное тело молодой красивой женщины? – прозвучал у него в ушах ее голос. – Что ты тогда скажешь?»
– Тьфу, тьфу... – суеверно сплюнул Карелин.
Он вспомнил о фотоаппарате, достал его из кармана и сделал несколько снимков с разных позиций – так, чтобы в кадр одновременно попали зад «Мерседеса» с номерами и часть избушки. Замигала вспышка. Получилось! Теперь у него на руках – неоспоримые доказательства пребывания здесь Калмыкова. Авось, пригодятся...
Матвей сам себе был противен. Опустился до уровня банальной слежки за неверным мужем! В то время как вряд ли имеет на это моральное право, потому что сам спал с Ларисой. Бывший любовник жены, словно ищейка, выслеживает супруга, которому наставлял рога. Полный идиотизм!
– Почему я это делаю? – пробормотал он и посмотрел на часы.
Нужно возвращаться в Москву. Пока он доедет обратно, будет ночь. Того и гляди, дождь хлынет. На небе – ни звездочки.
В селе надрывались собаки. Где-то недалеко прогромыхала телега, возница лениво погонял лошадь, однообразно шумел под порывами ветра сад. Вокруг – ни души. Сельцо маленькое, добрая половина домов брошены и заколочены. Кричи, не кричи – никто не услышит. Хотя... кому тут кричать-то?
Матвей медлил, невольно напрягая слух – не донесутся ли из домика вопли о помощи? Тогда у него появится повод ворваться... и спасти прекрасную даму из рук маньяка-убийцы.
«Ты свихнулся, парень, – сказал он себе. – Безумие заразно. Калмыков и его женщина сейчас преспокойненько растопят печку, накроют на стол... выпьют, закусят и улягутся в постельку. А ты торчишь тут, голодный и уставший, кормишь комарье... и придумываешь оправдания, почему не встретился с Мими. Астра тебя не похвалит!»
Он выругался и покинул свой пост, продираясь через колючки. Хорошо, хоть забор никудышный – наполовину гнилой, с прорехами и дырами. Хозяин избушки, к счастью, еще не обнес свои владения новеньким частоколом. Выбравшись на дорогу, Матвей обнаружил, что испачкал туфли и брюки. Чертыхаясь, он отряхнулся и зашагал к лесопосадке, куда загнал машину. Непроглядный мрак стоял вокруг. Огни человеческих жилищ терялись вдали, между холмами. Ему вдруг стало зябко, неуютно, тревожно...
На обратном пути он с трудом преодолел искушение заехать в санаторий – то бишь, имение Брюса, чтобы без помех полюбоваться двухэтажным господским домом, ощутить неповторимую ауру этого последнего пристанища «птенца гнезда Петрова». Если у графа были заветные тайны, он укрыл их там... в длинных подземных галереях усадьбы, которые тянутся, разветвляясь, далеко-далеко...
Воображаемые картины прошлого этой усадьбы развернулись перед ним. Горделивый фасад с тремя врезанными в него арками, с открытыми колонными лоджиями наверху – многолик. Своды украшены каменными масками, каждая из которых – неповторима. Эти причудливые лица гримасничают, улыбаются, невозмутимо взирают на каждого, кто собирается войти в дом. Время наложило на них отпечаток ностальгической грусти. Некогда к главному входу подъезжали кареты вельможных гостей из Москвы и Петербурга, экипажи соседей-помещиков. Ярко пылали люстры за окнами, слуги с факелами стояли по обе стороны аллеи...
В центральном нижнем зале разжигали громадный очаг, какие Брюс видел в Голландии. Здесь можно было зажарить целого убитого на охоте кабана...
«Очаг! – промелькнуло в сознании Матвея. – Охота на кабана...»
Граф любил устраивать пышные и причудливые развлечения – кроме музыки, обильного угощения, фейерверков и катания на коньках по замерзшим посреди лета прудам он удивлял гостей разными колдовскими штуками. То девку механическую заставит себе прислуживать, то дракона железного запустит в небо. В парке, разбитом на манер французского сада, пересечениями аллей и дорожек была выписана магическая фигура – планетный знак Венеры – и заключены масонские символы. На одной из зеленых лужаек пряталась Эолова Арфа: беседка, где звучала музыка без участия музыкантов. Слуги и садовник старались держаться подальше от этого места. Дворовые до икоты боялись своего хозяина и подчинялись ему беспрекословно...
По ночам граф Яков запирался в верхней башенке и наблюдал за Луной и звездами. Днем спускался в глубокие запутанные подвалы – производить алхимические опыты. Там испытывал он свой волшебный порошок, «живую» и «мертвую воду», которые могли заживить любую рану и даже срастить разрубленное на куски тело.
«Неужели такое возможно?»
Нарядный парковый флигель при Брюсе украшали статуи Амура и Психеи. Внутри он был разделен на три помещения: средний зал и две комнаты по обеим его сторонам. В этом павильоне проводила тайные заседания масонская ложа... и оттуда в усадьбу вел подземный ход...
Матвей не заметил, как погрузился в чужие воспоминания. Он ведь не мог знать подробностей жизни Брюса... или мог? Он вел машину на автопилоте... но в какой-то миг съехал на обочину и остановился...