Глава 18
Лариса сидела в машине, выглядывая Карелина. Он сказал, что сегодня будет добираться домой на метро. Тут она его и перехватит.
Она соскучилась. Калмыков начал какой-то грандиозный проект и сутками торчал в офисе или колесил по области; сын приходил из гимназии, и гувернер занимался с ним английским, потом вез в спортивную школу. Лариса была предоставлена сама себе – с утра на массаж, в солярий, в парикмахерскую, по магазинам, – старалась заполнить день до отказа, чтобы дурные мысли в голову не лезли. Но от них не избавишься.
– Карелин, ты меня избегаешь? – спрашивала она.
Тот отшучивался, но на свидание не приглашал, не покупал билеты в театр, не предлагал прогуляться, не угощал обедами или ужинами. В те редкие вечерние часы, когда Ларисе удавалось заманить его в квартирку, похожую на будуар дорогой куртизанки, где они провели столько умопомрачительных мгновений, Матвей как будто забывался, ласкал ее с прежней пылкостью, но непривычно быстро остывал, становился рассеянно-равнодушным и с оскорбительной холодностью завершал любовную игру.
– Ты меня больше не любишь? – кусая губы, шептала она.
– А разве я когда-нибудь говорил о любви?
Госпожа Калмыкова была уверена, что сможет легко с ним порвать. Со всеми предыдущими любовниками она расставалась без сожалений, просто меняла одного на другого, как меняют надоевшую шляпку или сумочку. К Матвею она нежданно-негаданно прикипела, приросла изголодавшимся по настоящей мужской силе сердцем. А он почему-то охладел, потерял к ней интерес; даже искусный секс перестал его заводить. Лариса не верила, что так бывает. Для любого мужчины главное – постель.
– Ты ошибаешься, – говорил ей на это Карелин. – Я до некоторых пор тоже ошибался.
– А теперь, значит, прозрел! – злилась она. – И кто же тебе глаза открыл?
Ясно кто! У Матвея появилась другая. Эта навязчивая мысль преследовала Ларису днем и ночью. Он все отрицал. Она хотела, чтобы его слова были правдой. Раньше мужчины следили за ней, устраивали сцены ревности…
– Теперь мы поменялись ролями, – цедила она сквозь зубы, до боли вглядываясь в темноту, полную летящего снега. – Где ты, Матвей? Хоть бы не пропустить.
Его ладная тренированная фигура выгодно выделялась в толпе прохожих. Лариса посигналила… еще и еще. Он не оборачивался, не смотрел по сторонам.
– Давай же, повернись…
Словно услышав ее мольбу, Карелин приостановился, увидел ее машину и подошел.
– Что ты здесь делаешь?
– Тебя жду.
– Зачем? Что-то случилось?
Более идиотского вопроса он задать не мог.
– Случилось! – выдохнула она, открывая дверцу. – Пожар! Душа горит. Садись…
По дороге они не проронили ни слова. Лариса привезла его к подъезду, так же молча они поднялись в лифте, вошли в квартиру. Ее переполняли обида и желание, его – раздраженное недоумение. Сбросив на пол шубу и переступив через нее мокрыми от снега полусапожками, она прильнула к его губам долгим поцелуем.
– Что с тобой? – отдышавшись, спросил Матвей.
Заражаясь от нее страстью, обнял, понес на руках в комнату…
Через час, уставшая, с томным выражением на лице, Лариса уже накрывала в кухне стол к ужину: коньяк, пицца, салат, разогретое в микроволновке мясо.
– Сегодня я напьюсь, – после второй рюмки сказала она. – Надоело быть трезвой!
Она пила, пока Матвей не убрал со стола бутылку.
– Хватит. Тебе будет плохо.
– Неправда… – заплетающимся языком вымолвила она. – Мне будет х-хорошо! Ты не любишь пьяных женщин, Карелин? Зря…
– Ты не сможешь сесть за руль, – сказал он, поморщившись. – Давай ключи, я отгоню машину на стоянку и вернусь за тобой.
Он вышел на улицу, вдыхая бодрящий морозный воздух. Снег успел присыпать авто Ларисы. Матвей достал щетку, очистил стекла и включил прогреваться двигатель. Все время, пока руки делали привычную работу, он ощущал недовольство собой. Встреча с Ларисой, ее ласки, которым он поддался, и даже удовольствие от секса оставили после себя неприятный осадок.
– Черт! – выругался Матвей.
Он не понимал своего состояния и оттого сердился на Ларису, на Астру, на дорожные службы, не успевающие чистить дороги, на сонного охранника на стоянке, на все вокруг.
Лариса оделась, подкрасилась и ждала его, сидя в кресле. Она бы привела себя в порядок, даже будучи в беспамятстве. Этот ритуал стал ее неотъемлемой частью, своего рода механизмом, который работал сам по себе, почти без участия разума.
– Вызови такси, – тщательно стараясь четко выговаривать слова, попросила она. – Я пробовала. Не получается…
– Хорошо.
Машину прислали на удивление быстро. Они сели сзади, Лариса прижалась к Матвею и задремала. Таксист ехал медленно, из-за снежных заносов то и дело приходилось объезжать запруженные транспортом улицы, стоять в пробках. Матвей взглянул на часы.
– Уже поздновато, – сказал он, когда Лариса открыла глаза и зевнула. – Что ты скажешь Калмыкову?
– Он в командировке… – Она шумно вздохнула, провела рукой по лбу. – Мне дурно. Сейчас стошнит…
– Потерпи. Здесь нельзя выходить. Давай, говори о чем-нибудь, отвлекайся.
– Ты слышал о смерти Теплинского? Калмыков мне все уши прожужжал перед отъездом… Говорит, его баба прикончила. Женщина-сфинкс!
– Почему женщина?
– Она его ядовитой булавкой уколола… так же как Никонова. Говорят, она всех гулящих мужиков… мочит. Сначала спит с ними, а потом… валит.
– Фу, что за жаргон? – скривился Матвей. – Приличные дамы так не выражаются.
– Приличные дамы давно в супружеских п-постелях со своими мужьями, а не с кем попало! Смотри, будешь мне изменять… Сфинкс и до тебя доберется.
– Разве Теплинский не от сердечного приступа умер?
– Это милиция так решила, чтобы дело замять. А правда все равно… наружу вылезет. Людям рты не закроешь! Так что берегись, Карелин.
Он сделал большие глаза и обнял Ларису за плечи. Ее шубка была влажной на ощупь, пахла духами, а от самой хозяйки разило коньяком.
– Что еще люди болтают?
– А-а… испугался? – пьяно хихикнула она. – То-то же! Бойся, Карелин, пусть все боятся! Сфинкс никого не щадит. Она сначала предупреждает, чтобы мужчина взялся за ум, а потом… если он упорствует в грехе… ему конец! – Лариса подняла вверх палец, обтянутый тонкой кожаной перчаткой, и ткнула им Матвея в грудь. – Вот так! И ты покойник, дорогой. Ха-ха…
– Упорствует в грехе! – передразнил он. – Кто бы говорил!
– Сфинкс убивает только мужчин… – прошептала она, потянулась к Матвею блестящими от помады губами. – Дай поцелую, а то вдруг… не свидимся больше?
– Тьфу на тебя.
Всю дорогу она повторяла выдумки про женщину-сфинкса, которые с чьей-то легкой руки гуляли по Москве. Чего только Матвей не услышал, еще раз убедившись, что шила в мешке не утаишь и что народная молва умеет приукрасить любой факт зловещими подробностями.
* * *
Вера Теплинская, бывшая жена Михаила Андреевича, произвела на Астру отталкивающее впечатление. Это была строгая сухопарая дама, гладко причесанная, с мелкими чертами лица, тонкими губами и водянистыми глазами с недобрым прищуром. Одежда сидела на ней мешковато, будто с чужого плеча.
– Вы кто? – неприязненно спросила она, пропуская Астру в холодную темную гостиную, обставленную унылой мебелью. – Кто вас прислал?
– Я из журнала «Политика и общество», – на ходу сочинила Астра. Она начинала входить во вкус корреспондентской жизни. – Мы ведем собственное расследование гибели господина Теплинского.
Лицо Веры Леопольдовны не дрогнуло; она выглядела, как статуя Командора, присевшая на краешек дивана.
– По-моему, Миша напрасно впутался в предвыборные интриги. Лучше бы занимался детьми, приучал их вести бизнес. Кто теперь возглавит компанию? Наемные директора? Эта его… балерина не удосужилась родить ребенка, поэтому единственными наследниками Мишиного капитала являются мои дети. Я посвятила свою жизнь их воспитанию, вырастила их умными и порядочными людьми. Жаль, что отцу не хватало времени уделять им внимание.
Когда она говорила, уголок ее рта нервно дергался, нарушая картину показного спокойствия. Ясно, что она до сих пор не простила ни бывшего мужа, ни его новую жену, не примирилась с обстоятельствами и теперь считала случившееся расплатой за предательство.
– Вы полагаете, смерть Михаила Андреевича связана с его политической деятельностью?
– Полагать, милая девушка, следует не мне, а следственным органам. Скажу одно: живя со мной, Миша на сердце не жаловался. Я вообще сомневаюсь в результатах вскрытия. Сначала сказали про убийство, потом про сердечный приступ. Наверное, страховку не хотят платить. У нас все возможно… за деньги.
Астра сделала паузу, надеясь, что Теплинская еще что-нибудь добавит. Но она, поджав губы, молчала. Пришлось задавать наводящий вопрос:
– Какую страховку?
– Ах, да разве я знаю? – всплеснула она руками, на которых выделялись синеватые вены. – Наверное, Миша был застрахован от несчастного случая или… от насильственной смерти, а страховая компания не желает производить положенных выплат. Со мной же отказываются говорить! Я звонила нашему нотариусу, так тот посоветовал подождать! – распалялась Вера Леопольдовна. – Чего, спрашивается? Пока эта… танцовщица оберет нас до нитки? Она же ушлая, хитрая дрянь, которая оставит моих детей без куска хлеба. А ведь все деньги заработаны их отцом! Мне ничего не нужно, ни одной поганой копейки, но детей я не позволю оставить нищими! Я буду драться!
Она перешла на крик; жилы на ее шее так натянулись и напряглись, что, казалось, вот-вот лопнут.
– Вы кого-нибудь подозреваете?
Вера Леопольдовна доверительно наклонилась к Астре и понизила голос:
– Она могла нанять убийцу… эта Инга! На Мишины же средства! Он сам вскормил свою смерть, пригрел змею на груди. А она выбрала удобный момент и ужалила! Мишу убили, ему сделали какой-то укол, только никто не заинтересован докапываться до истины. Сердечный приступ, ха! Как бы не так!
– Зачем Инге убивать своего мужа?
– Он никогда не был ее мужем! – взвилась Вера Леопольдовна. – Он так и остался моим… моим! У нас дети, а она что? Бесплодная ветка, которая усохнет и отвалится. Уже отвалилась. Единственное, ради чего она женила на себе Мишу, – его деньги! Теперь она надеется завладеть ими окончательно и бесповоротно. Ну уж нет! Миша был мечтателем и романтиком, сентиментальным до мозга костей, потому и не сразу раскусил свою пассию. Он идеализировал ее, пока не сообразил, что к чему. А когда понял, что бросил семью ради расчетливой стервы, – опомнился.
Она замолчала и с победоносным видом уставилась на «журналистку». Эта желчная, «добропорядочная» женщина не желала видеть и понимать, что Теплинский прожил с расчетливой стервой долгие годы и был счастлив. Наверное, счастье не бывает вечным…
– Что значит, «опомнился»? – спросила Астра.
– Разлюбил ее! Может быть, он вернулся бы ко мне, если бы я позволила. Миша слишком хорошо знал мои принципы, он не посмел и заикнуться об этом. Он просто начал изменять Инге, завел любовницу. Красивую бабенку!
– У Михаила Андреевича был роман с другой женщиной?
– Какой роман? – сухо рассмеялась бывшая жена. – Просто постель. Секс! Назло Инге.
– Вы уверены?
– Еще бы. Я не какая-нибудь сплетница, говорю только то, в чем нет сомнений.
– А… кто она?
– Любовница-то? Из этих… продажных девиц, которые шляются по ночным клубам. Она нигде не работает, иногда водит иностранцев по выставкам, устраивает им экскурсии… В общем, пытается поймать золотую рыбку.
– В каком смысле?
– Совратить мужичка побогаче, который будет исполнять все ее желания. Теплинский и попался! Был неразборчивым в связях, таким и остался… Ни возраст, ни седина его не вразумили. Инга, конечно, не знала, он все скрывал, не хотел выслушивать ее истерик. Видно, все-таки пронюхала, если решила «заказать» Мишу. Вдруг он ее бросит и женится на новой возлюбленной?
Последнее слово она произнесла, будто выплюнула.
– Простите, но откуда вам это известно, раз Михаил Андреевич помалкивал?
– Мир тесен, дорогуша! – обиделась на недоверие Вера Леопольдовна. – Ольга, дочь моей подруги, работает крупье в казино, она видела там Теплинского с этой Санди.
У Астры аж дыхание перехватило от предчувствия удачи.
– Как… вы сказали? Санди?
– Что, наслышаны? – усмехнулась дама. – Немудрено. Она, оказывается, личность знаменитая… в определенных кругах. Олечка, как заприметила ее рядом с Михаилом, навела справочки и доложила, кто такая и чем дышит. Ну, думаю, так тебе и надо, Инга-разлучница! На чужом горе счастья не построишь.
– Говорят, господину Теплинскому приходили письма с угрозами от какого-то Сфинкса. Вам не знаком человек, который мог бы так подписываться?
– Пустая брехня! – отрезала Вера Леопольдовна. – Наверное, Инга сама их и состряпала для отвода глаз. Если они вообще были! Хотя… кажется, вы правы: секретарша Миши что-то такое упоминала. Сфинкс… нет, ничего в голову не приходит.
– Вы мне очень помогли.
Астра рассыпалась в благодарностях. На впалых щеках бывшей жены Теплинского выступили бурые пятна – то ли румянец удовольствия, то ли краска гнева.
– Вы только на меня не ссылайтесь в своих статьях! – приказным тоном заявила она. – Обвиню в клевете! Я и сыщику, который из милиции приходил, ни словом не обмолвилась о наших семейных делах. Зачем фамилию зря трепать на каждом углу? Дети мне спасибо не скажут! Пусть отец останется для них порядочным человеком.
Порядочность, по-видимому, была ее пунктиком.
– Вот если Инга наследство захочет к рукам прибрать, тогда другое дело, – добавила Вера Леопольдовна. – Тогда я всех собак на нее спущу! По судам затаскаю.
«Санди! Опять она, – подумала Астра. – Получается, ее видели рядом с комнатой, где в день своей смерти готовился к выступлению Никонов… и Теплинский, судя по всему, был ее любовником. Веселая вдовушка! Пора познакомиться с ней поближе».
