Глава 1

Странная штука творится с нижним ящиком мебельной стенки: стоит туда положить какую-либо вещь, как тут же забываешь про нее и находишь лишь тогда, когда ищешь что-то важное: солнцезащитные очки в мае или зимние перчатки в ноябре. Не сомневаюсь, что в каждом доме есть такое заколдованное место.

Однажды вечером, когда я уселся с чашкой кофе перед компьютером с намерением пробежаться по бесконечным и увлекательным пространствам Интернета, раздался звонок домашнего телефона.

– Тебя! – коротко бросила жена, положив передо мной трубку телефона: она была весьма недовольна тем, что неизвестный абонент оторвал ее от просмотра любимого телесериала. Абонент действительно был неизвестным: во всяком случае, телефонный определитель номера не преминул сообщить об этом равнодушным женским голосом.

– Мечислав Мстиславович? – осведомился незнакомый мужской голос. Уже за то, что неизвестный абонент легко и без запинки выговорил мои имя-отчество, он заслуживал уважения.

– Да-да. С кем имею честь?

– Вы меня не знаете, поэтому позвольте представиться: Владимир Николаевич Липатов, племянник академика Вениамина Владимировича Липатова.

– К сожалению, мне это ни о чем не говорит, – несколько растерявшись, ответил я. – Ни вас, ни вашего дядю я не знал и потому…

– Разумеется, вы не могли знать моего дядю, хотя он был весьма известным человеком в своем кругу, и уж тем более меня, но вы некоторым образом, хотя и не по своей воле, оказались замешаны в нашем семейном деле, и мне нужна ваша помощь.

Я был заинтригован и ждал продолжения. Незримый собеседник, уловив пробуждение интереса на другом конце провода, поторопился перейти к делу:

– Недели три назад вы были свидетелем дорожно-транспортного происшествия, не так ли?

– Да, я видел, как машина сбила человека, – подтвердил я. – И я давал показания сотруднику ГИБДД, который…

– Да, я все это знаю, – мягко прервал меня собеседник. – Собственно, из протокольных данных я и узнал ваше имя и номер городского телефона.

– Если вы хотите знать подробности, то вы их узнаете на суде, – прервал я его речь. Мне пришло в голову, что это журналист, выискивающий криминальные сенсации в банальных для мегаполиса происшествиях, и я совершенно не испытывал никакого желания окунаться в грязь бульварной репортерщины.

– Никакого суда не будет, поскольку дело закрыто, – сообщил собеседник новость, повергшую меня в замешательство.

– Извините, но как же так?! – воскликнул я. – Погиб человек! Возможно, что по собственной неосторожности, но – погиб! Дело должно быть расследовано!

– А его уже расследовали и пришли к выводу, что водитель не превышал разрешенной скорости движения, а гибель пострадавшего вызвана его очень неудачным падением, вследствие которого он сломал себе шею, – разъяснил Липатов. – Кроме того, немаловажную роль сыграла как личность покойного, так и обстоятельства его гибели. Во-первых, он был бежавшим из мест заключения рецидивистом, осужденным за разбой и убийство на двенадцать лет и по этой причине находившимся в федеральном розыске. Во-вторых, он выскочил из подъезда в страшной спешке не просто так. Дело в том, что он ограбил квартиру академика Липатова, известного коллекционера, и во время грабежа хозяин квартиры скончался от обширного инфаркта. Вор испугался, прихватил то, что первое попалось ему под руку, и сбежал. Но поспешное бегство, как вы знаете, сыграло с ним дурную шутку. Кстати, дело об ограблении квартиры академика Липатова также закрыто в связи со смертью подозреваемого.

– Вообще-то, насколько я знаю, вор ничего не успел украсть, – заметил я. – При мне его тело обыскал работник ГИБДД и не нашел ничего: ни денег, ни документов, ни каких-либо ценностей.

– Тем не менее он успел прихватить с собой кое-что, – уверенно заявил Липатов, и от его уверенности у меня засосало под ложечкой. Я понял, куда дует ветер, и не ошибся.

– Вор украл в квартире коллекционера, академика Липатова, всего одну вещь. И эту вещь он обронил, когда был сбит машиной. Свидетели показали, что вы подобрали ее с проезжей части. Позволю себе освежить вашу память: это деревянный крестик размером двенадцать на семь сантиметров, украшенный серебряными гвоздиками. Именно его вы подняли, не так ли?

Кровь бросилась мне в лицо: все выглядело так, будто меня поймали на воровстве. Я даже и не знал, что ответить Липатову. На том конце провода поняли мое замешательство и сжалились:

– Разумеется, вы совсем не собирались присвоить сей предмет. Видимо, вы подобрали его, чтобы передать представителю власти, но, находясь в шоковом состоянии после трагического происшествия, просто забыли это сделать.

– Да, именно так! – с облегчением выдохнул я. Приятно, когда тебя понимают. – Именно так все и было!

– С материальной точки зрения деревянный крестик не представляет никакой ценности: даже за серебряные гвоздики в ювелирной скупке не дадут суммы, которой хватило бы на скромный обед в более или менее приличном ресторане. Но для нашего рода этот крестик является семейной реликвией. Поэтому я хотел бы поблагодарить вас за то, что вы спасли его, и в знак благодарности пригласить вас поужинать со мной в хорошем ресторане. Давайте встретимся сегодня часов в семь вечера: вы передадите мне крестик, а я угощу вас хорошим ужином. Если бы не вы, то вряд ли кто-то обратил внимание на простой деревянный крестик, и он, скорее всего, оказался бы в ливневой канализации. Как вам мое предложение?

Предложение казалось вполне разумным, однако смутное подозрение, шевельнувшееся в глубине моего разума, не позволило мне его принять.

– Я согласен, но проблема в том, что… что в данный момент крестика у меня нет, – вдохновенно сочинял я. – Дело в том, что крестик заинтересовал меня своим древним видом, и я отдал его своему приятелю, искусствоведу по специальности, чтобы он определил его возраст. Поймите меня правильно: я любопытен, как и все писатели. Поэтому сегодня я никак не смогу его получить. Но если вы согласны перенести нашу встречу на завтра, то в течение дня я заеду к приятелю и заберу крестик. Как насчет того, чтобы встретиться завтра, часиков эдак в шесть вечера?

После короткого размышления собеседник согласился.

– Хорошо, давайте в шесть часов вечера в стейк-хаусе «Гудмэн» на Тульской. Вы знаете, где это?

– Да, это в торговом центре «Ереван Плаза».

– Совершенно верно! Итак, я буду вас там ждать в шесть часов вечера. Спросите у администратора, за каким столиком сидит господин Липатов: я его предупрежу, что жду гостя. Договорились?

– Да, конечно, – подтвердил я и попробовал заполучить номер телефона собеседника: – Если вдруг что-то изменится, то как мне с вами связаться?

– Если вы не придете, то я позвоню вам домой, – ответил Липатов. – В любом случае вечером я буду ужинать в этом ресторане. До встречи!

Я положил трубку и задумался. Почему я соврал насчет крестика? Вот он, лежит на столе передо мной. Потому что номер звонившего не определился? Да, это странно: зачем обычному человеку скрывать свой номер телефона? Хотя криминала в этом нет: мало ли какими причинами он руководствуется. Но что-то внутри не давало мне покоя: настороженность не покидала меня. Если сообщенные моим собеседником факты имели место быть и он действительно племянник скончавшегося академика Липатова, то он должен жить в квартире дяди: раз дело закрыто, то квартира не опечатана.

Я открыл справочник абонентов МГТС. Справочник пятилетней давности, но академик Липатов наверняка проживал в своей квартире давно. И я оказался прав: на известной улице в известном мне доме действительно на имя Липатова Вениамина Владимировича был зарегистрирован городской телефон. Я с замиранием сердца набрал номер. Гудки шли довольно долго, и я уже было отчаялся дождаться ответа, как вдруг в трубке послышался щелчок и усталый мужской голос ответил мне:

– Да, слушаю!

– Извините, это квартира академика Липатова? – спросил я.

– Да, но сам академик умер.

– Да, я знаю. Я хотел бы поговорить с его племянником.

– Я вас слушаю.

– Э-э… А как вас зовут? – затаив дыхание, осведомился я.

Ответ подтвердил мои худшие предположения.

– Владимир Николаевич, – с легким раздражением ответил племянник. – Владимир Николаевич Липатов. Извините, а с кем я имею честь беседовать?

Голос этого Владимира Николаевича Липатова совсем не походил на голос того Владимира Николаевича Липатова, с которым я говорил полчаса назад.

– Меня зовут Мечислав Мстиславович Булгарин, – сообщил я. – Писатель, хотя и не из самых известных, так что мое имя вряд ли вам что-то говорит. А вот ваше имя мне говорит многое. Скажите, у вашего дяди еще есть племянники?

– Если бы вы спросили про детей моего дядюшки, то я не смог бы ответить уверенно, – фыркнул в трубку племянник академика. – Даже закоренелый холостяк вроде него вполне мог иметь романтические приключения со всеми вытекающими последствиями, включая детей, о существовании которых он мог и не подозревать. Но что касается племянников, то тут я с полной уверенностью могу заявить, что являюсь единственным племянником моего дяди и других не может быть. Мой отец был единственным братом моего дяди, так что здесь все однозначно.

– А ваш отец разве не мог иметь романтических приключений? – не удержался я от вопроса, вертевшегося у меня на языке. И тут же пожалел об этом: голос племянника немедленно посуровел.

– Я так понимаю, что вы из тех аферистов, которые охотятся за наследством моего дяди? – грозно поинтересовался он. – Так вот, я вас серьезно предупреждаю: у вас ничего не получится. Без результатов экспертизы ДНК даже и не появляйтесь: я вас в порошок сотру! У меня очень хороший адвокат. Вы поняли?

– Я вас очень хорошо понял, но, к сожалению, вы меня не так поняли, – поспешил я успокоить разгорячившегося племянника. – Я не претендую на наследство вашего дяди. Просто стечением обстоятельств у меня оказалась вещь, которая принадлежала ему. Вещь – сущая безделица, но я полагаю, что она является семейной реликвией, и хочу передать ее законному наследнику академика Липатова, то есть вам.

– И что это за вещь? – все еще суровым тоном осведомился племянник. Сквозь суровость предательски пробилась нотка тщательно скрываемой заинтересованности.

– Деревянный крестик, совсем черный от времени, на шелковом шнурке, размером двенадцать на семь сантиметров и с двенадцатью серебряными гвоздиками, – подробно описал я.

Последовала длительная пауза, так неприлично затянувшаяся, что я всерьез стал опасаться: а не отправился ли племянник вслед за своим дядей?

– Откуда у вас эта вещь? – наконец спросил он совсем другим тоном.

– Давайте я вам ее передам при личной встрече и тогда же отвечу на все ваши вопросы, – предложил я. – Я могу прямо сейчас подъехать к вам домой.

С моей стороны это было довольно опрометчиво: я почувствовал, как собеседник снова напрягся и затянул паузу.

– Лучше встретимся завтра в метро, – наконец принял решение племянник. – На станции «Аэропорт» посреди зала. В десять утра.

– В одиннадцать, – тут же предложил я. По натуре я «сова», поэтому любые дела, начатые раньше двенадцати часов дня, для меня всегда заканчиваются провалом. В данном случае я, как человек, склонный к справедливости, решился на компромисс.

– Хорошо, – не стал возражать Липатов. – Как я вас узнаю?

– Я буду в черной кожаной куртке и синих вельветовых джинсах. Рост около метра восемидесяти. Наполовину шатен, имею усы.

– Что значит «наполовину»? – удивился Липатов. – Вы перекрасили часть волос? Что-то вроде мелирования?

Судя по интонации, это была не шутка. Похоже, что племянник профессора Липатова – редкостный зануда.

– Ничего я не красил, просто сейчас значительную часть моей головы занимает плешь, – терпеливо пояснил я. – А как я узнаю вас?

– Я сам вас узнаю, – коротко ответил Липатов. – Извините, но мне звонят на мобильный, так что – до завтра.

Разговор с племянником покойного академика оставил неприятный осадок. Однако, немного поразмыслив, я понял, что причиной повышенной агрессивности Липатова был страх. Он явно испугался моего звонка. И, видимо, имел весомые причины для беспокойства. Ясно и то, что крестик действительно очень много значил для него, раз он, хоть и со всеми предосторожностями, все-таки решился со мной встретиться.

А ведь дело действительно может оказаться серьезным: сегодня я разговаривал по телефону с двумя племянниками академика Липатова, назвавшимися одним и тем же именем. Интересно, кто же из них настоящий?

Утром за завтраком я еще раз попытался осмыслить ситуацию, и вдруг мне в голову пришла мысль, от которой меня бросило в пот. Если грабитель совершенно наглым образом забрался в квартиру академика средь бела дня ради деревяного крестика, то теперь, когда крестик у меня, моя квартира и мои домашние подвергаются такой же опасности!

Я схватил телефон и позвонил Таврову. Бывший опер, а ныне полковник милиции в отставке и владелец детективного бюро должен знать, что делать в подобной ситуации.

Тавров выслушал мой сбивчивый рассказ и спросил:

– А почему второму племяннику ты доверяешь больше, чем первому?

– Потому что я сам ему позвонил, – ответил я, и тут вдруг меня словно стукнуло: а что, если оба этих «племянника» в сговоре? Один специально вызвал у меня недоверие, чтобы я бросился в объятия второму! Но игру надо вести до конца.

– Но я хотел бы, чтобы вы меня прикрыли, Валерий Иванович, – признался я. – Тут такое дело, что подстраховаться нелишне.

– Хорошо, я подъеду к одиннадцати на «Аэропорт» и понаблюдаю за тобой со стороны, – вздохнул Тавров. – Если он захочет тебя под каким-либо предлогом выманить на поверхность, то дай понять, что ты не один. Ясно? Хотя я надеюсь, что твои опасения не более чем следствие твоей бурной писательской фантазии.

– И я бы тоже хотел на это надеяться, – не стал возражать я.

На станции метро «Аэропорт» около одиннадцати часов утра уже не было той сутолоки, которую можно там наблюдать парой часов раньше: час пик закончился. Повертев головой, я увидел Таврова, прогуливающегося по платформе. Я двинулся ему навстречу. Убедившись, что он меня увидел, я замедлил шаг и стал вглядываться в лица тех, кто не торопился на посадку.

– Господин Булгарин? – услышал я голос за спиной и резко обернулся.

Высокий худощавый мужчина лет сорока пяти. Рост метр восемьдесят с небольшим, сухое удлиненное лицо и бледно-голубые испытующе смотрящие глаза.

– Владимир Николаевич Липатов? – осведомился я.

– Именно так, – нервно ответил мужчина.

– Извините, а можно посмотреть ваши документы?

– Разумеется. Извольте!

И мужчина протянул мне общегражданский паспорт гражданина РФ. Я внимательно изучил документ. На первый взгляд все соответствовало: и фотография, и ФИО, и оформление документа. И даже регистрация была оформлена по адресу академика Липатова.

– Все нормально, – коротко ответил я, возвращая паспорт. – Давайте приступим к делу.

– Давайте! – согласился Липатов, усаживаясь на скамейку. Я рассказал ему все, что знал: начиная со своей злополучной прогулки по улице в центре Москвы и заканчивая звонком двойника моего собеседника.

– Самое интересное, что ваш собеседник сообщил чистую правду, – заметил Липатов. – За исключением того, что назвался моим именем.

– Эта осведомленность поражает, – кисло откомментировал я. Я надеялся, что Липатов откроет тайну происшествия, но он, похоже, не был в нее посвящен.

Он выжидающе смотрел на меня, и я, спохватившись, торопливо достал полиэтиленовый пакетик с крестом. Липатов осторожно взял пакетик в руки, приблизил к глазам. Затем достал из кармана лупу и пристально изучил крест.

– Да, это он, хотя… нет, точно он! – От волнения его голос дрожал. – Как он к вам попал?

Я вкратце поведал Липатову все события, связанные с этим злополучным крестиком: от того момента, как я заметил вылетевший из руки пострадавшего в ДТП незнакомца предмет, и до звонка неизвестного, назвавшегося Владимиром Николаевичем Липатовым.

– Хочу вас предупредить: тот, кто назвался вашим именем, охотится за этим крестиком, – предостерег я. – И подозреваю, что именно этот человек подослал вора-рецидивиста в квартиру вашего дяди. Неужели у вашего дяди не было ничего ценнее?

– Разумеется, были очень ценные предметы! – воскликнул Липатов. – Например, коллекция орденов. Она стоит очень больших денег! Но коллекция была спрятана так, что вору пришлось бы долго ее искать. Были ценные вещи на виду: картины, среди которых пара-тройка могут представлять большой интерес или сервиз саксонского фарфора.

– Но это габаритные вещи, – возразил я. – А вот что-нибудь такое, представляющее очевидную ценность, лежащее на виду и таких размеров, чтобы его можно было положить в карман?

– Дайте подумать… – озабоченно потер Липатов кончиками пальцев лоб. – Да, была такая вещь! На дядином столе всегда лежал массивный серебряный портсигар с золотым дворянским гербом и монограммой. Уж эту вещь вор должен был бы прихватить! Но не прихватил.

– Вот видите! – покачал я головой. – Тогда очевидно, что визит вора не был случайностью: за крестом идет серьезная охота, и вам его небезопасно держать при себе.

– Может быть, лучше положить его в банковскую ячейку? – вопросительно взглянул на меня Липатов.

– Если кому-то очень нужен этот крест, то что мешает силой заставить вас взять его из банковской ячейки и передать заинтересованным лицам? – усмехнулся я. – Или вы исключаете такой вариант?

Липатов не исключал такой вариант: он просто о нем не подумал. После моих слов его худощавое лицо вытянулось еще больше. Он передернул плечами и растерянно спросил:

– Пожалуй, вы правы… Но что же мне тогда делать?

– Я думаю, что вашей безопасностью должен заняться профессионал! – убежденно заявил я.

– Но вряд ли милиция приставит ко мне охрану, – скептически покачал головой Липатов. – Максимум, что я могу сделать, так это поставить квартиру на сигнализацию. Но к тому времени, как милиция приедет, со мной уже успеют разделаться. Я отнюдь не герой-подпольщик и вряд ли выдержу пытки сколь-нибудь длительное время. Пожалуй, и пяти минут не продержусь.

– Зачем же милиция? – возразил я. – Есть профессионалы, частные детективы. Не сочтите это за рекламу, но как раз сейчас меня сопровождает один такой профессионал. Вы понимаете, что я, с учетом происшедших событий, не мог прийти на встречу с вами, имея крест в кармане и не имея охраны?

– Да, это весьма предусмотрительно с вашей стороны, – согласился Липатов и принялся озираться в поисках моего профессионала. Я с улыбкой наблюдал за ним.

– Давайте я его позову, – предложил я и достал мобильник: – Валерий Иванович! Будьте добры, подойдите к нам.

Тавров подошел и уселся рядом с нами на скамейку.

– Знакомьтесь! Тавров Валерий Иванович, полковник милиции в отставке, ныне частный детектив. Липатов Владимир Николаевич, которому сейчас необходима помощь частного детектива, – представил я их друг другу. – Владимир Николаевич, поведайте о своих проблемах Валерию Ивановичу.

– Да, но услуги частного детектива платные… – заколебался Липатов. – И я не готов… Тут дело касается нашей семейной тайны и…

– Послушайте, Владимир Николаевич! – перебил я его с досадой. – Мы убедились, что как минимум один человек уже посвящен в вашу семейную тайну. Он охотится за лежащим у вас в кармане крестом, и эта охота уже привела к гибели как минимум двух человек, один из которых – ваш дядя. Если вы полагаете, что способны справиться с проблемой без помощи специалиста – так флаг вам в руки! Если нет, то вам следует рассказать все без утайки Валерию Ивановичу, чтобы он мог понять, что делать в такой ситуации. Его первая консультация бесплатна, а что касается тайны… Если бы Валерий Иванович не умел хранить чужие тайны, он уже давно остался бы без клиентуры. Так, Валерий Иванович?

Тавров кивнул и, взглянув на часы, решительно произнес:

– Прошу вас думать быстрее, Владимир Николаевич! У меня мало времени, через полчаса я должен подъехать к клиенту. Если вы решитесь на откровенную беседу, то я перенесу встречу с клиентом на завтра: благо в данном случае время терпит. Если нет, так нет. Итак?

Липатов пожевал губами вдруг неожиданно спросил:

– Если я правильно расслышал, ваша фамилия Тавров?

– Вы правильно расслышали, – подтвердил Тавров.

– Дело в том, что буквально в тот же день, когда я приехал в Москву хоронить дядю, соседка по лестничной клетке порекомендовала мне обратиться к частному детективу. Дескать, милиция закрыла дело, а в смерти дяди, вроде бы и естественной, не все ясно. И она сказала, что ей очень помог частный детектив Тавров, который сам хоть и бывший работник милиции, но умный и честный человек. По словам соседки, детектив Тавров не только за умеренную плату помог ее дочери, попавшей в безвыходную ситуацию, но и так повернул дело, что теперь соседка ездит на своей собственной машине. Это о вас?

– Машина? – удивился Тавров и нахмурил лоб, припоминая. Вспомнив, он рассмеялся: – Да, помню! Фамилия соседки Арсеньева, не так ли?

– Точно так, – подтвердил Липатов.

– Что за дело, Валерий Иванович? Почему я не помню? – ревниво удивился я.

– Да там все быстро разрешилось! Однажды ко мне обратилась за помощью молодая женщина. С некоторых пор ей стали присылать штрафы за превышение скорости. Она очень удивилась: пара квитанций была датирована теми днями, когда она точно не пользовалась машиной. Но в ГИБДД ей показали записи с видеокамеры, где была зафиксирована модель той же марки, «Киа Спектра», и с тем же госномером, что и у нее. Очевидно, что это машина-двойник, но от ГИБДД помощи ждать не приходилось: формально это же машина госпожи Арсеньевой. И госпожа Арсеньева обратилась ко мне. Проблему мы решили за три дня.

– Неужели? – не сдержал изумления Липатов.

– Обалдеть! – более образно высказался я. – И как же вы это сумели сделать, Валерий Иванович?

– Я просмотрел записи видеокамер и обнаружил, что машина-двойник регулярно появляется на участке от 94-го до 85-го километра МКАД. Похоже, что человек, пользующийся машиной-двойником, живет в районе Ярославского шоссе, а затовариваться ездит в район 84-го километра МКАД, где расположены три крупнейших магазина: «Ашан», «Декатлон» и «Леруа Мерлин». Я попросил Арсеньеву взять отпуск, выделил ей человека, и они три дня проверяли стоянку возле этих торговых комплексов. На третий день им удалось на парковке магазина «Ашан» обнаружить машину-двойника: точно такая же модель «Киа Спектра» темно-синего цвета с теми же госномерами, что и у госпожи Арсеньевой. Мой человек немедленно позвонил мне, доложил обстановку и спросил: что делать?

– И что же вы ему посоветовали? – произнес я, предвкушая неординарное решение.

– Я посоветовал госпоже Арсеньевой вызвать эвакуатор службы «Дорожные ангелы», чтобы он увез машину в автосервис. Через полчаса появился эвакуатор. У госпожи Арсеньевой проверили техпаспорт, все соответствовало. Разумеется, идентефикационные номера двигателя и шасси проверять не стали, хотя, как впоследствии выяснилось, они были мастерски перебиты на прописанные в техпаспорте. Как потом рассказывал мой агент, в разгар мероприятия появился владелец машины-двойника. Надо было видеть его лицо!

Я представил лицо бедняги-жулика и расхохотался. Липатов улыбнулся, с трудом сдержав смех.

– Теперь мама госпожи Арсеньевой ездит на второй машине по доверенности, а сумма моего гонорара была существенно меньше стоимости даже подержанной «Киа Спектры», – закончил Тавров.

– Да, я вижу, что вы профессионал высокого класса, – оценил Липатов. – Я с радостью прибегну к вашей помощи. С деньгами у меня проблем нет: я выставил на продажу свою квартиру в Петербурге – решил перебраться жить в Москву.

Липатов решился. Он сжал губы в тонкую полоску, резко встал со скамейки.

– Едемте ко мне! – предложил он. – Там я все вам расскажу и покажу. Разговор будет долгий. Я расскажу, а Валерий Иванович даст квалифицированный совет, как мне быть. Вас, Мечислав Мстиславович, я попрошу составить нам компанию: вы случайно оказались втянуты в это дело, спасли нашу семейную реликвию, и будет весьма несправедливо, если вы не узнаете истории креста.