Книга: Знак Ганнибала
Назад: Глава 5
Дальше: Глава 7

Глава 6

Упоминание о даче Тараса вызвало вполне ожидаемую реакцию.
– Ну, ты, блин, вспомнил! – недовольно проворчал Николаша.
Элис же, напротив, залился радостным смехом.
– А что там случилось? – заинтересовался Витюша.
Зябликов с Борисом тоже заинтересовались, и Элис предложил мне, давясь от смеха:
– Давай расскажи, Славон! У тебя лучше получится.
История эта приключилась в те далекие времена, когда мы были веселыми второкурсниками, не ведавшими никаких забот. Ранней весной мы отправились отметить какой-то праздник, типа 23 февраля, переходящего в 8 Марта, на дачу к нашему товарищу Тарасу. Было нас человек двенадцать, из них всего две девушки. Днем погода была солнечная, как в песне – «звенят ручьи, поют грачи», но ночью подморозило. Тарас нас предупредил, что дача не отапливается, и мы предусмотрительно захватили десять бутылок водки и две бутылки вина. Плюс ящик пива: Элис обожал пить пиво в холодрыгу и, невзирая на наши возражения, лично купил злополучный ящик и лично пер его всю дорогу.
Приехали мы на дачу, выставили все на стол…. Девчонки на кухне колбасу с хлебом режут и все такое прочее, а Тарас взял две здоровенные миски и полез в погреб за квашеной капустой и солеными грибами. Все путем: хозяин и женщины при деле. А мы на веранде стоим, как положено: курим, разговариваем за жизнь.… Идиллия!
Ну, тут Элис возьми и скажи некурящему Николаше: дескать, не куришь, так сходи, пивка принеси. Николаша и пошел. Я направился следом за ним и в подробностях увидел душераздирающую сцену: Николаша, зазомбированный зрелищем спиртного изобилия, щедро выставленного на столе, держит путь к пиву, не глядя себе под ноги. Вот он уже протягивает руки, чтобы взять пивные бутылки, и,… естественно, проваливается в открытый люк погреба. Но этого мало: Николаша успевает ухватиться за покрывающую стол клеенку. В те годы клеенки делали на тканевой основе. Толстые и жесткие, словно шкура носорога, они плотно облегали стол с могучей хваткой осьминога, и их можно было сдернуть со стола лишь вместе со столешницей. Неудивительно, что стол накренился. Николаша отчаянно засучил ногами, пытаясь нащупать ступеньки лестницы, но это ему не удалось. Угол наклона стола неумолимо возрастал и наконец достиг той величины, когда бутылки, подчинившись закону всемирного тяготения, заскользили по наклонной плоскости. Это зрелище вывело меня из ступора: я одним прыжком долетел до стола и уже в воздухе подхватил первую падающую бутылку с водкой. Остальные, вместе с вином и пивом, благополучно полетели вслед за Николашей в черную пасть погреба.
Я посмотрел на замерший в немом ужасе коллектив и победно помахал спасенной бутылкой. На что Элис рассудительно заметил:
– Ну, ты и козел, Славон! Стол надо было хватать!
– Это я козел?! – возмутился я. – А он тогда кто?!
И я гневно указал пальцем на вылезшего из погреба Николашу. Элис печально посмотрел на обалдевшего Николашу и мрачно напророчил:
– Сейчас моего брата будут бить! И, возможно, даже ногами.… А моя совесть почему-то не велит мне за него вступаться.
От немедленной расправы Николашу спасло только то, что в самый критический момент вылез Тарас – весь в капусте и грибах. Мы дружно захохотали, и ржали не менее получаса. Тарас было полез в драку, но его быстро оттащили, объяснив, в чем было дело.
Бутылка водки на двенадцать человек… ранней весной… в неотапливаемом доме…… Короче, ночью Николашу все-таки побили.
Вот об этом случае я и рассказал под дружный смех присутствующих.
– Ладно, – сказал Элис. – Заберите пиво из бассейна, в доме выпьем. Слышишь, Славон? А мы сейчас оденемся и придем.
Чтобы достать пиво, надо было встать на четвереньки и сунуть руку в ледяную воду по локоть. А я в костюме (единственном, между прочим!) и праздничной новой рубашке от Армани, на шее – галстук ручной работы…
– Слышь, Николаша, ты все равно в джинсах, – вкрадчиво обратился я к Николаше. – Да и у свитера рукав закатать легко…. Ты сетку с пивом достань, а я ее отнесу.
Николаша вздохнул, но покорно закатал рукав и встал на четвереньки. Я с замиранием сердца следил за его движениями. Но все обошлось. Николаша успешно выловил сетку с пивными бутылками. Встав на ноги, он протянул ее мне. При этом с сетки упало несколько льдинок, на одну из которых Николаша немедленно наступил. Дальше все произошло так быстро, что я даже не успел шевельнуться. Ноги Николаши взлетели вверх, сетка с бутылками стремительно описала полукруг и врезалась в край бассейна, а Николаша, вздымая волну и тучи брызг, картинно пошел на дно. Впрочем, он быстро выскочил на поверхность, словно пробка, и я помог ему выбраться из бассейна.
– Холодно, бля,… – проговорил Николаша, трясясь. – Как там пиво?
– Как всегда, все бутылки вдребезги, – сообщил я и не удержался от ехидного комментария: – Мастерство не пропьешь!
Николаша мрачно посмотрел на меня и сказал:
– Сбегай наверх, там на диване, возле камина, плед лежит. И быстрее, пока я тут не закоченел!
* * *
За ужином мы со смехом обсудили очередное приключение Николаши. Несчастный Николаша мрачно сопел, а потом посоветовал:
– Баночное надо пиво пить!
После ужина Ирка и Лера уселись смотреть рождественскую службу по телевизору, а мы переместились во флигель.
Борис и Элис принялись резаться в бильярд под наблюдением Вована и Толяна. Витюша с Зябликовым играли в пинг-понг, причем Витюша был явно не в форме, и Зябликов выигрывал. Мы с Николашей смотрели телевизор. Разговор не клеился. Николаша был погружен в какие-то свои сокровенные мысли, а я просто наслаждался теплом от камина и уютной обстановкой.
Потом пришли уставшие игроки в бильярд и тоже уселись. Один лишь Зябликов продолжал резаться в пинг-понг, заполучив себе в партнеры Николашу. Разговор шел ни о чем, потом он плавно сместился на обсуждение марок машин. Мне стало скучно, и я ушел в свою комнату. Проходя через кухню, я похитил пачку печенья. И решил благополучно завершить день просмотром телевизионного детектива.
Во время рекламы я решил, пардон, сбегать в туалет.
Туалет, совмещенный с душем, был один на весь этаж и располагался прямо напротив моей комнаты. Лестница с первого этажа на второй заканчивалась как раз возле двери в туалет. Я вышел за дверь и столкнулся с Элисом, который, видимо, поднимался к себе: в мансарде размещались кабинет Элиса и их с Иркой спальня. Элис нес в руках обувную коробку.
– О! – удивился Элис, увидев меня. – А я думал, что ты давно спишь!
– А ты что, переобуться решил? – шутливо осведомился я, кивая на коробку. Элис усмехнулся и приподнял крышку. Я увидел две бутылки пива «Старый мельник», кусок жареной курицы на тарелке и еще кое-какую снедь.
– Что, уже проголодался? – удивился я.
– Собираюсь почитать перед сном, музон послушать, – пояснил Элис. – А на сон грядущий нужно как следует подкрепиться. Не спускаться же в кухню!
– Верно! – согласился я и покаялся: – А я стащил пачку печенья.
Тут я подумал, что сейчас самое время напомнить Элису кое о чем.
– Слушай, старик! Ты не забыл наш разговор? Что там насчет сериала? – спросил я.
– Ну, обижаешь! – возмутился Элис. – Я забыл?! Да дело практически в шляпе!
– И кто шляпа?
– Шляпа сейчас играет в бильярд со своей охраной. Раз уж тебе так невтерпеж, то я сообщу тебе два важных факта. Во-первых, Боря срочно продает очень подходящий дом за полцены – и как раз через Иркину риелторскую контору. Во-вторых, как я уже говорил, он поклонник твоего писательского таланта, хотя и производит впечатление вполне разумного человека. Так что книга с личным автографом автора плюс удачные переговоры о стоимости прав на экранизацию могут существенно уменьшить и без того низкую цену! Иначе ты ведь дом себе никогда не купишь. А тут – удобный случай! Как только завтра зайдет разговор о твоих произведениях, дари ему свой опус – и смело приступай к делу! И про своего Клодта не забудь: может, он бартером пойдет, в зачет за дом.
Я от души поблагодарил Элиса, пропустив мимо ушей его ироничный отзыв о моих талантах. Что поделаешь: у нас, в России, живых гениев не бывает, так что вся надежда на потомков. Современники так неблагодарны!
* * *
Утром я обнаружил, что прогнозы метеорологов оправдываются на все сто. Снег валил густой пеленой со вчерашнего вечера, и после завтрака Элис выехал из гаража на маленьком снегоуборщике. Он расчистил дорогу от ворот до ворот, хотя снег продолжал идти. Как сказал Элис: «Надо чистить и чистить, а то все так занесет, что до весны не откопаем». Борис послал размяться свою охрану, и те раскидали снег на автомобильной площадке. Даже сидевший в будке у ворот охранник размел пешеходную дорожку от дома к воротам.
Природа сжалилась над людьми: снег перестал идти, и в небе даже обозначился просвет. Часам к двум выглянуло было солнце, но вскоре спряталось снова. Я коротал время, наблюдая, как Элис, Борис и Николаша режутся в бильярд. Витюша и Зябликов без устали играли в пинг-понг.
Ира позвала нас к столу часа в четыре. За столом сидели все обитатели дома, за исключением охранника Паши. Лера отнесла ему в будку несколько тарелок с угощением и бутылку пива. Элис сидел во главе стола в гордом одиночестве и выслушивал тосты. Первый тост возжелал произнести Зябликов, успевший прилично набраться коньяком. Никто с ним спорить не пожелал, и Зябликов беспрепятственно толкнул короткую речь, полную братской любви к Элису. В завершение он вышел из-за стола и полез к Элису чокаться и целоваться. В конце концов его удалось водворить на место. Усевшись на стул, Зябликов тут же налил себе полную рюмку и лихо ее осушил.
Борис провозгласил тост за хозяйку дома. Под это дело Зябликов молниеносно хватанул еще пару рюмок. Третий тост провозгласил я, как водится, за родителей. Сколько под мой тост выпил Зябликов, я сказать не могу, потому что третий тост – третья рюмка, а по русской традиции за столом положено выпивать не больше трех рюмок. Зато уже количество этих «третьих рюмок» не ограничено ничем. Зябликов, видимо, продолжал в том же духе, потому что, когда Николаша принялся желать Элису успехов в бизнесе, Зябликов совершенно бесцеремонно вмешался:
– Да зачем ему это надо? В риелторской конторе у Ирки и без того руководителей немерено.… Разве что здесь колхоз развести? Точно! Хе-хе,… может, тебе колхозом поруководить?
И Зябликов загоготал в одиночестве, радуясь одному ему понятной шутке. Элис поморщился и резко бросил ему:
– Кеша, веди себя прилично!
– А че? – удивился Зябликов, опрокидывая очередную рюмку и пытаясь выловить из Витюшиной тарелки маринованный грибок. – Ведь ты же сам понимаешь, что из тебя руководитель никакой! Делом руководить – это не двери с помойки на плечах таскать и лохам за антиквариат впаривать, вот так! А теперь вот я должен расхлебывать то, что ты там напортачил!
– Иннокентий! В нашем доме не принято за столом разговаривать о делах! – холодно, но с плохо скрываемой яростью заметила Ирка.
Зябликов еще несколько раз безуспешно потыкал вилкой в грибок, вздохнул, засунул вилку в нагрудный карман пиджака Витюши и сказал ему, нежно погладив лацкан:
– И ты, Витюша, тоже не менеджер, а говно. Но я тебя люблю!
И он полез целовать Витюшу взасос. Элис мрачно покосился на Виктора. Тот проворчал, отдирая от себя Зябликова:
– Да ладно тебе…. Пойдем, покурим лучше. Давай, давай, на воздух….
– Правда, пришло время для горячего! – воскликнула Ирка. – Лера, через пятнадцать минут горячее подаем! А вы, мужчины, пока покурите.
Витюша вытащил Зябликова на улицу, следом потянулись и мы. Погода стояла чудная: градусов пять мороза, без ветра, снег прекратился, хотя небо и было затянуто пеленой. Мы покурили на улице, стоя в накинутых на плечи куртках и пальто. Я оказался рядом с Борисом и Элисом.
– Он всегда так напивается? – спросил Борис.
Элис пожал плечами:
– Обычно напиваться ему не дает супруга. Ты уж извини, но… это муж моего совладельца. Точнее, со-владелицы.… После моей отставки она настояла, чтобы он стал исполняющим обязанности генерального директора, пришлось согласиться,… Вообще, она тоже должна была подъехать, но…… Ну, ничего, Витюша последит за ним. Кеша хиловат, так что скоро завалится спать.
– Да уж, хорошо бы…, – хмуро заметил Борис и обратился ко мне: – А ты, значит, писатель?
– Ага, значит, – подтвердил я. Мне не понравилось это обращение, но надо терпеть. И я продолжил, развивая тему: – Кстати, у меня есть еще один экземпляр моего нового романа. Один я подарил Элису, ну а второй будет твой.
– Очень хорошо, – улыбнулся Борис, – только напиши там послание… такое… прочувствованное! Типа, «дорогому другу»…, короче, чтобы было ясно, что я с культурой на короткой ноге.

 

– Нет проблем, – заверил я его. – Сейчас же за столом и напишу!
Мы вернулись в дом.
По дороге я прихватил из пакета, висевшего на вешалке, второй экземпляр моего романа и тут же написал ручкой «послание»: «Борис, дружище! Почитай, когда захочешь расслабиться. Автор». Не очень, да? Ну не умею я писать такие вещи! Да и что еще можно написать на обложке детектива?
Я вошел в гостиную и вручил книгу Борису. Тот прочитал автограф и остался доволен. Я решил, что пора приступать к делу.
– Кстати, Элис сказал, что ты продаешь загородный дом. Как бы мне его посмотреть? Я как раз собираюсь купить дом недалеко от Москвы, чтобы творить, так сказать, в тиши….
– Легко, – ответил Борис. – Отдам по дешевке. Пятьсот тонн, и бунгало твое.
– Баксов? – машинально спросил я, раздавленный суммой.
– Евро, – уточнил Борис.
Так, еще хуже!
– Может, уступишь? – спросил я. Триста тысяч – это был мой предел. И то если в рассрочку, лет так на пять. И с учетом тех ста пятидесяти тысяч, что я получил от продажи дядиной квартиры. У меня же семья все-таки! Впрочем, Борису я ничего этого говорить не стал.
А что тут говорить? Мысли о покупке дома появились у меня только после того, как нежданно-негаданно на меня свалилось дядино наследство. Дядюшка был бездетным пожилым человеком, проживал он в своей собственной квартире, и я проявлял о нем трогательную заботу. Но, как выяснилось, такие дяди вызывают повышенный интерес не только у своих племянников. И вот в один прекрасный день в доме вдруг появилась законная дядина жена – особа по имени Альбина и по фамилии Наскидашвили, причем это была ее девичья фамилия. Дитя Грузии было лет на тридцать моложе дяди, довольно-таки смазливо и чудовищно самоуверенно. Даже в свадебном платье она неуловимо напоминала дрессировщицу, а дядюшка, соответственно, хорошо отдрессированного старого медведя.
На скромном ужине в честь их бракосочетания присутствовали: я (любимый племянник), брат Альбины, Георгий (угрюмое существо, мрачно зыркавшее по сторонам и совсем не похожее на веселых грузин из старых советских фильмов; похоже, в последнее время к нам стали «завозить» не тех грузин), и друг дядюшки Дима (такой же почти спившийся бывший инженерно-технический работник, когда-то трудившийся с дядей на одном заводе). Ну и «молодая» тоже присутствовала, разумеется. Еще трезвый Дима произнес традиционное «горько», но перед этим простодушно поинтересовался у Георгия:
– Так вы из Грузии будете? Я люблю грузин, бывал у вас, в Ереване!
Оскорбленного Георгия еле удалось от Димы оттащить. По ходу скандальчика выяснилась любопытная подробность: Георгий оказался хозяином того ларька, где торговал дядюшка. Дядюшка что-то там задолжал Георгию и теперь, в целях компенсации ущерба, нанесенного грузинскому национальному бюджету, должен был жениться на сестре Георгия. Диму же от торговли в ларьке отстранили еще предыдущие его владельцы, армяне, потому у несчастного все и перепуталось в голове.
Дядюшка прописал в свою квартиру жену и ее брата. Но вот переоформить квартиру на них, как выяснилось, он не успел: Георгий и Альбина внезапно получили возможность выехать на ПМЖ в Германию, что они немедленно и сделали. Для меня же главным итогом этой германо-грузинской дружбы явилось то, что квартира осталась за дядей.
Решив отметить счастливое избавление от грузинского ига, дядюшка отправился на рыбалку. Там, выловив какого-то малька, он начал менять наживку, склонился над удочкой – да так и упал в реку: инсульт. Таким образом я внезапно стал владельцем московской квартиры.
Я всегда мечтал о собственном доме, но цены на подмосковную недвижимость делали мои планы абсолютно нереальными. И вдруг мечта обрела вполне реальные формы благодаря свалившейся на меня однушке в Бутове. Появилась возможность расширить жилплощадь для своей семьи, обрести загородный дом в экологически чистом местечке…
И вот теперь я с надеждой смотрел на Бориса.
Борис пожал плечами и сказал:
– Отчего не уступить…. Продажей занимается риелторская контора Элиса, так что обратись к нему.
– Да, но в личном порядке можно все решить быстрее, – возразил я. – Типа, не придется платить процент, и так далее…
– Да что там процент?! – засмеялся Борис. – И куда мне спешить? В моем бизнесе пятьсот тонн погоды не делают. Мне этим заниматься некогда, понимаешь? Я ведь еще в депутаты собрался выдвигаться, так что мне сейчас не до этого.
– Погоди, но выборы уже прошли, – удивился я. – Как это так?
– В моем округе выборы признали недействительными, – пояснил Борис. – Предстоит повторное голосование, так что, сам понимаешь…… Мне важно, чтобы контора дело сделала и бабки на счет перевела, понял? Без обид, ладно?
– Я понял, понял, – промямлил я.
Поклонник, мля! Элис тоже хорош: «скидку сделает, он твой поклонник!». А продажа дома, оказывается, через Элиса идет. Ладно, вечером я с ним поговорю.
– А как насчет сериала? – сделал я последний заход.
– Какой там сериал! – отмахнулся Борис. – Нет, ну, была у меня мыслишка.… Но ведь повторное голосование на носу! Расходы просто безумные! Так что потом, потом……
Вот так, серпом по этим самым…… Что же мне так не везет?! Нажраться, что ли, с горя? Впрочем, есть еще кое-что: семейная реликвия.
– А передвижниками ты интересуешься? – как бы между делом осведомился я.
– А у тебя есть что предложить? – в ответ поинтересовался Борис.
– Пейзаж Клодта, семейная реликвия, – небрежно ответил я. – Подарен моей прабабушке лично художником Клодтом.
– А какой именно это Клодт? – огорошил меня Борис неожиданным вопросом.
Вот так дела! Это что же получается? Художников Клодтов было двое?
– Художников Клодтов было трое, – добил меня Борис. – Михаил Петрович, Михаил Константинович и Николай Александрович. О ком идет речь?
Хороший вопрос! Пейзаж Клодта был таким же неотъемлемым атрибутом моего детства, как купленный на рынке коврик с крыловским «Квартетом» и плюшевый мишка из «Детского мира». Они были ВЕЧНЫ! А разве у вечности может быть биография?
К счастью, я вовремя вспомнил, что захватил с собой фотографию картины, и немедленно продемонстрировал ее Борису.
– Пейзаж…… Если это действительно Клодт, то именно Михаил Константинович, – немедленно определил Борис.
– Ну и как, на дом хватит? – поинтересовался я.
– Кому и конура дом! – ухмыльнулся Борис.
– Сколько все-таки может стоить эта картина? – не отставал я от него.
– Ох, Славон! – вздохнул Борис. – Речь идет о произведении искусства, понимаешь? Разве вдохновение, талант и творческий поиск могут иметь какую-то конкретную цену в денежном выражении?
Я с изумлением воззрился на него: как-то непривычно было слышать эти восторженные искусствоведческие штампы из уст «нового русского». Впрочем, Борис развил тезис во вполне деловом ключе:
– Я не припоминаю, чтобы картины Клодта выставлялись на международных аукционах. Но вроде бы в прошлом году на «Гелеосе» была картина Клодта «На пашне». Классическое произведение, между прочим, о нем упомянуто в официальной биографии художника. И никто не дал стартовой цены в скромные 28 тысяч гринов. Прикинь?!
– Но как же так?! – поразился я. – Я полагал, что известные русские художники пользуются спросом, и уж тысяч за сто долларов их полотна уходить должны.
– Разумеется, интерес к русским художникам растет, – согласился Борис. – Я уверен, что года через три-четыре, если это полотно появится на престижном аукционе, эстимейт не будет лежать ниже ста тысяч. Ну а пока вряд ли имеет смысл выставлять эстимейт выше двадцати пяти тысяч. Так что торопиться тебе не стоит: русские мастера – это хорошее вложение. Если спрос сохранит свой рост, то цена твоей картины за несколько лет вырастет в десять раз против прежней.
– А ты не хочешь вложить деньги в это полотно? – вкрадчиво поинтересовался я.
– Почему нет? – согласился Борис. – Тонн двадцать гринов я тебе за нее дам, с учетом расходов на экспертизу, разумеется.
Двадцать тысяч долларов?! Да мне нужно не меньше сотни, чтобы, продав две квартиры (свою и доставшуюся мне от дяди), купить себе более или менее приличный дом недалеко от Москвы!
– Нет, не пойдет, – отказался я. – Мне дом нужен.
– Недвижимость сейчас тоже необычайно выгодна для вложений, – одобрил Борис. – Только зачем тебе дом? Лучше квартиру в Москве купи и сдавай: реальные бабки от жильцов будешь получать как процент, пока не решишь зафиксировать прибыль.
– Мне дом нужен, чтобы жить, – вздохнул я. – Внуки скоро уж пойдут, так я хотел, чтобы они на природе росли, в царстве экологии, так сказать…
– Тогда копи бабки, – посоветовал Борис, поднимаясь с кресла.
Лера начала разносить горячее. Появились Зябликов с Витюшей. Зябликов вроде чуть угомонился, но явно не протрезвел: он с трудом уселся на стул, едва не упав, и при этом попытался ущипнуть Леру за попку.
Мы выпили под горячее. Речей не помню: я был занят поглощением великолепного шашлыка из свежего барашка. Элис превосходно готовил шашлык, и мы дружно воздали должное его способностям. Зябликов продолжал пить по своей личной ускоренной программе. Вскоре он впал в полусонное состояние, и я вздохнул с облегчением: терпеть не могу пьяных скандалов.
– Витюша, спой что-нибудь, – попросила Ирка, – я люблю, когда ты поешь. Элис, что Витюше спеть?
Элис лукаво посмотрел на нее и обратился к Витюше:
– Ну-ка, уважь меня! Мою любимую, из «Металлики»!
Ирка недовольно поморщилась, но Витюша с готовностью взял гитару, и тут же послышались знакомые аккорды «Enter Sandman». Я тоже обожал эту песню, и мы с Элисом энергично подхватили ее бодро-инфернальный припев:
Exit: light
Enter: night
Take my hand
We’re off to never, never land!

 

Вскоре Элис сжалился над женой и сказал:
– Давай, теперь спой для моей супруги.
– Ой, Витюш! – оживилась Ирка. – Что-нибудь из того, что мы в молодости пели, у костра. Помнишь?
Покладистый Витюша тут же затянул что-то ностальгическое из репертуара каэспэшников, типа, «звенит бакштаг, как последняя струна», и далее в том же духе. Ирка всегда тащилась от подобной ерунды. Она совершенно искренне расчувствовалась и даже опустила голову на плечо Элису. Идиллия! Но тут внезапно пробудившийся Зябликов тоже расчувствовался. Он закивал головой и пробормотал растроганно:
– Вот мы,… все мы,… деловые люди.… А ведь можем…, ведь было же… … была молодость, эх!
Наконец спевка закончилась. Ирка сообщила, что пора переходить к десерту. Элис взмолился:
– Дорогая! Ну дай же нам хоть немного прийти в себя! Мы малость разомнемся, а уж потом перейдем к твоему десерту. Ладненько?
– Знаю я вас, – недовольно сказала Ирка. – Ладно уж, Лера вам лимончик нарежет и фруктов принесет. Только смотри, чтобы все было нормально!
И она многозначительно посмотрела в сторону осоловевшего Зябликова.
– Не сомневайся, – заверил ее Элис. – Ишь как его развезло…. Витюша, проводи Кешу до постельки, лады?
– Нет проблем, – вздохнул, смиряясь с судьбой, Витюша.
Мы переместились во флигель. Толян и Вован пошли постучать в бильярд, а мы расположились на диване и в креслах перед камином. Лера принесла тонко нарезанный дольками лимон «по-николаевски»: с сахарной пудрой и тонко молотым кофе; поставила на столик блюдо с апельсинами и яблоками; Элис достал из горки бутылку «Хеннесси». Эх, жизнь хороша! И жить хорошо, если бывают в этой жизни радостные моменты.
Назад: Глава 5
Дальше: Глава 7