Эпилог

Москва, 20 сентября 1814 года

Моя дорогая, моя ненаглядная кузина!

Спешу поздравить тебя с рождением сына, этого милого ангела. Какое счастливое событие! Благодарение Богу, что здоровье твое и маленького Алексея хорошо, что ты благополучна после столь тяжелых родов. Не могу передать, что я ощутила, когда узнала, что ты назвала ребенка этим святым, священным для меня именем! Впрочем, это имя священно и для вас. Я помню, на вашей свадьбе Василий сказал, что отныне все старшие сыновья в его роду будут непременно зваться только так — в честь моего обожаемого покойного супруга и его старшего брата, — но все же могла родиться девочка… К счастью, сын, сын у вас, и на свете появился новый Алексей Васильевич Рощин. Я желаю ему сделаться таким же красавцем и молодцом, каким был его покойный дядюшка. Хочется только верить и надеяться, что век его окажется длиннее, что он и сам станет отцом многих сыновей и дочерей и продолжит ту традицию, которая основалась с его рождением.

Ты просила меня написать, как я живу? Что тебе сказать… Сегодня два года, день в день, как свершилось самое страшное, самое печальное событие в моей жизни: я лишилась своего обожаемого супруга.

Называть Алексея супругом мне привелось только в ночь, которую мы провели… мы провели как брат и сестра. Он не прикасался ко мне. Он всю ночь стоял у двери и вслушивался в звуки, которые приносила к нам ночь.

Никогда этого не забуду, воспоминания о той ночи приходят ко мне вновь и вновь.

Я понимала, что происходит в его душе. Алексей не мог ни о чем думать, кроме как о том, что в одной из комнат нашего старого дома его жизнь выкупала у врага женщина, которую он любил.

А утром мы узнали, что она исчезла. Неожиданно появилась она в нашем доме, в нашей судьбе — и так же неожиданно исчезла. Где она, куда ушла, этого не знает никто. Думаю, мы никогда этого и не узнаем, да и не попытаемся узнать.

Марше был в ярости, но оказался человеком чести. Он стрелялся со Сташевским, оба были ранены: доктор — в живот, Марше — в левую руку. Он собирался исполнить свое слово и уехать из нашего дома, однако Алексей не дал ему этого сделать. Ударил француза по лицу…

И тут Марше словно обезумел! Он схватил второй пистолет, который еще оставался заряженным… и одного выстрела ему хватило, чтобы сделать меня вдовой. Он попал Алексею прямо в сердце.

И разбил мое, как я думала, навеки…

Моя дорогая Жюли, какое счастье, что Бог не привел тебе пережить этих страшных потрясений, которые выпали на долю Москве и москвичам! Право, не найти среди жителей нашей древней столицы ни одного человека, чья судьба не была бы разрушена! Люди с превеликим трудом возвращаются к жизни, многим негде жить… На счастье, наш дом цел, мне было где поселиться с Фоминичной. Я бы не смогла больше оставаться в Затеряеве. Два года я туда не езживала, не знаю, когда наберусь душевных сил заглянуть туда вновь, однако часто вижу во сне этот прекрасный, просторный дом и сад с одичавшими яблонями и смородиной, заплетенной крапивою. Мы там гуляли втроем: я, Алексей и она…

Она!

Вчера я видела сон. Снилось, будто прохожу я через сад и оказываюсь на высоком берегу нашей реки. Ветер гонит сизую волну, солнце сияет, а вдоль воды тянутся следы — мужские и женские. Они сходятся с разных сторон берега, потом некоторое время тянутся вместе, словно сплелись в объятии, а затем снова расходятся в разные стороны, чтобы не встретиться никогда. Это словно бы история любви, которая протекала на моих глазах.

Я проснулась оттого, что глаза мои были влажны. И не скоро смогла уснуть вновь…

Жизнь порою так жестока к любящим сердцам! Ах, моя дорогая Жюли, какое счастье, что ты не знала и не узнаешь этого!

Храни тебя Бог от печалей и болезней — тебя, твоего мужа и вашего сына, увидеть которого я так жажду. Мне кажется, его глазами взглянет на меня человек, которого я так любила — и который любил не меня. Он любил ту, которую ты, впервые услышав эту историю, с возмущением именовала авантюристкой и сказала, что я могу назвать именно ее коварной убийцей Алексея, ведь он ударил Марше по лицу из-за нее, а значит, погиб из-за нее… из-за нее искал он смерти!

Цена, которую эта женщина заплатила за жизнь Алексея, оказалась для него чрезмерно высока.

Он не пожелал оставаться у нее в долгу…

Любила ли она его? Об этом известно только ей…

Моя дорогая кузина, непременно скажи привет Василию — от меня и от доктора Сташевского. Да, он снова в Москве!

Кстати, должна тебе сообщить, что, если бы не рождение маленького ангела, из-за коего ты долго не сможешь теперь отправиться в какое-нибудь путешествие, не миновать бы вам с Василием приехать в Москву в самом скором времени. Я решила все же принять приглашение господина Сташевского и сделаться его женой. Он прав — нельзя бесконечно жить прошлым. Я все это понимаю. Мне тоже хочется жить, жить, любя и принимая любовь, которая обращена лишь ко мне одной! Адам-Людвиг — замечательный, редкий человек! Милосердный Господь послал мне его в утешение. Я буду ему хорошей женой, я знаю… Он тоже это знает и никогда не упрекнет меня в том, что я приму двойную фамилию, что рядом с венчальным кольцом, которое он наденет мне на палец, я буду носить другое… Я никогда не сниму кольцо Алексея с зашифрованным девизом: «Любовь и долг исповедую я». Много печали связано для меня с этим странным кольцом, но я свято храню эту печаль.

Прощай, моя дорогая. Храни тебя Бог.

Твоя кузина Ирина Рощина.

---

notes

Отправить