Лика Вронская шла по коридору агентства «Supermodels». Из-за полуоткрытой двери демонстрационного зала раздавался Ирин голос:

– Ты моя красавица, ножки вот так должны двигаться. Прямая спинка, прямая! Молодец, моя звездочка! И глазками по сторонам похлопай! Улыбочка! Отлично, солнышко!

Вронская заулыбалась и подумала: «А где грозное кукусики ? И выражение лица, приятное для людев ? И парочка непременных „дура, идиотка, пузо подтяни, уродина“? Светится от счастья. Порхает, летает. Агентство свое с платовским объединять надумала. Пусть все у них получится. К тому же есть ради кого стараться. Лерка ни на шаг от них не отходит. Словно боится, что опять поругаются».

В гримерное кресло Лика опускалась с тяжелым сердцем. Наташин портрет на стене. Какая нелепая смерть…

– Здравствуйте, я Люба. Мне Ирина Алексеевна сказала, что вы подъедете.

Новая гримерша улыбнулась так искренне, что Лика тоже заулыбалась сквозь набегающие на глаза слезы.

– Что будем делать? Дневной макияж, вечерний?

– Не знаю, – Лика пожала плечами. – Меня на телевидение позвали. Времени еще куча, решила приехать в «Останкино» уже с «лицом». Меня там как-то один раз так нарисовали, что бабуля позвонила и сказала: «Внученька, мы с тобой выглядим ровесницами». Мне нужен грим, который устроит телевизионщиков, но при этом не даст повода для ехидства бабуле.

– Поняла. Отдыхайте, – сказала Люба, выливая на ладонь немного тонального крема. – Не волнуйтесь, все будет в порядке. Я сама сегодня тоже такая взволнованная. От мужа ушла к любимому человеку. Мы сняли квартиру, и сегодня он туда придет.

– А дети есть у вас? – поинтересовалась Вронская, мысленно радуясь: тональный крем легкий-легкий, совсем не чувствуется на коже.

– Да, сын. Пятнадцать лет. Но он все понял. Сказал: «Мама, не надо ждать, пока я окончу школу и поступлю в институт. С папой вы постоянно ругаетесь. Я думаю, вам друг без друга будет лучше». А еще он сказал… Я просто обалдела! Говорит: «Человек, который одной ногой стоит в прошлом, а другой в будущем, писает на настоящее».

Лика пробормотала:

– Где-то я уже слышала эту фразу.

– А я нет. Она меня поразила. Как верно. Счастье или вспоминается, или откладывается на потом. Так проходит жизнь.

Посмотрев в зеркало, Лика восхищенно воскликнула:

– Люба! И это я? Нет, я, конечно, и без косметики создание неземной красоты. Но вы из меня сделали что-то запредельное.

– Рада, что вам понравилось.

Попрощавшись с Любой, Лика вышла в коридор и посмотрела на часы. В «Останкино» ехать еще рано.

Войдя в приемную Иры, она попросила секретаршу:

– Кристин, выметись на пару минут, будь человеком. Хочу газеты почитать в Интернете.

«Вчера в ходе перестрелки был убит лидер преступной группировки Вагит Имранов», – гласил первый же анонс новостного сайта.

Вздохнув, Лика решила проверить почту.

И рука сразу же понеслась к лицу, чтобы потереть накрашенные глаза, но в последнюю секунду Вронская, вспомнив про макияж, схватила себя за ухо и ущипнула.

Франсуа? Франсуа!!!

Письмо было коротким. «Я не могу без тебя. Очень скучаю. Приезжай. Тут дело не в том, что французы – темпераментная нация».

«Приезжай? – принялась рассуждать Лика. – А газета? А книга еще не законченная? А…»

– Нет! – решительно сказала она, и Кристина, попивавшая на диване кофеек, от неожиданности поперхнулась. – Никаких через неделю, через месяц, после этого, после того.

– Лика, с тобой все в порядке? – испуганно спросила девушка.

– Все в полном порядке. Видишь ли, Кристинка, в этом мире все так устроено. Стоит чего-то попросить – и это сразу же дают. Но мы не берем, боимся, страшно. Думаем: действительно ли это то, что нужно? И не станет ли хуже? А это тот случай, когда думать вредно. Надо слушать свое сердце.

– Ничего не понимаю. Чудная ты, Лика. Я вот у своего парня норковую шубку прошу – а он все не дарит.

– Я не про шубку. Я про счастье.

На личике Кристины появилась недоуменная гримаска.

– А без шубки – какое счастье?

Лика рассмеялась:

– Большое! Настоящее! Не важно, сколько оно продлится. Но оно будет…