При взгляде на Петра сердце Наташи Захаровой сжалось. Господи! В палате прибавилось еще несколько человек. Петя лежит на койке, спутанные волосы, губы запекшиеся, и капельница, опять капельница…

– Милый, как ты себя чувствуешь? Смотри, что я тебе привезла! Все твое самое любимое. Виноград с рынка. А вот клубника. Будешь клубнику? – Наташа старалась говорить весело, энергично, но голос все равно дрожал от сдерживаемых слез. – Я с врачом говорила. Он сказал, ты идешь на поправку.

– Наташ, спасибо тебе за все, – медленно сказал Петр, облизнув пересохшие губы. Каждое слово давалось ему с большим трудом. – Если бы не ты, меня уже, наверное, не было бы в живых. И за то, что в больницу приходишь, спасибо. Но, знаешь… бросай меня. Я ни на что не годен. Весь в долгах. Прости и бросай. Ты достойна лучшего мужчины. Я только здесь понял, как обижал тебя. Ближе тебя у меня никого нет. Сегодня телефон опять молчит. Только ты ко мне приходишь.

Наташа в отчаянии закусила губу. Что он говорит, ее поросеночек. Да как она может его бросить! Особенно теперь, когда он так нуждается в помощи. Врач сказал, сердечный приступ не очень тяжелый. Но как же она перепугалась, когда, вяло ковыряясь в тарелке с завтраком, Петр вдруг откинулся на спинку стула, и лицо стало красно-фиолетовым, багровым.

Переживал. Не знал, где достать деньги. Денег нет, нет вообще. Они же перед показом выскребли все свои загашники, вложили все до последней копейки. Палату одноместную и то оплатить нечем. Хорошо хоть, что подруги вошли в положение, на передачи Петру в больницу одолжили…

Зазвонил телефон, но радость в Петиных глазах быстро потухла.

– Это опять он, – сказал он, посмотрев на определившийся номер. – Не буду отвечать на звонок. Мне нечего ему сказать.

– Петь, неудобно. Здесь больные, им покой нужен. Хочешь, я с ним сама поговорю?

Петр едва заметно кивнул.

«В коридор. Через динамик все слышно. Вдруг банкир опять потребует денег, Петенька разволнуется. Нельзя. Только-только на поправку пошел. Не скажу ему ничего, если новости плохие. А почему ушла? Больным не мешать», – думала Наташа, выходя из палаты.

Банкир говорил менее эмоционально, чем во время предыдущего разговора. Но суть осталась прежней. Вернуть долги. Срочно. Газеты не унимаются, и есть опасения, что журналисты вот-вот пронюхают, кто финансировал Легкова. С учетом сложившихся обстоятельств это не то сотрудничество, которое стоит афишировать.

– Да, я понимаю. Но Петя находится в больнице, – без особой надежды сказала Наталья. – Может, вы согласитесь немного подождать?

– То, что он находится в больнице, – его проблемы. Ждать не буду. Петр о моей репутации не заботился. С какой стати я должен входить в его положение? – ледяным тоном сказал банкир и отключился.

Пока ее не было, Петр уснул. Мужчины на соседней кровати играли в карты, переговаривались. И это ему мешало, Петя хмурился, бормотал сквозь сон что-то неразборчивое.

«Как же Петенька ослабел. Лицо бледное, – поправляя одеяло, думала Наташа. – И кушает плохо. Я, когда в холодильник пакет с отварной курицей ставила, видела: телятина, которую накануне привозила, почти нетронутая».

Вот тогда, глядя на осунувшееся лицо Петра, Наташа решилась…

Она не была уверена, что точно знает убийцу Арины.

Но даже если ошибется. Чем рискует? Будут сплетничать, зубоскалить. Говорить: «Посмотрите, какая шантажистка выискалась».

А если не ошибется, то убийца обязательно заплатит. Кто же за решетку хочет? Никто. Значит, найдет деньги и заплатит.

И тогда она перестанет глотать слезы, глядя на бледное любимое лицо на больничной подушке…