4
– Наконец-то, – обрадованно пробормотал Тимофей Аркадьевич Ковалев, услышав, как эксперт Бюро судебно-медицинских экспертиз Федор Борисович Зайченко снимает трубку. – Здравствуй, дорогой. Где пропадал?
Все материалы, включая допросы и результаты вскрытия Екатерины Родимовой, французская полиция переслала быстро. Куда больше времени потребовалось для осуществления профессионального перевода. И вот, когда подготовленные Федором Зайченко при помощи переводчика документы оказались у Ковалева, Тимофей Аркадьевич засомневался в компетентности французских коллег. Возникало впечатление, что убийство совершенно стерильное. Так не бывает. Не поспешил ли он с захоронением тела девочки? Родственники всегда торопят, плачут, требуют… С разрешением на эксгумацию трупа столько бумажной волокиты. А эксперт, у которого Тимофей Аркадьевич хотел уточнить подробности, двое суток не подходил к телефону.
– Семинар у нас был, англичане приезжали, – зарокотал в трубке Федор Борисович. – Приятно: высоко оценили наш уровень работы.
– Кстати, про уровень. Ты доверяешь французским коллегам? Может, они впопыхах труп вскрыли, внимательно не посмотрели?
– Да что ты! Все было проведено по правилам. Я уж не стал тебе оформлять перевод анализов – крови, мочи, содержимого желудка, изъятых на месте происшествия рвотных масс. Но сам просмотрел, от первой буквы до последней точки. Ни малейших сомнений в профессионализме экспертов и полицейских. Они всю посуду, изъятую в номере, своим химикам направили. Смывы с пола ванной комнаты делали. На посуде никаких следов, а едва заметные пятна в ванной комнате оказались не кровяные. Тебе что, нужны все эти отрицательные результаты? Тогда я оформлю.
– Не надо. Просто я пытаюсь понять, как ее отравили, и… никаких версий. Не бывает же так, чтобы совершенно следов не осталось, правда?
Эксперт вздохнул:
– Оказывается, бывает. Мне нечего добавить к тому, что я написал. Девочку отравили искусственным ядом, синтезированным химическим веществом, предположительно снотворным препаратом. Запахов из отверстий рта и носа при надавливании рукой на грудь и живот трупа не ощущалось. Трупное окоченение было выражено слабо, следовательно, о судорожных ядах речи не идет. Цвет кожных покровов бледный, не желтый, значит, фосфор и мышьяк исключаются. Обожжена переходная кайма губ, слизистая желудка. Концентрация химических веществ огромна, девочка приняла очень много таблеток или порошков. Препарат быстро усваивается, хорошо растворимый. Выжить потерпевшая могла бы буквально в течение четверти часа после приема, или даже десяти минут. При оказании профессиональной медицинской помощи, естественно.
Поблагодарив эксперта, Тимофей Аркадьевич повесил трубку и решил вновь пробежать присланные французами протоколы допросов. А потом и оформленные лично, и отчеты оперативников. Версия о причастности Зориной к убийству Весты Каширцевой в свете новых обстоятельств утратила свою актуальность. Надо начинать все сначала, и с какого бока подойти к этому модельному агентству – совершенно непонятно.
Он невольно вздрогнул, заслышав телефонный звонок. Так звонит только один аппарат из стоящих на столе. Красный. Это шеф. Прокурор. Из молодых, да ранних. Начальнику Игорю Петровичу Бородко немного за сорок. Рассудителен не по годам. Выдержан. Тимофей Аркадьевич, докладывая шефу о новых обстоятельствах по этому уголовному делу, заранее готовился услышать много нелицеприятного. И по колючим, с льдинками, глазам Игоря Петровича понял: ох, рвалось у него с языка крепкое словечко. Но так и не вырвалось. Сдержался шеф. Только укоризненно так заметил:
– Что же вы, Тимофей Аркадьевич, с вашим-то опытом так опрометчиво поступили…
«Если бы опыт. А то ведь старческий маразм, похоже», – подумал тогда Ковалев, и все тело сразу по-старчески заныло. В глазах резь, спина отваливается, сердце то тукает, как шальное, то нехорошо так замирает.
Ковалев рывком снял трубку:
– Слушаю вас, Игорь Петрович.
– Новая информация по находящемуся у вас в производстве уголовному делу, – заявил шеф, и душа Тимофея Аркадьевича спикировала в пятки.
«Только бы не очередное убийство», – пронеслось в голове.
– Сегодня в издании «Экспресс-газета» опубликована статья «Смерть на подиуме». Секретарь принесет вам ксерокопию, обязательно ознакомьтесь. И еще. Я хорошо знаю редактора «Экспресс-газеты». И он выяснил у автора материала: информация была предоставлена руководителем агентства «Russia» Дмитрием Платовым. Вам это имя о чем-то говорит?
– Безусловно, Игорь Петрович, – сказал следователь и облегченно вздохнул. Слава богу, не очередной труп. – Как я понял по материалам французов, его тоже приглашали в Париж. Но сам я Дмитрия пока не допрашивал, работаю с сотрудниками агентства Ирины Сухановой.
– Может, имеет смысл проверить Платова. Где был на момент совершения первого убийства, есть ли алиби.
– Да, Игорь Петрович.
Повесив трубку, Ковалев снял очки и потер переносицу. Дожил. Уже шефу приходится заниматься расследованием его уголовного дела. А до пенсии еще четыре года, и не хочется дома сидеть. Даже представить страшно, что придет утро, когда не надо ехать в прокуратуру.
«Я справлюсь, – решил Тимофей Аркадьевич. Пригладив седые волосы, он подошел к тумбочке, на которой стоял чайник. – Вот сейчас чайку себе покрепче заварю и все обмозгую. И докажу всем. И Игорю Петровичу, и себе. Что меня еще рано списывать со счетов. Есть еще порох в пороховницах».
Аромат свежезаваренного чая с мятой быстро распространился по кабинету. Тимофей Аркадьевич поставил кружку на край стола – душистый напиток еще слишком горячий, обжигающий. И, открыв толстую папку уголовного дела, стал делать пометки в блокноте.
Итак, в Париж ездили:
– Суханова Ирина Алексеевна, президент агентства «Supermodels».
– Перьев Николай Петрович, фотограф.
– Быстрова Елена Анатольевна, парикмахер.
– Захарова Наталья Сергеевна, визажист.
– Иванова Арина Ивановна, модель.
– Вронская Анжелика Ивановна, журналист.
– Платов Дмитрий Евгеньевич, президент агентства «Russia».
– Никодимова Светлана Геннадьевна, модель.
– Казакова Вероника Владимировна, модель.
«Была еще одна девушка. Но Екатерина Васильевна Родимова погибла», – невесело подумал Ковалев, изучая список.
Из этого списка по прибытии в Москву уже допрошены четверо: Анжелика Вронская, Николай Перьев, Елена Быстрова и Наталья Захарова. Причем хорошо, что допросы следовали именно в таком порядке. Как показал Николай Перьев, накануне отъезда он стал невольным свидетелем разговора между Натальей Захаровой и Катей Родимовой. Катя жаловалась на угревую сыпь, и Наталья Захарова якобы написала ей список каких-то таблеток.
– Обращаются ли к вам девушки с просьбой порекомендовать какие-либо препараты, полезные для кожи? – спросил Тимофей Аркадьевич у Захаровой.
– Нет, что вы. Эти вопросы не в моей компетенции. Мое дело – личико перед показом накрасить, а потом смыть макияж, – ответила Наталья Захарова.
Слишком быстро ответила. И покраснела, и глазки забегали…
Тимофей Аркадьевич бросил нетерпеливый взгляд на часы. Наверное, оперативник Марат Кудряшов появится еще не скоро. Похороны, поминки, и лишь потом он планировал подъехать в аптеки, находящиеся рядом с домом покойной девушки, а также офисом агентства «Supermodels». Где еще покупать лекарства? Скорее всего, поблизости, недалеко от дома или работы….
– Допрошу всех, – рассуждал Тимофей Аркадьевич, листая материалы уголовного дела. – Может, в каких-то показаниях появятся нестыковки, и будет от чего плясать. Но как все-таки сложно. Я не знаю этой среды, не могу делать выводы. Вот, Елена Анатольевна Быстрова на допросе предположила: причиной убийства Екатерины Васильевны Родимовой является боязнь конкуренции со стороны второй участницы этого самого… Отбора, что ли. Вот и имя указано той девушки – Вероника Владимировна Казакова. А у меня в голове не укладывается. Еще ведь совсем молоденькая девочка эта Вероника Владимировна. Неужели она может вот так хладнокровно убрать соперницу?!
Что-то насторожило Тимофея Аркадьевича в просматриваемых бумагах, и он пролистал пару страниц назад.
Да, вот отчет Марата Кудряшова о первых допросах в агентстве «Supermodels». Беседа с секретарем Высоцкой Кристиной Игоревной. Она показала журнал регистрации прихода и ухода сотрудников и посетителей агентства, и в нем значилась некая женщина, Оксана Петрова. Время прибытия не зафиксировано, время убытия помечено как 14.30.
Тимофей Аркадьевич сделал глоток сладкого чая и откинулся на спинку стула. Ну, конечно. Та самая женщина. Уже при разработке версии о причастности к убийству Весты Каширцевой Светланы Зориной предполагалось: должна быть какая-то женщина, которая входила в круг знакомых Весты. Да даже наезд попробуй организуй. Надо знать, когда девушка выйдет из дома, куда направится. А предварительной подготовки не было, та самая бежевая «девятка» в элитном квартале не отсвечивала, до убийства девушки машину никто не видел…
– Надо искать эту Оксану Петрову, – сказал Тимофей Аркадьевич и повернул голову на звук открывающейся двери.
– Мы с Тамарой ходим парой, – провозгласил, улыбаясь, Марат Кудряшов и обнял за плечи Лику Вронскую. – Тимофей Аркадьевич, а вдруг это моя судьба? Правда, мы с ней на похоронах встретились…. Потом она на поминки осталась, а я поехал по аптекам. Вот, столкнулись на пороге прокуратуры два одиночества.
– Тише, тише! – недовольно прикрикнул следователь. – Давай не будем обсуждать при посторонних материалы дела. Лика, что у вас? Честное слово, я вас уже побаиваюсь. Вы как появитесь – все, жди беды.
Вронская опустилась на стул, и от взгляда ее зеленых глаз Тимофею Аркадьевичу вновь стало не по себе.
«Ведьма, точно ведьма», – подумал он.
Лика вытащила из рюкзака скомканную газету, расправила листы.
– Вы это видели? Сто процентов, сделано по заказу Дмитрия Платова.
Следователь кивнул:
– Вы правы. Мы это уже установили. А как вы можете охарактеризовать этого человека?
– Тимофей Аркадьевич, давайте я вам сейчас все расскажу. Но у меня просьба. Пожалуйста, не говорите ничего прямо ни Ире Сухановой, ни Платову. Эта их личная история длится уже много лет. Но Ира… – Лика запнулась, а потом решительно закончила: – До сих пор любит его. Я бы не стала вот так сообщать информацию, касающуюся подруги. Но у нее на глазах – розовые очки. Ира видит в Платове только хорошее. А он подставляет Суханову. Я боюсь за нее.
– Это правильно, что вы решили все рассказать, – мягко сказал Тимофей Аркадьевич и включил компьютер: – Слушаю вас, Анжелика Ивановна.
Когда Вронская закончила свой рассказ, Тимофей Аркадьевич понимающе переглянулся с Маратом. Дело сдвинулось с мертвой точки. Действительно, месть, обида, запутанные любовные отношения – это уже какой-никакой, а мотив.
– Кстати, Тимофей Аркадьевич, это вам. Бланк пустой. Просто впишите свое имя и приходите.
– Что это? – спросил Ковалев, разглядывая черный прямоугольник из плотной бумаги. – А, да, тут написано. Господин (госпожа) приглашаются на показ новой коллекции Петра Легкова. Спасибо огромное. Обязательно схожу. Будет хоть какое-то представление об этой среде!
Выпроводив Лику, Тимофей Аркадьевич поинтересовался:
– Как аптеки? Узнал что-нибудь?
– Да, сейчас, – Марат полез за блокнотом. – Накануне отъезда Катя заходила в аптеку рядом с офисом агентства. Продавщица ее знает, девушка была постоянной покупательницей. Вот, я записал: она купила азитромицин, цинктерпал, далацин-гель, ксантинола никотинат и аевит. Антибиотики, витамины и средство наружного применения для лечения угревой сыпи. Все эти препараты отпускаются без рецепта, и даже превышение указанной в инструкции дозировки привести к летальному исходу не может.
– Понятно. Значит, получается, Платов?
Марат, по своему обыкновению, громко заматерился.
– Хватит, – не выдержал Ковалев. – Доложи еще, что там на похоронах. С родственниками разговаривал? Может, кто-то на девочку зуб точил?
Марат попытался взять себя в руки и говорить по существу:
– Докладывать нечего. Правильная она была. Хорошая, работящая. Встречалась с бывшим одноклассником, он все глаза себе выплакал. Сомнительных знакомств не водила. У нее мать, а еще два брата и сестра. Всем помогала. Надо в гадюшнике этом искать. В агентстве! Кроме начальницы – а ничего такая тетка, симпатичная, – на похороны никто и не явился. Это, Тимофей Аркадьевич, не люди. А, блядь, суки поганые!
