Глава 8
Знакомые все лица…

– Мама, прекрати, пожалуйста, ты ничего этим не добьешься. В конце концов жизнь сама по себе является занятием вредным и небезопасным. Если бы мы хоть на минутку задумались, что наш самый простой жест имеет огромное количество последствий, мы бы просто остановились навсегда.

– Перестань переливать из пустого в порожнее! Мы говорим о вполне реальных и земных вещах – таких, как твоя собственная безопасность. И она мне абсолютно не безразлична. Ты понимаешь это или нет? – Голос Екатерины Дмитриевны задрожал.

– Я все это прекрасно понимаю, но уверяю тебя, что ни на какой риск я не иду. Я занимаюсь историей средневековой Москвы по просьбе Алеши. Ты знаешь про его грант, в нем предусмотрена оплата работы ассистента. Вот я и являюсь этим самым ассистентом. Какая опасность мне может грозить в архиве: коробка с бумагами на голову свалится или железной дверью палец прищемит? Мама, будь разумной! – терпеливо объясняла Кася.

Но сегодня голос разума на Екатерину Великую не действовал. Разговор их продолжался еще более получаса и закончился ничем. То есть каждая осталась твердо стоять на своих позициях. Конечно, ее величество судьба изрядно повеселилась, наградив мать с дочерью схожими характерами. Кроме того, ни одна, ни другая не желали этого признавать. Поэтому собственная, до отказа заполненная авантюрами жизнь казалась Екатерине Дмитриевне образцом рационализма, а схожий путь дочери – вызовом здравому смыслу. Кася, естественно, не соглашалась. Действительно, если каждый раз задумываться о результатах собственных действий, парализует. Поэтому, по мнению Каси, именно счастливое неведение и помогало человечеству продолжать жить. Следуя подобной логике, часто задумываться над последствиями своих поступков не имело никакого смысла.

От размышлений ее оторвал настойчивый трезвон мобильника. Взглянула на высветившийся на экране номер: Шаров собственной персоной. А она уже было надеялась, что Алекс оставил ее в покое.

– Привет, куда ты пропала? – услышала она в трубке слегка напряженный голос Шарова.

– Никуда я не пропала, просто мне кажется, мы с тобой уже объяснились, – как можно холоднее ответила Кася.

– Я так не думаю, – осторожно возразил Алекс.

– Ну тогда мы на этот раз в мнениях разошлись, – спокойно констатировала она, чувствуя нарастающее раздражение собеседника.

– Нормально с тобой не поговорили!

– У каждого свое понимание нормального: у тебя – свое, у меня – свое!

– Давай не будем ссориться, мне необходимо с тобой встретиться. Назначь время и место, я приеду.

– Мы же уже обо всем побеседовали, – попыталась отказаться она.

– Я тебя не задержу, – Шаров говорил почти умоляюще.

– Хорошо, – сдалась Кася, – у меня на сегодня назначена встреча, но ближе к вечеру, думаю, буду свободна. Давай где-то около шести, рядом с архивом, я тебе позвоню, когда освобожусь, подойдет?

– Отлично, буду ждать твоего звонка, до скорого.

– До скорого, – Кася положила трубку, но размышлять на тему, зачем она понадобилась Шарову, не стала, вечером сам объяснит.

На встречу со Смоленским она явилась на пятнадцать минут позже назначенного срока. Пунктуальность к ее сильным качествам не относилась. Дверь открыл оживленный Валентин Егорович:

– Проходите, Кася, мы вас уже заждались!

Кася проследовала в ярко освещенную гостиную и остановилась как вкопанная. Прямо напротив нее, вежливо улыбаясь, стоял мужчина, которого она узнала бы из тысячи: высокий, выше метра восьмидесяти, спортивного вида, хотя слегка сутулый, с лицом стопроцентного арийца и каштановыми с легкой проседью волосами. Именно его она видела разговаривающим с отцом Антонио в день смерти последнего. Касю словно парализовало. Ее шокированный вид не ускользнул от внимательного взгляда Смоленского.

– Вы друг друга знаете? – произнес он на неплохом английском.

– Н-нет, – неуверенно пробормотала Кася, положительно не знавшая, как поступить в данной ситуации.

– У нас был общий знакомый, – не стал ходить вокруг да около мужчина.

– Значит, вы меня видели?

– Вас было трудно не заметить, – хмыкнул он, – почти все время нашей беседы вы слишком откровенно буравили нас взглядом.

Слегка ошарашенный враждебностью Каси, Смоленский умоляющим тоном произнес:

– Может, присядете, Кассия, Петер.

– Нет, спасибо, Валентин Егорович, мне пока проще на ногах, – произнесла Кася.

– В таком случае, дорогой Валентин, – произнес тот, кого называли Петером, – я вынужден последовать примеру дамы.

– Вы за мной следили?

– Нет, у меня не было в этом необходимости.

– Почему?

– Потому что я хотел предложить вам сотрудничество, но, я думаю, мы сможем поговорить об этом в других обстоятельствах.

– Вы уверены, что мы встретимся в других обстоятельствах? – с вызовом спросила Кася.

– Я надеюсь на это, – миролюбиво произнес мужчина.

– Давайте присядем! – взмолился Смоленский. – И наконец спокойно поговорим.

Кася, взглянув на вспотевшего от волнения Валентина Егоровича, сжалилась:

– Хорошо, давайте поговорим.

– Так лучше, – успокоенно проговорил Смоленский, – как я понимаю, Кассия, мне не нужно вам представлять моего друга Петера Родэнбурга?

– Теперь не нужно, – просто ответила Кася.

– Мог бы я узнать подробности вашей предыдущей встречи, если не секрет?

– Не секрет, – ответил Родэнбург, – дама видела меня в обществе нашего общего знакомого, отца Антонио, в Риме.

– В Риме? – ошарашенно переспросил Смоленский.

– В Риме, в церкви Санта-Мария-деи-Монти, – пояснил Родэнбург, – отец Антонио обратился ко мне как к специалисту по Гермесу Трисмегисту с вопросом о возможности существования неизвестного тома Герметического Корпуса. И так как я был в Риме по делам, мне показалось интересным встретиться лично. Тем более у меня возникло впечатление, что в его распоряжении находятся ранее не известные документы.

– Какие?

– Он отказался мне их показать, хотя я, признаться, настаивал. Но он был неумолим.

– И дальше что? – напряженно спросила Кася.

– Что дальше? – удивленно переспросил Родэнбург.

– Что вы сделали после того, как он отказался вам показать документы?

– Странный вопрос, – пожал плечами Родэнбург, – развернулся и ушел.

– Так просто взяли и ушли? – с как можно более невинным видом поинтересовалась Кася.

– Да, вот именно, взял и ушел. А что бы вы сделали на моем месте? – вопросом на вопрос ответил Родэнбург.

– Возможно, постаралась бы настоять и все-таки добиться того, чтобы взглянуть хотя бы одним глазком на эти документы.

– У него все равно их не было, – мрачно произнес Родэнбург и попросил: – Давайте перейдем на другую тему. Итак, судя по всему, вас интересует история Магистериума?

– Да, – кивнула Кася, стараясь не показать своего волнения.

На этот раз она даже стала задавать вопросы и делать заинтересованный вид. Они проговорили так еще около часа, после чего Кася решила наконец, что ей пора. Выйдя из дома Смоленского и завернув за угол, она остановилась. Набрала полные легкие воздуха и резко выдохнула. Повторила дыхательное упражнение еще пару раз. Наконец, почувствовав, что достаточно успокоилась, продолжила свою дорогу. Одна мысль не давала покоя: «Родэнбург был прав, когда говорил, что документов у отца Антонио не было. Они были в моей сумке. Только откуда он мог знать об этом?»

Эта идея не отпускала ее всю дорогу до места встречи с Шаровым. Даже когда увидела Алекса, не переставала думать о последней фразе Родэнбурга.

– Ты меня совершенно не слушаешь, – упрекнул ее Алекс.

– Почему ты так говоришь? Слушаю и даже с интересом, только понять не могу, чего ты от меня добиваешься?

– Все ты прекрасно понимаешь, не притворяйся! Речь идет о твоем новом исследовании, я хотел бы тебе помочь.

– Логически возникают два вопроса, – спокойно ответила Кася, – во-первых, откуда ты знаешь о моем исследовании? Насколько я помню, я тебе ничего об этом не рассказывала. А во-вторых, с чего ты решил, что я нуждаюсь в твоей помощи?

– Откуда я знаю? Не задавай глупых вопросов. После всех документов, которые ты запросила в архиве…

– Хорошо, за отсутствием лучшей эту версию я принимаю, ну а ответ на мой второй вопрос?

– Если скажу, по велению сердца, ты не поверишь, я думаю.

– Значит, позвонил ты мне, следуя порыву собственной души?! – с издевкой в голосе произнесла она. – Или, может быть, ты тоже записался в искатели тайного смысла?

Шаров промолчал.

– Нет, это на тебя не похоже, – с насмешкой продолжала она, – скорее всего, твой порыв измеряется вовсе не мистическим прозрением, а вполне реальными числами с большим количеством нулей, не так ли?

– Достаточно большим, чтобы тебя заинтересовать, – тон в тон ответил ей Шаров.

– Хорошо, рассказывай, я тебя слушаю.

– Ты знаешь историю с найденным томом Архимеда.

– Представляю в общих чертах, – пожала она плечами.

– В общих чертах! – передразнил ее Шаров. – Эту книгу на Нью-Йоркском Christie’s купили за два миллиона двести тысяч долларов. И если бы ты видела, на что она была похожа: небольшого формата, с почерневшей то ли от времени, то ли от огня обложкой, коричневые с водяными разводами страницы, на которых и основной-то текст разобрать было трудно, не то что стертый. Так вот за нее боролись буквально не на жизнь, а на смерть греческий министр культуры Евангелос Венизелос и один из самых известных лондонских антикваров, специализирующихся на древних манускриптах, Симон Финч. Не говоря о том, что греческий патриархат подал на аукцион в суд.

– Это все, конечно, интересно, – вежливо ответила Кася, – но я что-то не пойму, ты вызвал меня для того, чтобы рассказывать анекдоты из жизни искателей исторических ценностей?

– Ты прекрасно знаешь, что нет! – возмутился Алекс. – Я хотел предложить тебе сотрудничество. Только представь себе: на поверхность выплывет книга того самого загадочного Гермеса Трисмегиста, в которой содержится легендарный рецепт Философского камня. Да за такое будут сражаться не какая-то там Греция с английским антикваром. Самые богатые университетские библиотеки, научные центры, правительства разных стран друг другу глотку рвать будут. А мы с тобой можем окончательно забыть о том, что такое работать!

– Если выживем, – мрачно усмехнулась Кася.

– Выживем, – уверенно произнес Шаров, – нашу безопасность я могу тебе гарантировать!

– Снова твой фонд Уайтхэд?

– Он не мой, это во-первых, а во-вторых, до недавнего времени ты была очень даже довольна сотрудничеством с этим фондом. И позволь тебе напомнить, что, работая на нас, ты очень неплохо заработала!

– То, что я неплохо заработала, это правда, и то, что была до недавнего времени довольна, тоже соответствует истине. Только все это в прошлом и давай больше не будем об этом, – попросила она, чувствуя, как противная горечь снова подкатывает к горлу, – я хочу уйти, Алекс, и на этом все, договорились?

Чувствуя, что больше от нее он ничего не добьется, Алекс только кивнул.

Кася вернулась домой полностью опустошенная. Думать не хотелось, звонить кому-нибудь тем более. В который раз пожалела, что так и не собралась завести хоть какое-либо домашнее животное, хоть рыбку в аквариуме. Села бы она перед аквариумом, поведала бы какой-нибудь тараньке историю своей непростой жизни, и стало бы легче. Тем более рыбы, как известно, чужих секретов не выдают.

Утром же решила навести порядок в квартире. Начала день, разбирая свои бумаги, расставляя по местам книги, раскладывая по многочисленным папкам записи в компьютере, архивируя ненужное и выделяя все, что может оказаться полезным. Периодически ей нужно было это ощущение налаженности, убранности, словно наводя чистоту в своем кабинете, она приводила в порядок собственные мысли. Наконец, окинув взглядом комнату, Кася осталась довольна.

Теперь можно было перейти от полезного к приятному, а именно к ее исследованию. Набросала на память схему всей истории. Итак, все началось с того, что Лоренцо Великолепный отправил своего придворного алхимика Альберони в далекое и мало кому известное Московское княжество. И послал он его ни много ни мало, а за Философским камнем. Судя по плачевному состоянию государственной казны, интересовало правителя Флоренции не духовное просветление, а вполне прозаическое превращение олова и свинца в золото.

Вспомнила она Пушкина. Деду Лоренцо, Козимо Медичи, Философский камень был ни к чему, его больше интересовало бессмертие, а золото он и сам из ничего производил, а вот Лоренцо талантами деда-банкира не обладал. Однако так получилось, что Джироламо прибыл ко двору Софьи Палеолог не в самый лучший момент. Власть Софьи слабела, а ее противники, наоборот, набирали силу. Приключившаяся не вовремя болезнь наследника только осложнила ситуацию, не говоря уже об еще более несвоевременной смерти. Джироламо попал под подозрение и, скорее всего, погиб в закрутившейся суматохе. Но, судя по всему, книгу он все-таки нашел. Только вот где она? На этот вопрос ответа у нее не было, как, впрочем, и ответа на вопрос: кто убил Ивана Молодого?

Кому была выгодна смерть Ивана? Софье? Самый простой и очевидный ответ. Но неужели Софья была настолько глупа, что послала собственноручно выписанного из Венеции врача отравлять наследника престола. Похоже, она продолжает крутиться на месте.

Кася вздохнула. Конечно, она могла запастись терпением, а дорога, как известно, сама куда надо выведет. Но она не очень-то привыкла верить тому, что истина – дочь времени. Другие считали, что в таких делах придет час и все выплывет наружу, нужно только терпеливо идти по следам и распутывать нить одну за другой, но Кася предпочитала лобовую атаку. Однако плана этой атаки у нее не было. Мобильник радостно заверещал сверчком, оповещая свою хозяйку, что звонит неизвестный. «Реклама?» – подумала она раздраженно, но все-таки ответила.

– Здравствуйте, синьора Кузнецова, это брат Паоло Сарагоса, – заговорил по-итальянски спокойный голос на другом конце невидимой связи.

Опешившая Кася поздоровалась и замолчала, ожидая продолжения.

– Я в Москве и хотел бы встретиться с вами, – доминиканец прямо перешел к делу, не тратя времени на приличия, – располагаете ли вы свободным временем в ближайшие два дня?

– По правде сказать, я очень занята, к тому же я рассказала все, что знала, комиссару Баттисти, – протянула Кася, которой никоим образом встречаться с братом Паоло не хотелось.

– Я предполагал, что вы откажетесь, – спокойно ответил брат Паоло, – и поэтому запасся рекомендациями одного человека, которому вы доверяете.

– Какого человека?

– Вашего друга Кирилла… – Монах выдержал паузу, давая Касе прийти в себя, и продолжил: – Вы можете ему позвонить, он подтвердит. Итак, когда мы сможем встретиться?

– Почему вы хотите увидеться со мной?

– Я думаю, вы догадываетесь, почему. Но в любом случае лучше будет говорить об этом тет-а-тет, вам не кажется?

– Хорошо, тогда незачем тянуть, – решила Кася, – назначайте встречу на после обеда, и где, мне все равно.

Брат Паоло продиктовал ей адрес небольшого ресторана рядом с метро «Пушкинская» и попрощался. Растерянная Кася опустилась в кресло, только Кирилла ей в этой ситуации и не хватало! Не откладывая дела в долгий ящик, набрала его номер.

– Рад, что ты меня вспомнила!

– Не изображай из себя святую невинность!

– А я и не изображаю, – беззаботным голосом отозвался он, – просто констатирую факт, что хотя бы так ты наконец позвонила.

– Ты бы мог позвонить сам.

– Последний раз ты ушла, не попрощавшись, поэтому на вполне законных основаниях я решил предоставить тебе свободу дальнейшего выбора.

– Ты – зануда! Может быть, еще и список правил вывесишь? Иногда можно действовать по велению души.

– А что, если моя душа велела мне промолчать и ждать. Слушай, давай не будем об этом. Лучше расскажи, чем занимаешься сейчас.

– А ты, получается, не в курсе.

– А кто меня в него ввел?

– Ты дал рекомендации человеку, совершенно не поинтересовавшись, почему он их просит.

– Он мне не сказал, а я не спросил, – объяснил Кирилл, – просто я знаю брата Паоло достаточно давно и могу за него ручаться.

– А при каких обстоятельствах ты с ним познакомился, ты мне, естественно, не скажешь.

– Я не могу этого сделать, ты это лучше меня знаешь, – извиняющимся тоном произнес Кирилл.

– Конспиратор в томате, одни секреты, даже в туалет, и то по секрету, – разворчалась Кася, но больше собственное уязвленное самолюбие решила не показывать. В конце концов предъявлять Кириллу претензии не имело никакого смысла. Легко обижаться на того, кто под боком, а дуться как мышь на крупу на расстоянии – пустое занятие.

– Ты где сейчас? – спросила она и с ехидцей добавила: – Если это, конечно, не секрет.

– Не секрет, во Владивостоке, – тон в тон ответил Кирилл, – хочешь приехать?

– Нет, я лучше подожду, когда ты будешь поближе, – проявила благоразумие Кася.

– И я так думаю, тем более что дел у тебя, похоже, невпроворот.

– Ты же сказал, что не спрашивал брата Паоло, зачем я ему нужна?! – заподозрила неладное она.

– Я его действительно не спрашивал.

– Опять за моей почтой следишь и мой компьютер программами-шпионами напичкал! – возмутилась Кася, которая теперь из предосторожности старалась как можно меньше доверять собственному компьютеру.

– Давай не будем об этом, – ответил Кирилл.

– Тебя не исправишь, ну да ладно, потом поговорим, мне пора собираться…

– А поцелуй на прощание! – шутливо произнес Кирилл.

– Ладно, целую, ну пока.

– Пока, только будь осторожна, – шутливые нотки исчезли, и предупреждение прозвучало неожиданно серьезно.

Ресторан оказался очень уютным и почти пустым. Брат Паоло уже ждал ее. Ничто в его облике не выдавало монаха. Похоже, доминиканцам разрешалось менять сутану на вполне светскую одежду. Только глаза оставались прежними: холодными и проницательными.

– Спасибо, что вы пришли, синьора Кузнецова.

– Пожалуйста, – хмыкнула Кася и спросила то, что ее интересовало в первую очередь: – У вас есть новости от комиссара Баттисти? Дело об убийстве отца Антонио продвигается?

– Комиссар не делится со мной, он, знаете ли, очень закрытый человек. Впрочем, на его месте я поступил бы точно так же.

– Но у него хоть есть подозреваемые?

– Насколько я понял, нет. У отца Антонио явных врагов никогда не было. Пытались разрабатывать гипотезу неудачно подвернувшейся кражи, но все указывает на то, что убийца не искал никаких особенных сокровищ. Ничего ценного не пропало…

– Значит, никого не нашли, – поникла Кася, – неужели никто из свидетелей ничего не видел?!

– Может, да, а может, и нет. Скорее всего, не все говорят правду или часть правды. В таком деле всем есть что скрывать, поэтому распутать клубок очень и очень сложно.

Кася сделала вид, что совершенно не обратила внимания на явный намек, прозвучавший во фразе монаха.

– Очень жаль, – с вполне невинным видом произнесла она и спросила: – Почему вы хотели меня увидеть?

– Чтобы поговорить о деле, которым вы сейчас занимаетесь. О пропавшем томе Гермеса Трисмегиста.

– Откуда это вам известно?

– У каждого свои источники информации, – уклончиво ответил Сарагоса.

– Понимаю, тогда, значит, вам не имеет смысла говорить ни о гранте моего друга, ни о докторе Фоскари, ни о фонде Медичи.

– Нет, не имеет, – согласился он.

– И вы думаете, что я вам сейчас вот возьму и выложу на блюдечке с голубой каемочкой все, что я нашла! – с вызовом в голосе произнесла она.

– Нет, не думаю, и я этого, заметьте, не прошу. Я просто хотел поговорить о предмете вашего исследования.

– То есть о шестнадцатом томе Гермеса Трисмегиста, – скучным голосом проговорила Кася.

– Именно о нем, – подтвердил брат Паоло.

– А что, если никакого шестнадцатого тома не существует, а может быть, он всего лишь то, что уже нашли. На самом деле в некоторых источниках упоминается семнадцать книг Герметического Корпуса, в некоторых вообще сорок две.

– Дело совершенно не в порядковом номере. И вы абсолютно правы, что это вовсе не шестнадцатый том, книг на самом деле гораздо больше, только сколько, никто не знает.

– Вот видите! – обрадовалась признанию собственной правоты Кася.

– Но это не все, – вздохнул Сарагоса, – другого выхода у меня нет, мне необходимо убедить вас в серьезности того, что вы ищете. Вы слышали что-нибудь о мистерии Гермеса и о самом загадочном в истории человечества посвящении?

«Опять посвященные, проходу мне не дают!» – возмутилась Кася про себя. Действительно, все это ей изрядно надоело уже в истории с Пифагорейским союзом и Ключами Фортуны. Неужели снова ее заносит в область этих мистических союзов, обещающих то бессмертие, то всемогущество, а чаще всего и то и другое, вместе взятое. Но, вздохнув, решила, что послушать все-таки стоит. В конце концов никакая информация лишней в ее ситуации не будет. Поэтому вслух заинтересованным голосом произнесла:

– Нет, никогда не слышала.

– Эта тайна была известна немногим, только прошедшие одно из самых жестоких посвящений могли проникнуть в нее, это был обряд, до странности напоминающий смерть и воскрешение. Достаточно сказать, что адепта оставляли, а по некоторым источникам, замуровывали одного в подземном саркофаге на несколько дней. Его вводили в состояние священного транса. Будущий посвященный погружался в состояние каталепсии, когда все жизненные процессы в теле останавливались. Тогда сначала перед его внутренним взором проносились все события его собственной жизни. Потом земное сознание становилось более расплывчатым и постепенно покидало его. И именно в этот момент душа, освобожденная от бремени материального тела, возносилась, следуя к отдаленному лучу света, превращающемуся постепенно в ослепительное сияние. Именно этот свет жрецы и называли Светом Осириса.

– Согласно вашим словам, эта мистерия относится к числу самых древних?

– Согласно моим сведениям, – поправил ее брат Паоло, – да.

«Получается, что Смоленский был прав, когда говорил, что только филологического анализа для датировки Герметического Корпуса недостаточно», – подумала Кася. Корпус дополнялся и переписывался много раз и большую часть времени существовал исключительно в устной традиции. И теперь говорить о том, что Герметический Корпус был написан во II веке нашей эры, основываясь исключительно на употребляемой в нем лексике, не совсем верно. Устная традиция есть устная традиция.

– Просмотрите этот отрывок, это перевод на итальянский оригинального греческого текста, – оторвал ее от размышлений голос брата Паоло, – если верить летописцам нашего ордена, оригинал нашли госпитальеры в развалинах древнего храма, неподалеку от Триполи, где-то в конце двенадцатого века.

Кася взяла протянутые ей листки и стала медленно читать:

«Помни твою дорогу и не сворачивай с нее. Не забывай, встанет перед тобой выбор, не думай. Принимай первое, что подсказывает тебе Сердце. Если ты по-настоящему готов к испытанию, оно знает дорогу. И всегда повторяй себе: ты часть Единого, и Единое – часть тебя. Все сливается в тебе и ты сливаешься со всем. Разливайся весенним паводком, заполняй собой все, как воздух, рассыпайся песком, будь стойким, как камень. Ты должен быть всем и ничем. И это никогда не упускай из твоей памяти.

Ты стал новым существом, земная, слабая оболочка исчезла. Она больше не стесняет движений твоей души. Но бойся возвращения, ибо ты только в начале пути, и один раз отступив, тебе трудно будет возвратиться, ибо ты не вернешься к исходной точке, а будешь отброшен далеко назад. Ибо раньше ты не ведал истины. А теперь ведаешь. Но больше всего бойся небытия.

Ты пронизываешь собой все и все пронизывает тебя. Ты – неисчерпаемый исток, дающий начало реке, не высыхай! Ты – солнце, наполняющее все теплом, не остывай! Не пытайся понять и объяснить, дай душе твоей свободу вознестись и соединиться с миром. И главное – слушай невыразимую и священную речь. Именно тогда Луна откроет тебе двери небесного чертога, Меркурий укажет путь, Венера наполнит твое сердце любовью и радостью, Солнце разбудит в тебе новое существо, Марс даст смысл высшей справедливости, Юпитер посвятит тебя в предвидение и предназначение твое и, наконец, Сатурн зажжет перед тобой новый свет высшей мудрости. И только тогда ты будешь готов пройти в восьмую сферу и соединиться со своим Создателем».

Она остановилась, подумала и вновь перечитала текст. У нее возникло странное и не отпускающее ее ощущение, что она его где-то уже видела или слышала. Но где? Вспомнить никак не могла. Мысль увиливала, дразня убегающим хвостиком.

– Я могу его оставить себе?

– Конечно, для этого я его и принес.

– Вы думаете, это может мне помочь?

– Не могу сказать, время покажет, – усмехнулся брат Паоло, – это вы сами увидите.

– Увидеть, может быть, и увижу, – вздохнула Кася и искренне, не скрывая своего раздражения, добавила: – Да только не люблю я это все. Посвящение, обещание высшей истины и пара-тройка просветленных, обещающих спасение от материального мира, который, как известно, плохой, путем приобщения к некоей тайне. Процедура известная.

– Конечно, посвященный человек тем и отличается от непосвященного, что обостренно ощущает божественное присутствие, когда даже самая простая вещь может быть лишним доказательством существования Бога. Хотя разве само присутствие жизни уже не божественно?

Кася задумалась, не зная, что ответить. Она предпочитала обычно подобные вопросы обходить стороной. Так было удобнее и проще. Заядлой материалисткой она не была.

– Путь Света, – тем временем задумчиво продолжал брат Паоло Сарагоса, – когда я впервые читал про это, я все больше укреплялся в моей вере.

– Вы укреплялись, – хмыкнула Кася, – а у меня ничего подобного не наблюдается, а только винегрет в голове получился: восемь сфер, постижение божественного смысла, свет, который ведет к нему, и т. д.?

– Для вас все должно быть разложено по полочкам организованного знания, – улыбнулся брат Паоло, и его лицо неожиданно приобрело совершенно человеческое выражение. Льдинки в голубых глазах растаяли, тонкая сеточка морщин ясно прорисовалась вокруг глаз, а губы стали почти улыбчивыми, – а что будете делать, если не сможете разложить?

– И не собираюсь, – насупилась Кася, чувствуя тонкую иронию монаха, – просто с одной стороны вы принадлежите к ордену Святого Доминика, который прославился своей непримиримостью к ересям и сыграл главную роль в Святой инквизиции, а с другой – говорите как законченный мистик. Посвящение, Дорога Света, Осирис, Гермес Трисмегист – за одно упоминание этих имен пять столетий назад не без помощи ваших собратьев по ордену можно было вполне загреметь на костер.

– Времена меняются, – усмехнулся брат Паоло.

– Настолько, чтобы ваш орден заинтересовался трудами Гермеса Трисмегиста?

– Настолько, – улыбнулся брат Сарагоса.

– Это все, о чем вы хотели поговорить? – засобиралась она уходить, всем видом показывая, что разговор окончен.

– Да, а вы?

Она заколебалась, а потом все-таки решилась:

– Вы знаете, сегодня я встретила одного человека. Его зовут Петер Родэнбург, и он из Голландии.

– Почему вы о нем говорите? – с некоторым удивлением спросил брат Паоло.

– Потому что я хочу, чтобы вы передали информацию комиссару Баттисти. Так вот, этот человек, судя по отзывам одного знакомого, является одним из крупных специалистов по истории Герметического Корпуса.

– И, насколько я понимаю, встреча с ним, по вашему мнению, не была случайной.

– Нет, но это неважно.

– Тогда что важно?

– Именно этого человека я видела с отцом Антонио в день его смерти…

Кася возвращалась домой в задумчивости. «Луна откроет тебе двери небесного чертога, – повторяла она про себя, – Меркурий укажет путь, Меркурий укажет дорогу… Как там дальше?» Она остановилась, достала из сумки листки, переданные братом Паоло. Перечитала. За Марсом следовала Венера. Все это было странно, очень странно. «Венера наполнит твое сердце любовью и радостью, Солнце разбудит в тебе новое существо, Марс даст смысл высшей справедливости, Юпитер посвятит тебя в предвидение и предназначение твое, и, наконец, Сатурн, зажжет перед тобой новый свет высшей мудрости. И только тогда ты будешь готов пройти в восьмую сферу и соединиться со своим Создателем». Все это до странности напоминало шифр. С какой целью на самом деле приехал брат Паоло в Москву. Идиотка! Даже не спросила его об этом. Хотя тут же успокоила себя, честный ответ брата Паоло на такой вопрос ей совершенно не был гарантирован. «Меркурий укажет дорогу», – крутилось в ее голове. Нет, положительно все это было неспроста. Почему все-таки брат Паоло принес ей этот текст, и откуда он у него?

«Что же он сказал?» – напрягла она свою память. Что-то вроде того, что этот текст находился в библиотеке ордена в течение нескольких веков. А нашли его госпитальеры в развалинах какого-то храма под Триполи. А что, если?.. Кася остановилась как вкопанная, словно боясь спугнуть забрезжившую где-то на дне ее сознания идею, но та никак не желала проясняться. Вздохнув, Кася продолжила дорогу. Почему брат Паоло все-таки появился в Москве? Чтобы показать этот текст? Тогда кто он: враг или друг? От этого вопроса зависело очень и очень многое…