Лариса Капелле
Священный Грааль отступников
© Капелле Л., 2015
© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2015
* * *
Глава 1
Простая радость бытия
«Оно, Бело-озеро, довольно глубоко, имеет чистую воду и каменистое, по большей части глинистое дно. Сия глина, будучи бела и весьма мелка, перемутясь во время погоды с озёрной водой, даёт ей белый цвет», – процитировала Кася вслух, наблюдая за рябью, пробегающей по поверхности воды, и за Кириллом, разжигающим утренний костер рядом с их палаткой.
– Это откуда? – поинтересовался Кирилл, отвлекшись на минуту от своей ответственной работы.
– Из «Повести временных лет» о призвании варягов, – ответила Кася, – и, согласно летописи, Белозерском, рядом с которым мы сейчас находимся, правил один из братьев Рюрика, Синеус.
– Куда их только не призывали, этих варягов, – вздохнул Кирилл, дунул изо всех сил на неуверенно замигавший огонек и расчихался от поднявшегося со вчерашней золы облачка пыли. Огонек тут же погас, а Кирилл смачно выругался, обнаружив солидный запас ненормативной лексики. Кася внутренне усмехнулась, но вслух сочувствующим голосом предложила:
– Хочешь, помогу?
– Нет, мы условились, что костер разжигать и готовить будем через день. Договор есть договор, – возразил он и с удвоенной энергией завозился вокруг костра.
На этот раз от улыбки она не удержалась.
– Смеешься, – мрачно констатировал Кирилл.
– Над чем я должна смеяться? – с невинным видом поинтересовалась она.
– Над моим глупым видом, – вздохнул тот.
– Ты обладаешь удивительным свойством видеть себя со стороны!
– Никакого особого таланта это не требует. Достаточно посмотреть на ехидное выражение твоего лица, – буркнул Кирилл.
– Сдаюсь, – подняла руки Кася и расхохоталась во все горло.
Но, увидев побледневшего от злости Кирилла, спохватилась и миролюбивым тоном продолжила:
– Нет, просто интересные мысли приходят мне в голову.
– Какие, например? – буркнул Кирилл, продолжая сражаться с никак не желающим разгораться пламенем.
– Ну, такие, что, глядя на тебя, я понимаю, почему женщин называют хранительницами очага.
– То есть?
– Ну, если доисторические мужчины отличались твоим терпением и твоим талантом в разжигании пламени, то гораздо более предусмотрительно было доверить эту задачу доисторическим женщинам!
Но на этот раз пламя, словно желая опровергнуть Касины самонадеянные выводы, разгорелось и начало радостно пожирать старательно сложенные сухие веточки.
– Ну что, хранительница очага! – победно взглянул на нее Кирилл, – забирай свои слова обратно.
– Забираю, забираю, – не стала нарываться на конфликт Кася и, поднимаясь, засобиралась.
– Ты куда?
– Пока вода кипит, схожу на хутор.
– Так рано?! – удивился он.
– Они рано встают, – откликнулась Кася, – а потом у нас молоко кончилось.
– Как знаешь…
– Тебя это напрягает?
– Нет, если хочешь молока, иди! – с непонятным раздражением ответил Кирилл.
– Знаю же, что напрягает, – констатировала Кася.
Она уже заметила, что Кирилл почему-то с самого начала с подозрением отнесся к хозяину хутора, Борису Стрельцову.
– Странный человек этот Стрельцов, – задумчиво проговорил Кирилл, – да и семья у них странная.
– Ничего особенного, семья как семья, – возразила Кася.
– Девочка живет с дедом, и больше никого.
– Время сейчас такое, каких только семей не встретишь, – пожала плечами Кася.
– Все-таки я думаю, что не все просто с этим хутором, – повторил Кирилл.
– Твой же знакомый нам его посоветовал, – хмыкнула она.
Как и полагается всем путешественникам, всем самым необходимым они запаслись в самом начале, в Белозерске. Потом знакомый Кирилла, местный художник Игорь Суровцев, привез их на это место, находившееся на равном расстоянии от берега озера, обводного канала и устья реки Шексны. И Игорь же указал им хутор, говоря, что хозяина Бориса Стрельцова он знает, и у него они могут покупать молоко, овощи, рыбу и ягоды. Кася такому соседству обрадовалась. С самого начала идея полного одиночества в лесу, на берегу озера, не казалась ей слишком вдохновляющей. Попозже она узнала, что хутором этот стоявший в стороне от деревни дом стал не по своей воле. Просто со временем примыкавшие к нему дома обезлюдели, и их разобрали: кто на дачи, кто на дрова, а окружающий лес восстановил свои права. Так и оказался стоявший на обочине деревни Глушково дом Стрельцовых хутором.
– Подозреваю, что Игорь хотел помочь им, а вовсе не нам, – продолжал гнуть свою линию Кирилл.
– Нам-то какая разница – у кого покупать! – возмутилась Кася, ей подозрительность Кирилла уже начала действовать на нервы. – Молоко у них вкусное, рыба – свежая…
– И Олеся тебе нравится, – тон в тон ей добавил Кирилл и улыбнулся, – ладно, выбирай сама.
Олесей звали внучку Бориса Стрельцова. И Кася с Олесей совершенно неожиданно, невзирая на разницу в возрасте, нашли общий язык.
– Да, нравится, – подтвердила Кася, – и меня радует, что мы можем им хоть так помочь, – и, подхватив рюкзак, отправилась на хутор.
* * *
Если бы Кася не так торопилась и оглянулась, она, может быть, и заметила бы, что за их перебранкой наблюдают. Неподвижная фигура стояла в стороне. Человек, полностью скрытый раскидистой елью, напряженно размышлял, рассматривая парочку влюбленных. Одна мысль возвращалась снова и снова, вызывая головную боль и заставляя морщиться: «Случайно ли их появление здесь или нет?» По правде сказать, нервы его стали все больше и больше сдавать. Последнее время ему стало казаться, что круг сжимался вокруг него неумолимо, как кольцо удава. Это ощущение было настолько реально, что он иногда почти кожей ощущал чешуйчатое тело беспощадного врага. А времени оставалось все меньше и меньше. Он был близок к цели, он был почти уверен в этом. И он не имел права на ошибку. «Этот мир только иллюзия, – повторял он про себя словно молитву, – и именно мне предназначено вырваться из него. И не важно, какую цену платить, ничто не важно! Все – только обман, неверный удаляющийся мираж!»
Человек осторожно двинулся за девушкой легким пружинистым шагом. Это было так легко, она абсолютно не догадывалась, что кто-то следит за ней. Городская, сразу чувствуется. Кто-либо другой, привычный к звукам леса, возможно бы, и услышал легкий треск сучьев, сухих иголок и прошлогодней травы под его ногами, но не эта курица. Почему он следовал за ней, он точно не знал. Одно только стучало в голове: «Случайно ли она здесь или не случайно?» Не нравился ему и ее дружок. Нет, парочка была все-таки странная, следовало за ними понаблюдать. Он уже подслушал их разговоры. Судя по всему, оба были людьми непростыми и информированными. И ему это не понравилось. Нет, все-таки глаз с них спускать не стоит. Тем более что-то внутри говорило: будь настороже! А свой внутренний голос он привык слушать. Интуиция его обманывала редко. Он продолжал следовать за приезжей. Он знал, куда она направляется, и это ему нравилось еще меньше. Подумав немного, он решил сократить дорогу. Идти по пятам ему уже немного надоело. Кроме того, стоило ли тратить столько сил? В этом он был уже не уверен.
Он углубился в чащу. Человек прекрасно знал этот лес. Сколько раз, втайне от всех, приходил сюда, особенно заботясь о том, чтобы никто не знал об этой его страсти. Нет, он не искал единства с природой, ему это было незачем. Просто именно здесь он чувствовал, наконец, полное и абсолютное одиночество. Ему было необходимо время, когда не нужно больше было играть, притворяться. Именно здесь он был наедине со своим Творцом и мог спокойно размышлять о миссии, посланной ему небом.
«Солнце померкнет и свет перестанет быть светом. Упадут звезды и содрогнется земля, разольется море и задрожит небо. Тогда появится знак Сына Человеческого, и откроется четвертая дверь… И тогда Сын Человеческий пошлет своих ангелов и четыре ветра, что дуют с вершины небесной до самых земных пределов, отыскать и собрать избранных… носящих в себе частицу неба…» И он был Избранным.
* * *
Кася продолжала идти знакомой тропинкой и вспоминала свою первую встречу с Олесей. По проселочной, заросшей невысокой, ярко-зеленой травой дороге Игорь подвез их к большому деревянному дому, который, по всей видимости, совсем недавно был перестроен. Забора вокруг дома не было, да он и не был нужен: с одной стороны изгородь заменяли заросли ольшаника, а с другой – высокие кусты малины. Несколько странный вид дому придавала огромная застекленная терраса. Увидеть подобную пристройку к традиционной русской избе было несколько неожиданно. Рядом с кустами малины лежала в траве собака. Но на приезд гостей животное отреагировало только коротким лаем. Игоря она, судя по всему, знала и просто считала своим долгом предупредить хозяев о визите. В доме они застали только девочку лет одиннадцати-двенадцати. Круглое лицо со вздернутым носиком с еле заметными конопушками, пытливыми светло-голубыми глазами и по-детски пухлыми губами было удивительно симпатичным. Девочка деловито расставляла по местам, видимо, только что вымытую и высушенную посуду.
– Привет, Олеся, а дед дома? – спросил маленькую хозяйку Игорь.
– Нет, деда нет.
– Ну, тогда ты не против, если мы его подождем?
– Нет, не против, заходите, – кивнула головой девочка, – но я уже и сама все для вас приготовила.
С этими словами хозяюшка вытащила из холодильника небольшой туесок, из которого торчало горлышко пластмассовой бутылки.
– Вот, молоко, утреннее. Потом я вам яиц собрала. Дед свежей рыбы наловил. И еще черники, хотите? – обратилась она на этот раз к Касе с Кириллом.
– Хотим, – кивнула головой Кася и улыбнулась.
– Пойдемте во двор, я вам насыплю.
В центре двора под старой раскидистой березой стоял большой стол, на котором лежала ровная горка черники. На лавке рядом развалился огромный, дымчато-серый кот. Недалеко на небольшой полянке паслась коза. Давешняя собака лежала на том же месте и внимательно наблюдала за гостями.
– А собаку как зовут? – поинтересовалась Кася, оглядываясь вокруг.
– Стелька, – коротко ответила девочка, деловито перебирая чернику.
– Стелька? – удивилась Кася и рассмеялась, – откуда такое имя?
– Понаблюдайте, сами увидите, – совсем по-взрослому пожала плечами Олеся, – другого имени ей не придумать. Стелька, сюда, – позвала она, и собака ринулась на хозяйкин зов. Коротконогая, с тяжелой челюстью и длинным телом, перемещалась она удивительно ловко. Но она не бежала, а словно стелилась по земле. Действительно, лучшей клички не придумать! Хотя вид… бери и на цепь сажай двор караулить – барбос барбосом.
– Она у нас умница, хоть с дедом охотиться, хоть дом охранять, все исполнит, – погладила собаку Олеся.
– Ну, а козу с котом как кличут? – продолжила Кася разговор.
– Козу – Маргарита Степановна, а кота – Обормот, – ответила Олеся.
– Обормот?
– Да, кот Обормот, а как еще его назовешь, – вновь пожала плечами девочка, словно удивляясь Касиной непонятливости, – а вы попробуйте, на минутку от туеска своего отвернитесь и увидите.
Кася присмотрелась к коту. Милое животное с совершенно невинной миной нежилось на солнышке. Впрочем, расслабленным оно было так, для отвода глаз. Уши были настороже, и зеленые глаза внимательно наблюдали за всем окружающим. Вид кота был настолько ложно-невинным и морда была настолько плутоватая, что было ясно: доверять такому пройдохе было себе дороже. Настоящий обормот! Так и жили в этом гостеприимном доме собака Стелька, коза Маргарита Степановна и кот Обормот.
С Борисом Стрельцовым они познакомились попозже. Несколько угрюмый и немногословный мужик лет шестидесяти сам пришел к их палатке. Коротко представился, принес сухих дров и треножник с котелком для костра. Был он невысок, кряжист, с мрачным лицом, взгляд небольших серых глаз был прямым и даже несколько вызывающим. К числу симпатичных людей Борис Стрельцов точно не относился. В этом не признать правоту Кирилла Кася не могла. Но, с другой стороны, никто быть приятным во всех отношениях от Стрельцова и не требовал.
Кася отправилась по тропинке, ведущей к проселочной дороге. Выйдя на дорогу, повернула налево. До хутора оставалось каких-нибудь двести метров. Нужно сказать, что такая близость человеческого жилья радовала Касю. Ей совершенно не улыбалось оказаться в безлюдной местности. Она вспомнила, как сначала не хотела отправляться в предложенное Кириллом путешествие. Они уже давно договорились провести время вместе, но Кася представляла себе это несколько иначе. В конце концов, до этого история их отношений, которые они так и не решались назвать любовью, знала только короткие, двух-трехдневные путешествия. И в первый раз они могли не разгадывать очередные тайны, а просто провести время вместе. Она уже запаслась ключами от загородного дома своего названого отца Джорджа в Севеннах на юге Франции. Место уединенное, большой бассейн, а если надоест – море в семидесяти километрах, горы. Поэтому предложение Кирилла застало ее врасплох. Направление, предложенное Кириллом, совершенно не напоминало красочное предложение из рекламного буклета: Вологодская область, Белое озеро.
– Ты же хотела, чтобы мы были совершенно одни, сама вспомнила про Робинзона Крузо, а сейчас расстраиваешься?
– Ты не учел, что я себе представляла подобное уединение где-нибудь в загородном доме, в Севеннах, например, – с надеждой уточнила она.
– То есть с горячей водой, туалетом и ванной. Ничего себя робинзонада! А мне хочется чего-нибудь настоящего.
– Единства с природой, – констатировала Кася.
– А почему бы и нет? Ты знаешь, я когда-то отдыхал в этих местах с товарищами и тогда еще подумал, что если встречу когда-нибудь необыкновенную девушку, то обязательно привезу ее сюда!
Против необыкновенной девушки Кася устоять, конечно, не смогла. Этим и объяснялось ее сегодняшнее положение. Жизнь в палатке, утренний и вечерний туалет в озере, благо погода стояла изумительная, для этих краев теплая, и температура воды поднялась аж до двадцати с лишним градусов. Даже настойчивое жужжание комаров не мешало наслаждаться отдыхом. Она уже и забыла, когда в последний раз видела настоящий рассвет. Теперь же они специально вставали пораньше, чтобы с почти первобытным восхищением наблюдать, как, неторопливо разрывая утренний туман, выкатывается из-за горизонта солнце, покрывая сначала багровыми, а потом золотистыми отблесками гладкую поверхность воды. И медленно выступают из темноты мягкие зеленые холмы с перелесками, сменяющиеся почти непроходимыми лесными чащами, с удивительно изумрудной, словно шелковой травой на берегах радостно журчавших рек и ручейков. Кася сама и не заметила, как эта застенчивая и негромкая красота Русского севера надежно устроилась в одном из заветных уголков ее сердца.
Она продолжала идти, наслаждаясь свежим утренним воздухом и слушая радостный щебет птиц.
– Кася! – окликнули ее издалека.
Она удивилась и обернулась. Нечасто встретишь кого-нибудь на проселочной дороге. Навстречу ей спешил Сергей Волынский, руководитель расположившейся неподалеку археологической экспедиции из столичной Академии наук. Соседство с этой самой экспедицией изрядно разозлило Кирилла. Он даже предложил было Касе перебраться куда-нибудь подальше. Но сниматься с насиженного за несколько дней места той совершенно не хотелось. Тем более экспедиция находилась в двух километрах и никоим образом, на Касин взгляд, их уединению не мешала. Ей было даже интересно поговорить с такими неординарными собеседниками. И, похоже, Касин интерес к археологам понравился Кириллу еще меньше.
– Мы должны были провести это время только вдвоем! – обижался он, – я же попросил Игоря найти уединенное место!
– Он и нашел, на тысячи метров вокруг – ни души.
– Зато в километре целая свора изголодавшихся по общению мужиков!
– В двух километрах, – поправила его Кася и резонно возразила, – они же с нами не ночуют.
– Еще чего не хватало!
Но Касе нравилась ревность Кирилла. Она проливала бальзам на ее комплекс собственной неполноценности. Светловолосый, голубоглазый, атлетически сложенный Кирилл, на ее взгляд, был слишком красив. Недаром женщины на улице оборачивались. Она же фотомодельной внешностью и близко не отличалась, просто симпатичная, высокая и никакого особенного внимания к себе не привлекающая. Поэтому присутствие археологов ей было интересно, а внимание – льстило. А на резонные замечания Кирилла, что же могло привлечь таких маститых специалистов в Белозерск, отвечала: «Древность города и богатая история».
– Древность города? Или нечто другое? – вслух раздумывал Кирилл.
Но Кася на его подозрительность внимания не обращала. Действительно, Белозерск был одним из самых древних городов России. Шутка ли сказать, на триста лет старше Москвы и ненамного моложе Киева! Правда, в последнее время город значительно омолодили на сотню лет, сославшись на то, что Нестор в «Повести временных лет» опростоволосился и выдал желаемое за действительное. Мол, никакой Синеус, брат Рюрика, городом не правил и самого города на этом месте не было. К тому же старое место расположения города благополучно затопили после превращения речки Шексны в водохранилище, и сторонники омоложения города получили все карты в руки. Тем временем про Белозерск вспомнил воссозданный Ганзейский союз. Все-таки в средние века город был не только центром независимого княжества, но и имел важное стратегическое положение на водном пути «из варяг в греки». Поэтому и располагался в городе крупный торговый двор для купцов Ганзы. Их потомки не только заново включили Белозерск в Ганзейский союз, но и спонсировали международную экспедицию для поисков старого Белозерска. Местные энтузиасты идею экспедиции восприняли с некоторым подозрением. С одной стороны, археологи могли восстановить справедливость и вернуть городу утраченные «годы». Но с другой стороны, могли, наоборот, подтвердить позорный вердикт о 1050-летии города.
Научный люд судил да рядил, а Касю все это интересовало постольку-поскольку. Городок ей понравился, такой тихий и неторопливый ритм жизни мало где встретишь. Дома почти сплошь деревянные, каменными были только церкви, торговые ряды XIX века, несколько особняков в центре да монолитных коробок на окраинах. Но все это придавало городу особый колорит патриархальности, словно шумная и суетная цивилизация остановилась где-то рядом с Белозерском, а в город ее не пустили. И разницы в том: 1050 лет городу или 1150 – никакой Кася не видела.
Впрочем, экспедиция занималась вовсе не определением возраста Белозерска, а просто искала исчезнувший после страшной эпидемии чумы старый город. Самым маститым специалистом экспедиции был, судя по всему, канадец Кристофер Ланг. Он был единственным обитателем лагеря археологов, вызвавшим симпатию Кирилла. У Каси же канадец, наоборот, вызвал ощущение непонятного раздражения. Почему? Внятно ответить она не могла. Смутил ли ее ореол мировой известности археолога? Вряд ли. Касина мама, Екатерина Дмитриевна, в таком случае точно бы развила теорию о том, что археолог Ланг фактом своей реализованности задел старательно запрятанный комплекс дочкиной неполноценности. Так как Кася кроме написания диссертаций на заказ никоим образом свой научный потенциал не раскрыла, а, наоборот, всячески удалялась от цели собственной жизни. Но мамины размышления Кася в расчет не принимала. Она привыкла к тому простому факту, что моменты согласия с собственной родительницей были исключительно редки. Что, впрочем, не мешало матери и дочери быть очень близкими и родными людьми.
Скорее всего, Кристофер Ланг ей просто не понравился, бывает и такое. Уже внешность археолога была достаточно неординарной. Четкие черты лица с умным взглядом зелено-карих глаз, крупным носом и широким ртом, были выразительными и притягивали взгляд. Это живое экспрессивное лицо было по-своему привлекательным, хотя чего-то не хватало. Чувствовалась в нем какая-то невысказанность, сложность и, самое главное, холодность. Впрочем, если учитывать мировую известность археолога, заурядным человеком он явно не был. В отличие от Кристофера Ланга, руководитель экспедиции Сергей Волынский сразу же вызвал у Каси чувство симпатии. Среднего роста, с покрытым густой россыпью веснушек лицом, голубыми глазами, густой копной светло-рыжих волос и мелодичным голосом трубадура он сразу располагал к себе.
Тем временем Волынский приблизился, широко улыбнулся и произнес:
– Привет! Замечательный денек выдался! Куда идешь?
– К Стрельцовым, а ты?
– К Степану Переверзеву, так что нам почти по пути. Если ты не против? – спохватился Волынский.
– Нет, совершенно не против, вместе идти веселее.
– Воспринимаю это как комплимент! – подмигнул Волынский. – Кстати, хотел вас с Кириллом пригласить сегодня в лагерь, на ужин. Крис обещает приготовить какое-то канадское фирменное блюдо. Он все ингредиенты привез и обещает нас побаловать.
– Не знаю, – благоразумно ответила Кася, вспомнив их утреннюю стычку с Кириллом, – я поговорю с ним, но ничего обещать не могу.
Она действительно была не уверена, нужно ли подливать масла в огонь Кирилловой ревности.
– А-а, – понимающе улыбнулся Волынский, – кто-то явно нас недолюбливает! Догадываюсь кто, но ш-ш-ш… – Он шутливо приложил палец в губам и так же легко и весело продолжил: – Но я его понимаю. Таким сокровищем не делятся!
Кася промолчала, хотя слово «сокровище» в отношении себя любимой ей очень даже понравилось. Хорошо бы, Кирилл услышал! Потом сама же себя одернула, на сегодня конфликтов было достаточно. Они не так уж часто могли бывать с Кириллом вместе, чтобы она могла с легкостью разбрасываться моментами редкой близости. Пусть случайная встреча с археологами останется только случайной.
Тем временем Волынский так же легко и весело продолжил:
– Ну ничего, как-нибудь в следующий раз. Крис, правда, расстроится.
– Крис?! – удивилась Кася и чистосердечно призналась: – А мне показалось, что он никакой симпатии к нам не испытывает.
– Почему ты так думаешь? – искренне изумился Волынский.
– Сужу по его реакциям… – пожала она плечами.
– Реакции могут обмануть, – философски заметил Волынский. – Крису ваше общество нравится, иначе он бы не стал стараться. Он не слишком открытый человек, – деликатно выразился Волынский.
– Это я уже заметила, – улыбнулась Кася, и, решив перевести разговор на другую тему, спросила. – А ты давно знаком со Степаном Переверзевым?
– Нет, не очень. Мы познакомились незадолго до поездки, когда я приезжал на разведку местности. Ганзейский союз выделил определенную сумму на археологические изыскания, но дал нам все карты в руки относительно места и темы исследований.
– Значит, это ты выбрал Белозерск? – удивилась Кася.
– И я, и Крис, мы уже не первый раз сотрудничаем. Вели раскопки в Новгороде, теперь решили остановиться на Белозерске.
– Почему?
– Что – почему?
– Почему Белозерск? – задала она в свою очередь вопрос, на который с такой легкостью ответила Кириллу утром.
– Очень интересный город и необычная история, – просто ответил Волынский. – Не хочешь со мной к Переверзеву завернуть? Он тебе такое про Белозерск расскажет, заслушаешься!
– Я уже слушала… – хотела она добавить «его россказни», но вовремя остановилась. Не желая обидеть увлекающегося археолога.
– А ты уже знакома со Степаном?
– Видела пару раз, – пожала она плечами.
– Колоритная личность, не правда ли?!
– Специфическая, – подтвердила Кася, предпочитая больше на данную деликатную тему не распространяться.
Они подошли к развилке, и Волынский на прощание попытался еще раз:
– Может, все-таки подумаете и придете сегодня вечером?
– Попробую, но повторяю: ничего не гарантирую.
– Поговори с Кириллом, может, он сменит гнев на милость. В любом случае, мы вас будем ждать, а если не придете, не обидимся. О’кей?
– Хорошо, я попробую, – пообещала Кася…
* * *
По возвращении к палатке Кася рассказала о приглашении Кириллу. Тот, к ее удивлению, согласился. Поразмыслив немного, нашла причину такой уступчивости. Она заключалась в том простом факте, что сегодня очередь готовить была за Кириллом. Вот он и обрадовался: хоть и не любил археологов, но готовить не любил еще больше. Однако выяснилось, что Кирилла привлекла вовсе не возможность увильнуть от занудного занятия.
– Там наверняка их местный дружок ошиваться будет, развлечемся. Опять какую-нибудь байку расскажет, – с надеждой произнес он.
– Ты имеешь в виду Переверзева?
– Его, дорогого, кого же еще!
– С чего это он для тебя стал дорогим? – поразилась Кася.
– А с того, что, может быть, теперь главный приз за самую абсурдную теорию мирового заговора выиграю я! – с торжеством заявил Кирилл.
Кася вспомнила, что раз в год студенческие друзья Кирилла собирались и устраивали нечто вроде конкурса на самую дурацкую теорию мирового заговора. Он рассказывал ей, что на прошлом вечере победителем стал его друг Максим, работавший в крупном цюрихском банке. В одном из баров ему тайком удалось заснять, как просветленный парой кружек пива коллега из соседней страховой компании вдохновенно с помощью математической эквилибристики приводил слова Давос, Уолл-стрит, Цюрих, франк-масоны и т. д. к цифре 666, научно подтверждая библейскую истину, что миром финансов правит сатана. Кириллу же на теоретиков мировых заговоров хронически не везло, и вот с Переверзевым он надеялся, наконец, взять реванш.
К Степану Переверзеву, дальнему соседу Стрельцовых, Кася, конечно, особой симпатии не испытывала. Но с точки зрения самой идиотской теории мирового заговора он был просто кладезем информации. Называл себя Степан гордо краеведом и защитником белозерской истории. Но на Касин взгляд, особенной глубиной исторических познаний не блистал, а, скорее всего, был обыкновенным проходимцем, успешно использующим доверчивость ученого люда. Иначе как объяснить, что высосанные из пальца и притянутые за уши теории Переверзева находили отклик? Его послушать, так Белозерск был почти центром мировой цивилизации, родиной древних ариев, которые и основали город. Что на самом деле город гораздо древнее и просто удачно скрывает свой настоящий возраст, дабы не привлекать нечестивые души черных магов, способных использовать уникальную энергетику города в своих неблаговидных целях. При этом Степан нагло жонглировал эпохами, помещая в основатели города то Моисея, то Будду, совершенно беззастенчиво выливая на головы доверчивых слушателей сборную солянку, в которой мирно уживались библейские пророки, египетские фараоны, персидские цари, вавилонские деспоты, халдейские маги и античные философы.
Но и этого Переверзеву было мало. Плюс ко всей этой галиматье краевед вполне серьезно называл себя волхвом Святогором и при каждом удобном случае нудно распространялся о возрождении подлинной славянской веры. Правда, на былинного героя Степан-Святогор даже отдаленно похож не был. Если уж и смахивал на мифологическое существо, то скорее на тролля: коренастый, коротконогий, с круглой головой и бычьей шеей, с низким лбом, кустистыми бровями, нависающими над глубоко сидящими маленькими черными глазками. А троллю Касе симпатизировать было трудно.
Вечером это мифологическое существо сидело напротив Каси и нагло буравило девушку своими черными глазками:
– Вот вы все с сомнением ко всему, что я рассказываю, относитесь? – обижался тролль-краевед. – Думаете, только в столицах знающие люди существуют? И забываете при этом, что народная память и мудрость сильнее и глубже книжной! И не в библиотеках она на полках пылится, а из самой земли бьет неиссякаемым источником, зиждется на незыблемых устоях старины глубокой… – с легким завыванием продолжал Степан. По всей видимости, на данный момент самому себе он напоминал былинного сказителя.
От всего этого у Каси буквально свело челюсти. Она поняла, что больше не выдержит и расхохочется в лицо волхву-троллю Святогору, торопливо встала и отошла, оставив Кирилла и нескольких изрядно подвыпивших археологов слушать белиберду. Тем более что Степан медленно, но верно подбирался к одной из своих самых излюбленных тем: заговору Запада против России. Кирилл надеялся, что на этот раз Переверзев выдаст нечто более оригинальное и собственной глупостью, наконец, обеспечит Кириллу победу в ежегодном поединке.
Волынский, помогавший Крису в подготовке ужина, заметил отошедшую от костра Касю и поспешил к ней.
– Скучаешь?
– Не совсем, – честно ответила Кася, – просто не хочу портить удовольствие другим.
– Удовольствие… – с пониманием усмехнулся Волынский. – Понимаю! Степа у нас нечто вроде эксперта, хотя ты, судя по всему, особого уважения к нему не испытываешь.
– Не испытываю, – хмыкнула Кася, вложив в ответ максимум иронии, на который была способна. – А ты, получается, испытываешь? Любовью к этому краеведу-губителю пылаешь!
– Краеведу-губителю, скажешь тоже! А Степе, вообще-то, подходит, – расхохотался Волынский, да так весело и громко, как умеют смеяться только добродушные люди. Кася не выдержала и улыбнулась в ответ, ее желчное настроение как рукой сняло.
– Ну, до этого я еще не докатился! Хотя, кто его знает, он же у нас колдун, может и приворожить! – И пояснил: – Смеюсь, потому что вспомнил, как он нам свое волхвование показывал – его бы на телевидение! Каждый юмористический канал по нашему Святогору горькими слезами плачет…
Кася растерялась:
– А мне показалось, что вы все его бред сивой кобылы всерьез воспринимаете!
– Если честно, то Степан – человек с завихрениями, большая часть его открытий гроша ломаного не стоит, но некоторые выводы по-настоящему интересны. Кроме того, лучше его окрестности Белозерска никто не знает, а именно это нам, по большому счету, и нужно.
– Для поисков городища?
– Не только и не столько. Степан и сам себе не представляет, чем обладает. Если бы знал, то бросил бы всю эту чушь… – туманно ответил Волынский и тут же, словно спохватившись, добавил: – Конечно, для поисков городища, а для чего же еще?!
Касе это показалось немного странным, но задумываться она не стала, тем более что обещанный ужин был, наконец, готов. Крис оказался настоящим кудесником. Телятина, залитая удивительно ароматным соусом, и молодая картошка, приправленная разными травами, просто таяли во рту. За ними последовал какой-то особый, приправленный ромом и покрытый взбитыми сливками, торт. Кася только удивлялась, каким образом Крис ухитрился приготовить это в походных условиях. Она уплетала все за обе щеки и уже не обращала особого внимания на очередную белиберду, которую нес изрядно опьяневший волхв Святогор. Было видно, что он уже изрядно действовал на нервы всем членам экспедиции, особенно Кристоферу, затеявшему этот ужин. Бедный канадец наверняка надеялся поговорить с Кириллом и Касей. Они и Волынский были единственными в компании, с кем он мог нормально общаться по-английски. Русский археолог понимал плохо, а Святогора было решительно не заткнуть.
– Спасибо за чудесный ужин, Крис! – обратилась Кася к Крису.
– На самом деле замечательно! – спохватился Кирилл.
Крис расцвел и стал рассказывать подробности приготовления сегодняшнего ужина. Похоже, к кулинарному искусству он относился с не меньшим интересом, чем к своей науке. Потом разговор плавно перетек к раскопкам. По словам Криса, в своих поисках они почти не продвинулись, и он совершенно не понимал, в чем смысл этой экспедиции. По всей видимости, он чувствовал, что попал в ловушку. Волынский пригласил его, пообещав очень интересный материал. Но пока, на его взгляд, никакого, даже самого вшивенького открытия не наблюдалось. Слушая Криса, Кася задала себе вопрос: на самом ли деле инициатором этого вечера был канадец? Скорее всего, идея принадлежала Волынскому. Он, видя, что мировая знаменитость откровенно мается от скуки, решил развлечь Ланга, вот и пригласил Касю с Кириллом.
– Что, ваш канадец не желает меня слушать? Да хрен с ним, пусть не слушает, да только хочу я вам сказать, что не случайно он в Белозерск прибыл! – раздался тем временем торжествующий голос Переверзева. – Это для отвода глаз Ганзейский союз поиск старого города спонсирует…
Кирилл встрепенулся и поспешил к костру, торопливо настраивая свой мобильник на ночную съемку. Похоже, наконец-то, тролль-краевед дозрел до теории мирового заговора.
– Это вам кажется, что немцев оченно история их торговых домов интересует. Да плевали они на историю эту с высокой башни! – многозначительно произнес волхв-самоучка. – На самом деле ищут они, как лишить Россию мирового открытия.
– Неужели? Это очень интересно! – произнес Кирилл, подбадривая Святогора.
Тот, выдержав для пущего эффекта длинную паузу, начал:
– Чтобы удержать свое центральное место в мире, Запад ни перед чем не остановится. Только и слышно: западная цивилизация то, западная цивилизация это. То права человека, то либерализм, то капитализм, всех пытались и пытаются к ногтю прижать, но не тут-то было! Россия, наконец, голову поднимает и свою истинную культуру защищать начинает, ибо корни и сердце всей мировой цивилизации находятся именно в наших землях. А то скандинавов к истокам нашего государства приписать пытаются! А ведь все совсем наоборот! Вот носятся они, как дурень с писаной торбой, с рыцарями Круглого стола короля Артура.
Этого Кася никак не ожидала. А у Кирилла глаза даже засветились в темноте от удовольствия.
– А на самом-то деле Персеваля знаете как звали?
Аудитория молчала.
– Переслав, и был он русским богатырем, родом с Белого Озера…
Кася согнулась пополам от разрывавшего ее дикого смеха и отползла от костра. Краевед-губитель на этот раз превзошел самого себя! Факт для Переверзева был что дышло, куда повернул, туда и вышло. Но мешать Кириллу записывать свое драгоценное видео она не могла. Поэтому оставила Переверзева спокойно перевирать все романы рыцарского цикла, а бедного Персеваля крутиться со скоростью света в его легендарной гробнице.
– И Ганзейский союз отправил вас вовсе не открыть правду, а сокрыть от мира эту истину… Ибо главное сокровище всего христианского мира спрятано в этих землях. И могу вам всем сказать, что ваше появление здесь пробудит силы этой святыни, да только к добру ли они будут обращены или к злу – это покажет время. – Тролль Святогор тем временем напыщенно завершил свою тираду и икнул.
– Все, хватит, Степан! – неожиданно прервал его Волынский. – Тебе пора.
– Куда это мне пора? – возмутился Степан, сделал попытку подняться и тут же, закачавшись, шлепнулся на землю.
– Вот видишь, – успокоительно произнес Волынский, – придется тебя домой тащить…
– Я не пьян! – попытался возразить Переверзев.
– Трезв как стеклышко, – тихонечко произнесла Кася и переглянулась с Кириллом.
Тот, сияющий словно полная луна, сердечно прощался со всеми участниками вечера. Драгоценное видео с Переверзевым для будущего конкурса на роль главного дебила надежно покоилось в тщательно застегнутом кармане ветровки.
– Антон, Валера, – обратился Волынский к двум самым молодым участникам экспедиции, – займитесь Степаном. Отведите его домой.
Ребята вскочили и, весело подхватив слегка упирающегося Переверзева, поволокли его по направлению к дому.
Кася подошла к Волынскому:
– Сегодня, похоже, Святогор и тебя довел до белого каления, – не без ехидства произнесла она.
– Степан слегка перебрал, – нехотя ответил Сергей.
– Кстати, жалко, что ты не дал ему закончить, мы так и не услышали главного…
Волынский как-то странно напрягся и внимательно посмотрел на Касю:
– Что ты имеешь в виду?
– Где спрятано загадочное сокрови-ище! – загадочным тоном произнесла Кася.
– Только не говори, что вдруг стала обращать внимание на его, как ты только что выражалась, бред сивой кобылы, – с несколько натужной легкостью ответил Волынский.
– Не бойся, – улыбнулась Кася, – но, согласись, сегодня твой волхв превзошел самого себя!
Вместо ответа Волынский только развел руками – мол, ничего тут не поделаешь.
– Кстати, подожди, Кася, я хотел бы вас предупредить, – неожиданно перевел он разговор.
– Предупредить?! О чем!
– Просто, как друг, хочу сказать: будь поосторожнее со Стрельцовыми!
– Почему я должна быть с ними поосторожнее? – растерянно пробормотала Кася.
– Они вовсе не те, кем кажутся.
– Кем могут казаться одиннадцатилетняя девочка и ее дед?!
– Олесю я не трогаю. Она – удивительный ребенок! И так похожа на мать! – Голос Волынского дрогнул: – Ты, думаю, историю этой семьи знаешь?
– Нет.
– Так, значит, тебе совершенно ничего не известно?! – протянул Волынский и с нескрываемым удивлением воззрился на собеседницу.
– Нет, а что я должна знать? – несколько встревожилась Кася.
– Хотя бы то, как погибла мама Олеси?
– А она погибла?
– А куда она могла деться? – задал резонный вопрос Волынский.
– Я просто думала, что родители Олеси разошлись, а девочку растит дедушка, так часто бывает, – честно призналась Кася.
– Родители разошлись! – усмехнулся Волынский, повторяя за Касей, – только так часто не бывает…
– Сергей, перестань говорить загадками и объясни, наконец, что происходит…
– Что произошло… – Он качнул головой и так грустно улыбнулся, что на Касю это подействовало сильнее, чем слова. Непонятной тоской ей защемило сердце, и она с неприятным предчувствием ожидала продолжения.
– Маму Олеси, ее звали Юля, убили…
– Убили! – только охнула Кася, вспомнив не по-детски серьезные Олесины глаза.
– Да, и убил человек, которому она доверяла больше всего на свете!
– Ты оставишь свои тайны или нет! – раздраженно вырвалось у Каси. – Кто убил Юлю?
Но Волынский думал о чем-то о своем и на затянувшуюся паузу внимания не обращал.
– Ее муж, – коротко ответил он, глядя куда-то в сторону. Черты лица его при этом заострились, рот сжался.
Кася молчала.
– Ты не ослышалась: Константин Стрельцов убил собственную жену, вернее, утопил ее… – повторил Волынский и посмотрел в сторону показавшегося из-за пролесков озера, – поэтому Олеся и живет одна с дедушкой. Мать ее погибла, а отец – в местах не столь отдаленных. Хотя я бы предпочел видеть его болтающимся на виселице!..