Саломее удалось согреться. Медвежья шкура больше не казалась ни тяжелой, ни неудобной.

Обследовав пещеру по периметру, Саломея насчитала с десяток выходов. На пороге самого крупного лежал Толик. Он был мертв, и, судя по всему, давно. Тело успело закоченеть. Саломея хотела закрыть глаза, но не решилась прикоснуться к мертвецу. Он держался за металлический штырь, прочно вошедший в плечо. Ранение не выглядело серьезным. Значит, яд?

А Далматов где?

Или он стрелял?

Безумная мысль. Но второго трупа нет. И если так, то Далматов жив.

– Пусть он будет жив, а? Что тебе стоит? – Саломея подняла глаза к потолку. Где-то там, за щитом неба, прятался бог или боги, высшие силы, которым не было дела до людей и мелочных их просьб.

Живые. Мертвые. Все едино.

Саломея не стала трогать Толика, пообещав ему, что непременно похоронит по-человечески, потом, когда наступит время хоронить мертвецов. Сейчас ей надо найти Далматова. И выбраться из пещеры. С острова тоже, если получится. Она старалась не думать о том, что, возможно, навсегда останется здесь, среди ящиков и мертвецов.

Переступив через тело, Саломея оказалась в узком коридоре, из которого сквозило.

Она добралась до выхода, до веревочной лестницы, и вернулась в пещеру.

Время шло. Время бежало, поторапливая Саломею. Оно заставляло заглядывать в подземные ходы, исследуя один за другим. Некоторые сужались до крысиных лазов, другие заканчивались тупиком. Третьи спешили разветвиться. Все были одинаково темны.

Кого она хочет найти в этом лабиринте?

Бесполезное занятие. Надо бежать. Звать на помощь. И надеяться, что помощь успеет вовремя.

Только Саломея знала – не успеет. А потому продолжала исследовать лаз за лазом. Она уже не боялась, что та, которой принадлежало это место, вернется. И даже хотела этого возвращения, которое даст хотя бы мизерный шанс найти Далматова.

Саломея выбралась из очередного тупика и почти решилась закричать, когда услышала скрежет. Металл скользил по камню, высекая бледные искры. На камне оставались узоры.

Шаг. Стон. Хруст глины под ногами.

И черная рука, серп сжимающая. Почему-то Саломея не могла отвести взгляд от этой руки с длинными пальцами, узкой ладонью, запястьем, которое плотно обнимал манжет куртки. Некогда яркая, небесно-голубого цвета, она пестрела бурыми пятнами.

– Скоро все случится, – сказала женщина.

Знала ли она о том, что за ней следят? Или разговаривала с пустотой? С мертвецами?

– Я ведь обещала… – Она обернулась. Качнулся серп в руке. – Я держу слово.

Она смотрела на Саломею. А Саломея – на нее. И тонкая стена темноты не была надежным укрытием. Жаль, что нет пистолета. Конечно, Саломея не стала бы убивать. Ранила бы… пригрозила бы… сделала хоть что-то, чтобы остановить.

– Но нам надо подготовиться, – женщина прижала палец к губам. – Всем нам.

Она развернулась и решительно направилась к выходу из пещеры, но вскоре появилась вновь, волоча тело Толика. Она привалила его к ящикам и, наклонившись, с легкостью вырвала железный штырь. Повертев в руках, женщина отбросила его.

Пистолета нет… есть камень. Холодный. Крупный. С острыми краями. Такой пробьет череп.

Остановит.

Женщина вновь исчезла, чтобы появиться спустя минуту со свертком в руках.

– Посмотри, какая красота! – воскликнула она, встряхивая сверток. Он развернулся, превращаясь в белое платье. – Это ведь то самое, которое ты хотела.

Она набросила платье на сидящую за столом.

– Ты будешь красивой невестой!

Надо подойти ближе. На шаг. На два… сколько получится. Пока она увлечена переодеванием трупа…

– И все-таки я думаю, что он тебе не подходит. Конечно, ты никогда меня не слушала. Да и зачем, если ты точно знаешь, как правильно. Но хотя бы сейчас… он тебе не подходит.

Трещит ткань. Остатки одежд падают на пол. Шелестят кружевные юбки, и расшитый речным жемчугом корсет прилипает к промерзшей коже.

– Не мое дело? Ну конечно. Всегда было не мое. И я не пытаюсь тебя обмануть. Я просто хочу поговорить. Мы никогда не разговаривали по душам. Ты всегда думала, что я хочу занять твое место. А мне просто больше некуда было пойти.

Саломея добралась до линии ящиков. Дальше – открытое пространство. Два шага? Пять шагов? Она, та, что разговаривает с мертвецами, услышит. Обернется. Успеет ли ударить?

Серп против камня… Шансов почти нет.

– Тебе казалось, что я лишняя. Забираю твою комнату. Твои вещи. Игрушки. Твою матушку…

Саломее не позволили сделать шаг. Перехватили. Сжали. Закрыли рот.

– Тихо! – прошипели на ухо. – Не шевелись.