15
Это произошло двумя днями позже.
В роще красных ворсинок на границе синей страны семеро человечков сражались с моулами. Было неслыханно, чтобы на человечков кто-то нападал.
Они никогда не носили оружия, если не считать того, что было предназначено на продажу.
Эта стая моулов была многочисленной, и ею предводительствовал вождь, более хитрый и коварный чем большинство их вождей.
Единственное, чего он хотел, это заполучить побольше оружия.
Человечки показались ему легкой добычей.
Но он уже начинал сожалеть о своем решении.
Человечки не носили оружия, зато носили с собой инструменты. А если ты целишь молотком в голову, а не в гвоздь, то и молоток становится оружием. Они стояли вокруг своего большого котла с лаком и отражали удары молотками. Они использовали черпаки для лака как дубинки, а куски обгоревших ворсинок как грубые копья.
Но их было меньше, и все они были готовы умереть. И должны были умереть. И знали это.
И был кто-то, наблюдавший за ними, кто тоже знал это.
Танорг, Кьюлейна, наблюдала за ними, укрывшись глубоко в чаще ворсинок. Невозможно описать, как танорг видит мир. Это все равно, что попытаться объяснить рыбе, что такое звезды. Как можно растолковать, что она наблюдала эту битву миллионы раз и все в одно и то же мгновение и каждый раз человечки проигрывали битву?
Конечно, это неверное описание. Но сойдет и оно.
Но из всех исходов был возможен один-единственный, единственный, как жемчужина на морском берегу, усыпанном черным песком, и он был иным.
Не двинувшись с места, она повернулась и обратила все свое внимание на…
Из гущи ворсинок хлынули люди. Моулы повернулись, чтобы сразиться с ними, но внезапно оказались между двух огней.
Дефтмины и манранги нашли беспроигрышный способ ведения боя. Высокие манранги стояли позади маленьких дефтминов и сражались через их головы: ни один враг не мог рассчитывать на успех, если битва велась на двух уровнях сразу.
Битва была короткой, но результат ее был чрезвычайно впечатляющим.
Через несколько минут оставшиеся моулы побежали. Некоторые из нападающих помчались преследовать их.
И тогда-то он наступил — тот знаменательный момент, когда кто-то, потративший всю свою жизнь на поиск чего-то, оказывается на пороге свершения.
Атан, мастер по обжигу кирпичей, предводитель отряда, с ужасом смотрел на белого коня, трусившего рысцой сквозь ряды его спасителей. На коне восседала маленькая фигурка.
— Как это может быть! Мы должны были умереть! — сказал он. — Мы все!
— А вы хотели умереть? — спросил Снибрил, спешившись.
— Хотели? Хотели? Это не вписывается в наши представления, — ответил Атан, бросая молоток. Из-за ворсинок послышался скрежещущий крик моула.
— Ты изменил ход вещей? — сказал Атан. — Теперь произойдут ужасные события…
— Они не должны произойти, — возразил Снибрил спокойно. — Ничего не должно произойти. Ты просто можешь позволить событиям происходить. Но это разные вещи. Мы направляемся в Уэйр. Здесь есть манранги и дефтмины и несколько беженцев из других племен, которых мы подобрали по дороге. Почему бы и вам не пойти с нами?
Атан казался возмущенным и разгневанным.
— Нам? Человечкам? Сражаться?
— Но ведь вы только что сражались.
— Да, но мы знали, что проигрываем, — сказал Атан.
— А как насчет того, чтобы сражаться в надежде на победу? — спросил Снибрил. Он обернулся навстречу манрангу, который нес на руках человечка.
— Наш Джеридан погиб, и один из дефтминов пал, — сказал манранг. — И один из человечков. Но вот этот все еще… жив.
— Это Дерна, — сказал Атан. — Моя… дочь. Она должна была погибнуть. В определенном смысле… она, должно быть, мертва.
— У нас есть кое-какие лекарства, — сказал Снибрил спокойно. — Или мы могли бы ее сейчас же похоронить, если это то, чего ты хочешь.
Он выжидательно посмотрел на мастера по изготовлению кирпичей, который так побледнел, что казался белым.
— Нет, — отозвался тот чуть ли не шепотом.
— Хорошо. Потому что мы ни за что не стали бы этого делать, — отозвался Снибрил с живостью. — Ну, тогда, значит, вы пойдете с нами.
— Но я не знаю… что произойдет дальше, — сказал человечек. — Я не могу вспомнить!
— Вы присоединились к нам и отправились в Уэйр, — ответил Снибрил.
— Я не помню, что должно случиться!
— Вы присоединились к нам, — повторил Снибрил.
Лицо Атана выразило облегчение: это чувство затопило его, как волна.
Внезапно лицо его показалось безумно счастливым, как у ребенка, получившего новую игрушку.
— Да? Присоединился? — спросил он.
— А почему бы и нет? — сказал Снибрил. — Это, должно быть, лучше, чем умереть.
— Но это… это образ мыслей танорга, — сказал Атан. — Будущее — это Будущее, а не… не… — он поколебался; казалось, он обескуражен, — но… может… быть, и впрямь?… Может быть, будущее окажется совсем иным?
— Выбирай сам, — ответил Снибрил.
— Но судьба, рок…
— Это нечто, что ты строишь сам по мере того, как жизнь течет, — сказал Снибрил. — Сейчас я как раз узнаю это и убеждаюсь в этом.
Он поднял голову, услышав слабый звук, — настолько слабый, что не будучи охотником, его нельзя было расслышать, ведь жизнь охотника зависит от того, замечает ли он самый слабый, едва слышный шум. На мгновение ему показалось, что он увидел бледную фигуру среди теней и она ему улыбалась. Потом исчезла.
Джеридан был похоронен среди ворсинок вместе с дефтмином, благородным Парлеоном, сыном Леондо, убитым снаргом; был погребен и погибший человечек.
Остальные человечки собрались кучкой, и Снибрил слышал, как они что-то обсуждали. Но он знал, что победил. Теперь у них больше не было будущего. Теперь у них было то будущее, которое он дал Атану. Они не привыкли строить свое будущее сами.
Человечки использовали остатки горячего лака для того, чтобы отделать мечи и наконечники копий, и сложили их горой, так, чтобы возбужденная предстоящим походом армия могла выбрать для себя все, что потребуется, а когда армия двинулась, зашагали следом, бросив свою повозку, одинокую и холодную.
Миллион раз человечки проигрывали эту битву, и погибали. Но это происходило где-то в другом месте, в мире, который мог бы существовать, но не существовал. А теперь они были живы. И это явление было известно как История, которая может быть написана только живыми.
