Глава 18

В среду вечером я сижу у себя, ем печенье «Орео», запиваю вином «Шато Ла Тур О-Брион» урожая 1982 года (350 долларов за бутылку), смотрю «Челюсти» по каналу «Браво» и жалею, что нет трюфелей.

Сверху доносится топот и ругань родителей. Не могу разобрать, что говорит мама, но отец то и дело выкрикивает фразы типа «клоун ублюдочный» и «почему бы не сдать его на органы?». Добавляю звук в телевизоре, чтобы не слышать их, как вдруг ко мне стучат.

Я никого не жду.

У всех моих бывших друзей весьма кстати развилась амнезия, благодаря которой исчезли даже намеки на дружеские отношения, существовавшие между нами до того, как я воскрес. Время от времени я встречаю их, когда иду на собрания. При виде меня улыбки мгновенно исчезают с лиц. Оскорблений они, конечно, не выкрикивают и не смеются надо мной вместе с другими живыми, но взгляд всегда отводят в сторону.

Из нашей группы ко мне отродясь никто не заходил, да я и не приглашал. Вот бы родители обрадовались: в комнате полно зомби, они заняли все стулья, смердят на весь дом, играют в «Тривиал персьют» под музыку группы «Green Day» или «Bachman Turner Overdrive».

Интересно, стала бы мама угощать их шампанским?

Снова стучат, уже настойчивее. А вдруг Рита зашла спросить, не хочу ли я прогуляться? Не могу позволить себе поверить в это, иначе разочарование будет жестоким. Кто бы это ни был, надеюсь, ему не придет в голову возмущаться, если в бордо обнаружатся крошки печенья.

На пороге в темноте стоит Джерри, с плеча свисает рюкзак, на голове — сдвинутая набок бейсболка «Окленд Атлетикс». Улыбается во весь рот — явно хотел сделать мне сюрприз. Рядом с ним Том с менее жизнерадостным выражением лица, хотя он все-таки поднимает уцелевшую руку и вяло мне машет.

— Энди, дружище! — приветствует Джерри. — Чем занимаешься?

Киваю на телевизор: Роберт Шоу как раз скатывается с палубы, чтобы принять неминуемую смерть. Сделав большой глоток, протягиваю вино Тому. Он отказывается. А вот Джерри не ждет приглашения: хватает бутылку, запрокидывает голову и льет содержимое в рот — он напоминает мне птенца, раскрывшего клюв и ожидающего отрыгнутой перемолотой пищи. Что не так уж далеко от правды.

Мгновение спустя ободранное лицо искажается брезгливой гримасой, он убирает ото рта бутылку и выплевывает красную жижу прямо на пол.

— Фу! — говорит он, отхаркиваясь. — Что там за хрень?

Достаю из кармана треников два печенья «Орео».

— Черт! — Он не перестает сплевывать вино, слюну и клеклые куски на пол. — Ну и мерзость.

Том тянет левую руку к печеньям.

— Можно мне одно?

Я отдаю ему оба, и он поглощает их без видимого удовольствия. Затем отбираю у Джерри бутылку, пока он не уронил ее. Одна десятая «Шато Ла Тур О-Брион» и так на полу.

— Забудь про вино и печенье, — обращается ко мне Джерри, сплюнув еще раз. — Обувайся. Сегодня мальчики гуляют.

Заманчиво. С другой стороны, уже больше девяти вечера. После того, как я недавно загремел в приют для животных, отец торжественно пообещал собственноручно расчленить меня, попади я туда еще раз, поэтому, хоть до полуночи есть время, отправляться в культпоход без сопровождения мне не особо хочется. Но тут Джерри произносит магические слова:

— Идем к Рею.

Мы выбрались через заднюю дверь и, обогнув дом, направились к оврагу. По мнению Джерри, знакомство с Реем поднимет Тому дух, и скорбь по утраченной руке отступит. Возможно, мотивы Джерри и объясняются этим, но лишь частично: наверняка соблазнил Тома лишь для того, чтобы еще раз полистать у Рея стопку «Плейбоя».

Тому преодолеть овраг нелегко — сказывается отсутствие правой руки. Даже Джерри пару раз падает и больно ударяется копчиком, чертыхается и подтягивает штаны. Как ни странно, я не испытываю ни малейшего затруднения. Возможно, из-за того, что мне не терпится снова побывать у Рея. Или потому, что я уже много раз ходил этой дорогой. Я не поскальзываюсь и не спотыкаюсь, словно до меня, наконец, дошло, как работает мое новое тело.

Мы крадемся переулками и пустырями, огибаем стороной центр Соквел-виллидж и выходим на Олд-Сан-Хосе-роуд как раз перед полем, где впервые встретили Рея и близнецов. Мимо проносится пара машин, однако, если не считать запоздалого автомобильного гудка и выкрика «Уроды!», до зернохранилища мы добираемся без происшествий.

— Служба отлова бродячих животных! — объявляет Джерри, заходя внутрь через заднюю дверь. За ним идет Том, я замыкаю шествие.

На каменных стенах блики от пламени. Рея толком не видно, слышен только его голос:

— Давайте-давайте, проходите.

Он по-крестьянски растягивает слова, и мне кажется, что мы того и гляди застанем его за дойкой коровы. Но нет — он сидит перед костром лицом к нам, с бутылкой пива и наполовину оприходованной банкой оленины. Близнецов не видно.

Рей отхлебывает пиво и кивает нам:

— Вижу, вы привели новенького.

— Это Том, — докладывает Джерри.

Том еще ни слова не обронил с того времени, как попросил у меня печенье. Похоже, ему очень хочется есть — кивнув на банку, стоящую на земле рядом с Реем, он спрашивает:

— Что там?

— Роскошное рагу от Рея. — Хозяин подцепляет вилкой кусочек. — Оленина. Свежие консервы. Если голоден, угощайся.

— Я вегетарианец. — В голосе Тома улавливается отвращение.

— Каждому свое, — говорит Рей. — Поверь, ты представления не имеешь, от чего отказываешься.

В отличие от Тома, я имею представление, поэтому подхожу к костру и сажусь рядом с Реем, который протягивает мне банку и снабжает вилкой.

Джерри еда не интересует.

— Вот, возвращаю. — С благоговением археолога, извлекающего древние рукописи, он вытаскивает из рюкзака стопку «Плейбоя». — Можно взять еще?

— А не хочешь почитать подольше эти? — интересуется Рей.

— Не-а, — отвечает Джерри. — Я отсканировал и распечатал все картинки. Теперь хватит и потолок в спальне заклеить.

Джерри говорит это с нескрываемой гордостью.

Будь он живым, можно было бы зарегистрироваться на сайте «Плейбоя» и скачать картинки в компьютер прямо оттуда. Но поскольку зомби запрещено пользоваться Интернетом, Джерри вынужден действовать по старинке.

— Тогда иди выбирай. — Рей машет рукой в сторону кладовки за моей спиной. — Можешь и себе баночку прихватить, если есть желание.

Пока Джерри занят журналами, я копаюсь в банке с олениной, как ребенок — в стаканчике с политым сиропом мороженым. На вкус слегка напоминает курятину, хотя отдает дичью, и перед глазами встает картина: охотник бесшумно крадется по лесу за добычей. Никогда не ходил на охоту — ни на оленя, ни на уток, ни на что другое, чего не найдешь в упакованном виде в секции заморозки магазина «Сейфуэй». И даже удочку ни разу в жизни не закидывал. Но сидя здесь, возле костра, загребая в рот консервированное мясо, сок от которого стекает по подбородку, я ощущаю себя почти первобытным человеком.

Том по-прежнему мнется в нескольких футах от костра, как ребенок, который и не надеется, что его примут играть в кикбол.

— Да не стой ты столбом, — обращается к нему Рей. — Пиво-то будешь?

Помявшись, Том кивает и садится. Рей приносит из кладовки четыре «Будвайзера» и, вручив каждому по бутылке, устраивается у костра напротив Тома.

— За новых друзей и старые привычки, — говорит Рей, подняв бутылку.

— И за голых женщин! — У Джерри в руках кипа журналов.

Мы с Томом не отвечаем: он, похоже, стесняется, а я говорить не могу. Да и некогда мне — рот набит олениной.

Несколько минут проходит в тишине, слышно лишь, как мы чавкаем, глотаем пиво да Джерри шелестит страницами, восклицая изредка: «Ни фига себе!»

— Ну, Том, расскажешь о себе? — просит Рей.

Том отхлебывает пиво.

— Меня задрали канарские доги.

— Ох! Больно, наверное.

— Ага. — Том трогает свисающие с лица клочья кожи. — Надо было заниматься пуделями.

— Ты тоже ходишь на собрания? — спрашивает Рей.

Ответить Том не успевает — Джерри сует ему журнал с мисс Сентябрь-1997 на развороте:

— Эй, не хочешь посмотреть?

Том некоторое время изумленно таращится на фотографию, затем мотает головой. Вероятно, ему, как и мне, не то чтобы неинтересно, а просто неловко. Огромный глянцевый снимок двадцатилетней блондинки в полный рост, на высоких каблуках, с нарочито приспущенным кружевным бельем — кому ж не любопытно посмотреть, что они там напечатали? Но если у тебя только одна рука, листать журнал и одновременно пить пиво будет затруднительно. Оленину достать — и то нужно изловчиться, придерживая банку согнутой в колене ногой.

— А руку тоже собаки оторвали? — спрашивает Рей.

Том вертит головой по сторонам, будто ждет ответа от кого-то другого. Потом до него доходит, что вопрос адресован ему.

— Нет, — отвечает он, разглядывая свое пиво. — Руку украли.

— Украли?! — переспрашивает Рей.

Том неохотно пересказывает грустную историю о похищенной на мемориальном кладбище Оквуд руке.

— Вы знаете, где живут эти подонки? — спрашивает Рей.

— Они из братства «Зигмунд Хай», — говорит Джерри.

— «Сигма Хи», — поправляет Том.

— Какая разница…

Джерри подтянул к себе банку «роскошного рагу от Рея», откручивает крышку, а другой рукой продолжает листать сентябрьский номер за 1997 год.

— Вы пытались отнять?

Том мотает головой.

— Хотели было, а потом решили, что возникнет куча проблем с законом.

— Какие проблемы с законом, если возвращаешь то, что принадлежит тебе? — удивляется Рей.

Под таким углом мы это дело не рассматривали.

— О, а штука ничего! — Джерри с набитым ртом облизывает пальцы. — Попробуй, Том.

— Я вегетарианец.

— Брось заливать. Ты сам говорил, что ешь рыбу.

— Мясо и рыба — не одно и то же, — отбивается Том.

— Да какая на хрен разница! — Джерри демонстрирует универсальный жест, означающий мастурбацию.

— А как насчет тунца, хочешь? — предлагает Рей, поднимаясь. — Кому-нибудь принести еще пива?

Мы с Джерри поднимаем руки.

— У тебя есть тунец? — Том не верит своим ушам.

— Недавно поймал и закатал в банки, — отвечает Рей, скрываясь в кладовке. — Хотя ловил, собственно говоря, не сам.

— А кто? — спрашивает Том.

— Один мой друг.

Рей появляется снова. Нам с Джерри он выдает по бутылке, а Тому вручает банку с тунцом и вилку.

С моего места содержимое банки кажется все той же олениной, но зрение у меня совсем не то, что раньше.

Том поднимает банку вверх и разглядывает в свете костра, затем захватывает ее ступнями, отвинчивает крышку и снова берет в руку — нюхает.

— Пахнет не тунцом, — говорит он.

— А как на вкус? — спрашивает Рей. — Я сам еще не пробовал.

Том подцепляет тонюсенький кусочек тунца и осторожно кладет в рот. С сомнением он поднимает бровь, затем берет еще один кусок — на этот раз нанизывает его всеми зубцами вилки, — жует, и брови на его растерзанной собаками физиономии ходят ходуном.

— М-м, и правда вкусно.

На несколько минут разговор прерывается — Том уплетает тунца, а Джерри продолжает получать удовольствие от журналов. Не успеваю я покончить со второй бутылкой пива, как Том опустошает банку.

— Если хочешь, могу дать тебе с собой, — предлагает Рей.

— Спасибо, — говорит Том, облизывая пальцы. — Было бы замечательно.

— Вообще-то я угощаю всех, — добавляет Рей. — А вы взамен помогите мне уладить одно дельце.

— Конечно, — соглашается Том.

— Что за дельце? — интересуется Джерри.

— Гы-ы-ы, — мычу я.