Глава 27
Мы ехали по мосту к Манхэттену, и тут Донна взвилась:
— Реггеди Энн, я вас умоляю! Маленькая Сиротка Энни и Реггеди Энн!
— Ты выглядишь просто шикарно, потрясающе, — воскликнул Ричард. — И будь любезна, прекрати нести эту хрень!
— Ладно.
— И вообще, когда я говорил про Маленькую Сиротку Энни, то ничего плохого не имел в виду. Просто у тебя такие же большие глаза, только другого цвета, изумительные, светло-карие. И теперь, когда волосы не спадают на лоб, очень выделяются на лице.
— Хочешь сказать, у меня выпученные глаза? Нет, все, все, замолкаю.
— И еще ты ни чуточки не похожа на Тряпичную Энн, — сказал он. — Этот парень просто пьяный дебил.
В салоне настало долгое молчание.
— Знаешь, — прервала тишину Донна, — вообще-то он не такой уж и плохой. Ну, когда трезвый.
— Но он ведь не был трезв, верно?
— Верно.
— Не важно, пьяный или трезвый, но он тебе не пара. И в глубине души ты всегда это знала.
— О боже, Ричард. Ты абсолютно прав!
— Само собой, — ответил он.
Вещами Донны мы забили весь багажник, часть лежала на заднем сиденье рядом со мной. Когда добрались до исходной точки — угол Восемьдесят четвертой и Амстердам, — Ричард объехал весь квартал, но так и не нашел, где припарковаться. Я посоветовал ему оставить машину возле пожарного гидранта и протянул визитку, чтобы он разместил ее под лобовым стеклом.
— «Благотворительная ассоциация детективов», — прочел вслух Ричард. — И это означает, что я могу парковаться где угодно и бесплатно?
— Избавляет от многих хлопот.
— Ну, не знаю, — неуверенно протянул он. — Я бы предпочел оплатить парковку. Но оставлять машину в неположенном месте… Вдруг ее увезут на эвакуаторе?
— Знаешь, дорогой, — вмешалась Донна, — ты можешь остаться в машине, а мы с Мэттом перенесем вещи. Прекрасно справимся, разве что сделаем на одну ходку больше.
Жила она на пятом этаже кирпичного здания. Дом красивый и в прекрасном состоянии, на лестнице слабо попахивало лишь политурой для мебели. Но подниматься было тяжело, и нам пришлось сделать три ходки. Ко времени, когда пришлось преодолевать эти четыре лестничных пролета в третий раз, я чувствовал себя вконец измотанным.
— Да ты сядь, — проговорила Донна, — а то сейчас упадешь. Эта лестница помогает мне держаться в форме, но подниматься по ней — для человека непривычного занятие просто убийственное. Плюс к тому ты перетаскивал все это барахло целых три раза. Может, стакан воды? Или кока-колы?
— Кола была бы в самый раз.
— Но только у меня не кола, а пепси.
— Тоже вполне подойдет.
— Вот, пожалуйста. Пойду и скажу Ричарду, чтобы не ждал.
Она провела меня в гостиную и усадила перед камином, отделанным мрамором, в кресло с высокой спинкой в стиле королевы Анны. Над камином в нарядной рамочке висел пейзаж XIX века, на темном дубовом паркетном полу в центре лежал китайский ковер. То была очень уютная и красивая комната. Такой богатой и подобранной со вкусом обстановки я не ожидал здесь увидеть, и она куда больше соответствовала деловому костюму Донны, в котором она появилась на встрече вчера, а не джинсам и свитеру, надетым сегодня.
Мне было любопытно увидеть, как же выглядят другие комнаты. Спальня, кухня. Но я оставался в кресле и представлял их лишь в воображении. А потом услышал на лестнице шаги.
— Ох, сейчас только дух переведу. — Донна рухнула на двухместное канапе с мягкой спинкой в форме медальона. — Ричард просил передать тебе привет и поздравления с наступающей годовщиной, на случай если вы с ним до той поры не увидитесь. У тебя ведь скоро год исполняется?
— Да, очень скоро.
— Еще коки? То есть пепси. Принести еще стаканчик?
— Один стаканчик — это мой лимит.
— Ха! Мне это нравится. Ах да, чуть не забыла…
Она подошла и протянула мне пару стодолларовых купюр. И тут мы заспорили. Я сказал, что это слишком много, она возразила, мол, ровно столько же заплатила Ричарду и никак не может меня обидеть. В ответ я заявил, что был счастлив оказать ей посильную помощь, причем бесплатно, просто по дружбе, так что не могли бы мы разделить эту сумму пополам? С этими словами я протянул ей сотню, а она сунула мне ее обратно.
— Была бы рада заплатить и четыре сотни, — улыбнулась Донна, — и даже больше, так что, считай, разницу мы уже располовинили. И если ты сейчас же уберешь эти деньги, у нас не останется предмета для споров. Разве это не прекрасно?
Я согласился, что определенный смысл в том есть, и сунул купюры в бумажник. А затем, неожиданно для себя, вдруг спросил:
— Позволь потратить часть вознаграждения на обед? Составишь мне компанию?
Глаза у нее удивленно расширились.
— Замечательная идея. Но сегодня суббота… и разве у тебя не свидание с… Джейн?
— Джен. Мы его отменили. Я сказал, что занят.
— И тогда она решила отобедать в эту субботу со своим поручителем?
— О…
Мы на секунду умолкли.
— Думаю, им есть что обсудить. И уверен, в основном разговор пойдет обо мне.
— Вот как, — пробормотала Донна.
Она встала, я тоже поднялся, глаза наши встретились. Я чувствовал, что должен принять какое-то важное решение, а затем вдруг понял, что уже его принял.
Донна шагнула ко мне.
— Ты прекрасный человек, — сказала она и положила мне руку на плечо.
* * *
Спальня была отделана в викторианском стиле — сплошные рюшки, оборки и завитушки, кровать под балдахином. Я лежал рядом с Донной и прислушивался к биению сердца. И уже не в первый раз задавался вопросом: сколько еще ударов ему предстоит отмерить?
Донна лежала на спине. Закинула руки за голову, потянулась, потом коснулась пальцами подмышки и поднесла руку к лицу.
— О боже, — простонала она, — от меня воняет.
— Знаю. С трудом заставил себя прикоснуться к тебе.
Донна расхохоталась, громко и немного капризно.
— Я заметила, — произнесла она сквозь смех. — Но иначе бы нам пришлось долго ждать. И тогда у нас было бы время обдумать все как следует.
— И в результате мы с тобой могли бы здесь и не оказаться.
— О, но мы бы все равно оказались, — заметила она. — Рано или поздно.
— Это так звезды тебе сказали?
— Нет, это выбито крупными буквами на стенках метрополитена и коридоров густонаселенных жилых домов. Просто обожаю эту песню.
— Сто лет ее не слышал.
— Погоди. — Она соскочила с кровати.
Должно быть, я задремал ненадолго и очнулся, только когда почувствовал, что Донна снова примостилась у меня под боком. А из гостиной доносилась мелодия в исполнении Саймона и Гарфанкеля.
— Даже в мечтах не представляла, — тихо пробормотала она, — что мы будем валяться тут, потные и вонючие.
— А у тебя есть мечты?
— Еще бы. И в этих мечтах я всегда выходила к тебе из душа свеженькая и благоухающая, нанеся капельку духов вот здесь и здесь…
— Вот здесь и тут?
— Перестань! Ты меня отвлекаешь. Так на чем я остановилась?
— На здесь и здесь, — ответил я.
— Ты нежно прикасаешься ко мне, Мэтью С. О боже! Свеженькая, прямо из душа, пахнущая утонченными духами, с длинными распущенными волосами. Но сейчас запах совсем не утонченный, а от длинных волос остались одни воспоминания.
— В мои мечты, — заметил я, — длинные волосы почему-то не входили.
— Нет, постой! — встрепенулась Донна. — Так ты тоже мечтал? Обо мне?
— Это тебя удивляет?
— Даже намека о том от тебя не получала. И потому могла так смело фантазировать о тебе. Ты не проявлял ко мне ни малейшего интереса, и вдруг на тебе, пожалуйста.
— Думаю, я начал строить слабые догадки, когда ты прикоснулась к моей руке.
— Хочешь сказать, вот так?
— Угу.
— Но это был, знаешь ли, чисто дружеский жест.
— Ясно.
— Я сделала это неосознанно.
— Понимаю.
— Ну, может, и не совсем неосознанно. — Она задумалась. — Может, там все же имел место слабенький намек на секс.
— Не стоит извиняться за это, Донна.
— Я и не думала. Скажи, а о чем ты мечтал, если в твои фантазии не входили длинные волосы?
— О том, что между нами только что произошло.
— Вот как…
— Ну и еще кое о чем, — добавил я, — чего мы пока с тобой не попробовали. О паре вещичек.
— И ни в одной из этих фантазий длинным волосам места не нашлось?
— Послушай, мне всегда страшно нравились твои волосы.
— И ты бы не хотел, чтоб я их отрезала?
— Нет, — ответил я. — Вообще-то, думаю, так тебе лучше. Но и раньше… тоже было очень красиво.
— Все мужчины почему-то вообразили, что им нравятся длинные волосы, — вздохнула Донна. — Но это такая головная боль — ухаживать за ними. И знаешь еще что?
— Что?
— Они так и лезут в рот, когда трахаешься. К слову о тех вещичках, которые мы с тобой еще не попробовали. Может, сперва примем душ?
Принял я душ позже, когда вернулся к себе в гостиницу. После второго «раунда» Донна заявила, что слишком устала, чтобы куда-то идти. Но что-нибудь съесть все-таки надо, и как я смотрю на то, если она приготовит несколько сандвичей. Я смотрел положительно, и вскоре Донна вернулась с парой сандвичей — печеночный паштет на ржаном хлебе — и с пакетиком кукурузных чипсов из зерен голубой кукурузы.
— Что-то я притомилась, — заметила она. — День выдался трудный.
— Да уж.
— Можешь остаться на ночь.
Но я придерживался другого мнения на этот счет. Оделся, и Донна проводила меня до дверей.
— Ты очень милый, — произнесла она. — Я рада, что между нами это произошло.
На улице сильно похолодало. Я решил, лучше доехать автобусом до Коламбус. В ожидании, когда он подъедет, продрог до костей и двинул пешком. Я был уже на полпути к дому, когда появился автобус. Я мог бы сесть на него, но не стал. Автобус проехал дальше, а я дошел пешком до гостиницы. Иногда пешие прогулки весьма способствуют мыслительному процессу, а порой являются прекрасным ему заменителем. В данном случае, просто переставляя ноги, я не собирался переворачивать камни и смотреть, что же прячется под ними.
В ячейке у стойки меня ждали сообщения. Так я и думал. Два звонка — от Грега и Джен. Я взглянул на часы и решил, что звонить им в любом случае уже поздно. Поднялся к себе, принял душ и все же позвонил Грегу.
— Не повезло, — сказал он.
— Он выбросил вещи Джека?
— Нет, он собрал их, упаковал, как и положено. А на следующий день пришел полицейский и забрал вещи. Это обычная практика?
Только в тех случаях, когда они решают закрыть дело.
— Может, у них появилась какая зацепка, — предположил я. — Но коп, забравший вещи, должен был оставить расписку. Не Редмонд случайно?
— Мне и в голову не пришло спросить.
— Ладно, не важно, — кивнул я. — Позвоню ему и попробую выяснить.
Я повесил трубку и улегся в постель.
«Может, стоит позвонить Редмонду, а может, и нет», — подумал я.
Не видел принципиальной разницы. Не считал, что это поможет.
