ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

Утром он встал на удивление бодрым и отдохнувшим. Томас ворочался полночи, однако потом провалился в глубокий, восстанавливающий силы сон. Основательно помывшись в душе и позавтракав купленной в автомате едой, он приготовился встретить день.

Мотель покинули часов в восемь. Беглецы гадали, что ждет их по пути обратно к бергу. Они видели редких — очень редких — прохожих, гораздо меньше, чем накануне днем. Никаких подозрительных звуков и криков Томас не слышал.

— Что-то назревает, шкурой чую, — предупредил Хорхе, когда всей группой беглецы искали такси. — Народу на улицах маловато.

Томас всматривался в лица прохожих: все они глядели себе под ноги, придерживая рукой марлевую повязку, словно ее могло сорвать внезапным порывом ветра. Люди тщательно обходили друг друга стороной, а если кому-то случалось подойти слишком близко — тут же отскакивали. Одна женщина изучала плакат, копию того, что Томас разглядывал вчера вечером по пути к патрульной машине. И вновь он чуть не вспомнил нечто очень важное… но что? Что?! Так и с ума сойти недолго.

— Идем быстрей, — пробормотал Минхо. — У меня от этого стебанутого города мурашки по коже.

— Нам, кажется, туда, — указала направление Бренда. — Возле тех офисов обычно стоят такси.

Перейдя улицу, беглецы вышли на другую, поуже. С одной стороны тянулся пустырь, на противоположной стояло полуразрушенное здание. Минхо наклонился к Томасу и прошептал:

— Чувак, у меня в голове такой бардак творится. Все ужасы представляю — что мы застанем, когда найдем Ньюта.

Томас в собственных страхах признаваться не желал.

— Не волнуйся. Вот увидишь, Ньют никуда не делся, ждет нас.

— Верю. Как и в то, что ты вот-вот начнешь пердеть лекарством от Вспышки.

— Кто знает — может, и начну. Надеюсь, запашок нам понравится.

Минхо юмора не понял.

— Послушай, пока мы до Ньюта не доберемся, ничем ему помочь не сможем. Хватит заранее волноваться.

Прозвучало до боли логично и бесчеловечно, однако положение и без того дурное. Нельзя позволять эмоциям брать верх над разумом.

— Спасибо, подбодрил, — буркнул Минхо.

На пустыре стояли развалины кирпичного здания, поросшие плющом. В самой середине возвышалась секция стены — за ней Томас вдруг уловил какое-то движение, машинально встал и жестом велел остановиться Минхо. Тот уже собрался спросить, в чем дело, но Томас на него шикнул.

Бренда и Хорхе тоже остановились. Томас указал на развалины и сам постарался разглядеть получше то, что заметил: спиной к дороге сидел человек. Голый по пояс, он копался в земле, словно пытаясь найти нечто потерянное. Плечи незнакомца покрывали необычной формы шрамы, а середину спины уродовал длинный струп. Двигался он дерганно и… отчаянно, как показалось Томасу. Высокая трава мешала рассмотреть, что он делает.

Бренда шепнула:

— Пойдем дальше.

— Этот тип болен, — так же шепотом ответил Минхо. — Здоровый до такого не опустится.

Томас не сразу нашелся, что ответить.

— Идемте, — наконец сказал он.

Группа двинулась дальше, но Томас не мог оторваться от странного зрелища. Чем же все-таки занят тот человек?

Миновав квартал, Томас обернулся — обернулись и его спутники. Увиденное никого не оставило равнодушным. Всем хотелось взглянуть напоследок на странного человека. Внезапно тот подскочил на месте и посмотрел на них. Нижнюю половину его лица покрывала кровь. Вздрогнув, Томас попятился и наскочил на Минхо. Человек обнажил зубы в отвратительном оскале и вскинул окровавленные руки — словно прогоняя незваных гостей. Томас чуть не закричал, однако в следующий миг страшный незнакомец возвратился к прежнему занятию. Слава богу, высокая трава скрыла его.

— Самое время уйти, — заметила Бренда.

По спине и плечам царапнули невидимые ледяные когти. Да, самое время. Точнее не скажешь. Группа остановилась, только пробежав два квартала.

Такси нашли примерно через полчаса. Уже в салоне Томас хотел обсудить увиденное на пустыре. Слова не шли на язык, при одной мысли о том незнакомце тянуло блевать. Слава Богу, первым заговорил Минхо:

— Тот ненормальный ел человека. Сто пудов.

— Может быть… — начала Бренда и запнулась. — Может, он только бродячего пса поймал? — Судя по тону, она сама себе не верила. — Впрочем, и собак-то есть — последнее дело.

Минхо фыркнул.

— Мы увидели то, что не положено видеть средь бела дня, во время прогулки по закрытому на карантин городу. Я верю Галли. Денвер кишит шизами, и скоро люди здесь начнут жрать друг друга.

Никто не ответил. Всю дорогу до аэродрома хранили молчание.

Пройти охрану труда не составило. Дежурившие на воротах, казалось, только рады были избавиться от гостей.

Берг стоял там, где его и оставили, — огромный, похожий на пустой хитин насекомого за пеленой марева от нагретого бетона. Вокруг царила полная тишина.

— Открывай скорее, — поторопил Минхо латиноса.

Командный тон нисколько не возмутил Хорхе. Тот вынул из кармана пульт управления и нажал кнопку — крышка грузового люка медленно стала опускаться, скрежеща петлями. Наконец нижний край пандуса ударился о бетон. Томас уже мысленно видел, как Ньют выбегает к ним, и на лице его светится радостная улыбка…

Однако навстречу не вышел никто, и сердце Томаса оборвалось.

Минхо тоже все понял.

— Что-то не так.

Томас еще стоял, а он рванул вверх по пандусу.

— Нам лучше прикрыть его, — сказала Бренда. — Вдруг Ньют совсем обезумел?

Тяжело признавать, но Бренда права. Не говоря ни слова, Томас побежал вслед за Минхо. Внутри было темно и душно — кто-то вырубил все системы: вентиляцию, свет.

Следом за Томасом поднялся Хорхе:

— Я включу питание. Иначе запреем тут и превратимся в высушенные мумии.

Латинос свернул в сторону кабины пилота.

Бренда осталась с Томасом в темноте, при свете редких иллюминаторов. Где-то в недрах судна Минхо звал Ньюта — друг не отвечал. У Томаса в груди словно образовалась небольшая черная дыра, и вот она начала всасывать в себя всю надежду.

— Я налево, — сказал Томас, показывая на узкий проход в общую комнату. — Ты иди к Хорхе, и вместе поищите вон там. Так эффективнее, пожалуй. Что-то явно случилось. Будь все хорошо, Ньют встретил бы нас.

— Я уж молчу про свет и вентиляцию, — добавила Бренда и, бросив на Томаса тревожный взгляд, пошла искать Хорхе.

Томас отправился в главное помещение. Минхо сидел на диванчике, глядя на листок бумаги. Увидев каменное лицо друга, Томас ощутил, как ширится в груди черная дыра, как утекает в нее последняя капля надежды.

— Эй, — позвал Томас. — Что нашел?

Минхо молча продолжал пялиться на листок.

— В чем дело?

Минхо поднял голову и произнес, протянув Томасу записку:

— На вот, сам прочитай. — Ссутулившийся Минхо, казалось, готов разреветься. — Ньюта нет.

Приняв бумажку, Томас прочитал написанное черным маркером послание:

«Они как-то сумели проникнуть на борт. Забирают меня, хотят отправить к другим шизам. Так лучше, спасибо за дружбу.

Прощайте».

— Ньют, — шепотом произнес Томас, и имя друга повисло в воздухе как оглашенный смертный приговор.