ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ
Одурманенный снотворным и обезболивающим, Томас видел сон.
Ему пятнадцать, и он сидит на кровати. В комнате темно, и только одинокая лампа на столе испускает желтоватое свечение.
Тереза, отодвинувшись от стола, сидит на стуле прямо перед Томасом. Лицо ее донельзя скорбное.
— У нас не было выбора, — тихо произносит она.
Томас одновременно и с ней, и не с ней. Он не понимает, о чем говорит Тереза, однако чувствует, что запятнал себя неким ужасным деянием. Они совершили нечто бесчеловечное. Спящий Томас не помнит этого, но знает: хоть жертвы страшного поступка сами вынесли себе приговор, вина Томаса оттого не становится меньше.
— Выбора не осталось, — повторяет Тереза.
— Знаю, — безжизненным и сухим голосом произносит он.
Барьер, закрывающий доступ к памяти, на мгновение становится тоньше, и в уме проскальзывает страшное слово: «Чистка».
— Том, они сами хотели для себя такого конца, — продолжает Тереза. — Лучше сразу погибнуть, чем годами гнить, сходя с ума. Их больше нет. Способ они выбрали самый быстрый, а нам выбора не оставили. Что сделано, то сделано. Пора создавать новую команду. Мы зашли слишком далеко и не можем остановить эксперимент на полпути.
На мгновение в сердце вспыхивает ненависть к Терезе и тут же гаснет. Тереза просто пытается быть сильной.
— Не жди, что я приму это с радостью. — Так сильно Томас еще ни разу на себя не злился.
Тереза молча кивает.
Спящий Томас тянется к разуму Томаса юного, хочет прочесть его мысли, заглянуть в пока еще незапертую память. Создатели, чей мозг поразила Вспышка, теперь мертвы, прошли Чистку. Их место заняли бесчисленные, добровольцы. Уже запущены в работу два параллельных Лабиринта, с каждым годом эксперимент набирает обороты, с каждым днем приносит все больше результатов. Медленно, но верно копятся образцы реакций для спасительной матрицы. Идет подготовка запасных участников.
Вот она, память юного Томаса — бери не хочу. Однако Томас спящий меняет решение и, развернувшись, уходит.
Прошлое пусть остается в прошлом. Сейчас важно только будущее.
Томас погружается в темную бездну забвения.
Проснулся он без сил, с тупой болью в глазницах. Сон еще теплился в сознании, однако детали уже размывались: после Чистки и смерти Создателей их место заняли другие. Произошла утечка вируса, и Томас с Терезой вынуждены были уничтожить персонал лаборатории. Они двое — обладатели иммунитета, единственные, кто выжил. Томас поклялся себе больше никогда об этом не думать.
Рядом в кресле, уронив голову на грудь, дрых Минхо.
— Минхо, — шепотом позвал Томас. — Эй, Минхо. Проснись.
— А? Чего? — Друг медленно приподнял веки и закашлялся. — Что такое? В чем дело?
— Успокойся, я только хочу знать, как все прошло. Ганс отключил маячки? Мы свободны?
Минхо кивнул, зевая во весь рот.
— Ага, нас обоих отключили. По крайней мере Ганс говорит, что вырубил имплантаты. Чувак, ну ты нам устроил! Все помнишь?
— Еще бы. — Томас даже покраснел от стыда. — Меня словно парализовало, я не мог управлять собой.
— Настоящий ты не пытался бы отфигачить мне наследство!
Томас впервые за долгое время — и к собственной радости — рассмеялся.
— Это почему? Надо же сокращать популяцию будущих Минхонят.
— В общем, за тобой должок.
— Не спорю. — У Томаса теперь перед всей компанией должок.
В лабораторию вошли Бренда, Хорхе и Ганс. Взглянув на их серьезные лица, Томас тут же перестал улыбаться.
— Давайте еще раз заглянем к Галли, чтобы он вас взбодрил речами, — как можно непринужденнее предложил Томас. — Видок у вас, ребята, слишком подавленный.
— Есть повод радоваться, muchacho? — спросил Хорхе. — Пару часов назад ты нас чуть ножиком не покоцал.
Томас открыл было рот, собираясь попросить прощения, но Ганс велел замолчать. Посветил ему в глаза фонариком и сказал:
— Ты быстро идешь на поправку. Боль скоро уймется. С тобой пришлось повозиться, все из-за предохранителя.
Томас обернулся к Бренде.
— Так я здоров? Свободен?
— Операция удалась, — ответила девушка. — Убить нас ты больше не пытаешься — значит, имплантат обезврежен. И…
— И — что?
— Ну, ни от Терезы, ни от Эриса сигналов ты теперь принимать не сможешь.
Еще вчера Томас пожалел бы об утраченном «даре», однако сейчас вздохнул с облегчением.
— Ну и фиг с ней, с телепатией. Плохие новости есть?
Бренда покачала головой:
— Нет, но Ганс и его жена пакуют вещи. Рисковать им нельзя, они покинут этот дом. Правда, сначала Ганс даст тебе напутствие.
Ганс, чтобы не мешать, отошел до поры к дальней стене, а сейчас, опустив глаза, вновь приблизился к Томасу.
— Я бы пошел с вами и помог, однако у меня жена, единственный близкий человек. О ней я забочусь в первую очередь. Желаю удачи, пусть у тебя получится то, на что у меня мужества не хватает.
Томас кивнул. Отношение Ганса к нему заметно переменилось. Видно, старый доктор вспомнил, на что способен ПОРОК.
— Спасибо, — сказал Томас. — Если получится остановить ПОРОК, мы за тобой вернемся.
— Там видно будет, — пробормотал Ганс. — Многое решится.
Он отошел обратно к дальней стене. Видно было, что с собой по жизни седой хирург носит тяжкий груз мрачных воспоминаний.
— Что дальше? — спросила Бренда.
Времени на отдых нет, пора действовать.
— Найдем наших друзей и убедим вступить в войну. Потом вернемся к Галли. Единственное, что мне удалось в жизни, так это запустить эксперимент — пыточную для кучки подростков. Пора открывать список добрых свершений. Остановим ПОРОК, пока они не начали Переменные по новой, уже с другими людьми.
— Остановим? — впервые подал голос Хорхе. — Ты о чем это, hermano?
Чувствуя, как крепнет уверенность, Томас взглянул на латиноса.
— Примкнем к «Правой руке».
Никто не ответил.
— Лады, — нарушил молчание Минхо. — Только сначала давайте, что ли, поедим.
