Бедная, бедная Эмма! Неужели в семинарии было и впрямь так плохо? Мои отношения с церковью описывались в терминах «вялый последователь». Отец хотел, чтобы мы посещали занятия по изучению Библии, но Грейси так яростно взбунтовалась (Истерика-04), что он вынужден был отступить. Спиветы регулярно ходили в церковь, но помимо отцовской странной привычки дотрагиваться до Распятия и зверски уродовать Священное писание, пытаясь преподать нам урок, наши формальные отношения с христианством не заходили далее воскресных проповедей преподобного Грира в церкви Биг-Хоула.

Не хочу сказать, что не люблю церковь. В отличие от монахинь Сомервилльской семинарии для девочек, преподобный Грир – чудеснейший человек, лучше и не придумаешь. На службе по Лейтону он так мягко и утешающе говорил о его смерти, что, посмотрев посреди церемонии вниз, я вдруг осознал, что мы с Грейси держимся за руки, сами того не замечая. А на поминках дал мне обыграть его в «безумные восьмерки». Потом он отвел мою маму в уголок на пару слов. Она вышла оттуда вся красная и заплаканная, но опиралась на плечо преподобного Грира так доверчиво и умиротворенно, как никогда не опиралась о плечо отца.

Отец же, со своей стороны, у нас дома использовал преподобного Грира в качестве четвертой оси к Святой Троице. Каким бы непостоянным и избирательным в вопросах религии ни был он сам, когда требовалось воззвать к моральным авторитетам, отец поминал либо Иисуса, либо преподобного Грира, по очереди. Например, сегодня так: «Лейтон, думаешь, Иисус воровал печенье?» А завтра: «Лейтон, по-твоему, преподобный Грир стал бы бросать свои подштанники на кухне? Да черта лысого! Убери-ка, пока я тебе не задал хорошую взбучку!»