Глава 34
Испорченный отпуск
О, яхта «Надин»! Несмотря на все мое презрение к этой чертовой посудине и тайное желание полюбоваться, как она пойдет ко дну, я был вынужден, хоть и неохотно, признать, что есть нечто весьма сексуальное в том, что можно беззаботно качаться на голубых волнах Средиземного моря, чувствуя под ногами палубу 170-футовой яхты. А если уж честно, то вся наша компания: мы с Герцогиней и шестеро наших самых близких друзей — уже предвкушала, как станет наслаждаться жизнью в нашем плавучем дворце.
Естественно, никто не отправится в подобное путешествие, не позаботившись о провианте, поэтому вечером накануне отъезда я попросил Роба Лоруссо, одного из моих ближайших друзей, пополнить мой запас наркоты. Роб идеально подходил для подобного задания — и не только потому, что он собирался отправиться на яхте вместе с нами, но, главное, нам с ним в этом смысле было что вспомнить. Например, как мы добрых три часа, как безумные, гонялись за грузовичком экспресс-почты «Федерал Экспресс», отчаянно пытаясь найти потерянную посылку с кваалюдом.
Я знал Роба почти пятнадцать лет и, не боюсь этого слова, боготворил его. Мой ровесник, Роб был владельцем небольшой семейной ипотечной фирмы, в которой служащие «Стрэттон» брали кредиты. Подобно мне, Роб успел прочно подсесть на наркоту и к тому же обладал непревзойденным чувством юмора. Он не был красив — лет сорока пяти, полноватый, с мясистым, как у большинства итальянцев, носом и вялым подбородком, — но несмотря на это, женщины его обожали. Роб принадлежал к той редкой породе людей, которые непринужденно подсаживаются к компании красоток, которых они до этого дня в глаза не видели, пьют, рыгают, громко портят воздух, а те лишь восторженно закатывают глаза и лепечут:
— О, Роб, ты такой забавный!
Единственным, зато серьезным недостатком Роба было то, что он был самым страшным скупердяем из всех, кого я знал. Скупость стоила Робу его первого брака. Лиза, темноволосая красотка, на которой он женился, после двух лет семейной жизни решила, что с нее хватит: последней каплей стало требование Роба, чтобы она оплатила половину счета за телефон, — разъярившись, Лиза завела роман с местным плейбоем. Роб застукал их в постели и вскоре развелся с женой.
После развода Роб принялся бегать за юбками, но у каждой из его девушек, по его же словам, непременно был серьезный недостаток. У одной, мол, руки, как у гориллы, другой нравилось заниматься любовью, предварительно замотавшись в простыни, чтобы вообразить себя мумией, третья предпочитала исключительно анальный секс, а последняя (эту я сам знал и тоже питал слабость) обожала на завтрак соленые крендельки, щедро политые «Будвайзером». Его очередная подружка по имени Шелли должна была тоже присоединиться к нашей компании на яхте. Она была довольно миленькая, хотя и немного шумная, словно расшалившийся щенок. И у нее была немного странная привычка к месту и не к месту цитировать Библию. Я был уверен, что их роман протянет от силы месяц.
Пока мы с Робом складывали «припасы» в дорогу, Герцогиня бродила по двору, собирая камешки. Ей предстояла первая разлука с детьми, и по какой-то причине как раз в это время моя жена решила, что она Подающий Надежды Мастер Декоративного Искусства. Так что она решила подарить им «волшебную шкатулку» — на эту роль подошла коробка из-под туфель от Маноло Бланика, которые обошлись мне в тысячу баксов. В коробку она складывала крохотные камешки, которые позже собиралась завернуть в серебряную фольгу. На крышку изобретательная Герцогиня приклеила две карты — на одной красовалась французская Ривьера, на другой — итальянская, а помимо этого еще добрая дюжина разных картинок, которые она вырезала из журналов.
Перед тем как отправиться в аэропорт, мы зашли в детскую попрощаться с Чэндлер и Картером. Нашему сыну было уже около года, и он просто обожал старшую сестру, хотя и не до такой степени, как свою мамочку, — он мог разрыдаться, если Герцогиня выходила из душа, забыв предварительно высушить феном волосы. Да, малышу Картеру безумно нравились светлые волосы матери, а мокрыми они казались намного темнее, чем на самом деле. Стоило ему только увидеть Герцогиню с мокрыми волосами, как он тут же начинал тыкать пальчиком в собственные волосы и пронзительно вопил:
— Неет! Неет!
Я часто ломал себе голову, пытаясь представить, как отреагирует Картер, когда узнает, что этим цветом его мамочка обязана исключительно краске для волос, но успокаивал себя тем, что тогда он, вероятно, будет старше — пусть об этом болит голова уже у его психотерапевта. Как бы там ни было, сейчас он пребывал в отличном настроении, точнее, просто сиял. Он не сводил глаз с Чэндлер, которая с головой ушла в свое занятие — составляла себе свиту из сотни с лишним куколок Барби, которых она аккуратно разложила вокруг себя.
Мы с Герцогиней уселись на ковер и вручили нашим необыкновенно замечательным детям волшебную шкатулочку, которую изготовила моя жена.
— Как только соскучитесь по маме с папой, — объяснила Герцогиня, — вам достаточно будет только встряхнуть шкатулку, и мы сразу узнаем, что вы думаете о нас.
После чего, к моему величайшему изумлению, она жестом фокусника достала вторую шкатулку, точную копию первой, и добавила:
— А у мамы с папой тоже будет такая же шкатулка! И всякий раз, как соскучимся, мы встряхнем ее, и вы будете знать, что мы тоже думаем о вас!
Чэндлер, прищурившись, немного подумала.
— А я точно узнаю? — недоверчиво протянула она, кажется совершенно не поверив Герцогине.
Я подмигнул дочери:
— Все очень просто, малышка. Мы ведь с утра до вечера будем думать о вас! Поэтому, когда бы ты ни спросила себя, думаем ли мы о тебе — мы как раз и будем думать!
Наступило молчание. Я покосился на Герцогиню — она таращилась на меня с таким видом, словно хотела сказать: «Что это за чушь ты несешь, ничего не понимаю!» Я осторожно скосил глаза на Чэндлер — моя дочь сидела с точно таким же выражением лица, что и у ее мамочки. «Караул… эти две девчонки сговорились! Заговор против меня!» — в панике подумал я.
Зато Картера «волшебные шкатулочки» оставили совершенно равнодушным. Широко улыбнувшись мне, он довольно загукал. Похоже, сын был на моей стороне.
Расцеловав детей на прощанье, мы раз двадцать повторили им, что любим их больше всего на свете, после чего отправились в аэропорт. И всю дорогу думали о том, что всего через десять дней снова увидим их улыбающиеся мордочки.
Проблемы начались в тот самый день, как наш самолет приземлился в Риме. Вся наша компания: мы с Герцогиней, Роб с Шелли, Бонни и Росс Портной (мои друзья детства) и Офелия с Дэйвом Черадини (тоже друзья детства, только Герцогини) — стояла в аэропорту Леонардо да Винчи у ленты транспортера в зале выдачи багажа. И тут вдруг Герцогиня внезапно всплеснула руками.
— Боже милостивый! Джордж забыл сдать мои чемоданы в багаж! Они так и остались в аэропорту Кеннеди! Я вообще осталась без вещей! — Последняя фраза сопровождалась сдавленным стоном.
Я с трудом спрятал улыбку.
— Успокойся, дорогая. Мы с тобой — как та супружеская пара, чьи чемоданы потерялись в аэропорту, разве что мы можем потратить на тряпки в десять раз больше, чем они.
Офелия с Дэйвом бросились утешать расстроенную Герцогиню. Офелия была темноглазая красавица-испанка — гадкий утенок, который превратился в великолепного лебедя. Родившись уродливой, как смертный грех, Офелия поняла, что у нее нет другого выхода, кроме как стать сильной личностью.
Дэйв был довольно симпатичным — заядлый курильщик, он не выпускал изо рта сигареты и вливал в себя примерно восемь тысяч чашек кофе в день. Всегда невозмутимый и даже флегматичный, он, однако, охотно смеялся даже над нашими с Робом шуточками — весьма плоскими, надо признать. Дэйв и Офелия любили все привычное, даже слегка приевшееся — в отличие от нас с Робом, которые, как это бывает у наркоманов, вечно искали приключений себе на задницу.
Тут уж и Бонни с Россом, заинтересовавшись, присоединились к нам. Лицо Бонни походило на маску — перед перелетом она наглоталась валиума. В юности Бонни была пышной, цветущей блондинкой, которую каждый мальчишка-подросток (и я первый) был бы счастлив «употребить». К несчастью, я ее не интересовал. Бонни предпочитала плохих мальчиков, особенно постарше. К тому времени, когда ей стукнуло шестнадцать, она жила с торчком, уже успевшим отсидеть пару лет, а сейчас толкавшим травку на улице. Спустя десять лет, когда ей было двадцать шесть, она вышла замуж за Росса, который тоже только что вышел из тюрьмы, где он мотал срок за торговлю коксом. Вообще-то Росс не был профессиональным пушером — он был всего лишь незадачливым болваном, который решил оказать услугу приятелю. И тем не менее ему выпало счастье подцепить роскошную блондинку Бонни, которая в данный момент, увы, выглядела далеко не роскошно.
Так или иначе, в качестве гостя на борту нашей яхты Росс меня вполне устраивал. Смуглый коротышка с шапкой курчавых волос и густыми черными усами, он время от времени баловался наркотиками, был довольно посредственным дайвером, но зато вполне умелым рыбаком и к тому же ничего не имел против роли мальчика на побегушках, если в этом случалось нужда. Кроме того, Росс обладал острым языком — правда, подшучивал он почти исключительно над Бонни, пользуясь любым удобным случаем, чтобы выставить ее идиоткой. Себя самого Росс, видимо, считал настоящим мужиком, которому все по плечу, в том числе и капризы природы.
Надеясь развеселить помрачневшую Герцогиню, я улыбнулся.
— Брось, Надин! Сейчас схаваем кваалюда и прошвырнемся по магазинам. И все будет как в старые добрые времена, помнишь? Шопинг и допинг, допинг и шопинг! — Я повторял это до тех пор, пока не стало похоже на детскую считалочку.
— Джордан, на два слова! — еще больше помрачнев, Герцогиня потянула меня в сторону.
— Что такое? — с невинным видом спросил я, хотя уже прекрасно понял, в чем дело. Мы с Робом слегка перебрали в самолете, и терпение Герцогини было на пределе.
— Послушай, мне не нравится, что ты по-прежнему глушишь таблетки. Твоей спине уже намного лучше, так что завязывай с этим, понял? — Она покачала головой, давая понять, что очень разочарована. — Раньше я закрывала на это глаза, поскольку знала, как ты страдаешь от болей. Но сейчас… сейчас это… это неправильно, дорогой!
Надо отдать ей должное, держалась она превосходно — спокойно и при этом рассуждала на удивление здраво. Наверное, поэтому я решил, что самое время скормить ей очередную наглую ложь.
— Послушай, Надин, как только мы вернемся домой, я тут же завяжу. Видит бог, завяжу, провалиться мне на этом месте! — Я с торжественным видом прижал руку к сердцу.
Какое-то время она молчала, сверля меня недоверчивым взглядом.
— Ладно, — с изрядной долей скепсиса в голосе протянула она. — Но помни, ты обещал.
— Конечно, о чем речь! А теперь идем по магазинам!
— Вот, держи, — пошарив в кармане, я выудил оттуда три колеса кваалюда. Разломив одно пополам, я сунул половинку Герцогине. — Половинку тебе, а две с половиной — мне.
Герцогиня, скривившись, сунула колесо в рот и направилась к фонтанчику, чтобы запить его. Я послушно потрусил следом. Убедившись, что она на меня не смотрит, я воровато сунул руку в карман и выудил оттуда еще пару таблеток. Какого черта, подумал я… если уж что-то делаешь, стоит ли мелочиться?
Через три часа, развалившись на заднем сиденье лимузина, мы спускались с пологого холма по дороге, ведущей в порт Чивитавеккья. Герцогиня уже успела обзавестись новым гардеробом, а я так осовел от кваалюда, что с трудом держал глаза открытыми. Мне требовалось хорошенько размяться, а потом слегка вздремнуть. Я пребывал в том редком состоянии, когда под кваалюдом находишься на пике активности и просто не в состоянии усидеть на месте. Ощущение такое, будто у тебя в штанах полно муравьев.
Дэйв Черадини заметил это первым.
— Интересно, что это там за белые барашки на взморье? — Он ткнул пальцем в окно. Мы все, как по команде, повернули головы.
И правда, серо-голубая поверхность моря выглядела какой-то взъерошенной — там и сям появлялись и пропадали крохотные белые лоскуты.
— Мы с Дэйвом не любим волны. У нас тут же начинается морская болезнь, — буркнула Офелия.
— У меня тоже, — кивнула Бонни. — Может, подождем, пока море успокоится? — Обе вопросительно уставились на меня.
— Ты просто дура, Бонни, — опередил меня Росс. — Яхта Джордана сто семьдесят футов в длину; эти, с позволения сказать, волны она точно выдержит. И к тому же морская болезнь — это не болезнь, а состояние души.
Я решил, что просто обязан всех успокоить.
— У нас на борту полным-полно гигиенических пакетов, — доверительным тоном сказал я. — Как только взойдем на борт, можете все их надеть себе на голову.
Стоило нам оказаться у подножия холма, как я мигом убедился, что мы все недооценили проблему. Это были вовсе не барашки… а настоящие волны! Господи помилуй! Никогда не видел ничего подобного! Не меньше четырех футов в высоту, они беспорядочно накатывали одна на другую, будто толком не решив, куда должны двигаться. Ощущение было такое, будто ветер дует во всех направлениях сразу.
Лимузин свернул направо, и вот она, яхта «Надин», горделиво поглядывает сверху вниз на своих соседок. Боже… как я ненавидел эту посудину! Какого хрена я вообще ее купил?! Я украдкой покосился на своих гостей.
— Это только мне кажется, или она и впрямь великолепна?
Все дружно закивали. Однако Офелия тут же вернула разговор в прежнее русло.
— А почему у самого берега такие большие волны?
— Не волнуйся, О, — бросила Герцогиня. — Если мы решим, что море слишком бурное, просто подождем немного, вот и все.
«Какого черта… еще чего!» — промелькнуло у меня в голове. Двигаться, двигаться… мне позарез нужно двигаться.
Лимузин остановился у дальнего конца причала. Капитан Марк уже поджидал нас. Рядом с ним стоял Джон, первый помощник. Оба были в форме команды «Надин» — рубашки-поло с белыми воротниками, синие шорты для гребли и серые мокасины с белой каймой. На каждом предмете одежды красовался логотип «Надин», который по моей просьбе создал Дэйв Черадини за скромный гонорар в восемь штук баксов.
— Откуда взялись волны? — поинтересовалась Герцогиня, с улыбкой обняв капитана Марка.
— Неожиданно налетел шторм, которого никто не ждал, — буркнул капитан. — Придется подождать, пока волнение не уляжется. После этого снимемся с якоря и возьмем курс на Сардинию.
— Черта с два! — прорычал я. — Не собираюсь ждать ни минуты, слышите, кэп?
— Естественно, мы не тронемся с места, пока капитан Марк не скажет, что это совершенно безопасно, — Герцогиня была начеку и мигом положила конец нашему спору.
Самоуверенность моей жены заставила меня улыбнуться.
— Почему бы тебе не подняться на борт, дорогая, чтобы срезать бирки с новых платьев? Мы ведь почти что в море, а в открытом море мне нет равных, ты же знаешь!
Герцогиня выразительно округлила глаза.
— Ты, болван… что ты вообще знаешь о море?! — фыркнув, она повернулась к подружкам. — Пошли, девочки, богиня морей сказала свое решающее слово!
Дамы, покосившись на меня, дружно расхохотались. После чего, повернувшись, одна за другой взобрались по трапу на яхту — во главе со своей предводительницей, Герцогиней Бэй-Риджской.
— Послушайте, Марк, я просто не в состоянии торчать на берегу. Торчу как свеча, понимаете? Далеко ли до Сардинии?
— Около сотни миль, но если мы сейчас поднимем якорь, то одному богу известно, когда мы доберемся. В этой части Средиземного моря от такого шторма можно ждать чего угодно. Придется задраить все люки, снести все вниз в салон и хорошенько закрепить, — капитан повел широченными плечами. — Но даже в этом случае мебель наверняка пострадает — не говоря уже о тарелках, бокалах и вазах. Мы, конечно, справимся, но я бы очень советовал вам еще раз хорошенько подумать.
Я повернулся к Робу — тот в ответ сжал губы и чуть заметно кивнул, словно желая сказать: «Будь что будет!» То же самое, слово в слово, я повторил капитану.
— Поднимаем якорь, и будь что будет, кэп, — я вскинул сжатый кулак. — Держу пари, плавание будет что надо, прямо для книги рекордов!
Капитан Марк с кислой улыбкой покачал квадратной головой. А мы поднялись на борт и стали готовиться к отплытию.
Через четверть часа я развалился на удобном матрасе на самом верху ходового мостика и с удовольствием смотрел, как темноволосая стюардесса готовит мне «Кровавую Мэри». Она тоже была одета в форму «Надин».
— Ваш коктейль, мистер Белфорт, — с улыбкой сказала Мишель. — Что-нибудь еще?
— Да, Мишель. Я сейчас в том редком состоянии, когда могу наслаждаться каждой минутой. Кстати, именно это мне посоветовал мой доктор. Так что включи таймер, который ты используешь, когда варишь яйца, Мишель, иначе я могу снова загреметь в больницу.
— Как скажете, мистер Белфорт, — хихикнув, Мишель повернулась, чтобы уйти.
— Мишель! — завопил я достаточно громко, чтобы перекрыть и вой ветра, и рев двигателя.
Мишель обернулась.
— Если я усну, не буди меня. Просто смешивай мне по одной «Кровавой Мэри» каждые четверть часа, приноси сюда и ставь возле меня. Я выпью их все, когда проснусь. Договорились?
Вместо ответа она подняла вверх большой палец и стала спускаться с мостика по узкому трапу на верхнюю палубу, где стоял небольшой вертолет.
Я бросил взгляд на часы. Был уже час дня. По римскому времени. Я мог бы поклясться, что чувствую, как мой желудок как раз в этот момент всасывает четыре таблетки кваалюда. Еще четверть часа, и я почувствую, как начинаю уплывать, а еще через четверть часа буду спать мертвым сном. Эта мысль подействовала на меня успокаивающе. Блаженно улыбаясь, я опрокинул в себя «Кровавую Мэри». Потом пару раз глубоко вздохнул и закрыл глаза. Господи… какая расслабуха!
Разбудили меня капли, упавшие на лицо. Дождь? Открыв глаза, я увидел над собой синий купол неба. Это было непонятно. Я скосил глаза вправо — восемь бокалов с «Кровавой Мэри», полные до краев, выстроились в ряд, словно солдаты на параде. Закрыв глаза, я сделал глубокий вдох. Ветер выл над головой, словно голодный зверь. Я снова почувствовал на лице брызги. Какого хрена? Я открыл глаза. Может, это очередная шуточка Герцогини? Но ее не было видно — на мостике, кроме меня, не было ни души.
Внезапно я ощутил, как яхта стремительно летит куда-то вниз под углом в сорок пять градусов. У меня замерло сердце, а потом вдруг непонятно откуда послышался оглушительный треск. Мгновением позже сбоку от яхты вздыбилась колоссальная стена мутной серой воды — зашипев, она с грохотом обрушилась на палубу, перекатилась через мостик и ухнула вниз, оставив меня мокрым с головы до ног.
Что за хрень?! Ведь мостик на добрых тридцать футов выше уровня воды и… черт, черт! — яхта снова заскользила вниз. На этот раз меня швырнуло вбок. Я и так вымок до нитки, а теперь на меня вдобавок опрокинулись все эти бокалы с «Кровавой Мэри».
Отряхнувшись, я кое-как встал на ноги и глянул вокруг. Матерь Божья! Вокруг яхты вздымались волны добрых двадцать футов высотой, громадные, словно нью-йоркские небоскребы. А потом я вдруг потерял равновесие и грохнулся прямо на тиковые доски палубы, и бокалы, естественно, последовали за мной, брызнув в разные стороны дождем осколков.
Перекатившись на бок, я вцепился в стальные поручни и подтянулся, пытаясь снова встать на ноги. Наконец это мне удалось, и я свесился за борт — Господи, спаси и помилуй! — «Чэндлер»! «Чэндлер», сорокадвухфутовая шлюпка, названная в честь нашей дочери, которую мы тащили на буксире, то взлетала на гребень волны, то вновь скрывалась под водой, проваливаясь в расщелины между огромными валами.
Встав на четвереньки, я попытался добраться до трапа. Яхта тряслась так, что я боялся, что она развалится у меня под ногами. К тому времени, как я кое-как сполз на палубу, я пропитался водой, словно губка, и был весь покрыт синяками. Задыхаясь и отплевываясь, я ввалился в салон. Вся наша компания, сбившись в кружок, сидела на полу. Нацепив на себя спасательные жилеты, они взялись за руки и ждали, что будет дальше. Увидев меня, Герцогиня вскочила и ринулась ко мне. И тут яхта угрожающе накренилась.
— Берегись! — закричал я, но было уже поздно — Герцогиня с размаху врезалась в стену, свалив по дороге огромную вазу. Раздался грохот — осколки старинного китайского фарфора, просвистев, словно шрапнель, через весь салон, врезались в иллюминатор прямо над головой моей жены.
Затем яхта кое-как выпрямилась. Я благоразумно встал на четвереньки и пополз к Герцогине.
— Как ты, детка?
Лицо Герцогини перекосилось от злости.
— Ты… — она скрипнула зубами. — Хренов морской волк! Ну, погоди, дай только сойти на землю! Останусь жива — убью на хрен собственными руками! Что вообще происходит? Мы тонем, да? Почему эти волны такие большие? — Глаза у нее стали размером с блюдца.
— Откуда мне знать? — вяло возмутился я. — Я же спал.
— Ты спал?! — рассвирепела Герцогиня. — Как, черт возьми, можно спать, когда творится такое? Мы вот-вот пойдем ко дну! Офелию с Дэйвом выворачивает наизнанку. И Росса с Бонни… и Шелли тоже!
Возле нас вдруг появился Роб — на лице его сияла широкая улыбка.
— Так мы тонем или нет? Всегда мечтал погибнуть в море!
— Заткнись, идиот! — завизжала разъяренная Герцогиня. — Это вы — ты и мой чертов муженек — виноваты во всем! Проклятые идиоты!
— Не знаешь случайно, где кваалюд? — поинтересовался Роб. — Если уж помирать, так весело!
Я одобрительно кивнул.
— Кажется, где-то в кармане. Вот, держи, — сунув руку в карман шортов, я вытащил пригоршню таблеток и выдал ему четыре штуки.
— И мне! И мне одну! — взвизгнула Герцогиня. — Мне нужно успокоиться.
— Держи, дорогая! — одобрительно улыбнулся я и протянул ей таблетку. Да, моя жена — та еще штучка.
Росс, наш храбрец, скуля от страха, пополз к нам.
— О Господи, — прохныкал он. — Я должен выбраться отсюда! У меня дочь. Я… я… меня все время тянет блевать! Прошу тебя, давай вернемся в порт!
— Давай лучше проберемся на мостик и выясним, что происходит, — предложил Роб.
— Оставайся здесь, дорогая, — прокричал я Герцогине. — Я скоро вернусь.
— Вот еще! — крикнула моя жена. — Я иду с тобой!
— Ладно, — кивнул я. — Пошли.
— Ну, вы как хотите, а я остаюсь, — заявил наш храбрый Росс и, поджав хвост, на карачках пополз туда, где, сбившись в кучку, сидели остальные. Переглянувшись с Робом, мы дружно захохотали. Отсмеявшись, наша троица принялась пробираться к трапу. По пути нам попался забитый бутылками бар. Роб тут же замер, словно налетев на невидимую стену.
— Думаю, было бы неплохо пропустить по глотку текилы, — предложил он.
Я вопросительно глянул на Герцогиню — она одобрительно кивнула в ответ.
— Сходи за бутылкой, — предложил я Робу. Минутой позже он вернулся, держа под мышкой бутылку, отвинтил крышку и сунул ее Герцогине. Та сделала внушительный глоток. «Вот это женщина», — восхищенно подумал я. Мы с Робом тоже пропустили по глотку.
Завинтив крышку, Роб швырнул бутылку об стену. Она разлетелась вдребезги, а Роб с улыбкой повернулся ко мне.
— Всегда хотелось сделать нечто в этом роде.
Мы с Герцогиней переглянулись.
С палубы на мостик можно было подняться по короткому трапу. Пока мы прикидывали, как это сделать, один из матросов по имени Билл, с грохотом скатившись по нему, в буквальном смысле свалился нам на голову. За ним последовал второй.
— Что происходит? — заорал я, пытаясь перекричать вой ветра.
— Трамплин для ныряния только что смыло! — проорал в ответ Билл. — Если не закрепить задний люк, то вода зальет салон! — и оба матроса мгновенно исчезли.
На капитанском мостике было не протолкнуться. Тесное, с низким потолком, помещение, было забито людьми. Капитан Марк двумя руками вцепился в деревянный штурвал, который мы в свое время откопали в одном антикварном магазине. Каждые две секунды, оторвав одну руку от штурвала, он хватался за рычаги управления машиной, пытаясь удержать яхту носом к приближающейся волне. Джон, первый помощник, стоял рядом. Левой рукой он ухватился на металлическую скобу, стараясь удержать равновесие, а другой держал у глаз бинокль. Три стюардессы, прижавшись друг другу и дружно хлюпая носами, сидели на деревянной скамье. Из радиоприемника неслись вопли, слышные даже сквозь вой ветра.
— Штормовое предупреждение! Это штормовое предупреждение!
— Какого дьявола… что происходит? — набросился я на капитана Марка.
— Похоже, нам конец, — капитан мрачно покачал головой. — С каждой минутой становится все хуже! Волны уже высотой почти двадцать футов, а волнение все увеличивается.
— Ничего не понимаю! — возмутился я. — Небо-то чистое!
Тут уже не выдержала Герцогиня.
— Какое кому дело до этого гребаного неба?! Поворачивайте назад, Марк!
— Уже не получится! Если мы попытаемся развернуть яхту, она тут же опрокинется и мы пойдем ко дну.
— Вы сможете удержаться на плаву? — вмешался я. — Или пора уже посылать SOS?
— Мы справимся, — буркнул он. — Однако нам здорово достанется. От этого вашего голубого неба скоро не останется и следа, потому что нас несет в самый эпицентр шторма.
Прошло минут двадцать, когда я почувствовал, что кваалюд начинает действовать.
— Отсоси у меня, — крикнул я Робу. И покосился на Герцогиню узнать, услышала ли она.
Судя по всему, услышала.
— Вы просто пара чокнутых рокеров, — покачала она головой.
А потом началось настоящее веселье — высота волн превышала уже тридцать футов.
— О дьявол, только не говорите мне… — обреченно простонал капитан Марк. И вдруг я услышал его крик: — Девятый вал! Боже милостивый… волна-убийца! Держитесь!
Девятый вал? Волна-убийца? Что это еще за хрень? Я понял, о чем он, когда глянул в иллюминатор. Из груди всех, кто столпился на мостике, вырвался дружный вопль:
— Волна-убийца! Господи!
Эта волна имела добрых шестьдесят футов в высоту… и она неслась к нам со скоростью курьерского поезда.
— Держитесь! — заорал капитан. Правой рукой я обхватил Герцогиню и крепко прижал ее к себе. От нее хорошо пахло — даже в такую минуту.
В следующий миг яхта, накренившись под немыслимым углом, стремительно полетела вниз. Капитан всем телом навалился на рычаг, дав полный вперед, — двигатели взревели, яхта содрогнулась и ринулась вперед, встав носом к исполинской волне. На мгновение перед нами, закрыв собой небо, вздыбилась громадная стена воды, а потом она обрушилась на яхту с таким грохотом, словно взорвалась целая тонна динамита. БА-БАХ!
Наступил непроглядный мрак.
Ощущение было такое, будто яхта идет ко дну… но потом море неохотно выпустило нас из своих объятий, раздался треск, и мы медленно двинулись вперед под углом шестьдесят градусов.
— Все живы? — крикнул капитан Марк.
Я покосился на Герцогиню. Она молча кивнула.
— С нами все в порядке, — буркнул я. — Как ты там, Роб?
— Лучше не бывает, — пробормотал он. — Только бы до гальюна добежать. Спущусь в салон, посмотрю, как там остальные.
Пока Роб карабкался по трапу, один из матросов, которых я про себя привык называть «Билл», кубарем скатился вниз с криком:
— Передний люк сорвало! Нас заливает с носа!
— Проклятье, это уже слишком, — тряся головой, пробормотала Герцогиня. — А все твой чертов отпуск, мать твою!
Капитан Марк бросился к радиопередатчику.
— SOS, SOS, — торопливо проговорил он. — Говорит капитан Марк Эллиот, яхта «Надин»! Терпим бедствие. Мы в пятидесяти милях от побережья, яхта погружается носом, идем ко дну. Срочно нужна помощь! На борту девятнадцать человек, — нагнувшись, он торопливо сообщил береговой охране координаты яхты.
— Ступай, принести волшебную шкатулку! — прошипела мне Герцогиня. — Она внизу, в нашей каюте.
— Какого черта? — я посмотрел на нее, как на сумасшедшую. Договорить мне не дали.
— Живо принеси шкатулку! — заорала Герцогиня. — И пошевеливайся!
— Ладно, уже иду, — я тяжело вздохнул. — Черт, я просто умираю с голоду! — Я обернулся к капитану:
— Послушайте, может, кто-нибудь сделает мне сэндвич?
Капитан Марк вдруг принялся хохотать.
— Ну, знаете, вы и впрямь чокнутый! — Он покачал головой. — Сейчас попрошу кока сделать для всех сэндвичи. Похоже, ночка будет долгой.
— Вам просто цены нет, капитан, — я кошкой вскарабкался по трапу. Вся наша компания по-прежнему сидела на полу в салоне, все обвязались веревкой и клацали зубами. В отличие от них я не испытывал ни малейшего страха. Я был уверен, что очень скоро на помощь к нам подоспеет береговая охрана — через пару часов мы все, живые и здоровые, будем на берегу, а заодно я навсегда избавлюсь от этой проклятой посудины.
— Ну, как вам наше путешествие, ребята? — жизнерадостно спросил я. — Весело, правда?
Почему-то никто не засмеялся.
— Нас кто-нибудь собирается спасать? — поинтересовалась Офелия.
— Капитан Марк уже сообщил береговой охране, — кивнул я. — Все будет о`кей, ребята. Мне нужно ненадолго спуститься вниз. Скоро вернусь. — Я двинулся было к трапу — и тут удар еще одной исполинской волны едва не отправил меня в нокаут. Отлетев в сторону, я врезался в стену. Потом с трудом встал на четвереньки и полез по трапу обратно наверх.
Меня чуть не сбил с ног один из матросов.
— «Чэндлер» оторвалась! Мы потеряли шлюпку!
Вскарабкавшись наверх, я уцепился за поручень, с трудом открыл дверь нашей каюты — вода здесь доходила уже до колена — и увидел стоявшую посреди койки чертову шкатулку. Проклиная все на свете, я сунул ее под мышку, кое-как пробрался вниз и отдал ее Герцогине. Зажмурившись, она принялась трясти ее, как безумная, камушки гремели.
— Может, мне попробовать поднять вертолет? — предложил я капитану Марку. — Я бы мог брать на борт как минимум четырех человек за один раз.
— Выкиньте это из головы, — буркнул капитан. — При таком ветре будет чудом, если вам вообще удастся взлететь! Но даже если вам повезет, снова посадить его на яхту вы точно не сможете.
Прошло три часа. Двигатели яхты пока еще не вышли из строя, однако двигаться мы не могли и дрейфовали на месте. Со всех четырех сторон от яхты были видны огромные контейнеровозы. Услышав сигнал бедствия, эти великаны поспешили нам на помощь и сейчас пытались загородить нас от волн. Наступила ночь, вокруг было темно, как в могиле, а спасения все не было. Нос яхты уже ушел под воду, и корпус накренился вперед под острым углом. В иллюминаторы хлестал дождь, волны были уже больше тридцати футов высотой, а ветер увеличился до пятидесяти узлов. Однако нас уже больше не кидало из стороны в сторону — ощущение было такое, словно у яхты выросли ноги, которыми она уперлась в морское дно.
Капитан Марк не отходил от передатчика, переговариваясь с береговой охраной, — мне казалось, что это продолжается целую вечность. Наконец он обернулся ко мне.
— Все в порядке, они выслали вертолет, он уже где-то над нами. Сейчас спустят спасательную корзину, так что соберите всех на мостике. Сначала поднимем женщин, потом остальных гостей. После этого поднимутся члены команды, а после них я. И передайте всем — никаких вещей! С собой берете только то, что поместится в карманах.
— Конец твоим новым шмоткам, — хмыкнул я, вопросительно глянув на Герцогиню.
— Ну, всегда ведь можно купить другие, — пожав плечами, Надин жизнерадостно улыбалась. Потом схватила меня за руку, и мы спустились вниз. Передав слова капитана остальным, я украдкой отвел Роба в сторону.
— Кваалюд у тебя с собой? — шепотом осведомился я.
— Нет, конечно, — мрачно буркнул он. — Остался у тебя в каюте. А там уже больше трех футов воды, так что колеса наверняка пропали.
Я сделал глубокий вдох.
— Знаешь, Роб, — медленно проговорил я, — у меня тут при себе четверть миллиона налом, которые скоро пойдут ко дну, но мне на это начхать! Но эти чертовы таблетки я не брошу. Там же две сотни — дать им утонуть было бы глупо.
— Согласен, — кивнул Роб. — Ладно, я за ними схожу.
Через полминуты он вернулся.
— Меня ударило током, — объявил он. — Должно быть, короткое замыкание. Что будем делать?
Я не ответил. Просто посмотрел ему в глаза: «Ты это сделаешь, солдат!»
Роб, поняв меня без слов, покорно кивнул.
— Если меня убьет током, вот моя последняя воля — дай Шелли семьсот баксов на новые сиськи. Она мне всю плешь уже проела.
— Будет сделано, — твердо пообещал я.
И трех минут не прошло, как Роб вернулся с кваалюдом.
— Черт, ох, и грохнуло же меня! Держу пари, спалил себе пятки на хрен! — пожаловался он. И тут же с улыбкой добавил: — А кто, если не я? Никто другой с этим не справился бы, верно?
— Никто! — торжественно подтвердил я. — Лоруссо, ты — герой!
Спустя пять минут вся компания уже сгрудилась на вертолетной площадке — задрав головы, мы в ужасе разглядывали раскачивающуюся над нами корзину, которую мотало ветром из стороны в сторону. Мы торчали там добрых полчаса — просто стояли и молча ждали с замиранием сердца. И тут вдруг на палубу выбрался Джон. На лице у него была написана паника.
— Вы все должны спуститься вниз, сэр, — объявил он. — С вертолета передали, что у них заканчивается горючее. Им придется вернуться. Но нам, скорее всего, все равно предстоит покинуть судно — яхта вот-вот затонет.
Я непонимающе уставился на него.
— Таков приказ капитана, — добавил Джон. — Плот уже надувают, он ждет нас на корме. Пошли, — и он махнул рукой.
Надувной плот? — растерянно подумал я. Спуститься на нем прямо в эти сорокафутовые волны?! Какого черта… это выглядело полным безумием! Но капитан отдал приказ, поэтому я молча повиновался, а вслед за мной и остальные. Мы пробрались на корму, где двое матросов с трудом удерживали ярко-оранжевый спасательный плот. И едва они спустили его за борт, как плот моментально унесло в море.
— Отлично! — с саркастической улыбкой бросил я. — Кажется, это была плохая идея! — Я повернулся к Герцогине. — Давай-ка потолкуем с капитаном.
Вернувшись на мостик, я спросил капитана, что произошло.
— Будь все проклято! — прорычал он. — Я же приказал этим недоумкам не спускать плот на воду, прежде чем… — Марк помолчал, стараясь взять себя в руки.
— Ладно, — пробормотал он. — Слушайте меня внимательно. Из двух двигателей работает только один. Если и он выйдет из строя, яхту попросту опрокинет. Оставайтесь здесь. Если яхта перевернется, прыгайте за борт и попытайтесь отплыть как можно дальше, иначе она потянет вас за собой вниз. Постарайтесь удержаться на поверхности. Вода теплая, во всяком случае, достаточно теплая для того, чтобы продержаться довольно долго. В пятидесяти милях от нас итальянский эскадренный миноносец, он идет к нам на максимальной скорости. Скоро вернется вертолет с группой спасателей. На катера береговой охраны не стоит рассчитывать — слишком сильное волнение.
— Наверное, нужно спуститься вниз, — предложил я, — рассказать все это остальным?
— Нет уж, — покачал головой капитан. — Вы двое останетесь здесь. Мы можем пойти ко дну в любой момент, поэтому я хочу, чтобы вы были вместе. — Он повернулся к помощнику. — Спуститесь вниз и объясните все гостям.
Полчаса спустя, когда яхта сидела в воде уже почти по самый фальшборт, прилетел другой вертолет — только теперь это была уже не береговая охрана, а спецназ итальянского военно-морского флота.
— Итак, — со слабой улыбкой проговорил капитан Марк, — действуем следующим образом. Они с помощью лебедки спустят на палубу одного из своих бойцов, но велели, чтобы мы предварительно сбросили за борт наш вертолет, чтобы освободить место для спасателя.
— О господи! — охнула Герцогиня.
— Шутите, да? — с недоверчивой усмешкой переспросил я.
— Нет, — вздохнул капитан. — К сожалению, я серьезно. Хочу снять это на видео — для потомков.
Джон остался на мостике, а мы с капитаном Марком в сопровождении двоих матросов и Роба поднялись на вертолетную площадку. Там капитан передал видеокамеру одному из матросов, а сам быстро отцепил тросы, удерживавшие вертолет на месте. После чего, заставив меня встать перед вертолетом, положил руку мне на плечо.
— Все готово, — прокричал он матросу. А потом обернулся ко мне:
— Будьте добры, пару слов на камеру!
— Привет, — покорно сказал я, глядя в объектив. — Смотрите, как мы сейчас столкнем наш вертолет в Средиземное море. Здорово, правда?
— Да уж! — с энтузиазмом подтвердил капитан. — Первый случай за всю историю яхтенного судоходства. И этим достижением мы целиком и полностью обязаны владельцу яхты «Надин».
— Точно, — перебил я. — И если нам всем суждено погибнуть, хочу, чтобы все знали: это я несу ответственность за то, что мы вышли в море. Капитан Марк действовал согласно моему преступному приказу, так что он заслуживает, чтобы его похоронили с почестями.
На этом шоу закончилось. Капитан Марк повернулся ко мне.
— Ладно, теперь ждем, когда очередная волна ударит яхту в борт. Она накренится, и тут мы все разом навалимся и столкнем вертолет за борт…
Не успел он договорить, как яхта резко накренилась вправо. Мы с криками стали толкать вертолет — он пополз по площадке и со скрежетом рухнул в воду. Громкий плеск — и через десять секунд от него не осталось и следа.
Через пару минут на том месте, где стоял вертолет, собралась толпа из семнадцати человек. Капитан с помощником оставались на мостике, пытаясь удержать яхту на плаву. А в сотне футов над нашими головами, ревя двигателем, завис «Чинук». Выкрашенный в цвет хаки военный вертолет поражал своими чудовищными размерами. Даже на таком расстоянии из-за рева его двигателей мы на какое-то время оглохли.
Один из спасателей выбрался наружу и заскользил по металлическому тросу вниз. На нем был прорезиненный костюм для подводного плавания с плотно прилегающим к голове капюшоном, за спиной болтался рюкзак, а к ноге, как мне показалось, было пристегнуто что-то вроде ружья для подводной охоты. Ветром его мотало из стороны в сторону так, что у меня закружилась голова. Оказавшись в тридцати футах над нами, он отстегнул ружье — раздался слабый щелчок, и в палубу возле наших ног вонзился гарпун. А секунд через десять он уже был на палубе — стоял и широко улыбался, подняв большие пальцы вверх. Похоже, парню было весело.
Вскоре нас одного за другим подняли на борт вертолета. Суеты, конечно, хватало — как и положено, решено было сначала поднять женщин, но тут вдруг Росс, этот храбрец, ошалев от страха, попытался отпихнуть Офелию и матросов и ринулся к спецназовцу. Он повис у парня на шее, обхватив его руками и ногами, словно обезьяна на пальме, и потребовал, чтобы его подняли первым. Мы с Робом возликовали — этого было вполне достаточно для того, чтобы мы могли теперь травить Росса до конца его никчемной жизни.
Зато капитан Марк предпочел остаться со своей яхтой. Последнее, что я успел увидеть прежде, чем вертолет, сделав последний круг, набрал высоту, была макушка капитана, прыгающая, словно поплавок, между исполинских волн.
В том, чтобы быть спасенным итальянцами, есть свои преимущества. Первым делом в таких случаях они кормят вас до отвала и поят красным вином, а потом тащат танцевать. На борту итальянского эсминца нас всех приняли, словно рок-звезд, решивших оказать честь итальянскому военному флоту. Моряки оказались ребята что надо — очень скоро мы с Робом, перемигнувшись, перестали стесняться и вытащили кваалюд. Слава богу, капитану Марку не дали утонуть — его вытащил из воды подоспевший катер береговой охраны.
Последнее, что я помню, — это как капитан эсминца и Герцогиня волоком тащат меня в лазарет. Уложив меня и заботливо подоткнув одеяло, капитан попытался втолковать мне, что итальянское правительство подняло страшный шум вокруг экспедиции по нашему спасению — хороший пиар, надо признать, — и теперь он к нашим услугам и готов доставить нас в любой пункт средиземноморского побережья, так что выбор за нами. Что касается его самого, то он рекомендовал бы нам отель «Кала-ди-Вольпе». Лучше, по мнению капитана, трудно что-то найти. Подняв оба больших пальца вверх, я охотно согласился.
— Везите… вези мня на Сс…сардинию, — заплетающимся языком попросил я.
Проснулся я уже на Сардинии, эсминец стоял на рейде Порто-Черво. Мы все, восемнадцать человек, столпились на верхней палубе, благоговейно глядя, как толпы сардинцев приветливо машут нам руками с берега. Не меньше дюжины репортеров, операторы, не выпускающие из рук свои тяжеленные камеры, отчаянно толкались, чтобы заснять, как полоумные американцы, вышедшие в море в восьмибалльный шторм, один за другим сходят на берег.
Перед тем как распрощаться с командой эсминца, мы тепло поблагодарили своих спасителей и даже обменялись с ними телефонами. И попросили непременно заезжать в гости, если они когда-нибудь окажутся в Штатах. Я со своей стороны предложил им денег — за их мужество и героизм; к их чести следует сказать, что все как один отказались наотрез. Потрясающие люди, самые настоящие герои — в полном смысле этого слова!
Проталкиваясь через густую толпу сардинцев, я вдруг сообразил, что мы остались без одежды. Причем Герцогиня второй раз подряд. Это нестрашно, утешал я себя, ведь мне в скором времени предстоит получить солидный чек от страхового общества Ллойда, где были застрахованы и яхта, и вертолет. Зарегистрировавшись в отеле, я повел всех по магазинам — не только наших гостей, но и всю команду. Однако все, что нам удалось обнаружить на прилавках, были шорты и купальники — розовые, голубые, желтые, сплошь расшитые серебряными и золотыми блестками. Похоже, нам предстоит расхаживать по Сардинии, сверкая и переливаясь, словно стая попугаев, мрачно подумал я.
Дней через десять таблетки закончились — пора было возвращаться домой. Вот тогда-то мне и пришла в голову безумная идея сложить всю нашу одежду в одну большую коробку и отправить ее в Штаты, чтобы не терять время на таможне. Герцогиня не возражала.
На следующее утро, незадолго до шести, я спустился вниз, чтобы расплатиться по счету. И увидел сумму в 700 000 долларов. Все оказалось даже гораздо лучше, чем я думал, поскольку туда включили и кругленькую сумму в 300 с лишним тысяч за золотой браслет, украшенный изумрудами и рубинами. Кажется, я купил его Герцогине где-то на пятый день нашего пребывания в отеле — после того как уснул, уронив голову в тарелку с шоколадным суфле. Это было самое меньшее, что я мог сделать, чтобы загладить свою вину.
В аэропорту мы битых два часа ждали зафрахтованный нами частный самолет. В конце концов появился щупленький человечек в форме авиакомпании и с сильным акцентом объявил:
— Синьор Бельфор, мне очень жаль, но с вашим самолетом произошла неприятность. В двигатель попала чайка, и самолет был вынужден совершить вынужденную посадку во Франции. Так что ждать бесполезно.
Я онемел. Скажите, с кем-нибудь еще такое могло бы произойти? Вряд ли, решил я. Когда я сообщил об этом Герцогине, она не сказала ни слова. Просто покачала головой и отошла в сторону.
Я попытался позвонить Джанет — договориться, чтобы за нами прислали другой самолет, — но связи не было. В конце концов я решил, что лучше всего попытаться добраться до Англии — по крайней мере, там мы хоть будем понимать, о чем говорят люди вокруг. Оказавшись в Лондоне, я решил, что теперь уж с нами точно ничего не произойдет — до той минуты, как мы уселись на заднее сиденье черного лондонского такси и я вдруг заметил нечто очень странное: улицы были запружены толпой. Собственно говоря, чем ближе мы подъезжали к Гайд-парку, тем плотнее становилась толпа. Я нагнулся к уху нашего водителя — типичного англичанина с типичным для англичанина невыразительным лицом.
— Почему столько народу? Я раз десять был в Лондоне, но такое вижу в первый раз.
— У нас же тут свой собственный Вудсток, губернатор, — ухмыльнулся таксист. — В Гайд-парке будет концерт, не меньше полумиллиона зрителей. Будут Эрик Клэптон, «Зе Ху», Аланис Морисетт, такого рода ребята. Шоу будет что надо, губернатор. Надеюсь, вы заранее позаботились об отеле, потому что во всем Лондоне в эти дни вряд ли найдется хоть один свободный номер.
Из всей этой беседы я вынес три вещи. Во-первых, какого черта этот чертов таксист величает меня «губернатор»? Во-вторых, у меня возникло ощущение, что я оказался в Лондоне в первый уикенд после окончания Второй мировой и в городе, разумеется, нет и не может быть свободных номеров. А в-третьих, нам, судя по всему, вскоре предстоит во второй раз отправиться по магазинам — а Герцогине вообще в третий, и это в течение каких-то двух недель!
— Поверить не могу… нам снова придется покупать новый гардероб! — прошептал мне на ухо Роб. — Платишь опять ты?
— Иди ты, Роб!
Управляющий отеля «Дорчестер», увидев нас, сокрушенно покачал головой.
— Мне очень жаль, мистер Белфорт, но на выходные нет ни одного свободного номера. Вообще говоря, уверен, что такая же ситуация во всех лондонских отелях. А пока что пройдите, пожалуйста в бар. И ваши гости тоже. Уже почти пять, поэтому я буду счастлив предложить вам чай и бутерброды — за счет заведения, разумеется.
— Не могли бы вы позвонить в какой-нибудь другой отель — узнать, имеются ли у них свободные номера? — я потер лоб, пытаясь осмыслить услышанное.
— Разумеется, — поклонился управляющий. — С удовольствием.
Три часа спустя, когда мы все еще торчали в баре, напирая на чай с печеньем, управляющий появился снова.
— В отеле «Четыре сезона» кто-то в последнюю минуту отказался от номера. Превосходный отель, как раз в вашем вкусе. К сожалению, стоимость…
— Мы согласны! — перебил я.
— Очень хорошо, — кивнул управляющий. — У ворот отеля вас ожидает «роллс-ройс». Насколько я слышал, в «Четырех сезонах» отличный спа-клуб; возможно, после всего, через что вам пришлось пройти, массаж придется как нельзя кстати.
Я кивнул — и через два часа я уже лежал ничком на массажном столе в президентском номере отеля «Четыре сезона». С балкона открывался великолепный вид на Гайд-парк, где как раз начался концерт.
Мои гости в это время носились по Лондону, охапками скупая одежду; Джанет пыталась забронировать нам перелет на «Конкорде», а моя невероятная Герцогиня, стоя под душем, распевала в полный голос, пытаясь составить конкуренцию Эрику Клэптону.
Я любил свою невероятную Герцогиню. Уже в который раз она доказала, что во всех ситуациях остается верна себе — даже в самых критических. Она была настоящим бойцом — равной мне во всем. Она могла бестрепетно смотреть в лицо смерти, и не просто смотреть, а с улыбкой на красивых губах, которые я так любил.
Наверное, по этой причине мне было сложно справиться с эрекцией — а попробовали бы вы, да еще когда вас месит, как тесто, здоровенный эфиоп-массажист. Конечно, я понимал, что это неправильно — до такой степени возбуждаться от массажа, да еще в тот момент, когда моя жена беззаботно распевает в душе в двух шагах от меня. И тем не менее… в сущности, какая разница, от чего возбуждаться — от прикосновения чужих рук или своей собственной?
Хмм… Эта мысль подействовала на меня успокаивающе и помогла продержаться до конца массажа. А на следующий день я уже был у себя в Олд-Бруквилле, готовый вновь окунуться в привычную жизнь Богатых и Никчемных.
