Ольга Александровна Жеребцова могла быть недовольна чем угодно, но только не той ролью, которая была ей уготована, казалось, с самого момента ее рождения. В свои не полные двадцать два года она излучала такой блеск славы, богатства, успеха и всеобщего поклонения, что этому могла позавидовать любая придворная красавица. На призывный, слепящий свет, исходивший от нее, слетался, как мошка на горящий в ночи фонарь, весь великосветский Петербург.
Не было сколько-нибудь значительного вельможи или собиравшегося таковым стать придворного, который не спешил бы оказаться в шумной толпе ее поклонников и почитателей. Который не стремился бы занять место в прихожей, перед золочеными дворцовыми дверьми, откуда должна была показаться Она. Который не томился бы надеждой подать ей конец случайно оброненной шали или оказать еще какую-нибудь, пусть самую незначительную услугу, лишь бы только предстать пред взором ее всегда насмешливых, пронзающих насквозь, невозможно-прекрасных глаз. Поговаривали, что сама императрица полюбила уединяться с ней в своих покоях, чтобы обсудить дела, которые мужским ушам обычно слышать не пристало.
Злые языки поговаривали, что всем своим невиданным успехам Ольга Александровна была обязана исключительно «головокружительному карьеру» ее родного брата – Платона Александровича Зубова. И в этом, безусловно, была доля истины. Однако достаточно было узнать Ольгу Александровну чуть поближе, чтобы признать – ее личные качества сыграли не менее важную роль.
Молниеносный взлет к вершинам власти и богатства всех Зубовых, даже на фоне других примеров эпохи екатерининских «временщиков», казался невероятным. Хотя если подходить к этому вопросу с философской точки зрения и помнить о том, что вряд ли что в жизни происходит «вдруг» или «случайно», следует заметить, что мало кто еще, кроме Зубовых, был в то время более «достоин» того, чтобы занять подобное положение.
И если все признавали, что дети у Александра Николаевича Зубова, ныне канцлера и обер-прокурора правительствующего Сената, и его благоверной супруги, Елизаветы Васильевны, как говорится, «удались на славу», то вот настало время, и Слава к ним и пожаловала!
Красота, как утверждали еще древние греки, есть не менее ценное проявление «божественного дара», чем добродетель или, скажем, доблесть. Разница заключается лишь только в том, что ежели прочие совершенства можно достигнуть с возрастом или развить в себе при известном прилежании и упорстве, то красота – она либо есть, либо ее нет! И если ее нет, то тут уж, как говорится, мало что можно поделать для исправления ситуации.
Не зря с незапамятных времен люди, наделенные этим «талантом», привлекали внимание и пользовались повсеместным преклонением наряду с богами и героями. Все понимали: «Сие есть дар Божий!» – а значит, и носитель этого дара – человек особый, отмеченный свыше. Ведь вся заслуга Париса только в том и заключалась, что он был необычайно красив. Никакими другими достоинствами он не обладал. А тот факт, что он, скрываясь за толстыми стенами Трои, навлек таким образом на родной город гнев диких ахейцев, так и вовсе указывал на трусость и низость его души. И все же одной лишь красоты ему оказалось достаточно, чтобы навсегда войти в сонм бессмертных героев, а три богини по собственному желанию явились именно на его суд.
Николай, Дмитрий, Платон и Валериан Зубовы были писаными красавцами. Но как бы доказывая, что это еще не все их достоинства, они, несмотря на сравнительно молодые годы, значительно преуспели по службе. Старший сын, Николай, был полковником конногвардейского полка. Дмитрий служил в том же полку секунд-ротмистром, что приравнивалось к званию майора в сухопутных войсках. Платон, даже до представления императрице, несмотря на свои двадцать лет, вот-вот должен был получить повышение в звании. Самый младший и, как все сходились во мнении, самый красивый, Валериан, от братьев не только не отставал, но где-то даже их превзошел, ибо служил адъютантом при штабе Суворова и находился у фельдмаршала на особом счету.
Поэтому осмелимся утверждать, что случай, который имел место во время Таврического вояжа императрицы, никак не повлиял на то, что произошло дальше. На наш взгляд, он всего лишь ускорил те события, которые и так должны были случиться.
