Их первые два года были счастливыми. Но все изменилось за одну ночь.

– Однажды он, как всегда, пришел домой ночью пьяный с губной помадой на щеках и пахнущий духами, – вспоминает Маргарет и передергивает плечами от омерзения. – И почти в ультимативной форме сказал мне, что ему очень нужны большие деньги. Картины с детьми продаются хорошо. Но люди скорее всего купят картину, если они думают, что они беседуют с художником. «Люди не хотят даже думать, что я не могу рисовать, – уверял он меня. – И мне нужно, чтобы они думали, что это я рисую картины, а моя жена только смешивает краски. Те, кому я уже продал картины, считают, что художник я. А если узнают правду, то начнут судится с нами. Нам это нужно?» Я, конечно, сказала, что нет. Тем более, что я ведь в то время воспитывала двух девочек – свою дочь и его. Когда он рассказывал мне об этих ужасных проблемах, я была на все согласна, лишь бы в семье был мир и спокойствие.

Для того, чтобы не облажаться, он не раз просил Маргарет научить его рисовать большие глаза. «Научи меня!» – просил он.

– Я очень старалась его научить, – говорит художница. – Но у него ничего не получалось! Это была моя вина. Он выдвигал претензии, говорил, что я его неправильно учу. Но я знаю, что я смогла бы сделать, если бы у него было терпение. Я, действительно, испытывала муки совести, что не могу научить его рисовать. Но с Уолтером это было просто невозможно.

Маргарет хоть и испугалась грядущих проблем, однако почувствовала себя в западне. Она хотела уйти, но не знала как. Ведь ей надо было обеспечивать себя и свою дочь.

– И в итоге я согласилась на унизительные условия Уолтера, – говорит она. – И от этой безысходности меня просто разрывало на части.

А в начале 1960-х гравюры и открытки Кин продавались миллионными тиражами. В любом супермаркете обязательно стоял стеллаж с репродукциями. А голливудские знаменитости (напомним!), включая Натали Вуд, Джоан Кроуфорд, Дин Мартин, Джерри Льюис, Ким Новак, покупали оригиналы.

– Видели ли вы деньги? – спрашивали репортеры у Маргарет.

– Нет, – отвечала она.