…Вспышка! Опять больно глазам! Опять кажется, что он слепнет от нестерпимо яркого солнца. Сердце яростно бьется где-то в голове, как топот лошадиных копыт! В ушах адская какофония звуков! Да нет, это и есть топот копыт! Что-то огромное вырастает перед взором, закрывая на миг слепящий свет! Свист, ржание. Чудовищного размера вздыбленный жеребец, нависнув над головой, яростно бьет по воздуху копытами. В миллиметре от лица мелькает огромная подкова. И тут что-то с силой толкает его в плечо. Падая, он успевает заметить, что это Марго в немыслимом броске выталкивает его из-под копыт животного. Глаза девушки широко открыты. Она что-то кричит ему! Как странно, он никогда не замечал, что у нее такие прекрасные зеленые глаза! Последнее, что он видит, это то, как Марго, занявшая его место, исчезает под медленно опускающимися на нее копытами взмыленного жеребца. И опять — пронзительный, леденящий душу, на одной ноте женский крик…

Дмитрий медленно оторвал руки от лица. В ушах все еще стоял отчаянный вопль. Первым, что он увидел, были растерянные лица Фимки и Марго, склонившиеся над ним. После зрения вернулась способность слышать.

— Дмитрий Сергеич, что с вами? — в голосе Марго звучало нешуточное беспокойство. Рядом, со стаканом воды, на коленях стоял Фимка.

— Мы уже хотели скорую вызывать!

— Да какую, на хрен, скорую! — Дмитрий сел, хмуро потирая шею. — Сорри… Я же сказал — я здоров! Это другое… Вспышки какие-то перед глазами, видения… Черт знает что… Сдается мне — у нас не так много остается времени… На чем мы остановились?

— Может, не надо, Дмитрий Сергеич! Может, это как-то на вас действует… — начала было Марго, но Дмитрий сразу же замотал головой, болезненно морщась.

— Вы сказали, что на шлюпе «Ладога» в форт Росс прибыл один из интереснейших персонажей русской истории, — со вздохом напомнила Марго.

— Ах, да, — потер рукой лоб Дмитрий, — Завалишин! Это был Завалишин.

Дмитрий опять сел к столу, к своему ноутбуку. Ему вдруг страшно захотелось побыстрее закончить этот ликбез. Поборов раздражение, он все же взял себя в руки.

— Тогда Дмитрий Завалишин был лейтенантом императорского флота. Красавец, забияка-гусар с виду, но морской офицер, а значит, образованный человек. Он вообще был большой умница. В свои двадцать с небольшим лет обладал прямо-таки энциклопедическими по тем временам знаниями и прекрасным хватким умом. Сохранился его доклад Адмиралтейств-коллегии и императору лично, где он по возвращении из кругосветной экспедиции доказывал необходимость и возможность присоединения Калифорнии к России! Причем доклад свой он основывал на фактах из личного опыта. Дело в том, что, будучи здесь, он едва не захватил Калифорнию.

— Как это? — почти одновременно воскликнули ребята.

— А вот так, — усмехнулся их изумлению Дмитрий. Хорошее настроение постепенно возвращалось. Картина кошмара тускнела в памяти.

— Ну, может, не «захватил» в прямом смысле этого слова, но мог бы, как он сам потом писал в своей докладной записке императору. Так вот я и подумал, а что если мы ему кое-что подскажем…

Дмитрий перестал улыбаться и обвел строгим взглядом ребят.

— А вы куда это собрались? — кивнул он на их рюкзаки.

Марго и Фимка от возмущения на секунду даже потеряли дар речи. Дмитрий же покатился со смеху, очень довольный своей шуткой.

— Да ладно, ладно! Шучу! — На глазах у него даже выступили слезы. — Кстати, пока вы спали, я и в музей смотался и еще в одно место… Оцените!

Запустив руку в сумку, лежавшую рядом с кроватью, Дмитрий достал небольшой кожаный мешочек и кинул его ребятам. Мешочек звякнул в Фиминых руках.

— Что это? — машинально спросил Фимка, заглядывая в мешок. — Монеты?

— Пиастры, дурень! — беззлобно вставила Марго, доставая содержимое мешочка.

— Не отправимся же мы с пустыми руками, — не без гордости пояснил Дмитрий, — а теперь будет хоть на что лошадей купить на базаре в Монтерее!

— Класс! — искренне восхитился Фима. — А где же ты их взял!?

— Да у местного антиквара! — чрезвычайно довольный своей находчивостью, поделился с ребятами Дмитрий. — Слава богу, затонувших испанских галеонов того времени у побережья США более чем достаточно. По мере усовершенствования подводных технологий местные «предприниматели» их аккуратно вычищают, причем уже не один десяток лет. Так что пиастров у нас теперь — завались!

Слышно было, как за стенкой в соседнем номере зазвонил телефон. Но на звонок никто не ответил.

— А в музей-то зачем? — радуясь, что приступы Дмитрия прошли без следа, спросила Марго.

— В музей? — подмигнул ей Дмитрий, опять запуская руку в сумку. — А вот зачем! Нате-ка вот, накиньте!

С этими словами Дмитрий извлек из сумки какие-то балахоны и протянул их ребятам.

— Типа, для съемок позаимствовал. А то мы, Маргош, в таких нарядах далеко не продвинемся! — кивнув на нее, хохотнул очень довольный собой Дмитрий. — Даже на лошадях!

Марго стояла в шортах в обтяжку. Белая майка с тонкими лямками не закрывала и половины живота. Минимум одежды позволял в деталях рассмотреть ее фирменную нательную живопись: на ногах, руках и даже на шее красовались не то китайские, не то японские татуировки а-ля Анджелина Джоли.

За стеной продолжал настойчиво звонить телефон.

А к Марго уже полностью вернулось ее игривое настроение.

— Я придумала, — запрыгала девушка, точно школьница, получившая пятерку. Глаза ее прямо-таки светились от удовольствия. — Я под индианку буду косить, Дмитрий Сергеич!

Телефон в соседней комнате наконец умолк.

— Тоже мне — индианка! — поддавшись общему веселью, хмыкнул Фимка, натягивая через голову балахон.

Марго показала Фимке язык, но все же последовала его примеру. Продев голову в вырез и откинув капюшон, Марго вдруг в ужасе застыла, зажав рот ладонью, чтобы не закричать. С Дмитрием опять творилось что-то неладное.

Правда, на этот раз он стоял как вкопанный и с закрытыми глазами. Было видно, как бешено двигались его зрачки под сомкнутыми веками.

На глаза девушки навернулись слезы. Она бросилась к Дмитрию, обхватила его голову руками и прижала к себе.

— Димочка, ну что с тобой? — шептала Марго сквозь слезы.

Но он ничего не слышал.

Дмитрий поднял голову. Он лежал на земле, в пыли, скрипевшей у него на зубах. На этот раз все было видно гораздо четче. Яркий солнечный день, белая монастырская стена, белая пыль, белое раскаленное солнце, в белых одеждах толпились стоящие кругом люди. Много людей! В метре от него перебирал ногами жеребец. Он был опутан веревками лассо, и шестеро мужчин, упираясь ногами в землю, тянули их на себя, с трудом удерживая взмыленное животное. Наконец «включили» звук, и в сознание Дмитрия ворвался базарный гомон толпы, а вместе с ним ржание, свист, улюлюканье, бабий надрывный вой, детский плач и тот, другой, душераздирающий женский крик, засевший в памяти. Отплевываясь, Дмитрий осторожно повернул голову.

Недалеко от него, с другой стороны от строптивого жеребца, в луже крови неподвижно лежала груда какого-то тряпья… Или это тело? Да, наверное, все-таки тело… Из тряпок выглядывала рука… Белая, явно женская. В татуировке.

Рядом, с помертвевшим лицом и в каком-то дурацком балахоне, стоял Фимка.

Дмитрий все понял. Он попытался подползти к куче тряпок — к тому, во что превратилась Марго под копытами животного. Крик застрял в его горле. Немые слезы текли по его щекам, мешаясь с пылью. Наконец Дмитрий подполз к Марго. Застывший в его горле ком прорвался рыданиями: «Марго! Марго!!» Дмитрию показалось, что сейчас порвется его сердце…

— Да здесь я! Здесь! Ну что с тобой? Что с вами, Дмитрий Сергеевич? — причитала Марго, гладя его по голове.

Вынырнув из забытья, Дмитрий широко открыл глаза. Было видно, что сознание постепенно возвращалось к нему. Наконец взгляд его стал осмысленней и сфокусировался на Марго. Ни слова не говоря, он схватил ее в охапку и начал как безумный целовать в губы, в лицо, в глаза, в шею.

— Марго! Марго! Слава богу! Марго, ты жива! — твердил Дмитрий.

Марго, еще секунду назад, возможно, страстно этого желавшая, замерла в его руках. Фима, раскрыв рот, молча взирал на происходящее.

Наконец Дмитрий, по-видимому окончательно придя в себя, перестал тискать онемевшую Марго и осторожно отстранил девушку от себя. Взгляд его прояснился.

— Уф, не знаю, что со мной было, — густо покраснев, сказал он. — Я ужасно испугался… Дело в том, что мне привиделось, что ты… что тебя… нет больше. Бред какой-то! Прости меня, Марго, я был не в себе…

Марго внимательно смотрела ему в глаза.

— Ничего, Дмитрий Сергеевич… Все в порядке… Я видела, что вы были сам не свой…

Дмитрий еле сдерживал себя, чтобы вновь не схватить девушку в объятия. Боже мой, какое же это было счастье — видеть ее! Дмитрий даже не представлял, что видеть ее, ощущать ее рядом живой и невредимой имело для него такое космическое значение! Он смотрел на нее, как на вернувшуюся из небытия, с бесконечной любовью. Фима не знал, куда себя деть. Совершенно обалдевший, он повернулся и направился к двери.

— Стой! — в тот же момент услышал он притворно строгий голос Дмитрия. Фимка медленно повернулся.

— Да я тут решил… прогуляться, — стараясь не смотреть Дмитрию в глаза, пролепетал Фима. Ему казалась, что в груди его вдруг образовалась какая-то черная дыра, затягивающая в себя все его внутренности, оставляя взамен абсолютную пустоту…

— Не уходи, Фим, — с легкой улыбкой сказал Дмитрий. — Куда же мы без тебя! А нам, по-моему, пора!

Все еще глядя в сторону, Фима молча кивнул.

Наконец все было готово, и последние наставления розданы. Дмитрий с волнением взял в руки айфон. Осторожно набрал знакомую дату — 14 июня 1820 года — и, нажав на кнопку «старт», аккуратно положил телефон на пол. Тот послушно засветился синим сиянием. Вспыхнул и стал расширяться контур круга, образованного этим сиянием. Трое друзей взялись за руки. Лицо Марго светилось счастьем почти с такой же интенсивностью, что и айфон. Фимка напряженно смотрел перед собой. Дмитрий был просто сосредоточен. Наконец он кивнул, и все трое молча вступили в светящийся круг.

— В общем, сначала — в столицу Испанской Калифорнии, Монтерей! На базар. — выдохнул Дмитрий.

Теперь и в его номере требовательно зазвонил телефон. Но взять трубку было некому — комната была пуста.