Глава 7
Шуст по городу не ходил, а передвигался. Перебежками, или пригнувшись, скрываясь за любым намеком на прикрытие. Местами замирал, прислушивался к чему-то, осматривался, подолгу вглядываясь в одну точку. Бывало доставал при этом маленький бинокль, но обычно обходился глазами.
Карат начал понимать, что до этого ему крупно везло. Он ведь только под конец начал изображать что-то похожее на игру в прятки. Да и то без заметных успехов. А тут, похоже, столько разных опасностей, что беспечные долго не живут.
В одном месте Шуст долго таращился из-за угла, затем шепнул:
– За мной.
Карат послушался и вскоре они забрались в подъезд жилого дома. Благо электричества не было, укрепленные входные двери оказались открытыми.
– Что мы здесь делаем, Шуст?
– Пока ничего, но сейчас начнем сидеть на ступеньках.
– От кого прячемся?
– Кусач там. Горошник в смысле.
– Вроде лотерейщика?
– Чуток похуже.
– В смысле опаснее?
– А ты сходи сравни.
– Да я и на слово поверю. В нем тоже эта дрянь есть?
– Что за дрянь?
– Ну там горох, спораны.
– Это не дрянь, а то что нам больше всего в этой жизни надо, запомни уже, дубинушка. Из зрелого кусача при удаче можно вытащить до пяти споранов. И горошины у него встречаются в несколько раз чаще, чем у лотерейщика. Хотя бы пару штук таких тварей свалишь, и на одну-две можешь железно рассчитывать.
– А почему ты его и кусачом и горошником называешь?
– Тут, Карат, все просто, но для новичка запутанно. Зараженный развивается, меняется внешне, при желании можно десятки названий придумать для каждого этапа. Только зачем нам такой геморрой? Свежие зараженные всегда пустые, споранов в них нет, потому их называют просто – пустыши. Ну а ползун, медляк, прыгун – уже для разновидностей, но можно их не запоминать, если скажешь «пустыш», всем все и так ясно. Далее идут твари побогаче, они основной источник споранов. Потому называются соответственно – споровики. Самый слабый и распространенный из них – бегун. Споровый мешок у него есть, но спораны в нем попадаются нечасто. Лотерейщик и топтун – высшие споровики. В них можно найти горошину, правда, нечасто. Далее из них вырастают горошники. По названию понятно, что они – наш основной источник гороха. В них он есть всегда или почти всегда. Вот кусач как раз из начальных горошников. Не самый опасный, рубер в сто раз круче, но одна горошина в нем есть почти всегда, а если повезет, так и три-четыре можно вытащить. Легко запомнить: пустыши, споровики, горошники. Дальше идет элита, жемчужники, они уже никак не разделяются, в этом смысла нет.
– Горошины дорого стоят?
– А сам не догадался? Ну конечно дорого.
– Сколько за них можно купить, допустим, патронов к «калашу»?
– В разных стабах по разному.
– Ну в среднем.
– Ну пол магазина реально взять даже у самого жадного барыги.
– То есть штук пятнадцать?
– Где-то чуть меньше, где-то больше.
– Берешь карабин под такой патрон и отстреливаешь этих тварей в голову, забирая добычу. Даже если полный мазила, и по пять-десять на тушу будет уходить, все равно расходы окупятся. Плюс с них тебе останутся спорраны, а они, как я понял, ваши главные деньги. Вот сколько ты выручишь за журналы?
– Почти нисколько. Я так понял, ты ведешь разговор к запланированному вопросу? То есть хочешь узнать, почему я балуюсь низкопробной литературой вместо того, чтобы валить кусачей и прочих горошников направо и налево?
– Да, именно это я и хотел узнать. Только не совсем. У тебя же нет автомата или карабина, а с арбалетом надо подходить слишком близко.
– Автомат можно найти за смешные деньги или даже вообще бесплатно. Вот патроны да – проблема. И вообще, ты не прав.
– В чем не прав?
– В том, что охота будет беззаботной и прибыльной даже для мазилы.
– Поясни.
– У зараженных нюх и слух получше зрения работают, так что на выстрел они сбегутся со всего города. Если пустыши на него почти не слишком быстро реагируют, для серьезных это все равно что будильник, напоминающий о времени обедать. Не успеешь ты разделать подстреленного, как они налетят на тебя со всех сторон. Быстро кончить даже простого пустыша можно лишь серьезной дыркой в голове или хребте. А твари из крутых могут игнорировать даже пальбу из пулемета, у них живучесть запредельная, природная броня, плюс хитрость и скорость реакции. Так что охотиться на них можно, но только осторожно и ни в коем случае не в тех городах, где только-только перезагрузился кластер. Лакомое место, туда быстро вся округа сбегается.
– А если группой работать? Как Бидон?
– Бидон приехал, урвал что плохо лежит, и свалил бегом. Несерьезно, да и все равно нарвется он, долго такие не шикуют.
– А если серьезную группу собрать?
– Бывают и такие. И даже неплохо бабла поднимают. Но потом на радостный перестук их пулемета приходит не пара топтунов, а крутой элитник-жемчужник, и при нем еще пара матерых руберов свиты. И охота становится совершенно другой, с концом сильно печальным для охотников.
– Весело тут у вас.
– Ага, скучать ты не будешь, это точно. И есть еще один момент экономического характера. Лотерейщик – споровик, горохом он небогат. Надо штук пятнадцать завалить ради одной горошины. С высшими споровиками ситуация побогаче раза в два, но все равно этого маловато. Ради гороха надо валить именно горошников, а они куда круче, успокаивать их непросто. Мазилам при такой охоте вообще делать нечего, переведут гору патронов, не окупится. И горошники настолько крутыми бывают, что неизвестно, кто на кого охотится будет. Плюс они при элите часто отираются, а там вообще мрак беспросветный, без танка на таких тварей не всякий рискнет выйти. Ладно, пошли.
– А он уже убрался?
– Ага.
– Как ты можешь это знать, ведь отсюда не видно?
– Так он пустыша кушал. Это у них бывает когда совсем уж голодно становится. Перехватил пару кусков и пошел искать кого повкуснее, нет смысла ему там надолго задерживаться. Если встретился недоеденный жмур, то это почти наверняка зараженный. Иммунных обгладывают до последней косточки.
– Ты, я вижу, хорошо их повадки знаешь.
– Я тут топчу кластеры уже побольше года, а по неофициальной статистике девяносто процентов иммунных не доживают до седьмого дня. То есть даже неделя – солидный срок. Кушают ничего не понимающих новичков с задорным хрустом, стреляют, режут, в общем, своей смертью умереть не получается. Только не очень-то надейся, что я тебя через этот короткий срок на своем горбу перетащу. Мы тут альтруизмом не страдаем, если припечет, брошу тебя даже не извинившись из вежливости своей врожденной.
– Учту.
* * *
Шуст поспешно набивал в рюкзак журналы, скупо комментируя процесс мародерства:
– Этот сойдет. А это вообще не то, тут какие-то навороченные тачки, яхты, бабенок мало и все в платьях. Вот кому в таком затрапезном городке нужен журнал про яхты и дорогие машины? Но раз продают, значит спрос есть. Ни этот мир умом не понять, ни тот, где мы раньше жили. А тут самка крокодила на обложке, но вдруг найдется любитель. А тут…
– Там вроде пробежал кто-то. На человека похож.
– Где?!
– Да там, дальше по проспекту. Возле закругления.
– Далековато. Точно человек был?
– Ну точно не лотерейщик: одежда на месте; телосложение нормальное.
– Может кто-то из пустышей успел до бегуна отожраться. Кластер быстрый, тут все быстро проиходит.
– Бегуны опасные?
– Не очень, они на вид что простые пустыши, просто быстрее гораздо. Но силы дурной у них хватает, бороться с ними не стоит, а у сильно развитых ногти утолщаются, может неплохо ими порвать.
– Они чем больше едят, тем сильнее меняются?
– Ага. Кому повезет, тот до элитника со временем добирается. Вот они твари так твари. Но доживают до такого единицы. Еды им много надо, в основном друг дружку харчат, по другому не получится отожраться. Ведь иммунных слишком мало, в самых богатых случаях один на две-три сотни, за счет них не поднимешься особо. Коровы на фермах, свиньи и прочая домашняя животина куда больше им дают. Хотя со свиньями тоже всякое случается, особенно если дикие кабаны.
– В смысле?
– Плотоядные и всеядные животные тоже могут заражаться. Не знаю, какой процент там иммунных и как они выживают, но пустышей полно среди собак, волков и медведей. Я раз даже тигра видел, неподалеку отсюда зоопарк в одном кластере раз за разом попадает, так что не удивляйся, если встретишь какую-нибудь экзотику.
– Это как раз за разом?
– А очень просто. Ты же недавно спрашивал, почему там, где тебя звали не Каратом, никто никогда не видел, чтобы кусок города пропал со всем законно прописанным населением. Это, Карат, потому что имеет место быть мультиверсум1. А еще, очень может быть, мы не те какими были раньше, а их бледные копии. Отсюда и пошло поверье, что нельзя за имя старое держаться, фарт оттянется к твоему двойнику. О! Ух ты! Вот это зачетные дойки! Смотри по сторонам, надо еще такие экземпляры поискать. За эдакое богатство точно отвалят нехило и уже к вечеру все страницы будут слипшимися.
# # 1 Мультиверсум – мироздание в целом как совокупность миров, одним из которых является вселенная (универсум), в которой мы обитаем. То есть существует гипотетическое множество всех возможных реально существующих параллельных вселенных (включая ту, в которой мы находимся), и большинство из них отличаются от нашей столь ничтожно, что мы не сможем заметить разницу.
– Мультиверсум, это ведь из фантастики.
– О! Да ты у нас, получается, грамотей. Знаешь, такие редкие слова – похвально. Тут многие до самой смерти о мультиверсуме и не подозревают, кое-кто при этом даже успевает пожить неплохо. Лишние знания – лишние печали. Вот посмотри сюда. Видишь, какие у этой шикарной бабенки молочные железы? Вот представь, что есть такой же мир, как и твой, и в нем имеется такой же киоск. Все там одинаково, куда ни плюнь. И на обложке этого журнала там изображена бабенка с такой же смазливой мордашкой, но дойки у нее хоть и сочные, но на один размер поменьше. А в другом мире размерчик будет уже побольше, хоть по мне это уже излишество. В третьем найдется такой же, но трусы уже не белые, а черные. И так далее – миллион самых разных вариаций можно придумать только с одной обложкой этого журнала. А ты глянь, сколько здесь разной прессы для взрослых. И дальше выгляни, за пределы киоска. Только сильно не высовывайся, потому как хоть твари больше на слух и нюх надеются, но глаза у них никто не отменял.
– Я знаю, что такое мультиверсум. Можешь не объяснять так подробно.
– Значит, вернусь к началу вопроса. Итак, в мире, где стоит тот зоопарк, случилась перезагрузка кластера и зверей перенесло сюда вместе с клетками и загонами. Спустя какое-то время в другом мире, где все отличие в таком вот журнале, опять случилась беда с зоопарком. Твой город, Карат, точнее эта его часть, попадала сюда уже столько раз, что никто не скажет. Почти все быстро превращаются в любителей человечины, охотно кушают друг дружку и с повышенной радостью гоняются за такими как мы. Кушают друг дружку, растут, кушают друг дружку, опять растут. Почти все проходят через пищевод, в итоге остается несколько крутых тварей и почти нет мелочи. Проходит неделя, месяц или полгода, и все повторяется. Вот так мы тут и живем, наблюдая перезагрузки и всеобщее поедание раз за разом.
Номер заказа 29456, куплено на сайте Lit-Era
– А если во время перезагрузки подождать здесь? Не вернешься назад?
– Нет. Здесь останешься и под откат попадешь.
– Это плохо?
– Плохо Карат, очень плохо. Помереть можно или дураком остаться. В общем, хорошего ничего не будет. Все, уходим, хабар – штука хорошая, но меру надо знать.
– Ты без машины потому что шума боишься?
– Ты тоже бояться научишься, если жить хочешь. Смелые тут до года не дотягивают, учти. Давай через дворы махнем, там обзор похуже, не будем всем глаза мозолить.
– За этим кварталом парк. Деревьев мало, проредили недавно, мы там окажемся как на ладони, если в ту сторону пойдем.
– Ну ладно, ты тут местный, тебе виднее. Веди сам.
– Ты куда вести не сказал.
– К реке, где мы встретились. Только не к тому месту, а чуть дальше вверх. Один мост обрезанный будет, потом второй, а потом здание высокое красное, вроде шпиля там наверху. Вот туда мне и надо, но чтобы не по берегу, а другим путем. В Улье по своим следам не возвращаются.
– Нюх тварей?
– Он самый. Плюс хитрость такая, что я им иной раз завидую до горьких слез. Ну и примета плохая. Мы тут все поголовно суеверные, привыкай.
* * *
Шуст выстрелил, болт пробороздил висок мертвяка и, улетев дальше, звонко ударился о железобетонную стену.
– Да чтоб тебя! – выругавшись, спутник отбросил арбалет, азартно выдохнул: – Давай, врукопашную сходись, Карат, он тебе ничего не сделает, это просто бегун начинающий! Уйми его! Пусть займется тобой, он тупой!
Мертвяк не отличался от всех прочих нйичем кроме скорости. Бегал не кбак рекордсмен, но неплохо. Причем, зараза, пэроигнорировал Шуста, с громким урчанием бросившись на Ктарата. Тот, успев ухватить его за кисть вытянутой руки, уклонился, уводя тело мимо себя, рванул резко, но завалить упирающего противника не смог. Тот напрочь игнорировал нешуточную боль и не обращал ни малейшего внимания на треск в выворачиваемой конечности. Как ни в чем ни бывало продолжал урчать и отчаянно пытался извернуться, клацая от нетерпения зубами. Действовал бестолково, но с такой необузданной силой, что удерживать его было невероятно трудно.
То, что эта тварь была девушкой изящного телосложения еще не растерявшей миловидность, добавляло ситуации элемент нереальности. Таких пигалиц он должен одной рукой парочку удерживать.
– Шуст! Делай уже что-нибудь!
– Что делать? Я думал, что у вас тут любовь с жаркими объятиями. К групповушке меня склоняешь?
– Она меня сожрет сейчас!
– Да не ори ты, никто тебя не сожрет. Это просто споровик бегун, зубы у него обычные, хрен он что-то серьезное от тебя откусит, только пожует и слюнями отмочит. Переживешь как-нибудь, не маленький, от такого не помирают. Вот так придержи его, а я сейчас…
Топорик тюкнул в правый висок, тело задергалось, Карат чудом его удержал. После второго удара мертвяк резко обмяк и замер неподвижной куклой. Шуст, тут же возле него присев, задрал волосы на затылке, открыв скромную опухоль слабо похожую на ту, что была у твари, едва не прикончившей Карата.
– Тьфу ты! Совсем зеленый гад! То есть гадина.
– И что?
– А то, что споровый мешок только-только отрастать начал. Можно даже не резать, пустой он. Похоже, эта барышня из тех, кто вместе с тобой сюда попали. Одежда не свалялась еще и почти не заляпана последствиями кровавых трапез. Перспективная дамочка, за неполный день из пустышей до бегуна доросла. Оборвали ей карьеру. Быстрый кластер, в таких это обычное дело.
– Если что говоришь, так говори так, чтобы и я понимал.
– Прости Карат, все забываю, что ты здесь первый день. Пустышами здесь называют свежих зараженных, я уже объяснял. Вон, все те, кто вокруг бродят – из таких. Споровых мешков у них нет, сами они вообще неопасные. Правда, когда дорастают до джамперов-прыгунов, могут удивить. Такие способны рывок быстрый сделать на несколько шагов, но дальше не бегают.
– Я встречал таких.
– Если их не прикончат и еды будет хватать, они вырастают в споровиков. Обычно на это дни уходят, но эта, – Шуст указал на тело. – Куда проворнее управилась, бегуном стала. Он пусть и хреновый, но все же споровик.
– Почему хреновый?
– Выхлопа споросов почти нет, мешок обычно пустой. Но все равно уже споровик, и обычно развивается куда медленнее чем эта. В быстро перезагружающихся кластерах твари быстрее развиваются, такое многие подмечали. Пошли, ничего мы с нее не возьмем, споросы за день не появляются.
– Тот, которого ты тогда распотрошил, был споровиком? – спросил Карат уже на ходу.
– Лотерейщик?
– Ну да.
– Ага, из них, далеко не самый последний.
– Он совсем не похож на эту девку.
– Ну так он уже развитый споровик, облик начал терять человеческий, зубы меняет на новые, такими живое мясо рвать самое то. Бывает умора, когда беззубый лотерейщик попадается. То есть старые уже сбросил, а новые еще не вылезли. Дальше у него пятки каменеют, в топтуна превращается, а те беззубыми уже никогда не бывают, опасные сволочи. Если услышишь стук их пяток, замри и не отсвечивай.
– Это самые опасные споровики?
– Ага, среди споровиков круче нет. Ну а если всех брать, то детсад, есть куда покруче ребятишки. Споровики дальше могут вырастать в горошников, вот те твари так твари. На человека уже мало похожи, скорее на гориллу лысую. Кожа меняется, броня растет.
– Броня?
– Ну сперва участки крепкой кожи появляются, ее пластины костенеют, они вдоль хребта образовываются и на голове. Из арбалета очень трудно пробить, а у самых крутых даже не всякая пуля совладает. Очень быстрые, живучие, прикончить сложно, хитрющие, часто держатся парами и тройками, случается объединяются в стаи и устраивают набеги. Немало нашего брата от них полегло.
– Они самые опасные?
– За ними элита идет – жемчужники. Элитников много самых разных, их никак по названиями никто не различает. Если видишь что-то пострашнее самого крутого горошника, значит перед тобой элитник и точка. И очень часто это последнее, что ты увидишь в своей недлинной жизни. Хорошо, что не так много их, иначе нам бы совсем кисло приходилось.
– А за элитниками кто идет?
– Вот ведь неугомонный, у меня уже язык устал по сто раз одно и то же талдычить.
– Элитники – самые последние?
– Из зараженных да. Но есть кое-кто куда похуже, вообще не имеющий отношения к зараженным. Но о нем не принято упоминать на кластерах, примета самая нехорошая, так что меняй тему. И это, магазин с одеждой есть по пути? Тебе тряпье надо сменить.
– Не помню я здесь такого магазина. Да мы пришли уже, вон река, а вон мост твой.
– Плохо. На другом берегу кластер старый и бедный, выбор одежки там будет невелик. Но не будем разворачиваться из-за тряпья, перетерпишь немного, а то примета плохая.
– Что-то ты становишься очень суеверным.
– А я всегда таким был, просто мастерски скрывал. Ты, Карат, если заживешься на этом свете, тоже суеверным станешь. В Улье других не бывает. Ходу прибавь, на открытое место выходим.
– Не понял…
– Что ты опять не понял?
– Это не наш мост.
– Чего это он не ваш?
– Наш мост совсем не таким был, я его хорошо помню.
– А, вот ты о чем. Ну да, не ваш он. В смысле не городской. И река и мост от другого кластера, он как раз здесь и начинается. Вон, на мост глянь: конец надломлен, наклонился, уперся в верхний срез набережной. Вот по трещине этой и проходит граница между кластерами.
– Странно. Как раз на дорогу выходит, тютелька в тютельку. Можно проехать не сворачивая, как специально одно к другому приставили.
– Тут почти всегда так. Дороги, реки и прочее протягиваются от кластера к кластеру без разрывов. Точнее, разрывы случаются, но редко. И купленные в магазинах карты тебе не помогут, потому что показывают только то, что расположено в их кластере. В соседних все обычно по другому, но многие пограничные детали будут совпадать. Вот у вас река была, и тут тоже река течет. Только всех прочих мостов в том кластере не было, вот и остались огрызки от ваших. Если загрузится кластер измененный, могут появиться и другие мосты и они почти всегда будут совпадать с этими. Тут у нас будто в пазлы кто-то играется, старается, чтобы все сходилось идеально.
– В том кластере вообще города нет?
– Деревни, дачные поселки, карьеры какие-то, заводик небольшой поблизости.
– Карьеры и у нас в тех краях были.
– Ну я же и говорю, совпадения почти всегда найти можно. Но полного никогда не будет. Родной у тебя только тот кластер, из которого мы сейчас выходим. Да и то до следующей перезагрузки, а дальше или такой же будет, или с какими-нибудь отличиями. Такое случается. И это еще ладно, бывает такое, что на трезвую голову не поверишь. Допустим, встречаешь сам себя.
– То есть не себя, а двойника, который прилетел из другой реальности при перезагрузке?
– Быстро ты сообразил, повезло мне на догадливого крестника.
– Догадаться несложно.
– Вот прилетит такой же город, и там будет такой же Карат. Только скорее всего поболтать ты с ним не сможешь, потому как он будет урчать и пытаться тебя сожрать.
– Неужели такое и правда бывало?
– Бывало. Еще как бывало. В Улье и не такое случается. Давай, ходу прибавь, мы на этом мосту всему городу глаза мозолим. Свежий кластер, что магнит серьезных тварей – всю заразу отовсюду притягивает. Не хватало еще нарваться на дедушку твоего лотерейщика.
