Глава 33
Погружаясь во мрак беспамятства Карат не питал радужных иллюзий по поводу дальнейшего. Человек, в которого стреляют из гранатомета, даже при самом благоприятном развитии событий нуждается в квалифицированной медицинской помощи. Причем срочно.
Но здесь ему доктора и медсестры не светят. Никто не будет вызывает «Скорую помощь» по той простой причине, что в Улье нет ни ее, ни телефонов. Только внутренняя связь в пределах обитаемых стабильных кластеров. А если даже заметят, что истерзанное тело подает признаки жизни, добьют без малейшего сожаления. Пусть Карат и видел, что жертвы сцепились с приговорившими их сектантами, сила все же на стороне последних. Плюс Юпитером почти не занимались, а он, несмотря на все ранения, выглядел бодрым, мог и дальше продолжать кровавую жатву. Слишком много смерти на столь скромной площади, шансов раскрыть глаза еще раз не оставалось.
И тем не менее Карат их открыл. Правда, не оба, а всего лишь один. Второй или отсутствовал вовсе, или что-то мешало взглянуть им на мир, на совесть сцепив ресницы. Очень может быть, что все дело в корке на совесть запекшейся крови.
На улице светало, первые лучи поднимающегося местного Солнца, ничем не отличимого от старого и привычного, скользнули по крышам истерзанных пулями и осколками домов. За ночь здесь высадили гору боеприпасов, досталось всему чему только можно.
Тело Карат ощущал слабо, но что-то подсказывало – малейшая попытка пошевелиться заставит его об этом горько пожалеть. Но он почему-то не стал прислушиваться к голосу разума, со стоном приподнял голову, попытался было подняться, но скрутило так, что закричал. Или, скорее, замычал будто охрипшая корова.
Да уж. Плохи его дела, если даже заорать по человечески не смог.
Впрочем, нет нужды подниматься. Он лежит головой на чем-то относительно мягком, обзор из такого положения пусть и ограниченный, но не такой уж плохой. Перед глазом виднеется кусок ржавой тонкой арматуры, на ее загнутом конце висит плоский пакет с прозрачной жидкостью, которая стекает по тонкой пластиковой трубке. Судя по всему, кто-то поставил капельницу или Карату, или кому-то лежащему рядом с ним.
Еще видно часть площади, дома за ней и несколько обгорелых остовов машин перед ними. Они еще дымятся, но главное дело уже сделано, огонь до крошки сожрал все съедобное.
Кстати, грузовик, на котором Карат последний раз видел Юпитера, тоже никуда не уехал. То, что от него осталось, дымило куда гуще всего остального.
Десятки тел раскиданы повсюду. Некоторые в очень неприглядном состоянии, другие на вид очень даже ничего, хоронить не стыдно. Скорее всего выглядят даже получше Карата, и это с учетом того, что он все еще жив. В голову невольно закрадываются печальные мысли по поводу своего неприглядного состояния.
Краем глаза уловил движение. Старый знакомец – приблудившийся кот. Живой и невредимый. Сидит в двух шагах, время от времени слюнявит лапку, после чего тщательно оттирает макушку. Вид у зверюги безмятежный, он ничуть не огорчен печальным состоянием так много сделавшего для него человека.
Безмятежный?! Да у него такой вид, будто он всю ночь объедался высококачественной сметаной и при этом его ублажали сотни самых прекрасных кошечек Улья. Более счастливого кота трудно вообразить.
Карат, с трудом ворочая ставшим непослушным языком, выдавил:
– Гранд, ты скотина.
Тот при звуке человеческого голоса на миг прервал процесс умывания, уставился в глаза, или точнее глаз, затем равнодушно отвернулся и продолжил двигать лапкой как ни в чем не бывало.
– Мог бы хотя бы разбудить когда все началось. Я вообще-то на тебя надеялся, думал, что будешь охранять меня ночью, а ты умчался к бабам, и с концами. Кобель ты, Гранд, ох и кобель…
Глаза кота на миг воровато забегали, будто пытался найти аргументы, оправдывающие его беспечное распутство. Да нет, не настолько он умен. У Карата уже глюки предсмертные начинаются, вот-вот и услышит, как хвостатый заговорит человеческим голосом.
– Мать моя! Да он никак очнулся!
Ну вот, здравствуйте слуховые галлюцинации, кот и правда заговорил. Хотя голос у него какой-то странный. Хорошо знакомый. Он уже его слышал, и не раз, причем не от серого.
Скосил глаз, увидел, как со стороны дымящихся руин, что остались на месте штаба, приближается улыбающийся во весь рот Шуст.
– Карат, ты только не шевелись. Раз очнулся, значит, все нормально будет, оклемаешься. Я тут кое-что принес, вколю тебе, вырубишься и поедем.
– Стой, – постарался произнести погромче, но вышло немногим звучнее шепота.
– Стою. А чего стою и сам не знаю.
– От… Откуда ты взялся? Ты ведь ушел. За периметр ушел.
– Неправда, не ушел, а только собирался уходить. Но решил передумать. Мины и все такое. А потом тут начался концерт, закрутилось-завертелось. Ну думаю, ты точно в этом оркестре играешь на главном барабане. А я, негодяй эдакий, уже два раза крестника бросил, не по человечески это. Вот и развернулся. И видишь, Карат, как добр Улей к тем, кто бережет близких: вместо того, чтобы валяться где-нибудь за периметром с оторванными миной ногами, я жив и здоров, нашел тебя, и даже прибарахлился маленько. Тут много чего валяется, подбирать не успеваю.
– Постой… Валяется… Отсюда никто не смог уйти?
– Если бы никто не ушел, мы бы с тобой оружейными олигархами стали, нам бы фотомодели картошку жарили и пятки чесали. Тут столько стволов бабахало, что даже половины высаженных патронов на всю оставшуюся жизнь должно хватить. Ушли, многие ушли, и наши и килдинги. Вон какая свалка у шлагбаума, там и те и другие с баталиями прорывались. Кто-то себя не забыл при этом, много чего прихватил. Даже миномет, что там стоял, утащили, вот ведь жадины. Хорошо, что тебя их машины не раздавили. Выглядишь дохлым, и валяешься удачно, сгоревший броневик тебя прикрывал от колес.
– Что со мной?
– Ты очень хреново выглядишь.
– Я понимаю, что человек, в которого выстрелили из гранатомета, не может выглядеть хорошо. Но мне нужны подробности.
– Из гранатомета?! Это многое объясняет.
– И?
– С ногами у тебя все плохо.
– Обе?
– Да нет, целые, не оторвало, но потрепало нехило.
– Я говорю, досталось обеим?
– Ага. Порвало и левую и правую.
– Это хорошо…
– Да что же в этом хорошего?!
– Одной все время не везло. Ей вечно доставалось по полной, а второй ничего кроме царапин. Думал уже отрезать, очень уж невезучая. Но теперь оставлю.
– Ха! Да тебя на юмор пробивает – хорошая примета. Я тут спека дозу вколол, но она слабая, пришлось еще поискать. Тут это дело не запрещают, почти на видном месте у Хвата лежит. Спасибо, что его клоповник не спалили. Сейчас вколю вторую, и тебе будет хорошо. Ты заснешь и ничего не почувствуешь. Вот, мааааленький укольчик. Готово, сейчас начнет действовать. Вырубишься, кровезаменитель докапает, и поедем. А чего это кот возле тебя крутится?
– Он мой, его Грандом зовут.
– Здоровый. Смотрит на меня, прям глазами прожечь хочет. Хочет, чтобы я его покормил.
– Ты зачем вколол мне эту дрянь?
– А как я тебя повезу такого? Ты сейчас похож на урода со снятой кожей, даже прикасаться страшно. Помрешь по дороге. А так все будет хорошо, уснешь и… Взрослые под лошадиной дозой спека смотрят эротические сны, а дети мультики. Ты, Карат, будешь смотреть именно мультики, потому как взрослый ни за что бы не полез в такую заваруху. Тут народу набили не сосчитать, первый раз такое вижу.
– Хмур жив?
– Без понятия.
– У штаба «шахид-мобиль» стоит?
– Нет.
– Значит, уехал. Бросил гад.
– Да тебя даже я бросил, что ты с урода хотел взять. Хмурый не пропадет, хитрее его во всем Кумарнике никого не было, пусть с виду и простачок. Ты тут пока поваляйся, а я побегаю, может еще что найду.
– Юпитера видел? Убили его?
– Что за Юпитер?
– Элитник, которого они привезли. Он тут много кого порвал.
– Освободился?!
– Вроде того.
– Тогда нам надо очень быстро отсюда сматываться. То-то смотрю трупы некоторые не могло так пулями и гранатами изувечить.
– Ему из пулемета досталось.
– Может лежит где-то рядом, зализывает раны. Как залижет, кушать захочет, а тут мы под рукой, вот и здравствуйте вкусные ребятки. Так что уходить надо, причем резко. Отрубайся уже, не сверкай глазом. Спек, похоже, слабый, что-то не берет.
– Шуст… ты мне ничем не обязан. Езжай сам.
– Ты, Карат, меня уже достал до днища печенки. Я как окрестил тебя, так только тем и занимаюсь, что бросаю, а потом пью горькую и волосы на заднице рву. Больше года здесь провел, и, считай, не живу, а существую как червяк сортирный. Все, завязываю с этим, не в кайф так жить, надо ломать систему, неправильная она. Так что отсюда уходим вместе, не спорь.
– Я подыхаю…
– На Земле был бы уже дохлый, но тут Улей, а Улей и жесток и добр одновременно. Главное, чтобы крыша не поехала, все остальное лечится зеленкой. Доберемся до крутого стаба, там есть что-то вроде больницы. Расплатимся тем, что я здесь собрал, поставят на ноги быстро. Главное, по пути ласты не склей, так что отрубайся, в сознании я тебя трогать боюсь, еще развалишься на куски от шока нестерпимого, и что мне потом с тобой делать?
– Там… Посмотри в сторону заброшенного дома. Не видишь, нет моего меча? Валяется или засел в ком-то.
– Да нашел я его уже. Он торчал в каком-то дохлом килдинге будто мачта корабельная, в глаза бросался. Красивая вещица.
Карат вымученно улыбнулся:
– Значит, попал.
– О чем ты?
– Неважно. Джипы… Два черных джипа… Они уехали при мне… Не вернулись назад?
– О чем ты вообще? Откуда я знаю кто куда ездил и как возвращался? Тут есть джипы, но или сгоревшие, или не черные.
– Девушку не видел? Очень красивая, черное обтягивающее платье. Короткое. И карнавальная маска с блестками. Тоже черная. Туфли на шпильках…
– Черные, – закончил за него Шуст и покачал головой. – Карат, крестник, если бы я где-нибудь увидел лялечку в таком интересном прикиде, уж точно бы не забыл. Тут бы последнюю страхолюдину не в камуфляже встретить, а хотя бы в куртке цветастой, и то в радость.
– Значит, не видел?
– Неа.
– Это хорошо. Получается, Аурелия и правда уехала.
– Аурелия?
– Ее привезли на таком джипе. Ее и Сабину.
– Сабину?!
– Старуха. Единственная, кто не закрывал лицо.
– Я от знающих людей слышал, что какая-то Сабина верховная жрица у килдингов или что-то в этом роде. И что она любит быть старухой. Такой вот у нее бзик. Ты уверен?
– Ее так звали.
– Да это просто фантастика! В некоторых крутых стабах за нее назначена нехилая награда. Даже за информацию могут что-нибудь подогнать.
– Аурелия… О ней что-нибудь плохое слышал?
– Нет.
– Ну да… она не такая, она хорошая. Так что теперь мне есть чем заняться.
– О чем ты?
– Ты будешь смеяться, но я, похоже, этой ночью встретил женщину своей мечты. Уехала куда-то, придется ее поискать.
– Похоже, спек действует, ты уже бред несешь.
– Не бред. Так все и есть. Она мне сказала несколько слов. И потрогала. Слегка. Я найду ее… обязательно найду.
– Карат, ты никому не рассказывай, что втюрился в килдинга. За это тебя или прибьют, или кастрируют. И выбирать способ наказания будешь не ты.
– Ничего. Я готов пойти на такой риск. И она никакой не килдинг.
– Сам сказал, что с ними приехала.
– Всякое в жизни бывает. Я вот тоже мог с ними уехать. И кто я после этого? Тоже килдинг? Аурелия дала мне ключ от цепей Юпитера. И попросила его освободить. То есть гадость килдингам сделать. Диверсию. Ведь если бы не элитник, местные остались бы здесь все до единого. Это он тут бойню устроил, мы с Хмуром почти не при делах.
– Ты это серьезно?! Ты своими руками освободил элиту?!
– Ага. Чуть не обделался. Страшнее черта тварь, и изо рта у нее воняет.
– Карат, об этом тем более помалкивай. Вообще забудь. И я попытаюсь забыть, что слышал это. Если кто-то узнает про то, что ты отпустил на волю элиту, тебя не просто кастрируют. Нет, так легко ты не отделаешься. Тебе отрежут яйца ржавой пилой, а потом будут кормить манной кашкой и поить живчиком до тех пор пока они не регенерируют. После этого опять придут к тебе со все той же тупой и ржавой пилой и процедуру повторят. Они будут повторять это снова и снова, пока ты сам не подохнешь от великой тоски. Так что забудь все и про эту Аурелию, и про элиту.
– Ее я никогда не забуду.
– А ты не удивился, что своими руками отпустил такую тварь по просьбе непонятно кого?
– Согласен – выглядит странно. Но нет, не удивился.
– Да она просто нимфа. Сто процентов нимфа.
– Нимфа?
– Дар Улья для некоторых женщин, встречается очень редко. Исключительно у баб, чему я неслыханно рад. Не любят таких, никто не любит. А кому понравится бабенка, которая одним взглядом сводит целую ораву мужиков с ума, после чего они готовы загаженный толчок за ней вылизывать? Вот эта Аурелия точно из таких, потому как другая ни за что бы не заставила тебя отпереть клетку с элитой. Свернула тебе мозги набекрень, со временем это пройдет. Уму непостижимо, как ты вообще выжил? Почему элитник тебя не порвал?
– Я проявил смекалку.
– Вот и забудь. Выбрось из головы. Да оно само скоро выветрится, внушение нимф недолговечно. Ты как? Вырубаешься или еще спека поискать? Силен, смотрю, другой бы уже сопел в две дырочки.
– Темнеет, и слова твои куда-то уплывают.
– Вырубаешься, вот-вот отключишься, работает спек. А кот твой то умывается, то пожрать клянчит. Достал уже мяукать, еще тварей накличет. И морда довольнее не бывает, тут столько народа покрошили, а ему все нипочем. Его забирать или пусть остается?
– Он, конечно, тварь неблагодарная, но надо забрать.
– Так все они такие, коты ведь не собаки.
– Собаки… Собаки…
– Чего это ты про собак заладил? Отрубаешься? Плывешь?
– Есть маленько. Ты это… Стаб, куда ты меня повезешь… Он очень крутой?
– Бывают покруче, но этот тоже ничего. Не так далеко ехать, а это для тебя сейчас важнее всего.
– А другие стабы… До них можно доехать?
– Как повезет. В Улье разве угадаешь. К этому дорога очень удобная, хороший шанс на колесах проскочить. Машина у нас незащищенная почти, не везде на такой можно кататься и уж точно не в одиночку. Но маршрут удобный, подходы к дороге просматриваются, почти везде можно скорость держать. Так что рискнуть можно.
– У меня два условия. Это насчет стаба.
– Что еще за условия?!
– Мне нужен стаб в котором можно достать хорошее шампанское. Завтра ровно неделя как я здесь. Хочу отметить.
– Вообще не вопрос, бухло всегда найдем.
– И еще. На этом стабе… То есть перед воротами или шлагбаумом, что у въезда в стаб, должна висеть табличка: «Осторожно! Злая собака!»
– Ты шутишь или бредишь?
Карат, усилием воли удержавшись на краю непроглядной бездны, куда чуть было не рухнуло ускользающее сознание, срывающимся голосом внес поправку в «заявку»:
– Стоп, чуть-чуть не так. Эта табличка должна быть большой. Очень большой. И надпись на ней такая: «Осторожно! Много злых собак!»
Шуст, заглянув в угасающий глаз, с деловитым видом закивал:
– По первому пункту все понятно, тебе непременно нужен стаб в котором продается качественное шампанское необходимое для празднования недельного юбилея. И я берусь это обеспечить, хотя и не представляю, каким образом ты собираешься отпраздновать свою первую неделю в условиях реанимации. Но вот что касается второго пожелания… Карат, а ты точно уверен, что тебе нужен стаб перед которым установлена табличка…
– Большая табличка, – перебил Карат.
– Хорошо, большая табличка с надписью: «Осторожно! Много злых собак!» Тебе именно это надо?
– Да, все верно, мне нужно именно это.
– Тогда у меня к тебе простой человеческий вопрос. Крестник, псих ты эдакий, вот на кой тебе сдался стаб с кучей злых собак?!
Карат, устав бороться с агрессивно наступающей тьмой, расслабился, и, стремительно теряя сознание, еле слышно прошептал:
– Я хочу, чтобы моему коту там не понравилось.
Завершено: 27 Апр. 2016
Назад: Глава 32
На главную: Предисловие
