Женщина, назвавшаяся Джин, говорила с сильным западным акцентом и шамкала, как беззубая. Она жила буквально за углом, в Тафнелл-парк, и сказала, что охотно выпьет с Эдрианом кофе.

«Рядом со станцией есть одно местечко, там подают приличную овсянку. Не припомню его название».

Эдриан описал круг вокруг станции «Тафнелл-парк», пока не нашел это заведение – малоопрятную забегаловку, которую он видел тысячу раз, но никогда не замечал, под вывеской «Мистер Сандвич».

Женщина по имени Джин сидела за первым от двери столиком. Он понял, что это она, потому что она ела овсянку. И по отсутствию у нее зубов.

– Эдриан? – Она привстала, оказавшись чрезвычайно тощей. На ней был кардиган до колен с рисунком на ацтекский сюжет. Выкрашенные рыжей хной волосы собраны в хвостик.

– Здравствуйте, – сказал Эдриан. – Джин?

– Она самая. Присаживайтесь. Я ничего для вас не заказала, но посоветовала бы овсянку.

Эдриан выдвинул стул с драным виниловым сиденьем и сел.

– Благодарю, я позавтракал. – И все же заказал капучино и сандвич с салатом и яйцом.

– Итак, – начала Джин, шумно собирая остатки каши по краям тарелки, – у вас оказался телефон моей дочери?

– Похоже на то.

– Можно узнать, каким образом?

Эдриан вздохнул.

– Все просто. Ваша дочь зашла ко мне домой взглянуть на кошку, для которой я подыскивал новых владельцев.

– Тифф? Взглянуть на кошку? Вы уверены? Это как-то не в ее стиле. – Она отодвинула пустую тарелку, откинулась на спинку стула, прижала подбородок к груди и уставилась на него усталыми карими глазами, засунув руки в карманы кардигана.

– Тифф?

– Ну, да. Ее зовут Тиффи.

– Тиффи?

– Полностью – Тиффани.

– Тиффани… – С этим требовалось освоиться. Женщина, побывавшая у него дома, совсем не походила ни на Тифф, ни на Тиффи, ни на Тиффани.

– Точнее, Тиффани Мелани Мартин. Хотя, выйдя замуж, она могла поменять имя.

– На какое?

Джин пожала плечами.

– Понятия не имею. Меня не пригласили.

– Ну да…

– А что? Как она вам представилась?

– Джейн.

– Джейн! Именно так женщина и назовет себя, если захочет соврать. Что еще за затея? – Она возмущенно засопела и наклонилась над столом. – Чтоб вы знали, мы с Тиффани на ножах. Я была не лучшей в мире матерью. То есть, по правде говоря, вообще никакой матерью не была. Она выросла в приюте. Я не видела ее с восьми лет до двадцати шести. – Она шмыгнула носом и опять выпрямилась. – Вот так-то. Мы с ней скорее чужие, а не мать и дочь.

Эдриан уставился на принесенный сандвич: радиоактивно-желтый желток, толстый белый хлеб, крупно нарезанные огурец и помидор, много салатной заправки.

– Когда вы виделись в последний раз?

– Где-то с год назад. Она пришла поздравить брата с днем рождения, ему исполнилось четыре года. Выходит, дело было в июле.

Эдриан не подал виду, что поражен услышанным: Джин оказалась достаточно молодой, чтобы быть матерью четырехлетнего ребенка. Он уже дал Джин лет 55–60 и теперь не знал, что подумать.

– С тех пор вы не общались? Например, недавно?

– Нет. – Она помотала головой и хохотнула, как будто услышала что-то невообразимое. – У нас с ней так не заведено. Это сообщение я ей вчера отправила потому, что мне стало стыдно. Все-таки уже почти год не виделись.

– Что у нее происходило в вашу последнюю встречу? Она была замужем?

Джин отвлеклась, чтобы заказать чаю.

– Замужем. Недавно вышла. Вроде бы была всем довольна. Принесла Гарри хороший подарок, типа компьютера, небось стоил уйму денег. Загорелая такая, только вернулась из свадебного путешествия. Где она была? Мальдивы? Мальта? Что-то на «м». Да… – Она вздохнула и уставилась в пространство.

Эдриан помолчал, соображая, уместно ли произнести то, что просилось у него с языка.

– Мне она не показалась замужней женщиной. Кольца я не увидел. Не то чтобы специально смотрел, но как-то не заметил. А когда я встретил ее в третий раз, то… – Он помялся. – У нее было свидание.

Джин захохотала, потом закашлялась, прижав к груди руку.

– Вы уж простите, дурацкий кашель! Это вы верно подметили. Какая из нее жена?

Эдриан убрал краем салфетки салатную заправку из уголка рта и спросил:

– У вас есть ее адрес? Может, номер телефона?

– Ничего нет. – Джин медленно покачала головой. – Только этот номер. – Она кивком указала на телефон. – Вот и все. Ну, – продолжила она, возвращаясь в настоящее время, – как она? Как выглядела? Когда вы ее видели?

– Я видел ее всего пару раз, мы совершенно незнакомы. Я не знаю, как она обычно выглядит. Она показалась мне нормальным человеком, счастливым, если хотите.

Джин одобрительно кивнула.

– А выглядела-то как? Хорошо?

– Пожалуй, да. Хорошо одета, ухоженная, длинные светлые волосы.

– Нет-нет, это вы бросьте. Какая из Тиффи блондинка? Никогда такого не бывало!

– Может, перекрасилась?

– Неужели? – Она поежилась. – Не могу представить. – Казалось, она испытала легкий ужас. – Разве волосы типа афро можно толком осветлить? Получилась бы желтизна, как яйцо в вашем сандвиче.

Эдриан заморгал.

– Что?! То есть как «афро»?

– Как у Тиффи. Курчавые, в мелких завитках.

– У женщины, с которой я знаком, волосы не такие. Она блондинка с прямыми волосами.

– Значит, она их выпрямила! Такой я бы ее даже не узнала!

– Знаете, девушка, о которой я говорю, не чернокожая. Она белая.

– Тиффи светлая, кофе с молоком. Папаша у нее был мулат, так что ее не назовешь темнокожей.

– Послушайте, она белая и голубоглазая! Один глаз с золотыми крапинками.

Джин покачала головой и выпятила губы.

– Ну, нет. Нет уж! Мы говорим о разных девушках. Ничего общего. Получается, у вашей откуда-то взялся телефон моей. Скорее всего, она его стащила. – Джин шмыгнула носом и понимающе ухмыльнулась, довольная своей версией.

Эдриан собирался ответить: «Нет, эта женщина не воровка. Такие стильные женщины не воруют телефоны». Но вовремя вспомнил, как, выйдя от него в первый раз, она достала из модной сумочки сигареты и прикурила, по-мужски загораживая ладонями огонек. Поэтому он всего лишь улыбнулся и сказал:

– Может, и так.

Уже через несколько секунд он встал, чтобы уйти.

– Кстати, вы сказали, что ваша дочь Тиффи выросла в приюте. Где это? В Лондоне?

– Нет, в Саутгемптоне. Там, где она родилась. Там я и с ее отцом познакомилась. Ее забрали туда восьмилетней. Забавно, теперь я этого даже представить не могу. Теперь, когда у меня есть Гарри… – Джин приросла взглядом к какой-то точке за окном. – Не могу представить, как я ее отпустила. – Джин враждебно глянула на Эдриана, как будто он ее в чем-то обвинил. – Слишком молода была тогда, в этом все дело. Ветер в голове. Теперь я все делаю правильно. Я родила Гарри в сорок лет. И теперь уж не наломаю дров, слышите?

Видя, как она злится, Эдриан решил закончить встречу, не дав ей перерасти в стычку. Он улыбнулся женщине, заплатил на свой сандвич и за ее овсянку и ушел домой.