Александр Юсупов
Прокляты и забыты
Мёртвые птицы валялись по всему вольеру. Перья на их шеях топорщились от сильного, холодного ветра. Скворцов в растерянности оглядывался по сторонам, всхлипывал и сокрушённо качал головой. Потоптавшись на месте, он перешагнул через ограду вольера и направился к небольшой луже, около которой сидел на корточках высокий, крепко сбитый мужчина лет сорока.
– Миш, ну как же так?! Мы же их как деток! – запричитал Скворцов, встав около него. – Витамины из Германии выписывали, тёплый пол сделали! Как такое могло случиться?!
– Свинец! – веско ответил мужчина и поднялся, скривив лицо от досады.
– Какой свинец? – удивлённо ахнул Скворцов.
– Под озером был закопан контейнер со свинцовыми шариками. Видимо, остался от предыдущих владельцев. За долгие годы вода размыла крышку. Когда мы решили провести реконструкцию вольера и высушили озеро, птицы нашли шарики, приняли их за камушки, наклевали себе в зоб и отравились. Идиотская случайность. Здесь никто не виноват, Иван Петрович. Так получилось. Нужно убрать тушки и тщательно очистить вольер от свинца. Мне очень жаль.
Скворцов хотел сказать что-то, но не справился со слезами, махнул рукой и, отвернувшись в сторону, пошёл прочь. Михаил присел над одной из птиц и, достав скальпель, аккуратно сделал разрез.
– Господин Солин? – раздался отрывистый бас позади него.
Зоолог поднял голову и увидел мужчину в строгом чёрном костюме. Коротко стриженный, гладко выбритый, без единой складочки на рубашке, незнакомец воплощал образцовую аккуратность.
– Полковник Рысин, – представился мужчина, когда Солин подошёл к ограде вольера. – Можете уделить мне пару минут?
– Конечно. Давайте поговорим по пути к ветблоку.
Они пошли по асфальтовой дорожке, и Солин невольно отметил идеальную осанку собеседника.
– Вы свободны сегодня после работы? Скажем, часов в семь.
– Вообще-то я хотел задержаться в зоопарке до ночи. У нас скоро роды у гориллы, надо бы понаблюдать за ней.
– Найдите кого-нибудь, кто сможет понаблюдать вместо вас. Насколько я знаю, в зоопарке есть штатный ветврач.
– Есть-то есть… только вот слишком молодой. Он роды принимал на прошлой неделе у тарпана, чуть в обморок не упал…
– И всё-таки я настоятельно прошу освободить сегодняшний вечер!
– Простите, но для чего?
– Скажем так, один высокопоставленный офицер, мой непосредственный начальник, хочет встретиться с вами.
– Пусть приезжает сюда – понаблюдаем за гориллой вместе, – улыбнулся зоолог.
– Ваш юмор неуместен, – нахмурился Рысин. – Машина будет ждать у арки сегодня ровно в семь вечера.
– Там стоянка запрещена – нарвётесь на штраф.
– Не забудьте, сегодня ровно в семь.
Солин ухмыльнулся и покачал головой.
– Послушайте, полковник, мне плевать, во сколько и где вы будете меня ждать! Я уже объяснил, что должен сегодня присмотреть за гориллой, так что перенесите свой визит на другой день.
Рысин подошёл вплотную к зоологу, стряхнул пёрышко с его плеча и спокойным, значительным тоном попросил:
– Пожалуйста, не опаздывайте.
* * *
Ровно в семь вечера Солин вышел из-под арки зоопарка и сел в чёрный, блестящий воском «мерседес».
– Искренне рад, что вы приняли наше приглашение, Михаил, – блеснул улыбкой полковник.
– Не примешь тут! Директор чуть ли не на коленях упрашивал, – буркнул Солин в ответ.
– Моё начальство умеет убеждать. К тому же дело не терпит отлагательств.
Выскочив за город, машина промчалась по широкому четырёхполосному шоссе и вскоре подъехала к шлагбауму перед массивным двухэтажным особняком. Шлагбаум поднялся, «мерседес» мягко скользнул во двор и остановился у крыльца.
– Выходите, Михаил! В машине с вами говорить никто не собирается, – улыбнулся Рысин.
Двое молодых офицеров провели Солина в просторный полутёмный кабинет с портретом президента в позолоченной раме и попросили подождать на диване. Он просидел в тишине минут двадцать, прежде чем двери открылись, и на пороге появился мужчина в штатском, с острым, «орлиным» носом. За его спиной неслышно ступал Рысин.
– Здравствуйте, Михаил, – поздоровался незнакомец.
– Добрый день.
– Меня зовут Алексей Дмитриевич, я – генерал-полковник российской армии, в моём непосредственном подчинении находятся войска радиационной, химической и бактериологической защиты.
– Очень приятно.
– Взаимно. Простите, что оторвали от важных дел, но нельзя терять ни секунды – вопрос очень серьёзный!
– А в чём, собственно, дело?
– Хм. Садитесь поближе к столу. Нам предстоит обсудить один очень деликатный вопрос. Хотите выпить?
– Не отказался бы.
Алексей Дмитриевич достал из сейфа бутылку «Курвуазье», плеснул в три бокала и приветливо улыбнулся.
– Давайте, за знакомство.
Генерал с Солиным выпили, Рысин поставил бокал на место нетронутым.
– Что вам известно про вирус Z-71/19? – спросил Алексей Дмитриевич, опускаясь в кресло.
Михаил вздрогнул, с ненавистью сузил глаза и ответил лишь спустя несколько секунд:
– Этот вирус год назад убил мою жену и сына, генерал.
– Мы в курсе, – мягко сказал Алексей Дмитриевич. – В курсе. Поэтому наш выбор пал именно на вас.
– Какой выбор? – не понял Солин.
– Расскажите ему, – кивнул генерал Рысину.
Полковник повернулся к гостю и спросил:
– Что вам вообще известно о вирусе и заразившихся им людях?
– Да почти ничего, как и всем остальным. Вирус появился где-то в Африке пару лет назад, начал быстро распространяться. Патогены передаются со слюной заражённых после укусов. Укушенный человек через несколько часов после заражения превращается в кровожадную тварь («зомби» в простонародье). Насколько мне известно, большинство государств держат своих заражённых на арендованных островах под усиленной охраной. В странах победнее строят «лепрозории» прямо на материке. Источник заразы, вроде бы, уничтожен.
– В принципе, всё верно, – подтвердил полковник, – но давайте я расскажу подробнее, чтобы вы понимали, о чём идет речь. Примерно два года назад в представительство Красного креста в Конго поступили сведения о странной форме лихорадки, зафиксированной в тропиках. Согласно нашим данным, там находилась американская исследовательская лаборатория, которая разрабатывала бактериологическое оружие под прикрытием завода по утилизации ядерных отходов. Лаборатория питалась энергией от портативного реактора, находившегося в пристройке. По невыясненным причинам реактор взорвался, один из вирусов вырвался из лаборатории и мутировал от радиации. В результате на свет появилось страшное, неконтролируемое оружие. Попадая в организм человека, патогены перестраивают нервную систему и воздействуют на мозг.
– Перестраивают?
– Да. Человек теряет память, разум, деградирует до уровня годовалого ребёнка, а самое главное – сознанием завладевает неуёмная жажда плоти. Неважно, чьей – животной или человеческой. Короче, люди превращаются в мощных, безжалостных, плотоядных убийц!
– Вы представляете, что будет, если эти убийцы вырвутся на свободу и попадут на густонаселённый континент? – вмешался генерал.
– Представляю, только не пойму, почему их нельзя просто уничтожить?
Полковник усмехнулся и выпил свой коньяк.
– Ха! Наша б воля, ублюдки давно бы купались в напалме, – кстати, в паре стран так и поступили. Но, к сожалению, есть одна юридическая загвоздка! Дело в том, что биологически «зомби» вовсе не «зомби».
– В смысле?
– Ну не мертвяки! Это обычные живые люди, просто поражённые вирусом, который заставляет организм мутировать, но оставаться жизнеспособным. Понимаете, куда я клоню?
– Понимаю, – кивнул головой Солин, – в мире не существует законов, разрешающих истребление живых людей, пусть даже они потенциально – кровожадные убийцы.
– Точно. Вы уловили суть. Теперь о самом главном.
Рысин задумчиво посмотрел на Солина, словно оценивал, насколько искренне нужно с ним говорить.
– Все отловленные в России твари находятся на одном из островов Тихого океана, недалеко от материка. Местонахождение острова, как вы понимаете, строго засекречено. Несколько дней назад спутники засекли на нём странные перемещения.
– В смысле – странные?
– Скажем так, с большой степенью вероятности можно утверждать, что они осознанные.
Солин недоверчиво усмехнулся:
– Этого не может быть. Я слышал, что проводились исследования в нескольких независимых центрах в Штатах, России, Европе, и все учёные пришли к заключению, что сознание тварей находится на уровне годовалого ребёнка.
– Это так, – согласился Рысин, – но, с другой стороны, программа, обрабатывающая материал со спутников, тоже писалась не идиотами, а она выдаёт высокую вероятность организованных перемещений!
– Насколько высокую?
– Девяносто три процента!
– Не может этого быть!
– Неважно, что, по вашему мнению, может, а что не может быть! – снова вмешался генерал. – Важно то, что этих тварей не перевезти на острова подальше, а если они вырвутся на материк!.. Представляете, что будет тогда?!
Солин молча покивал головой и спросил:
– Ну, пускай всё, что вы говорите, – правда. Какое я имею к этому отношение?
Генерал опустил глаза в пол, Рысин отвёл в сторону.
– Подождите! – усмехнулся Михаил. – Подождите! Не хотите же вы сказать, что я должен…
Он осёкся, съёжился, до боли вцепился пальцами в ручки кресла.
– Михаил! Миша! – начал генерал. – Вы зоолог, вы знаете поведение почти всех разумных животных на планете…
– Стойте! – перебил его Солин. – Стойте! Вы предлагаете мне поехать на остров и оценить, насколько разумно эти твари себя ведут и что замышляют?
Офицеры молча смотрели ему в глаза.
– Но это… это же чистое безумие! Меня же сожрут!
– Нет, не сожрут! – невозмутимо возразил Рысин.
– Почему?
– Вам введут патоген вируса и превратят в одного из них.
Зоолог вздрогнул, широко раскрыл глаза, а потом встал и попятился к выходу.
– Вы спятили! Просто спятили! Слышите, я никогда на это не пойду, никогда и ни при каких обстоятельствах! – на ходу бормотал он.
Генерал резко вскочил на ноги, распрямил плечи и гаркнул на весь кабинет:
– Стоять!
Солин застыл на месте, испуганно озираясь по сторонам. Ему казалось, что не пройдёт и секунды, как в комнату ворвутся медики в масках и со шприцами в руках.
– Михаил, сядьте обратно, прошу вас. Никто никого здесь не тронет!
Зоолог успокоился, подошёл к столу и послушно опустился в кресло. Генерал тоже сел на место, плеснул ещё коньяка и предложил:
– Давайте выпьем. Не переживайте, вы не станете заражённым в полном смысле этого слова. Медики введут вам препарат со специальными «наноспутниками», которые позволят вывести вирус из организма через сутки. Поймите, на кону…
– Послушайте! – перебил его Солин. – Я знаю, вы сейчас скажете, что весь мир стоит на грани катастрофы, что я должен подумать о восьми миллиардах ни в чём не повинных людей, но…
– Ваш сын на острове.
Слова прозвучали тихо, но твёрдо, и, казалось, их эхо ещё слышится в повисшей гробовой тишине. Михаил замолчал на полуслове, задышал часто и тяжело, губы его задрожали, лицо от волнения покраснело. Он расстегнул воротник на рубашке, схватил со стола бокал и зажал его в ладони, растерянно переводя взгляд с одного собеседника на другого.
– Выпей, сынок, – ласково сказал Алексей Дмитриевич. – Выпей!
Солин выпил, задохнулся от крепости, закашлялся и только тогда пришёл в себя.
– Но как? Как же так? Ведь мне сказали… мне сказали… – затараторил он.
– Всем родственникам заражённых сообщают о смерти, чтобы исключить попытки проникновения на остров, – пояснил полковник.
– А Лиза? Она тоже выжила?
– Нет. Она нет. Я очень сожалею…
Михаил снова замолчал, поставил бокал на стол. Он не видел сейчас ни комнаты, ни портрета президента на стене, ни лица Рысина или генерала. Перед глазами блестел изумрудный берег реки, искорки солнца в воде и детское лицо, щедро осыпанное веснушками, а в ушах звенел детский заливистый смех. Он слышал этот смех ночами вот уже год. Каждую ночь. Слышал и просыпался с криком. Засыпал и снова слышал его.
Офицеры сидели неподвижно, не говоря ни слова. На их лицах читалась спокойная уверенность, перешедшая в торжество, когда Солин дрогнувшим от волнения голосом произнёс:
– Я согласен.
* * *
Чёрные композитные лопасти разрывали воздух с протяжным свистом. Внутри вертолёта висела клетка с толстыми металлическими прутьями. Солин лежал в ней на матрасе и медленно приходил в себя. Тело горело огнём, ужасно хотелось пить, перед глазами всё плыло. Зоолог попытался поднять голову, но, почувствовав подступившую тошноту, снова опустился на пол и застонал.
– Как он, док? – спросил Рысин у женщины в белом халате.
– Скоро очнётся. У вас будет несколько минут, чтобы поговорить, а потом вирус начнёт действовать – ему станет не до разговоров.
– Хорошо. Главное, не упустить момент!
Солин окончательно пришёл в себя лишь перед самым островом. Полковник с опаской подошёл к прутьям и спросил:
– Михаил, как вы?
– Кажется, превращаюсь, – ответил зоолог, закашлялся и сплюнул кровью на пол клетки.
– До острова минут пять лёту. Давайте повторим всё ещё раз. Готовы слушать?
– Да. Говорите, только недолго – голова раскалывается.
– Итак. По данным со спутника, передвижение заражённых становится наиболее осмысленным в самом центре острова, у небольшого озера или болота. Постарайтесь первым делом найти это место.
Зоолог приподнялся на колени, опёрся руками о прутья и прошептал:
– Хорошо.
– Помните, вам нельзя быть голодным! Голод заставляет терять контроль! На случай, если не найдёте еду, в подкладку плаща вшит герметичный пакет с мясом.
– Ладно. Спасибо.
– Не забудьте о таблетках в верхнем кармане плаща – они тормозят действие вируса. Мы на всякий случай посыпали их ароматизаторами с запахом мяса. Принимайте не больше двух за раз.
– Не забуду.
– В ваш плащ вмонтирована камера. Вот здесь, на воротнике. Чувствуете?
Солин пощупал воротник и кивнул.
– Картинка с неё будет передаваться на спутник. Очень важно не повредить её! Слышите? Будьте аккуратны с камерой! Без видеозаписи мы ничего не сможем никому доказать!
– Хорошо.
– И ещё. – Рысин запнулся. – Очень прошу вас сразу же заняться делом и потерпеть с поисками сына. Ребёнок, тем более заражённый, может стать обузой, а времени у вас мало. Через сутки «наноспутники» вируса разрушатся, вы утратите способность мыслить. И если к тому моменту задание не будет выполнено, никто вас с острова не вытащит. Это приказ генерала. Сделайте своё дело, и потом ищите сына, а мы заберём вас вместе с ним, даю слово! Медики рано или поздно создадут вакцину, и ребёнка вылечат.
Солин ничего не ответил, лишь тяжело вздохнул и устало закрыл глаза.
Тем временем вертолёт завис над островом, люк внизу открылся, однако клетка не двинулась с места.
– Чего мы ждём? – прокричала врач полковнику.
– Второго вертолёта с кормом для тварей.
Врач кивнула и подошла к прутьям. Зоолог сидел на полу, склонив голову, едва сдерживая рвотные позывы. Мир для него незаметно наполнился красным, в животе всё отчётливее ощущался голод. Он съел бы сейчас хороший бифштекс, или нет – целого цыплёнка, или даже упитанного кролика. Нет, даже кролик бы не насытил его. Солин поднял голову и бросил мутный взгляд на женщину в белом халате. Она стояла около клетки и что-то говорила ему. Неожиданно зоолог услышал, как громко бьётся её сердце, почувствовал на губах вкус её крови и понял, что может утолить его голод. В эту секунду он забыл об острове, о сыне, Рысине, обо всём на свете, и, вскочив на ноги, бросился к врачу. Она отпрянула, заорала, как полоумная, прижалась к полковнику. Солин поднял руки, зарычал, капая слюной, а потом жутко, жалобно застонал.
– Михаил, держитесь! – крикнул Рысин. – Михаил! Вы с нами? Солин!
Зоолог опомнился, шатаясь, отошёл от прутьев и, дрожа всем телом, поднял налитые кровью глаза.
– Простите, – прошептал он одними губами. – Простите.
– Дайте ему поесть, срочно! И вколите лекарство! – распорядился полковник.
Двое солдат тут же кинули в клетку мясо из алюминиевого ведра, а доктор взяла пистолет и аккуратно выстрелила ампулой в руку зоолога. Солин подскочил к сочащимся кровью кускам и, урча, как животное, начал пожирать их, жадно глядя на пустое ведро у клетки.
– Михаил, держитесь! – попросил полковник. – Голод сейчас пройдёт! Не забывайте таблетки для мозга, слышите?
Зоолог кивнул, не отрываясь от еды.
– Если почувствуете, что теряете способность мыслить, примите одну, или, на крайний случай, две.
– Игорь Сергеевич, вы уверены, что он ещё соображает? – с сомнением спросил один из солдат.
– Да. Когда они в первый раз чувствуют голод, звереют хуже бешеных псов. Впрочем, во второй раз точно так же. После еды ему будет лучше.
Солин доел последний кусок, сыто рыгнул и тут же нагнулся, схватившись за живот. Его вырвало прямо на пол. Вертолёт наполнился жуткой вонью.
– Господи, как мерзко! – пробормотала врач, зажав нос.
– Чёртовы твари, – прошептал вслед за ней один из солдат.
Наконец, прилетел второй вертолёт. Он скинул на пляж кровавые туши и сразу же полетел обратно.
– Он специально из-за нас прилетел? – спросил один из солдат.
– Нет, они сбрасывают мясо раз в сутки. Просто кормёжка соберёт большинство заражённых на пляже, и даст нашему парню время разобраться, что к чему.
– А зачем тварей кормят, Игорь Сергеевич?
– Приучают к острову, чтобы они в поисках пищи не пытались проникнуть на континент, – пояснил Рысин и приказал: – Лёнь, врубай лебёдку.
Металлический трос натянулся, клетка вздрогнула. Полковник подошёл к прутьям:
– Михаил, помните про пилюли в правом верхнем кармане. Держитесь, слышите, держитесь!
Солин поднял голову, кивнул и показал большой палец – голод отступил, лекарство подействовало, и сознание прояснилось. Сейчас он чувствовал себя гораздо лучше.
Рысин отступил на пару шагов и кивнул пилоту. Клетка стала быстро опускаться. Повиснув в метре над землёй, она распахнула створки, и зоолог упал на землю.
Первые минут десять он просто лежал в траве и наблюдал, как улетает вертолёт, потом смотрел на ослепительную синеву неба, а когда вдалеке послышались чьи-то громкие возгласы, – встал и огляделся по сторонам. Вокруг расстилалось небольшое поле, густо поросшее невысокой травой. Впереди полукругом стоял густой, тропический лес, а сзади высились чёрные, покрытые редким кустарником скалы.
Солина снова стошнило. Оранжевая густая масса выплеснулась на траву, горло будто обожгло кипятком. Зоолог упал на землю, скорчился и застонал, прижав к животу руки. Солнце вмиг стало слишком ярким, ослепило, обдало кожу невыносимым жаром. Солин поднялся и, не разбирая дороги, заковылял вперёд, к спасительной прохладе леса.
Когда до цели осталось метров сто, зоолог уловил слева движение, повернулся и остолбенел от испуга – прямо на него мчались пятеро заражённых. Он задрожал, вжал голову в плечи и, нелепо подскакивая, припустил по траве. Заражённые, уже привыкшие к местным условиям, двигались гораздо быстрее, и скоро первый из них ударил зоолога с размаху грудью, повалил на землю и запрокинул голову, чтобы вонзить зубы в шею. Солин отпихнул заражённого руками, потом, изловчившись, пнул коленом и пополз назад, изо всех сил работая локтями. Он понял, что по каким-то причинам маскировка не сработала, и придётся самому спасать свою жизнь.
Зомби полз за Солиным, пытаясь ухватить его за ногу и от голода не догадываясь даже встать. До леса оставалось метров двадцать, и Солин начал надеяться на спасение. Но в этот момент подоспели остальные твари; они бросились на зоолога. Он почувствовал руки, сжавшие его плоть с отчаянным, диким желанием, почувствовал слюну на их губах и твёрдую кость зубов. Он забыл обо всём на свете – страх скорой смерти заставил разум заледенеть…
Прошла секунда, две, три; заражённые точно приклеенные облепили Солина, но ни один из них пока не прокусил его кожу. Наконец, один из зомби оторвался от плеча, приблизился лицом к лицу зоолога и с силой втянул воздух носом. Почувствовав знакомый запах, он равнодушно поднялся и не спеша побрёл в чащу. Через несколько секунд остальные направились следом. Солин задрожал всем телом, лихорадочно стирая с себя чужую слюну. Его снова вырвало, в глазах потемнело. Солин попытался подняться, но ноги не слушались, будто налились свинцом. Прошло немало времени, прежде чем зоолог смог взять себя в руки, унять дрожь, подняться и заковылять к спасительной прохладе леса.
В тени огромных деревьев он раздражённо зарычал и принялся чесать руку о ветки. Однако зуд никак не проходил. Взглянув на руку, Солин мгновенно отдёрнул её от ветки – кожа ниже локтя начала отходить, обнажая сочную, кровоточащую плоть. Зоолог задрожал, задышал часто, но, вспомнив о таблетках, принял сразу две. Минуту спустя он начал дышать ровнее и опустился на землю, пытаясь собраться с мыслями.
В голове всплыли слова полковника о месте, обнаруженном спутником.
– Добраться до поляны! Просто добраться до поляны! – зашептал зоолог.
Он достал карту острова и принялся изучать её, однако не смог разобрать картинку. В глазах всё плыло, боль от ожогов и ссадин не давала сосредоточиться. Разозлившись, Солин выкинул карту и побрёл наугад по лесу.
Идти по зарослям оказалось очень тяжело, даже несмотря на то, что москиты не обращали на заражённого никакого внимания. Высохшие, похожие на висячий частокол лианы царапали кожу и оставляли на руках кровоточащие ссадины. Упавшие деревья, огромные, словно вросшие в почву валуны вынуждали карабкаться в обход по острым камням. В какой-то момент у него разболелась голова, перед глазами поплыли круги. Споткнувшись о лежащий на земле ствол, Солин рухнул, застонал от боли и почувствовал, что не может уже подняться. Ему не хотелось никуда идти, глаза слипались, сил не осталось.
Зоолог пролежал бы ещё очень долго, если бы не голод. Сильный, собирающий в кулак последнюю волю голод. Видимо, после того, как Солина вырвало, в желудке ничего не осталось. Зоолог сглотнул слюну, поднялся на ноги и побрёл дальше, от усталости даже не вспомнив про пакет с мясом в подкладке плаща. С каждым шагом он чувствовал, как желание съесть что-нибудь заслоняет разум толстой, мутной пеленой, но именно оно придавало сейчас силы, заставляло идти вперёд.
Кончился лес неожиданно. Пробившись через лианы, Солин выпал из зарослей прямо на пляж и оторопел от увиденного. Пляж был залит кровью. Сотни заражённых ползали по песку, собирали остатки разорванных коровьих туш и пальцами засовывали куски в рот. Зомби чавкали, сыто рыгали, по их обезображенным болезнью подбородкам сочился жир, смешанный с тёмной, густой кровью. На секунду зоологу стало противно, он хотел было отвернуться и убраться в лес, но увидел неподалёку говяжий огузок. Сочный, блестящий на солнце, он заворожил его. Солин забыл о задании и сыне; он прыгнул вперёд, упал на огузок и вонзил зубы в алую мякоть.
Спустя полчаса, сожрав килограмма три мяса, нализавшись крови, перемешанной с песком, Солин отполз к кромке леса и сел, прислонившись к высокому валуну. В голове его, опустевшей от сытости, остались лишь радость и удовольствие. Ему ничего не хотелось, ничего не тревожило рассудок. Он сидел долго, а потом прикрыл глаза, как и многие другие на пляже, дремлющие в сгустках крови. В памяти не осталось ровным счётом ничего, он окончательно обратился. Прошло два часа, затем ещё два, а заражённый всё сидел, опёршись спиной о валун.
* * *
Солнце уже начало клониться к горизонту, когда на пляже появился тощий лысый мужчина с лицом желтоватого цвета и неестественно длинными руками. Слегка хромая, он подошёл к воде, попутно сожрав два небольших кусочка мяса, оставшихся после пиршества. У воды заражённый опустил голову и принялся высматривать что-то под ногами. Увидев нужный ему предмет, он опустился на колени, неумело подхватил его рукой и пошёл обратно в лес.
В полудрёме Солину было сыто и хорошо. Кожа, привыкшая к солнцу, больше не зудела, раны перестали кровоточить, все ощущения замерли в анабиозе. Когда проходящий мимо лысый мужчина с ремнём в руке случайно задел его ногой, зоолог очнулся и посмотрел вокруг. Заражённые мирно дремали по всему пляжу. Поводов для беспокойства не было. Солин уже хотел провалиться обратно в дремоту, как вдруг почувствовал запах мяса из верхнего кармана. Неуверенными движениями он достал маленькую коробку, и на ладонь выпали две бурые пилюли. Понюхав пилюли, зоолог машинально положил их в рот. Не прошло и минуты, как он вскочил на ноги и посмотрел на солнце.
– Твою мать, уже вечер! – прошептал Солин. – Столб для связи! Здесь, на пляже!
Слева чернели скалы, и он уверенной походкой направился туда, съев ещё одну таблетку. Он понял, что потерял рассудок, потерял память и вообще способность соображать, и так испугался этого, что решил избегать всего, что связано с едой.
– Ещё один раз и я не очнусь! Не очнусь! Не очнусь! – бормотал зоолог, дрожа всем телом.
Добравшись до столба, он открыл чёрную дверцу и увидел маленький экран. Экран сразу же вспыхнул, показав взволнованное лицо Рысина.
– Михаил! Миша! Как ты? – сразу закричал тот.
Солин хотел ответить, но изо рта вылетело лишь «рхрх». На лице полковника появился испуг. Зоолог сжал кулаки и медленно выговорил:
– Нор-маль-но!
– Слава Богу, – облегчённо выдохнул Рысин. – Ты почему четыре часа сидел на месте?
– Из-за мяса. Наелся и уснул.
– А карту зачем выкинул?
– Ничего не понял. Больно… перед глазами плыло. Простите.
– Вот чёрт! – выругался полковник. – Так. Запоминай. Слева от тебя север. Иди прямо на север с километр, а потом поворачивай на северо-восток и дуй ещё километра четыре. Запомнил? Давай, удачи.
Солин кивнул, закрыл дверцу и отошёл от столба, решая куда направиться. Заражённые на пляже уже проснулись и бродили из стороны в сторону, жалобно постанывая и изредка опускаясь на землю, чтобы слизнуть маленькие кровяные пятна. В их движениях не было и намёка на разум. Зоолог приблизился к кромке воды, умыл лицо и, стараясь двигаться как можно быстрее, пошёл в лес.
Побродив там часа два или три, Солин заблудился. Никакой поляны он не нашел, ничего странного тоже не обнаружил. Иногда мимо поодиночке или группами проходили заражённые… Зомби не обращали на перепачканного кровью собрата никакого внимания и, шатаясь между деревьями, брели в разные стороны.
Наконец, добравшись до водопада, Солин опустился на колени перед маленьким озерцом и жадно приник к прохладной воде. Когда он напился и собрался уже уходить, слева хрустнули камни. Солин обернулся и увидел, как рядом опускается на колени лысый мужчина с неестественно вытянутыми, худыми руками. Заражённый пил большими глотками, упираясь кулаками в землю. Зоолог не отводил от «соседа» взгляда. Что-то в нём было особенным, нестандартным, не таким, как у остальных. И вдруг Солин понял – кулаки! Все заражённые, опускаясь на колени, опирались ладонями, а этот – кулаками. Зоолог пригляделся повнимательнее и увидел, что в правой руке мужчины зажат длинный кусок лианы.
Когда заражённый напился и встал, лиана всё так же свисала с его кулака. Зоолог направился следом, стараясь соблюдать дистанцию. Они долго шли по лесу, пока не вышли к огромной поляне, дальний конец которой упирался в высокую гранитную скалу. По бокам ее покрывали яркие жёлтые цветы и жидкий кустарник, а снизу виднелась пара мелких, узких пещер. Слева начиналось большое болото. Неподалеку виднелся остов сооружения, напоминавшего навес. Вокруг него копошилось с десяток мужских особей. Справа от них сидело несколько женщин. Чем они занимались, Солин не разглядел. Остальные заражённые просто бродили по поляне. Их лица желтоватого оттенка покрывали кровоподтёки, но выглядели эти зомби осмысленнее, чем пляжные обитатели. Зоолог принялся разглядывать детей, снующих между взрослыми, но сына не увидел.
Тем временем зомби с лианой зашагал к центру, расталкивая попадавшихся на пути собратьев. Последовав за ним, Солин прошёл метров двести и увидел кучу стволов, наваленных прямо посреди поляны. Заражённый склонился над двумя из них и начал наматывать на концы лиану. Затем он поднялся, отступил на шаг и с силой толкнул ногой одно из брёвен. Стволы расползлись в стороны, лиана размоталась. Зомби зарычал от ярости, снова присел на корточки и намотал лиану потуже, но результат оказался тем же. Зоолог принялся молча наблюдать за происходящим. Прошло не меньше часа, но стволы никак не хотели соединяться. Заражённый сердился, бил по ним рукой, рычал от злости. Один из зомби, толстый старик с двойным подбородком, принёсший очередное бревно, скинул его и тоже начал смотреть на напрасные муки. Постояв немного, он оттолкнул неудачника и сам склонился над лианой. Через минуту он поднялся и показал пальцем на стволы. Солин вздрогнул от изумления – лиана был завязана крепким морским узлом. В следующую секунду старик ткнул себя пальцем в грудь и закричал глухим, хриплым голосом:
– Вязать! Я вязать! Вязать.
Тощий закивал и пошёл к скале.
Зоолог провёл на поляне не меньше часа, прежде чем окончательно убедился, что какая-то невидимая сила делает бродящих вокруг людей разумными. Их поведение носило явно социальный характер. Налицо было разделение труда. Мужчины таскали брёвна, неумело сооружали нечто наподобие большого навеса, а женщины разделывали мясо, лежащее на больших кусках коры, и кормили с рук детишек. Изредка из их кровоточащих ртов вырывались отдельные слова или даже словосочетания. А напоследок, когда Солин уже собрался уходить, перед ним разыгралась целая драма.
Здоровенный чернокожий зомби подозвал к себе двух бедолаг, сорвал со скалы цветы, яростно зарычал и принялся хлестать подошедших по щекам, повторяя какой-то гортанный звук, а потом подтолкнул их к лесу. Видимо, бедолаги в чём-то провинились, и теперь их выгоняли из общины. Повесив головы, они исчезли в зарослях.
Зоолог вспомнил про камеру, обошёл поляну ещё раз и поспешил к столбу. Про себя он отметил, что в этом месте сознание остаётся чистым, и у него ни разу не возникла потребность в таблетках. Вот только источник происходящего обнаружить так и не удалось.
– Михаил, вы молодец! Мы уже просмотрели запись. Компьютер оказался прав – зомби уже научились строить жилища и хранить еду. Скоро они попытаются проникнуть на материк, и тогда массовой эпидемии не избежать.
– А почему вы думаете, что они попытаются это сделать?
– Хм. Зачем, по-вашему, твари собираются строить плот?
– Ну… не знаю. Может, хотят рыбачить. Их община напоминает типичное первобытное племя, со скидкой на каннибализм, конечно. Мне вообще показалось, что они – мирные.
– Миша! Да они мирные, пока рядом не оказались люди! Давайте высадим на поляну пару толстяков и посмотрим на ваших «пацифистов». Не порите чушь!
– Но мы даже не выяснили, что вызывает рецессию вируса!
– Поймите, Солин, даже если предположить, что учёные рано или поздно найдут это и создадут лекарство, опасность попадания вируса на материк слишком высока. Цена их жизней слишком высока, вы понимаете?
Солин замолчал, задумчиво глядя на заражённых, медленно бродящих по пляжу.
– Короче, Михаил, я даю команду, чтобы вас забирали. Вы помните место своей высадки?
– Забирали? – удивленно переспросил зоолог. – Но я ещё не нашёл сына…
– Послушай, Михаил… Миша. Я понимаю, тебе хочется увидеть ребёнка, но шанс найти его здесь практически равен нулю. Запись с твоей камеры сейчас передана в специальный комитет ООН, созданный, чтобы контролировать вирус. К рассвету они примут решение, и НАТО поднимет бомбардировщики с напалмом. Ты слышишь, с напалмом! Возможно, к завтрашнему утру от острова останется кучка пепла.
– Я рискну.
Рысин вздохнул, коротко кивнул и предупредил:
– Осталось чуть больше десяти часов. Потом мы забрать тебя не успеем!
Солин закрыл экран и поспешил к лесу. Он бродил среди зарослей часа два или три, сходил на поляну, на поле высадки, прошёл вдоль небольшого ручья и вернулся обратно на пляж. Как и предполагал полковник, сына нигде не было. Зоолог встал у кромки воды, посмотрел на пену прилива и, усмехнувшись своей глупости, подумал, что скорее всего военные просто придумали историю с сыном, чтобы заманить его на остров. Он хотел было уже идти к столбу и вызывать вертолёт, но в голове вдруг всплыла картина, увиденная на поляне. Женщины, кормящие с рук детей. Зоолог никак не мог понять, почему она так запала ему в голову, что заставила застыть на месте вместо того, чтобы связаться с Рысиным. Солин всё стоял и стоял, в нерешительности глядя на горизонт, как вдруг услышал за спиной резкие вопли – метрах в двадцати от столба началась потасовка. Один из снующих по пляжу мальчуганов выкопал из песка кусок мяса и попытался украдкой съесть его, но рослый, плечистый зомби отнял кусок и оттолкнул ребёнка. Мальчик негодующе взвизгнул, прыгнул на здоровяка, но тут же полетел на песок и упал у ног Солина.
Зоолог нагнулся, чтобы поднять ребёнка, но вдруг вздрогнул и опустился на колени. На песке весь в ссадинах, порезах, перепачканный кровью, визжащий во весь голос, лежал его шестилетний сын. Он не был похож на того русого мальчугана на реке, которого Солин видел в своих снах, не был похож на аккуратно стриженного мальчика с детсадовских фотографий, но Солин всё равно узнал бы его из тысячи таких же грязных, исцарапанных, измученных голодом. И из миллиона – узнал бы.
Зоолог упал на колени и прошептал едва слышно: «Серёжка!» Мальчик, шатаясь, поднялся и настороженно посмотрел по сторонам.
– Серёжка! – снова позвал Михаил.
Но слова, имевшие смысл в той, другой жизни, оказались здесь совершенно бесполезными. Мальчик встал и, осторожно лавируя между взрослыми, побрёл по пляжу в поисках еды. Солин машинально пошёл следом, не переставая произносить имя сына, надеясь на какое-то совершенно невозможное на этом острове чудо.
Они дошли до конца пляжа, где начинались скалы, потом повернули обратно, вышагивая всё так же неторопливо. Солин растерялся. Он не знал, как себя вести, не знал, как привлечь внимание сына, не знал, что вообще делать дальше. Он забыл о поляне, о Рысине, вообще обо всём на свете, думая лишь о том, как достучаться до маленького человечка, идущего впереди.
Наконец, зоолог решился. Он резко шагнул вперёд, схватил сына и потащил его к кромке леса. Мальчик завизжал, принялся извиваться, как ошпаренный, бить отца кулаками, и они оба рухнули на песок. Упав, мальчик вырвался из объятий, отскочил в сторону и бросился было бежать, но Солин прыгнул на него, накрыл своим телом и попытался оторвать от земли. Несколько минут они боролись, поднимая вокруг фонтаны песка и разгоняя во все стороны заражённых, но в конце концов зоолог сумел закинуть мальчика на плечо и потащить к деревьям.
Добежав до кромки леса, Солин опустил сына вниз, прижал его к песку одной рукой, а второй попытался достать коробочку с таблетками, но в ту же секунду вздрогнул от ужаса: коробочки не было. Видимо, во время борьбы лекарство выпало из кармана. Солин замер от неожиданности, ослабил хватку, – мальчик вырвался на свободу и побежал к морю. Зоолог растерянно обвёл глазами пляж, пытаясь сообразить, где можно найти коробку, но понял, что шансов у него нет – сотни людей на пляже уже втоптали коробку в песок, к тому же в пылу борьбы он даже не запомнил место, где схватил сына.
Солин устало опустился на песок, прижался спиной к дереву и до боли закусил губы, стараясь остановить уже заблестевшие в глазах слёзы. Он сидел так минут пятнадцать, а потом встал и пошёл, стараясь найти взглядом сына; а когда нашёл, не смог заставить себя отвернуться. Он снова побрёл за ним по пляжу, теперь – в противоположный конец, и ходил бы так бесконечно, но вдруг увидел нечто, заставившее его отвлечься от мальчика. Двое заражённых, те самые, которых вождь на поляне стегал по лицу цветами, быстрым шагом удалялись в лес. Но не просто удалялись – они волокли за собой полутуши, найденные или припрятанные заранее на пляже. И Солин понял! Не было никакого наказания, никто никого не выгонял! Их послали! Послали на пляж за едой, и эти двое смогли преодолеть несколько километров, не теряя рассудок. И даже больше – похоже, они смогут вернуться и не сожрать по пути свою ношу. Жители поляны научились контролировать голод! Это означало надежду. Пусть даже слабую, зыбкую, как болото на краю поляны, но надежду. Солин ещё раз бросил взгляд на сына, словно пытаясь убедить себя самого, что тот никуда не денется, а потом быстрым шагом пошёл в лес.
По пути он пытался понять, как заражённые могут уйти с поляны и остаться разумными. И, вспомнив ещё раз всё произошедшее сегодня, понял – цветы. Вождь хлестал ими по щекам своих «снабженцев», лица людей были желтоватыми. Пыльца! Именно она снижала действие болезни, заставляла её отступать. Пыльца! Вот что сейчас требовалось ему больше всего на свете.
Вернувшись на поляну, Солин, стараясь не привлекать внимание, обошел скалу слева, убедился, что никто его не видит и начал быстро рвать жёлтые цветы. Набив карманы до отказа, он бросился обратно на пляж и остановился у кромки леса, пытаясь найти в толпе сына, но это оказалось не просто. Сотни заражённых бродили из стороны в сторону, толкали друг друга, рычали, стонали, падали и поднимались вновь. Было нечто тоскливое, безысходное в их мягких, плавных движеньях, и Солин, ища своего ребёнка, вдруг всмотрелся в несколько лиц и вздрогнул от мысли, что все люди здесь на пляже – чьи-то отцы и дети, мужья и жёны, дети и внуки. Брошенные и одинокие. Проклятые и забытые. Михаил тряхнул головой, чтобы сбросить оцепенение, и ринулся в толпу, расталкивая заражённых руками. Он бегал из стороны в сторону, нагибался, чтобы получше рассмотреть лица мальчишек, вертел головой и чувствовал всё больший страх от мысли, что потерял ребёнка за несколько часов до бомбардировки.
Но вот, повернувшись к морю, он увидел знакомую фигурку, сгорбившуюся у самой воды. Солин подбежал к мальчику и с улыбкой опустился на колени. Некоторое время он даже не решался тронуть ребёнка и просто смотрел, как тот завороженно наблюдает за солнцем, садящимся за горизонтом. Но потом опомнился, схватил сына, вскинул его на плечо и помчался к лесу, чувствуя спиной удары маленьких кулачков.
Солин положил мальчика на песок под раскидистым деревом, прижал рукой и начал растирать цветок по коже под носом. Он с надеждой вглядывался в лицо ребёнка, стараясь уловить хоть малейший намёк на разум, но ничего не видел. Маленький заражённый извивался, пытался укусить своего похитителя и рычал от ярости. Чувствуя, как отчаяние заставляет меркнуть рассудок, зоолог достал ещё цветов, вдохнул как можно глубже и сразу почувствовал, как вирус отступает. Он с новой силой принялся втирать пыльцу, и мальчик, наконец, вздрогнул и затих, сжав в руках горстки песка. Солин радостно выдохнул, приблизил лицо к ребёнку и прошептал «Серёжка». Мальчик глядел ему в глаза и не отвечал. Худая грудь вздымалась высоко и часто. Зоолог убрал руку, отодвинулся чуть назад и затараторил:
– Сынок, помнишь меня, сынок, ты помнишь…
Но не успел он закончить, как мальчик резко выпрямился и пихнул отца ногами, а затем вскочил на ноги и побежал в толпу. Солин закричал от разочарования, бросился было следом, но рухнул на песок от усталости. Его догадка оказалась ошибкой. Он стоял на коленях, раздавленный, сокрушённый, и молча смотрел в пустоту. Он не чувствовал в тот момент ничего человеческого, словно слился с толпой прокажённых, словно вобрал в себя бездну их беспамятства и бесчувствия. Зоолог больше не хотел вспоминать реку, больше не хотел думать ни о чём, словно мир рухнул несколько секунд назад.
Он стоял и стоял на коленях, не в силах поднять голову, пока не почувствовал на себе чей-то взгляд. Лёгкий, касавшийся его сознания крылом мотылька, но отчётливо ощутимый там, внутри. Солин поднял глаза и увидел, как среди шатающихся в разные стороны людей, среди обезображенных вирусом лиц стоит мальчик. Маленький шестилетний мальчик. Его сын. Стоит и молча смотрит ему в глаза. Ничего не говорит, не пытается привлечь внимание, а просто смотрит. Словно пытаясь вспомнить что-то забытое, потерянное среди развалин памяти, но ещё греющее ослабевший разум. И Солин бросился вперёд, и прыгнул, расталкивая заражённых, поднял с земли сына, подхватил на руки, прижал к себе и заплакал. Он хотел сказать что-то, назвать мальчика по имени, но захлебнулся, задохнулся от усталости, пережитого разочарования и нахлынувшего сейчас огромной волной счастья. Солин крепко держал своего ребёнка и отрывисто, по-детски всхлипывал. Он чувствовал, как заживают в душе уродливые, кровоточащие шрамы, как утихает боль, и жизнь наконец-то обретает смысл. Не в силах ступить ни шагу, он гладил и гладил мальчика по спине, а успокоившись, осторожно отнёс его в тень деревьев и посадил на песок.
Некоторое время они сидели друг напротив друга, не двигаясь, не говоря ни слова, а потом мальчик скривил губы и произнёс:
– А-а!
– Что? – удивлённо переспросил зоолог. – Что ты говоришь?
Мальчик снова старательно сморщил лицо и повторил:
– А-а!
– Не понимаю, не понимаю тебя.
– Па-па. Па-па! – отчётливо сказал мальчик и затараторил радостно: – Папа, папа, папа, папа!
Солин схватил ребёнка на руки, и тот зарылся лицом ему в куртку, залопотал что-то на своём, непонятном пока ещё языке. Зоолог осторожно поднялся на ноги и, прижимая к себе сына, направился к лесу.
Когда солнце опустилось за горизонт, они вышли на поляну и остановились возле рухнувшего на землю навеса – строители из заражённых оказались никудышные. Зоолог посадил сына на землю, жестом приказал ему не двигаться, набрал несколько палок, аккуратно сложил их кучкой и подсунул вниз тонкие прутики. Потом достал из кармана зажигалку.
Вскоре на поляне уже горел костёр, освещая толпу заражённых, с любопытством смотрящих на пламя. Ребёнок осторожно тронул Солина за рукав и показал пальцем себе в рот.
– Кушать хочешь? – с улыбкой спросил Солин.
– Да! – кивнул мальчик.
Зоолог снял плащ, достал складной нож и отрезал подкладку. Затем аккуратно вынул пакет с мясом и вскрыл его, протянув кусок сыну. Серёжка откусил немного, потом ещё, и вдруг рука его замерла у рта – прямо перед ним из темноты возникла девочка лет четырёх со старым, рваным мишкой в руке. Мальчик помедлил немного и протянул ей остатки мяса.
Глубокой ночью, сидя среди заражённых, держа на коленях голову своего ребёнка, Солин вдруг ощутил себя частью этих людей, спаянных общей бедой. Глядя на обезображенные болезнью лица, он твёрдо пообещал себе выйти на связь с Рысиным и остановить самолёты. И с первыми лучами солнца уже стоял около столба.
– Михаил! Рад вас видеть! – приветливо произнёс Рысин. – Видел, как вы…
– Послушайте, у нас мало времени, – перебил его Солин. – Вы всё видели сами – на острове есть растение. Оно заставляет болезнь отступать. Возможно, на его основе удастся сделать лекарство и полностью победить вирус. Вы должны…
Зоолог замолчал, увидев, что Рысин опустил взгляд, и человек в форме рядом с ним тоже смотрит в пол.
– Что не так? Почему вы молчите? – с тревогой в голосе спросил он.
– Михаил, вы понимаете, мы уже не сможем остановить самолёты. Сегодня ночью спецкомитет ООН на экстренном совещании принял решение уничтожить все острова и лепрозории с заражёнными, ввиду возникшей угрозы человечеству.
– Но как же так? Вы же всё видели своими глазами, есть же запись с камеры, как я лечу своего сына!
– Мне очень жаль…
– Рысин! Слушай, ты же человек. Там на поляне тоже люди! Чьи-то дети, родители, друзья… нельзя же просто уничтожить живых людей! Рысин, ты должен предупредить ООН! Если сделать лекарство на основе пыльцы, возможно, вирус удастся победить, и они вернутся домой!
Полковник снова замолчал, и Солин понял:
– Вы могли передать данные, но не сделали этого!
Полковник вздохнул и признался:
– Не сделали.
– Но почему?
– Цена ошибки слишком велика. Где гарантия, что пока учёные разрабатывают лекарство, заражённые не попадут на материк?! И даже если мы вылечим этих… зомби, где гарантия того, что вирус не проснётся снова? Где гарантия, что не начнётся новый кошмар, и человечество не погибнет? Мы не можем этого допустить, мне очень жаль!
– Дайте мне поговорить с представителем ООН или президентом. Дайте мне хотя бы минуту!
Рысин сурово сдвинул брови и помотал головой.
– Хорошо, хорошо, – выдохнул Солин, стараясь успокоиться. – Тогда просто вытащите нас отсюда.
Полковник снова упёр взгляд в пол и тихо сказал:
– Вам придётся оставить мальчика на острове!
– Не понял?!
– Вы можете полететь только один! Мальчик заражён вирусом естественным путём. Мы не можем вытащить вас обоих.
Солин широко раскрыл глаза и прошептал:
– Рысин, вы же обещали! Вы обещали мне!
– Сожалею, – помотал головой полковник. – Простите, Михаил, мне пришлось так сказать. Надеюсь, вы понимаете…
Зоолог вздрогнул и упал перед столбом на колени:
– Я умоляю вас, заберите его. Умоляю, слышите, умоляю, Рысин. Заберите моего ребёнка! Я обещаю, слышите, клянусь его жизнью, что никому ничего не расскажу. Что до конца своих дней буду говорить то, что вы скажете. Я клянусь вам, слышите…
– Простите, Михаил, я правда не могу ничего поделать, это приказ! Заражённые не имеют права прохода на материк. Вертолёт собьют, если узнают, кто на борту!
– Но ведь можно скрыть, можно никому ничего не говорить. Я умоляю вас, умоляю…
Полковник посмотрел вбок, закусил губу и ещё раз помотал головой. Осознав, что умолять бесполезно, Солин поднялся на ноги и тихо сказал:
– Будь ты проклят, ублюдок! Слышишь? Будь ты проклят от имени всех людей на этом острове. Ты будешь гореть за это в Аду, ты и все твари, которые виновны в нашей смерти!
Рысин напрягся, хотел ответить, но осёкся на полуслове и принялся мять в руках перчатки. Зоолог закрыл крышку, взял за руку сына и пошёл в лес.
Когда над островом раздался гул приближающихся бомбардировщиков, заражённые на поляне удивлённо подняли головы, словно предвидя угрозу с неба. Никто из них не обратил внимания на взрослого и ребёнка, которые, проскользнув мимо всех, подбежали к скале. Там Солин усадил сына в одну из маленьких пещер и бросился собирать жёлтые бутоны. Набрав охапку, он разбросал их по полу пещеры, потом нарвал ещё, бросил на колени мальчика и начал мазать оставшимися лицо ребёнка. Когда небо загудело тысячами рассерженных шершней, Солин упёрся плечом в большой булыжник и подвинул его к пещере. Загородив выход наполовину, он вздрогнул, услышав:
– Папа, ты куда?!
– Серёжка, подожди немного. Подожди. Ты посиди тут чуть-чуть один, а я доделаю кое-что и приду.
Солин бросился к правой стороне скалы, затем к левой, пытаясь отыскать камни побольше, но не нашёл ничего подходящего. Тогда он вернулся к пещере, опустился на колени и, достав из воротника камеру, зашептал:
– Рысин, умоляю тебя, слышишь, умоляю, спаси моего ребёнка. Если в тебе осталось хоть что-то от Бога, спаси его!
Серёжка высунул руку из пещеры и дотронулся до отца:
– Пап, у меня голова болит! Зачем ты прячешь меня?
– Ты посиди тут, сынок. Посиди, мой хороший, – вместо ответа затараторил Солин. – Скоро тебя выпустят. Ты только посиди и цветы не убирай никуда. Слышишь! Не доставай их из карманов!
Земля задрожала от взрывов. Заражённые бросились наутёк. Горизонт со всех сторон заслонили языки пламени и клубы дыма.
– Папа, что это? – испуганно прошептал Серёжа. – Что это? Ты куда?
– Я с тобой, с тобой не переживай. Просто здесь посижу. У тебя пещера маловата для нас двоих. Вот я и посижу.
– Пап, ты только не уходи, ладно?!
– Нет. Куда же я теперь уйду?!
– Пап, а почему ты плачешь? Ты не плачь, пожалуйста! Мама расстроится, если ты плакать будешь! Как тогда из-за своего тронта.
– Дронта, сынок. Дронта. Ты закрой глазки и отодвинься от входа, ладно? Вот молодец. Ты такой у меня молодец.
Лес на окраине поляны вспыхнул, воздух наполнился дымом, из болота у пещеры пошёл пар.
Солин посмотрел на сына. В эту секунду он не боялся смерти, не вспоминал о Рысине. Он просто смотрел на своего ребёнка и думал: «Какие же у него умные глаза!».
Солин улыбнулся Серёжке, улыбнулся, чтобы он запомнил отца таким, со спокойной улыбкой на лице, а затем поднялся на ноги и, увидев, как пламя на поляне разрастается и стремительно бежит к скале, лёг на валун, закрыв собой вход в пещеру.
