Возвращаясь к себе в контору, Чарльз Бенедикт пребывал в прекрасном расположении духа. Еда в «Венеции» была действительно потрясающая, чего никак нельзя было сказать о линии защиты Блэра, выбранной Бобби Шацем. Нет, безусловно, Шац был одним из лучших, но даже великие боксеры, подобные, скажем, Мохаммеду Али, время от времени проигрывают, а талантливейшие питчеры с позором проваливают игру. Если Шац в деле «Содружество против Блэра» будет придерживаться той тактики, о которой говорил, у него есть все шансы стать поверженным колоссом.

Бенедикт вошел в приемную и увидел женщину в очках, с коротко подстриженными черными волосами с проседью. Одета дорого, в строгий темно-серый брючный костюм, черную шелковую блузку, на шее классическое жемчужное ожерелье.

Бенедикт шепотом спросил секретаршу, что за посетительница к нему пожаловала.

— Это Мира Блэкеншип, — тоже шепотом ответила секретарша. — Пришла примерно час назад. Я сказала, что точно не знаю, когда вы будете, но она решила подождать.

— Так это она звонила на днях?

— Да.

— Сказала, по какому вопросу?

— Только сообщила, что информация эта конфиденциальная, и что она будет говорить только с вами.

Обычно Бенедикт оставлял посетителя, явившегося без предварительной договоренности, на растерзание секретарше, но один только вид этой мадам Блэкеншип говорил о том, что деньги у нее водятся, а деньги заслуживают уважительного отношения. И Бенедикт направился к даме. Блэкеншип поднялась из кресла. Адвокат изобразил самую приветливую из имевшихся в арсенале улыбок.

— Я Чарльз Бенедикт. Настолько понимаю, вы хотели меня видеть.

— Мира Блэкеншип, — сказала дама и протянула руку.

Бенедикт пожал ее.

— Чем могу помочь?

Женщина покосилась через его плечо на секретаршу.

— Вопрос довольно деликатный. Предпочитаю обсудить его там, где нас никто не услышит.

— Ну, разумеется.

И Бенедикт провел Блэкеншип к себе в кабинет.

— Я прилетела сюда из Сиэтла, как только услышала, — сказала Блэкеншип, когда Бенедикт затворил дверь.

— Услышали что?

— Что Кэрри Блэр убили. Я была в Азии, делала закупки. Должна была вернуться еще несколько недель назад, но задержалась. Отправила по электронной почте несколько сообщений, звонила, но миссис Блэр так и не ответила. Я очень расстроена. Я так рассчитывала на эту сделку. А вчера прилетела в Штаты и узнала, что миссис Блэр убита, а муж ее в тюрьме.

Бенедикт никак не мог взять в толк, о чем говорит эта дама.

— Не поймите меня неправильно. Кончина миссис Блэр — это, конечно, ужасно, но ведь речь идет о миллионах долларов. И мне хотелось бы знать, может, она оставила какие-то инструкции, или же мистер Блэр заинтересован, несмотря на его… — тут Блэкеншип запнулась в поисках подходящего слова, — нынешнее положение.

Словосочетание «миллионы долларов» сразу пробудило у Бенедикта интерес.

— Простите, а чем именно вы занимаетесь?

— О, извините. Я настолько расстроена, к тому же до сих пор не отойду от этого утомительного перелета… Я арт-дилер. У Мартина Дрейпера есть галерея в Сиэтле. Он продает, в основном, современные произведения искусства — ну, там стекло, полотна местных художников, некоторые из них уже завоевали признание. Но время от времени он получает заказы на приобретение азиатского антиквариата. А я как раз специализируюсь по восточным древностям. Я прожила в Азии несколько лет, у меня остались там хорошие связи. И когда клиент просит раздобыть что-то из этой области, Мартин обращается ко мне.

Блэкеншип умолкла, взгляд ее сфокусировался на чем-то далеком, чем-то таком, что могла видеть только она.

— Этот скипетр особенный, мистер Бенедикт. У Мартина нюх на такие вещи. Он сразу же мне позвонил, но должна признаться, ничем подобным мне прежде не приходилось заниматься.

— А откуда вы знаете Блэров?

— У них летний дом на Исла де Муэрте, это остров неподалеку от побережья штата Вашингтон. И вот как-то раз они зашли в галерею, подбирали предметы для интерьера. Ну, и выбрали несколько, из Японии и Китая. Так я с ними и познакомилась, через Мартина. Мистера Блэра я видела всего раз. Обычно в галерею заходила только его жена — ну, когда бывала в Сиэтле. И я консультировала ее, в случае если она интересовалась каким-то произведением в пределах моей компетенции.

Блэкеншип снова умолкла. Бенедикт ясно видел, она чем-то озабочена.

— В газетах писали, что вы представляете интересы мистера Блэра в суде, — сказала женщина.

Бенедикт кивнул. Его уволили, но это отстранение еще не было официально зафиксировано, так что с чисто формальной точки зрения он все еще оставался адвокатом Хораса.

— Скажите, он упоминал о скипетре?

— Не припоминаю. Может, вы расскажете об этом предмете поподробнее, чтобы я знал, что именно надо обсудить с мистером Блэром?

— Когда в 1453 году султан Мехмет завоевал Константинополь, он опасался, что Рим воспримет это как попытку обретения полной независимости и начнутся новые крестовые походы.

Бенедикт понимающе кивал, хотя понятия не имел, о чем толкует эта дамочка. В колледже они проходили курс всемирной истории, но было это давно, и он не помнил, заходила ли там речь о Константинополе. Чарльз только и знал, что теперь этот город называется Стамбулом и что там живут турки.

— Восточная православная церковь имела большое влияние на массы, — продолжила меж тем Блэкеншип, — а потому Мехмет призвал Геннадиуса, враждебного Западу, и попросил его стать первым патриархом Константинополя под исламским правлением. Геннадиус принял предложение, и тогда султан вручил ему золотой, усыпанный драгоценными камнями скипетр, как символ власти. Затем скипетр исчез, и лишь в 1922 году на базаре в Каире его случайно обнаружил некий Антуан Жирар, французский авантюрист. Жирар потратил много лет на установление подлинности этого скипетра. А потом его убили, а скипетр похитили. И вот недавно к нам обратился человек, который утверждал, что владеет этим знаменитым скипетром. Он оказался в затруднительном финансовом положении в результате неудачных капиталовложений, и был вынужден продать реликвию. И я сразу же подумала о Блэрах.

— Почему именно о Блэрах? Почему не о музее?

— Я могу быть с вами откровенна?

— Ну, разумеется.

— И могу рассчитывать на полную конфиденциальность?

— Конечно.

— Мой продавец настоял, чтобы я заключила эту сделку только с частным покупателем. Точно не скажу, но подозреваю: он не хотел, чтобы я обращалась в музей из-за того, что скипетр мог числиться в списке краденых предметов искусства.

— Но почему именно Блэры?

— Драгоценности, некогда украшавшие скипетр, исчезли, но сам он отлит из чистого золота. Впрочем, стоимость золота в данном случае вторична. Скипетр невероятно ценен благодаря своей исторической значимости.

— Сколько в долларах, хотя бы примерно? — спросил Бенедикт.

— Точно не скажу, но думаю, речь идет о миллионах. Поэтому я и обратилась к миссис Блэр.

— Вы, наверное, хотели сказать, к мистеру Блэру?

— Нет. Мистер Блэр никогда особенно не интересовался ни искусством, ни коллекционированием. Только миссис Блэр была способна в полной мере оценить значимость предмета.

— И насколько я понимаю, у Кэрри Блэр не было денег на приобретение скипетра?

— Тогда — да. Но она собиралась их получить. Поэтому я и вернулась в Штаты. На той неделе, когда ее убили, заканчивался срок действия ее добрачного соглашения, подписанного перед тем, как она вышла замуж за мистера Блэра. И согласно условиям, прописанным в этом документе, она должна была получить двадцать миллионов долларов. Ну, и часть этой суммы собиралась потратить на приобретение скипетра.

Сердце Бенедикта взволнованно забилось, но он приложил все усилия, чтобы голос звучал спокойно.

— Об этом соглашении столько разговоров, но, похоже, ни один человек его не видел, — небрежным тоном заметил он.

— Я видела. Миссис Блэр мне показывала.

— Зачем, с какой целью?

— Я позвонила ей, узнать окончательное решение о приобретении скипетра. Думала, она поговорит со своим мужем. Но она сказала, что не хочет втягивать в эту историю мистера Блэра. И когда я засомневалась в платежеспособности миссис Блэр, она и дала мне копию этого соглашения.

— Оно до сих пор у вас? — осторожно спросил Бенедикт, притворяясь, что документ, о котором идет речь, мало его интересует.

— Не при мне.

— В Сиэтле?

— Нет, я привезла его сюда. Оставила в гостинице, в сейфе. Мистер Бенедикт, вы можете сказать мне, что мистер Блэр говорил о скипетре? Рассказали ли ему о нем миссис Блэр? Заинтересован ли он в его приобретении?

Бенедикт сделал вид, что его одолевают сомнения.

— Видите ли, мисс Блэкеншип, я поклялся вам соблюдать конфиденциальность; кроме того, как адвокат, должен хранить в тайне все вопросы, которые обсуждаю со своим клиентом.

— Ну, разумеется, — протянула женщина и всем телом подалась вперед. Она сгорала от любопытства.

— Обещаете не разглашать то, что я вам сейчас скажу?

— Обещаю.

— Так вот. Мистер Блэр упоминал о скипетре.

— Он проявил заинтересованность?

— Не знаю, не уверен. Во время одной из наших бесед, когда мы обсуждали миссис Блэр, он говорил мне, что вроде бы она упоминала о приобретении какой-то дорогой исторической реликвии. Полагаю, речь шла о скипетре.

— Ну, а что еще он говорил?

— Да ничего. Он сейчас не в том положении, чтобы думать об этом, но все мы надеемся выиграть это дело. Ну, а уж потом он сможет размышлять и о более приятных вещах.

Бенедикт говорил все это с самым серьезным видом.

— Могу заверить вас, мистер Блэр невиновен. Он очень любил свою жену. И если миссис Блэр так хотела приобрести этот скипетр, ее муж наверняка захочет увековечить ее память, приобретя его. Но я должен убедить его в искренности ее желания владеть этой ценной вещицей.

— Я могу это подтвердить.

Бенедикт покачал головой.

— Только без обид. Одного вашего слова недостаточно.

Блэкеншип выпрямилась. И всем своим видом показывала, что оскорблена.

— Мистер Блэр меня знает. Я продавала ему антиквариат.

— Ни в коем случае не хотел вас обидеть, но позвольте задать один вопрос. Вы получите комиссионные, если сделка состоится?

— Разумеется.

— И, насколько я понимаю, речь идет о весьма щедром вознаграждении?

Блэкеншип заколебалась, затем кивнула.

Бенедикт развел руками.

— Ну вот, теперь вы, надеюсь, понимаете, в чем проблема. Если мистер Блэр не знал, что его жена собиралась отдать несколько миллионов долларов за скипетр, ваши подтверждения его не убедят, особенно когда он узнает, что вы заинтересованы в этом материально.

— Так что вы предлагаете?

Бенедикт призадумался. Затем его осенило.

— Если бы у меня была копия добрачного соглашения, я показал бы ее мистеру Блэру. И он убедился бы, что Кэрри вам доверяла и была серьезно настроена на приобретение скипетра. Вы можете на время дать мне этот документ, чтобы я показал мистеру Блэру?

Женщина закивала.

— Конечно.

— Насколько я понимаю, вы хотите как можно быстрее провернуть эту сделку?

— Да, как можно быстрее.

Бенедикт взглянул на часы.

— Где вы остановились?

Блэкеншип назвала отель неподалеку от аэропорта имени Даллеса и сообщила, в каком номере остановилась.

— У меня тут еще несколько неотложных дел, — пробормотал Бенедикт. — Так что возвращайтесь в свой отель. И я позвоню сразу же, как только освобожусь. Мы встретимся, и вы передадите мне копию документа. Я сегодня же отвезу его мистеру Блэру и скажу, что желательно срочно принять решение о покупке скипетра.

— Спасибо вам, — с чувством произнесла Блэкеншип.

Чарльз улыбнулся.

— Надеюсь, у вас все получится. К тому же это хоть немного отвлечет Хораса от тяжелых размышлений. И, разумеется, вы понимаете, что все это дело требует строжайшей секретности. Никто, даже мистер Дрейпер, не должен знать, что мы с вами встречались. И ни при каких обстоятельствах не вздумайте обсуждать — с кем бы то ни было — скипетр или добрачное соглашение. Все это должно оставаться строго между нами, до тех пор пока я не переговорю с мистером Блэром.

С этими словами Бенедикт проводил Блэкеншип к выходу. Как только дверь за ней затворилась, он бросился к компьютеру, включил Интернет и напечатал «Мартин Дрейпер». И тут же выяснил, что, действительно, в Сиэтле имеется галерея Мартина Дрейпера. И описание предметов, выставленных там, совпадало с тем, что рассказала ему Мира Блэкеншип.

Поиски самой Миры привели к обнаружению скромного сайта, где перечислялись ее ученые степени и говорилось о том, что эта дама специализируется по азиатскому антиквариату.

После этого Бенедикт позвонил в галерею. К телефону подошел сам Дрейпер. Чарльз назвался вымышленным именем и сказал, что хочет переговорить с Мирой Блэкеншип. В ответ на это Дрейпер сообщил, что она в данный момент находится в Вашингтоне, округ Колумбия, отправилась туда по делам и скоро должна быть в Сиэтле. Он также подтвердил, что она совсем недавно вернулась из Азии.

Бенедикт предупредил секретаршу, чтобы та ни с кем его не соединяла. Потом откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. Эта Блэкеншип — просто подарок судьбы. Вся проблема во времени. Ему надо действовать быстро, пока все не узнают, что он уже больше не является адвокатом Блэра.

Итак, Бенедикт принял решение. Он встретится с дамочкой, заберет у нее копию добрачного соглашения, затем убьет ее и избавится от тела. Потом отправится в особняк Блэров. Есть все шансы пробраться в него незамеченным. Хорас говорил ему, что управляющий проживает в небольшом коттедже на территории имения и что все остальные слуги разбежались, поскольку Кэрри мертва, а сам он в тюрьме. Чарльз наизусть помнил коды от ворот в имение Блэра и отключения системы сигнализации. Хорас сам сообщил ему их, чтобы он смог перед судом съездить за его костюмами, рубашками и галстуками. Итак, он проберется в особняк и спрячет там копию документа. А затем надо будет намекнуть Рику Хамаде, где искать столь ценную улику, тот получит официальный ордер на обыск — и дело в шляпе.