Глава 55
Лок первым услышал, как в дальнем конце коридора открылась дверь. Он махнул рукой, и Марита вскочила с койки. Они прижимались к стене с двух сторон от двери в камеру, прислушиваясь к звукам шагов, сопровождаемым позвякиванием каталки. Послышался лязг металла, потом мужчина что-то крикнул на непонятном языке.
— Что он говорит?
— Спрашивает, кто еще здесь.
Марита прижалась лицом к двери камеры и что-то крикнула в ответ. Лок понял, что это ее имя. На родном языке оно звучало более гортанно и угрожающе.
— Похоже, у тебя будет вечеринка, — заметил Лок.
Марита крикнула что-то еще на чеченском. Что бы она ни сказала, Лок услышал, как рассмеялся мужчина.
— Что ты сейчас сказала?
— Я сказала ему, что мы еще умоемся в крови наших похитителей.
— Неудивительно, что чеченские комики у нас непопулярны. Лучше спроси у него, сколько здесь еще ваших?
Она крикнула что-то еще, и мужчина заорал в ответ.
— Десять. Может, больше.
— Что сейчас происходит?
Марита прижалась лицом к панели замка в нижней части двери. Лок схватил ее за плечо и оттащил назад. Она резко обернулась на него.
— Слишком близко, они могут выдать тебе хорошую дозу газа, — предупредил он.
Еще один обмен криками.
— Время кормежки, — сказала Марита Локу.
И верно, через несколько минут маленькая дверца открылась, и внутрь просунули лоток — металлический, так что его трудно превратить в оружие. Отсеки лотка были заполнены тем, что Лок счел стандартным тюремным пайком. Два ломтя хлеба. Апельсиновый сок. Какое-то тушеное мясо с рисом. Квадратик дешевого шоколада. И банан. Неплохо. Лучше, чем кормежка большинства авиакомпаний, которыми он летал.
Он взял один ломоть хлеба и протянул второй Марите. Она поморщилась и оттолкнула хлеб:
— Ешь первым.
Дело, однозначно, не в гостеприимстве.
— Ты не голодна?
— Я не знаю, что в этой еде.
— И проверишь на мне, нет ли там крысиного яда?
— Точно, — ответила она.
Лок положил хлеб обратно в лоток.
— Ты о таком даже не задумываешься, — насмешливо заметила Марита.
Она была права. Локу это и в голову не пришло.
Марита взяла ломоть хлеба с лотка, оторвала кусок и протянула Локу.
— Они притащили меня сюда не для того, чтобы травить. Но внутри может быть снотворное.
— Тогда почему ты все еще хочешь, чтобы я попробовал?
— Увидишь.
Лок взял кусочек и покатал его во рту. Пожевал немного. Сладковатый. Он проглотил. Запил крошечным глотком сока. Странноватый вкус. Лок вылил оставшийся сок в одну из секций лотка. На дне был осадок. Райан покрутил пальцем, размешивая жидкость.
— Могли бы, по крайней мере, раскошелиться на «Рогипнол». Он хотя бы растворяется.
Он сел на пол и прислонился затылком к холодной бетонной стене.
— Ну ладно, так что же такая симпатичная барышня, как ты, делает в этом месте? — спросил ее Лок. Этот вопрос должен был подтолкнуть разговор, а заодно отвлечь его от наползающего ощущения бессилия.
— Тебе это неинтересно.
— А вот тут ты ошибаешься. Я хочу сказать, вряд ли ты с рождения была жестокой сучкой, которой нравится зверски убивать ни в чем не повинных людей.
— Хочешь знать, почему я отрезала голову Ане Версокович?
Лок пожал плечами.
— Я сделала это… потому что она была там.
Локу хотелось спать, скорее от всех событий последней недели и свежего адреналинового шторма, нежели от крошечного глотка сока, что бы туда ни добавили.
— И все? И этого было достаточно, чтобы оттяпать голову прима-балерине Большого театра?
— Русские дали мне этот повод.
— Чем?
— Тем, что они со мной сделали. Хочешь, чтобы я тебе рассказала?
Лок поудобнее устроился у стены и закрыл глаза.
— Конечно.
— Ты знаешь о моем погибшем муже?
— Я слышал о нем.
— Когда они пришли, я купала детей. Сыну было четыре, дочери — три. Командир русских не смог найти моего мужа и оставил с нами в комнате двух солдат. Он не хотел, чтобы кто-нибудь потом сказал, что он там был.
С мрачной предсказуемостью Марита продолжала. Лок не открывал глаз. Он сомневался, что захочет увидеть ее глаза, когда она закончит свой рассказ.
— Пока один солдат насиловал меня, второй держал нож у горла ребенка. Он заставлял детей смотреть. Когда первый закончил, за меня принялся второй. Потом они связали мне руки и заставили смотреть меня. Вначале они убили моего сына. Потом — его сестру. А потом отвели меня вниз, чтобы поговорить с командиром. Мой муж убивал русских, но что им сделала я? И я спросила его: «Почему ты это сделал?» Он ответил: «Потому, что ты была здесь».
Лок открыл глаза. Лицо Мариты было безжизненным. Пустым. Только глаза выдавали ее чувства. Его голос чуть дрогнул:
— И что было дальше?
— Они оставили меня, но я пошла за ними.
— Ты убила их?
— Всех.
— Так где же конец?
— Его нет.
— Знаешь, на этот раз нам не выбраться.
— Выход есть всегда, — ответила Марита, глядя в пустоту.
— Всегда?
— Смерть — это выход.
— Верно, но чего я не понимаю, так это как тебе одной всегда удавалось исчезнуть.
— Это просто. Чем сильнее они следят, тем меньше видят.
Новые загадки.
— И что это должно значить?
— Когда они смотрят вверх, я иду понизу. Когда они смотрят вниз, я пойду поверху.
— А теперь то же самое, но по-английски.
Легкая улыбка.
— Ты поймешь.
