Это не было холодом или еще чем-то, что могло вызвать отвращение или испуг. Это напоминало голос. Или дыхание, как если бы у Камы вдруг стало два дыхания. Собственное и еще чье-то, не зависящее от нее. Едва различимое дыхание. Скорее всего, и не дыхание вовсе, а присутствие. Но не в животе, не в груди, не в голове, а где-то еще. Глубже. Там, куда человек проваливается, когда падает от изнеможения.

– Ну, как ты? – не выдержала Кама.

Ветер усиливался, вместе с ним как будто густела и тьма, и Кама не видела, но чувствовала, что внизу, там, где осталась лодка, вздымаются волны.

– Хорошо, – донеслось до нее. Не из живота, не из груди, не из собственной головы, а как будто из-за спины. Она даже обернулась, но и в темноте за спиной тоже ничего не разглядела.

– Ты где? – скривила она губы, готовясь отдаться раздражению.

– В тебе, – донеслось в ответ. – Только не пытайся себя ощупывать и угадывать. Я не сгусток дыма, который можно выдохнуть в промасленный кисет и затянуть бечевой. Теперь я словно твоя тень.

– Этого достаточно, чтобы укрыться? – спросила Кама.

– Вполне, – услышала она. – Ты так светишься, что я мог даже ограничиться твоей близостью. Но лучше не полагаться на то, что рядом не окажется врага. Тот же Диафанус твой враг навсегда. И пусть он не сможет подобраться к тебе в виде мурса, ничто не помешает ему отомстить тебе в облике того же гаха.

– Пусть попробует, – стиснула зубы Кама.

– Попробует, – пообещал Орс.

– И что же мне делать теперь? – спросила Кама. – Ты сказал, что проход только через Змеиную башню?

– Именно так, – ответил Орс. – О нем мне рассказал Син. Мы заберемся в нее, поднимемся наверх, а оттуда уже выйдем на тропу, что ведет в Араману. До Туна от Алу почти пять сотен лиг, но мы доберемся. Если припасов не хватит, будешь охотиться. Ближе к Арамане хватает и зверья. Мне, кстати, приходилось есть и мясо калба.

– Понравилось? – поморщилась Кама.

– Редкая дрянь, – признался Орс.

– Значит, – Кама встряхнула связанными один с другим двумя мешками, – ты сам этой дорогой не ходил?

– Сам не ходил, но Сину верю, как самому себе, – как будто вздохнул Орс. – Раньше этой дорогой становилась одна из улиц Алу, но, когда образовался провал, изрядная часть города рухнула вместе со скалами, которые окаймляли его. Теперь, чтобы выбраться на эту тропу другим способом, нужно спускаться к воде и ковылять по камням до руин Кахака. А это еще сотня лиг. Конечно, если бы мы были гахами…

– Они умеют летать? – нахмурилась Кама.

– У них когти, – объяснил Орс. – По скалам и по деревьям они могут лазить, как мухи.

– Ну что же, насколько я помню, гахов в Алу нет, а гахский лес начинается только за тем же Кахаком, – проговорила Кама. – Далеко до Змеиной башни?

– Лиг пять, – отозвался Орс. – Но сейчас не нужно туда идти. Магию применять не следует, а во тьме среди руин можно переломать ноги. Ночь будет темной. К тому же я чувствую опасность. Пойдем с рассветом.

– Пойдем, – поморщилась Кама. – Вот уж никогда не думала, что буду чувствовать себя вьючной лошадью.

– Я легкий, – позволил себе заметить Орс.

– Не могу сказать того же самого о твоем мешке, – пробормотала Кама, медленно поднимаясь подальше от воды. Ей показалось, что в сотне или двух сотнях шагов темнел или остов здания, или скала, которая сулила защиту от ветра.

– Он будет легче к Арамане, – пообещал Орс. – Много легче. Ты еще пожалеешь о его тяжести.

– Кто угодник в Арамане? – спросила Кама. То, что она успела разглядеть в сгущающихся сумерках, и в самом деле оказалось скалой. – Я правильно поняла, что он скажет, как мне поступать дальше?

– Скорее всего, – не слишком уверенно согласился Орс. – Хотя ты должна быть готова и сама принимать решения.

– К этому я готова всегда, – отрезала Кама, устраиваясь под скалой. – Как его имя?

– Туррис, – ответил Орс.

– Туррис? – удивилась Кама. – Но это женское имя!

– Она женщина, – как будто хмыкнул Орс. – Тебя же не удивляет, что единственный акс, которого ты знаешь, женщина? И среди мурсов имеются женщины. Хотя смысла этого разделения я и сам не могу объяснить. Поэтому ничего удивительного, что в Арамане угодницей женщина. Ты и сама женщина. Хотя, прошу прощения, пока еще девица.

– Орс! – почти крикнула Кама.

– Я здесь, – отозвался он умиротворяюще. – Только не думай, что я исследую твое тело. Я живу уже долго, поэтому есть вещи, которые я просто вижу.

– Это не твое дело, – процедила сквозь зубы Кама. – И вообще, я собираюсь отдохнуть.

– Я не побеспокою тебя, – прошелестел Орс.

…Под скалой ветер и в самом деле не задувал, но тепла там не было тоже. Кама привалилась к камню, опираясь о мешок, подумала о том, что, впустив в себя мурса, она уже не может считаться девицей в полном смысле этого слова, потом обругала сама себя за то, что допускает в голову всякую ерунду, и тут же добавила, что тот, кто укрывает в себе мурса, на ерунду может вовсе не обращать внимания. Так или иначе, но она сунула руку в кисет, который по наставлению Виз Вини всегда держала на поясе, выудила из него горсть сушеных фруктов и очищенных орехов и принялась неторопливо пережевывать нехитрую пищу. Все-таки мумом она питаться не могла, пусть даже его и в самом деле вокруг море. И все же было интересно, какие еще могут быть потребности у мурса, кроме подпитывания мумом и страха, что некий властитель того же Диафануса накинет петельку и на Орса? И зачем в самом деле мурсам пол?

– Ты спишь? – пробормотала она вполголоса.

– Нет, – донеслось до нее. – Слушаю, как ты жуешь.

– Прости, – пожала она плечами. – Я бы поделилась, но не знаю, как это сделать.

– Не волнуйся, – успокоил ее Орс. – У тебя еще будет такая возможность. Я же не всегда буду сидеть в тебе?

– Спасибо, обрадовал, – скривила губы Кама. – И когда же ты выберешься?

– Как только найду подходящее тело, – пообещал Орс.

– Мужчину? – уточнила Кама.

– Конечно, – согласился Орс. – Могла бы сойти и женщина, но это требовало бы постоянного усилия с моей стороны. Но вот как это привязать к тому, что мурсы разнополы, я не знаю. Лучше и не спрашивай.

– Что это должно быть за тело? – спросила Кама.

– Кто-то находящийся при смерти или умалишенный, – ответил Орс. – К сожалению, при смерти чаще всего находятся древние старики, но скоро начнется война, и воинов тоже будет предостаточно. Там, где человеческий дух отступает, мурс может искать пути к спасению тела. Не волнуйся, я не падальщик, изгонять дух из тела не стану.

– Но ведь ты мог бы изгнать дух из тела врага? – предположила Кама.

– Мог бы, – с некоторым сомнением протянул Орс. – Наверное, мог бы. Но тоже не стану. Это слишком заметно. Все равно что развести костер на равнине ночью. Если бы не вода озера Аббуту, даже о попытке Диафануса овладеть твоим телом знали бы все мурсы в округе.

– Можно подумать, что их много, – поежилась Кама.

– Достаточно, – ответил Орс. – Конечно, не столько, сколько призвал их Лучезарный, но достаточно. Думаю, что их было десятка два. Когда остаешься без тела, чувствуешь. Ты можешь пройти мимо человека, которым овладел мурс, и никогда не узнать этого, конечно, если ты не акс, но, будучи мурсом, ты всегда чувствуешь, сколько их всего. Около двух десятков. Теперь уже меньше. Некоторые развоплощены.

– Убиты? – сдвинула брови Кама.

– Развоплощены, – не согласился Орс. – Не исторгнуты из мира, но обращены в тень самих себя. Лишены голоса и воли. Тысячи лет пройдут, пока такой мурс снова сможет являться взору. Если, конечно, этот мир еще будет существовать или кто-то, вроде Лучезарного, не высосет все бесплотное, что парит над этой землей. Это самое страшное… А развоплощение… Наверное, оно похоже на смерть. Об этом много разговоров, но никто не знает точно. Хотя есть предположение, что все призванные Лучезарным мурсы, да и аксы однажды были развоплощены. Так что очень может быть, что все мы вымазаны невидимым дерьмом.

– А я могла бы развоплотить мурса? – спросила Кама.

– Силою – да, – ответил Орс. – Умением – нет. Пока нет.

– А ты многих знал? – спросила Кама.

– Знал… некоторых, – ответил Орс. – Когда-то знал всех, но теперь уже не знаю того себя, прежнего. Среди воинов Виз Вини были такие мурсы. Потом они ушли. Это темная история, хотя она произошла не так уж давно. Лет тридцать назад. Или меньше. Кстати, они все были женщинами.

– И что с ними стало? – спросила Кама.

– Виз Вини убила их, – ответил Орс.

– Из-за того, что они ушли? – ужаснулась Кама.

– Нет, – пробормотал Орс. – Они ушли, потому что захотели. Думаю, что их кто-то позвал. Нашел на что надавить. У каждого есть место, на которое можно надавить. И они ушли. Это просто. Виз Вини и в самом деле никого не держит. И вы могли уйти в любой момент. Они что-то затеяли. Не знаю. Но три мурса слишком много, чтобы не почувствовать их ухода. А потом Виз Вини поймала почтового сэнмурва и ушла, а вскоре это и случилось. Хочешь, спроси об этом у нее. Но это было почти тридцать лет назад.

– Как их звали? – спросила Кама.

– Сага, Нидали, Рит, – ответил Орс.

– А человеческие имена у них были? – спросила Кама.

– Конечно, – отозвался Орс. – Уверен, что они их не меняли. Мурсы считают имена столь же важными, как внешность. Они могут назваться другим именем, но никогда не поменяют то имя, что носило захваченное тело, надолго. Их звали – Лакуна Магнус, Арка Валликула, Венефика Тацит.

– Тацит… – замерла Кама и прошептала: – Я где-то слышала эти имена. Скажи, а может ли мурс, овладев человеческим телом, зачать или выносить ребенка? И кто родится от такого зачатия? Человек? Или мурс?

– Я думал над этим, – после долгой, очень долгой паузы ответил Орс. – Не знаю. Думаю, что никак не мурс. Это доступно только творцу. Так что – человек. Но непростой человек. Особенный человек.

– А у акса могут быть дети? – спросила Кама.

– Ты бы поинтересовалась этим у Виз Вини, – рассмеялся Орс. – Думаю, что да. Но что это могут быть за дети, мне неведомо. Я уж не говорю о том, чтобы аксы составляли семейные пары друг с другом. Но даже от соития с человеком… Не знаю.

– Син – акс? – спросила Кама.

– Нет, – твердо произнес Орс. – Он не акс и не мурс. Это точно. Он кто-то другой.

– Сколько всего аксов? – спросила Кама.

– Шесть, – был ответ.

– Скольких из них ты знаешь? – поинтересовалась Кама.

– Когда-то знал всех, – ответил Орс, – но теперь знаю только Виз Вини. Хотя она единственная, кто держит в тайне свое имя. Она не была на поле у Бараггала. Она очень своенравна. Очень. Одиночка.

– Остальные? – спросила Кама.

– Фабоан, Хубар, Зна, Момао, Рор.

– Откуда ты знаешь их имена? – спросила Кама. – Или у тебя было время увидеть на поле Бараггала, кого из аксов Лучезарный оставил?

– Нет, – раздалось в ответ. – Син назвал мне эти имена. Он пересыпает историю Анкиды, как песок между пальцев. А я уж вспомнил, как все они выглядели. Я не знаю, кто они теперь. И как выглядят теперь. Но, думаю, узнал бы каждого, если бы подошел поближе. И, конечно же, немедленно был бы развоплощен.

– Мурс дух, – прошептала Кама. – Син – неизвестно кто. Человек или гах – это существо из плоти, внутри которого тлеет лоскут неосязаемого, слабый дух, подобный в чем-то мурсу. Но что такое акс? И кем был Лучезарный?

– И кем был Энки? – рассмеялся Орс. – Я редко виделся с Сином, но порой мы с ним неделями ломали головы, пытаясь ответить на эти вопросы. Знаешь, что он говорил? Не вздумай повторять это там, где торчат уши инквизиции, но он говорил, что Энки и прочие угодники, которые занялись факелами на поле Бараггала, не были богами.

– Не были богами? – затаила дыхание Кама.

– Они были строителями, учителями, спасителями, угодниками, но не богами, – прошептал Орс. – Хотя, конечно же, их можно называть богами, просто имея в виду немного другой смысл. Син считает, что бог может быть только один. Он же – Творец. Он же – нечто непостижимое и недосягаемое. Он – это тот, который ни во что не вмешивается, но наблюдает за всем и… короче, это тайна и величие.

– А Энки? – шевельнула губами Кама.

– Энки и прочие – дети бога, – как будто вздохнул Орс. – И Лучезарный тоже. Как я и как ты. Но если вспомнить, что мурсы – это вестники, то Энки и подобные ему – демоны. То есть существа, владеющие не только собственным духом, но и собственною плотью, как будто она – дух. И Лучезарный был подобен им. Но он был другим. Отверженным. Сияющим и ужасным.

– Но Энки сжег себя, – пролепетала Кама.

– Да, – согласился Орс. – И если не спас землю, исторгнув из нее Лучезарного, то отодвинул ее гибель на долгие годы. Принес себя в жертву. Не развоплотился, но принял муки, которых мог избежать.

– А аксы? – не унималась Кама.

– Полудемоны, – как будто вздохнул Орс. – Они владеют своим духом, но их тело подчинено не только духу, но и законам плоти. И все-таки они ближе к демонам. А такие, как Рор, очень близки.

– Значит, каждый из них может стать Лучезарным? – выдохнула Кама.

– Ты можешь стать людоедом? – спросил ее Орс.

– Нет! – воскликнула она.

– Можешь, – не согласился он. – Но не станешь. Так и аксы. Могут, но не станут. Хотя натворить страшного способны. Для того чтобы стать демоном, думаю, нужны тысячи и тысячи лет. Или, может быть, реки, наполненные живой кровью.

– Зачем Лучезарный оставил их? – выдавила показавшиеся вдруг пустыми слова Кама.

– Не знаю, – ответил Орс. – Может быть, он не хотел оставлять их. Может быть, все случилось само собой. Хотя гахов и некоторых мурсов он как будто сберегал в подземельях Донасдогама. Виз Вини называла это провидением зла.

– Где же тогда провидение добра? – скрипнула зубами Кама. – Где провидение Творца? Ты сказал, что, исчезая, Лучезарный оставил зерна, которые должны были прорасти и погубить эту землю. То зерно, что у меня в груди, оно уже проросло? Как я узнаю, когда оно начнет губить землю?

– У тебя в руках меч, выкованный слугами Лучезарного для других слуг Лучезарного, – ответил Орс. – Твоя ладонь все время на его рукояти.

– Я стараюсь научиться скрывать свет, о котором ты говорил! – воскликнула Кама.

– Этот меч выкован для того, чтобы губить все живое, – продолжил Орс. – Кто кем управляет, ты им или он тобой?

– Сколько всего угодников? – прошептала Кама.

– Мало, – вздохнул Орс. – Вряд ли больше дюжины.

– Они снова сожгут себя, если Лучезарный будет выбираться оттуда, куда его свергли? – спросила она.

– Они готовы к этому, – ответил Орс. – Многие из них. Хотя многие из дюжины – это вовсе не многие. Они готовы, но это ничего не даст. Они даже не демоны.

– Мне страшно представить новую битву у Бараггала, – закрыла она глаза.

– Прежней битвы не будет, – услышала в ответ. – Спи. Ты должна отдохнуть. Да, и если тебе понадобится оправиться, считай, что меня нет.

…К утру ветер стих. Кама открыла глаза еще в сумерках, привела себя в порядок, на всякий случай прошептав: «Напоминаю, тебя нет», покосилась на черную гладь озера, которую вновь затягивал вдоль каменистого берега лед. Лодка исчезла. Стынь крепко держала Каму за плечи, поэтому она уже было взялась за меч, чтобы разогнать кровь по сосудам, но передумала и полезла на скалу.

Руины Алу начинались в лиге от ее укрытия. Чем-то они напоминали развалины Эссуту, среди которых высилась башня Ордена Смирения Великого Творца, но дома в Алу разрушились не от времени. Время скорее тщилось сохранить руины в том виде, в котором их сотворила великая беда. Кое-где в утреннем сумраке еще были видны остатки стен, но дальше, туда, где, как помнила Кама, зияла бездна, все обращалось грудами камня. Змеиную башню видно не было. Сердце развалин затягивал плотный туман.

– Надо идти, – раздался голос Орса. – Через час будет совсем светло, лучше бы появиться у башни хотя бы за десять минут до того, как солнце поднимется над горизонтом. Посмотри, небо чистое. День обещает быть морозным.

– Это хорошо или плохо? – спросила Кама, спускаясь со скалы.

– Мы будем видеть всех, – задумался Орс. – Это хорошо. Нас будут видеть все. Это плохо. Делай все, что я тебе скажу.

– Надеюсь, ты не предложишь мне броситься в провал? – скривила губы Кама.

– Зачем мне учить тебя глупостям? – усмехнулся Орс. – Ты и без меня их наделаешь.

– Посмотрим, – стиснула она зубы. – Скажи точно, что делать? Чтобы я знала, если вдруг ты потеряешь голос.

– Подняться на Змеиную башню и пролить кровь, – отчеканил Орс.

– Чью? – не поняла Кама. – Чью кровь?

– Твою кровь, – огорчил ее Орс. – Немного. Нескольких капель хватит. И ты окажешься там, откуда можно продолжить путь. Не волнуйся, Син делал это. Заклинание работает.

– Это чужая магия? – удивилась Кама. – Сколько ей лет? И она все еще в действии?

– Надеюсь, – прошептал Орс. – Но чья это магия, не смог разобраться даже Син. Хотя сила ее очевидна. Шесть камней.

– Один из них во мне, – процедила сквозь зубы Кама, – но без заступа я не вырою даже могилу.

– Надеюсь, могила нам не понадобится, – ответил ей Орс.

…Она подошла к провалу через полчаса. Лучи солнца уже подсвечивали горные вершины Митуту, но город находился в тени нависающих над ними скал. Змеиная башня оставалась такой, какой Кама ее помнила, у провала клубился туман, и в этом тумане двигались тени. Сотни теней. Тысячи.

– Гахи, – в ужасе прошептал Орс.

– Вижу, – процедила сквозь стиснутые зубы Кама.

– Их тысячи, – принялся бормотать Орс. – Их тысячи! И многие из них в доспехах! Саркофаги Донасдогама открыты! Скверна выпущена! Грядет последняя битва! Беги! Беги! Беги, Кама! Уходи влево! Выбирайся через развалины на тропу. Там есть дорога в Даккиту, может быть, выпутаешься! Здесь мы не прорвемся!

– Заткнись! – почти прорычала Кама и пошла прямо к провалу, где из тумана поднимались все новые и новые тени, и поднявшиеся вставали в ряды, а другие сменяли их. Откуда-то снизу раздавался бой барабанов и унылое дудение гахских труб. Вот несколько ужасных лиц повернулись к ней, вот кто-то сдвинул кривые брови, кто-то прижал к голове уши.

– Прочь! Дорогу! Прочь! – равнодушно и презрительно бросала она налево и направо по-гахски, минуя провал. Косой взгляд вниз вверг ее в ужас. Стены провала напоминали шевелящийся живой ковер. Гахи и в самом деле карабкались по ним, словно мухи.

«Вот и вся неуязвимость стен Раппу и Бэдгалдингира», – почему-то подумала Кама и продолжала идти вперед. «Прочь! Дорогу! Дайте пройти! Быстро! В стороны!» Они расступались так, словно видели в ней одного из тех, кто должен распоряжаться их судьбой. Хотя их острые зубы скалились с презрением и злобой. Вот до башни осталась сотня шагов. Вот уже и провал оказался за спиной. Вот и гахи скрылись там же, в тумане, хотя двое из них все еще стояли у башни и как будто охраняли ее.

– Теперь только внутрь и наверх, – отчего-то просипел Орс. – Ты удивляешь меня, девочка.

– Надеюсь, что ты не удивишь меня, – отрезала Кама.

Она подошла к башне, окинула взглядом двоих охранников, в мгновение оценила, что они выше обычного человека на полголовы и на голову выше тех гахов, что выжили в подземельях и обитали в деревнях близ Эссуту. Запомнила их доспехи, оружие, выправку. Отметила постановку ног и хват крепких рук на длинных, покрытых зазубренными лезвиями копьях. Мотнула головой в сторону, приказывая отойти, и в следующий миг, разглядев сквозь прорези в шлемах ненависть, непреклонность и угрозу, выхватила меч. Через мгновение она уже поднималась по лестнице, а за ее спиной нарастал вой и как будто визг.

– Они последуют за тобой, – беспокойно заметил Орс.

– Башня не слишком велика, – ответила Кама. – Все в ней не поместятся.

– Кто там? – раздался грубый окрик на гахском языке сверху. – Кто идет? Я приказал не пускать наверх никого! Кто ослушался меня?

– Женщина! – отозвалась Кама, которой осталось миновать два пролета. – Даже девица!

– Девица? – прокатилось недоуменное вниз, навстречу нарастающему у основания башни шуму.

– Хочешь проверить? – спросила Кама.

…На оголовке башни, среди руин оконных проемов, среди кусков камня, у огромной, выточенной из целого куска камня чаши, стоял рослый гах, и в одну секунду Кама поняла, что перед ней. Вместо того чтобы поднять меч и скрестить его с кривым гахским клинком неведомого воина, она мгновенно сплела заклинание ведьминых колец и, уклоняясь от удара, метнула их в серый доспех, заставив его раскалиться. Гах словно споткнулся, а над ним выткалось искаженное ненавистью лицо.

– Сальд, – подсказал Орс.

– Я заклинаю тебя, Сальд! – крикнула Кама, и новая порция ведьминых колец вспыхнула в воздухе.

– Ты его, конечно, отогнала пока, – прошептал Орс, – но мурсов так не развоплощают. Подожди, а откуда у тебя силы? Ты же должна была вычерпать себя до дна еще на первом заклинании?

– Мы будем разговаривать или убираться отсюда как можно быстрее? – прошипела Кама, занеся над запястьем нож. – Куда нужно лить кровь?

– В чашу, – испугался Орс, словно и он слышал топот на лестнице. – Кровь лить в чашу. Но сначала заберись в нее. Быстрее!

Гахи с обнаженными мечами выскочили на площадку, когда капля крови Камы коснулась камня. И в следующий миг она оказалась точно в такой же чаше, только на пустой, заледенелой тропе среди скал. Звук труб и барабанов не умолк, но стал тише.

– Посмотри на север, – прошептал Орс. – Мы недалеко от Змеиной башни. Вон она, торчит среди скал. Отсюда не виден провал и ее основание, но вон он, оголовок! Надо скинуть чашу с тропы, иначе они последуют за нами!

– Скинуть? – спрыгнула на тропу Кама. – А может быть, наполнить ее вином и пригубить? Да она весит не меньше, чем вся твоя лачуга, из которой ты бежал. Я ее не сдвину даже на палец!

– Тогда сражайся, – посоветовал Орс. – Если гахи не глупы, а они не глупы, поверь мне, тогда они будут выбираться сюда по одному. За пару месяцев ты сможешь перерубить все их войско.

В следующее мгновение в чаше появился первый из гахов. Кама убила его мгновенно. Следующий дал ей секунд пять, а затем еще секунду на собственное убийство, пока он выл, глядя на убитого первого.

– Так, – выставила перед собой меч Кама, – то, что чаша занята, их не смущает. Это плохо.

– Эх, – прошелестел Орс, пока Кама в два или три удара расправилась с третьим гахом. А ведь этот Сальд далеко не глуп, далеко. Я о мурсе, который вел гахов. Уверен, он уже подыскал себе новое тело!

– Не мог бы ты помолчать? – процедила сквозь зубы Кама, потому что следом в чаше появились сразу двое.

– Надо убираться отсюда, – проговорил Орс. – Следом будут трое. Потом четверо. Они не знают, что их предшественники мертвы, поэтому спешат, но не слишком. Бери пару секунд на каждого. Попытайся столкнуть чашу.

– Не столкну, даже если лишусь девственности от натуги, – прошипела Кама.

– Тогда грызи эту чашу, если хочешь остаться в живых, – таким же шипением ответил Орс.

– Сгрызу! – крикнула Кама, готовясь к появлению троицы, и вдруг вспомнила. Вспомнила, как шесть лет назад она пыталась вызвать сход снежной лавины на перевале близ Ардууса и вместо этого обратила в пыль камень. Конечно, он был меньше этой чаши раза в четыре, ну так и силы теперь у нее в руках больше. Или зря она училась ею управлять эти долгие годы? Всего-то и надо обратить в пыль хорошо обработанный кусок камня. Обработанный и заколдованный тысячелетним колдовством. А теперь еще и наполненный кровью. Тут даже силы особой не надо. Только точность и злость. А уж злости… Значит, заклинание каменной дрожи… Забыть не должна, все в памяти, все в памяти… Или заклинание песка? Заклинание каменной дрожи или заклинание песка? Они так схожи… Их и вычерчивать не надо, все в голове. Сплетай так же, как ведьмины кольца, да накладывай прямо на кровь. Песка или каменной дрожи? Или оба? Слепить из двух одно? Вход и выход – точь-в-точь середина расходится, но расходится точно, на палец, должно сработать. А уж мума тут действительно черпать не перечерпать!

– Ты что задумала? – крикнул Орс, когда Кама срубила одного за другим троих гахов и отбросила меч в сторону.

– Сейчас, – выдохнула она и набросила на груду окровавленных тел огненную вязь. Чаша обрушилась почти мгновенно, осыпалась грудой песка, расползлась в стороны кровавым месивом из разошедшихся на куски трупов. А вслед за этим страшный треск раздался над озером, над горами, над руинами древнего города и, заглушив и вой дудок, и гул барабанов, и истошные крики умирающих и искалеченных, Змеиная башня затрещала, осела и повалилась вниз, выламывая из края бездны каменные корни.

– Если бы я был Лучезарным или его наследником, то я бы начинал войну не с Ардуусом, а с девицей Камаеной Тотум, – прошептал в наступившей тишине Орс. – И, кстати, о провидении добра. Может быть, ты – оно и есть?