Глава 4
— Сезон манго, — пояснил сержант Броуфи, чихнув в очередной раз в смятый носовой платок, — самый тяжелое время года для моей аллергии. — Он высморкался в платок и принюхался подозрительно, как будто проверяя, нет ли новых неприятных ощущений в носовых пазухах. Казалось, он совершенно не замечал обстановки вокруг — забрызганных кровью стен, криминальных экспертов, занятых своим делом. Когда на Броуфи накатывала волна аллергии, он вообще ничего не замечал, кроме своей аллергии.
Лейтенант Фрэнсис Поки Ай Чанг привык к аллергическому насморку младшего партнера. Иногда эта аллергия была полезна для дела, например, сейчас можно было безошибочно определить, в какой из комнат находится Броуфи.
А тот, закрывая нос платком, перешел в спальню мертвой женщины. Поки снова вернулся к своему блокноту и принялся за описание места преступления. За двадцать шесть лет работы в полиции и шестнадцати из них — в отделе убийств у него выработался собственный стиль расследования. Шесть страниц блокнота он посвятил схематичным рисункам всех комнат, четыре из них — только гостиной. Рисунки были выполнены не профессионально, но четко. Тело здесь. Перевернутая мебель там. Кругом кровь.
Медицинский эксперт, мужиковатая, коренастая, которую все звали просто Эм Джи, осмотрела обстановку, прежде чем приступить к осмотру тела. Одетая по обыкновению в джинсы и кроссовки, что выглядело бы странно на другом докторе, но для ее специальности не имело значения, ведь ее пациенты уже не могут жаловаться, она, кружа по комнате, бубнила в диктофон:
— На трех стенах брызги крови на высоте до четырех-пяти футов. Большая лужа крови в восточном углу комнаты, где найдено тело. Жертва — женщина, блондинка, возраст между тридцатью и сорока, найдена на полу, лежит ничком, правая рука согнута под головой, левая вытянута вдоль тела. На руках нет повреждений. — Она нагнулась, потрогала руку жертвы. — Тело значительно остыло. Время сейчас 12.15 ночи. — Эксперт выключила диктофон и задумалась.
— Что не так, Эм Джи?
— Что? О, просто задумалась.
— Ваше предварительное заключение?
— Похоже, что был нанесен единственный удар острым лезвием по левой сонной артерии. У жертвы не было шансов поднять руку для защиты. Потом скажу точнее, когда тело отмоют от крови в морге.
Поки заметил, что ее теннисные туфли запачканы кровью. Сколько сцен убийств видели эти туфли? Не больше, чем я.
— Перерезанная артерия, — сказал он задумчиво, — вам это ничего не напоминает?
— Первое, что сразу пришло в голову. Как звали парня, убитого несколько недель назад?
— Танака. Ему перерезали левую артерию.
— Да, он. Такая же картина, как и здесь.
Поки подумал, припоминая.
— Танака был доктором, — он взглянул на тело, — а она медсестра.
— Была ею.
— Есть о чем задуматься.
Эм Джи захлопнула свой чемоданчик.
— В этом городе много докторов и сестер. Если двое из них одинаково убиты, это не значит, что они были знакомы.
Громкое чиханье привлекло внимание Поки — Броуфи вышел из спальни.
— Нашел авиабилет в Сан-Франциско на туалетном столике. Рейс в полночь, — он взглянул на часы, — она опоздала.
Билет на самолет. Упакованный чемодан.
Энн Рихтер собиралась покинуть город. Почему?
Размышляя над этим, Поки снова обошел квартиру комнату за комнатой. В ванной он увидел криминалиста из лаборатории, склонившегося с лупой над раковиной.
— Здесь следы крови, сэр. Кажется, наш убийца мыл руки.
— Да? Хладнокровный ублюдок. Есть отпечатки?
— Несколько есть, там и здесь. Большинство, скорее всего, самой жертвы. Один свежий на дверной ручке. Вероятно, нашего свидетеля.
Поки кивнул и вернулся в гостиную. Это был их козырной туз. Свидетель. Превозмогая боль, она смогла рассказать бригаде скорой об ужасной сцене, которую увидела в квартире номер 710.
Он взглянул на Броуфи.
— Нашли сумочку доктора Чесни?
— Ее не оказалось на лестнице, кто-то забрал.
Поки помолчал. В женской сумочке много всего, в том числе — бумажник, водительское удостоверение, ключи от дома.
Он захлопнул свой блокнот.
— Сержант?
— Сэр?
— Надо обеспечить доктору Чесни круглосуточную охрану, немедленно. Человек должен быть и в холле. И проследить каждый звонок, если ее будут спрашивать.
Броуфи посмотрел с сомнением:
— И надолго?
— Пока Чесни в клинике. Сейчас она у нас в роли подсадной утки.
— Вы считаете, что он попробует добраться до нее в клинике?
— Не знаю. — Поки вздохнул. — Мы не знаем пока, с чем и с кем имеем дело. Но на руках уже два одинаковых убийства. — Он с мрачным видом засунул свой блокнот в карман. — А она — наш единственный свидетель.
Фил Гликмен был верен себе. Было субботнее утро, единственный день недели, когда Дэвид мог работать без помех, разобраться не торопясь с накопившимися делами и бумагами, которые грозили завалить стол. Его молодой помощник был расторопен, напорист и умен, но никогда не закрывал рот. Дэвид подозревал, что молодой человек болтает даже во сне.
— Так я ему говорю: доктор, вы что, хотите мне сказать, ушная артерия идет над височной? Ну, парень сразу смутился и стал оправдываться, — Гликмен с восторгом хлопнул ладонью о ладонь, — понял, что попал впросак. Неплохо, а? — Дэвид лишь кивнул. Гликмен немного увял, но через секунду снова вдохновился: — Как идет дело О'Брайен? Они готовы сдаться?
— Не думаю, насколько я знаю Кейт Чесни.
— Она тупая?
— Упрямая и самоуверенная.
— Белые халаты часто таковы.
Дэвид устало запустил пальцы в волосы.
— Надеюсь, не дойдет до суда.
— Будет так легко справиться, как расстрелять кроликов в клетке.
— Слишком легко.
Гликмен рассмеялся:
— Раньше вас это не волновало.
Действительно, почему это волнует меня теперь?
Дело О'Брайен было простым. Все, что надо сделать, — собрать несколько документов, сделать несколько грозных заявлений, и можно протягивать руку за чеком. Но вместо праздника он сидит в субботу за делами и терзается сомнениями. Зевнув, он откинулся на спинку стула и закрыл глаза. Он плохо провел ночь, долго ворочался на постели. Снились отрывочные тревожные сны, он не видел таких много лет.
Во сне с ним была женщина. Она стояла неподвижно, спиной к освещенному окну, лицо в тени. Сначала он думал, что это его жена Линда. Но происходили странные вещи. Она замерла как олень, застигнутый в лесу охотником. Он начал ее раздевать, но его руки были неловки, он не мог справиться с застежкой и оторвал пуговицу. Она засмеялась грудным волнующим смехом, и он понял, что это не Линда. Подняв глаза, он увидел, что перед ним Кейт Чесни. Потом ее пальцы легонько коснулись его лица. Он проснулся, липкий от пота и охватившего желания. Засыпал, и сон снова возвращался. И даже сейчас, закрыв глаза, он опять увидел ее перед собой и вновь ощутил волнение.
Усилием воли он отогнал мысли о Кейт. Он уже слишком стар для этого, даже представить трудно, чтобы он завел интрижку с обвиняемой стороной.
Да, красивые женщины часто появлялись в его офисе, и иногда какая-нибудь из них ясно посылала сигналы, которые мужчина, если у него в жилах течет горячая кровь, безошибочно узнает. Наклон головы, взгляд, как будто ненароком показанное бедро. Его всегда это забавляло, но он никогда не испытывал искушения спать с клиентками, это не входило в прайс-лист.
Но Кейт Чесни не посылала сигналов. Она не скрывала презрения к адвокатам, равно как он — неприязни к докторам. Тогда почему из всех женщин, входивших в его кабинет, именно она вызвала такое смятение, что он постоянно думает о ней? Он достал из нагрудного кармана серебряную ручку. Клиника находится всего в нескольких кварталах отсюда. Может быть, у нее сегодня дежурство? И от возможности ее увидеть вновь Дэвид испытал смесь неприязни и влечения, как будто он снова был юнцом, не умеющим пригласить девушку на свидание. Плохой знак.
Он никак не мог избавиться от этой мысли. Сунув ручку обратно в карман, собрал бумаги и засунул в портфель. Через пятнадцать минут он уже пересекал вестибюль клиники. Снял трубку местного телефона. Ответила оператор.
— Я хочу связаться с доктором Чесни. Она в здании?
— Доктор Чесни? — Последовала долгая пауза. — Кажется, она в клинике. Кто говорит?
Он хотел назвать свое имя, но передумал.
Если Кейт узнает, кто звонит, может не ответить.
— Друг, — ответил он глупо.
— Подождите, пожалуйста.
Заиграла какая-то ужасная музыка, он нетерпеливо стучал пальцами по стене, и вдруг его поразило, что он ужасно хочет ее увидеть и волнуется. Я сошел с ума. Или соскучился по женскому обществу. То и другое. Он вдруг повесил трубку, повернулся, чтобы уйти, но дорогу загородили два копа внушительных размеров.
— Не возражаете, если мы предложим пройти с нами? — вежливо предложил один.
— Возражаю.
— Не стоит. — Тон сменился на угрожающий.
Дэвид недоверчиво рассмеялся:
— Что я сделал, ребята? Неправильная парковка? Оскорбил вашу маму?
Не говоря ни слова, крепко взяли его под руки и потащили в административный корпус.
— Это арест? — Ответа не было. — Но вы должны мне сказать о моих правах! — Опять молчание. — О'кей. Тогда, может быть, я проинформирую вас о ваших. Я адвокат.
— Тебе повезло, — сухо отозвался один. Дэвида привели в конференц-зал.
— Но вы не можете меня арестовать, не предъявив обвинения!
— Мы выполняем приказ.
— Чей?
Неожиданно рядом раздался знакомый голос.
— Мой.
Дэвид повернулся и увидел человека, чье лицо не доводилось встречать со времени работы в офисе прокурора. Черты детектива по расследованию убийств Ай Чанг Поки являли собой смешение крови: намек на китайскую в разрезе глаз, португальскую в квадратной челюсти, сильную порцию полинезийской в цвете кожи. Он мало изменился за восемь лет, может быть, только немного потолстел, но даже костюм был тот же, старый, из дешевого полиэстера.
— Никак передо мной Дэвид Рэнсом! Я раскинул сеть — и гляньте, какая попалась рыба!
— Да, — Дэвид потер запястье, — но не та, которую ты ждал.
Поки кивнул двум полицейским:
— Все в порядке, ребята.
Офицеры ретировались. Как только за ними закрылась дверь, Дэвид рявкнул:
— Какого черта, Поки!
Вместо ответа, Поки обошел его кругом, разглядывая.
— Да, частная адвокатская практика приносит неплохие баксы, это заметно. Посмотрите на этот костюмчик. Дорогие ботинки. Хм. Итальянские? Неплохо живешь, а, Дэви?
— Не жалуюсь.
Поки присел на край стола и скрестил на груди руки.
— Как работается в новеньком офисе? Не скучаешь по тараканам?
— Еще бы.
— Мне дали лейтенанта через месяц после твоего ухода.
— Поздравляю.
— Ну а я все в том же старом костюме. Та же старая машина. А ботинки? — Он взглянул на свои ноги. — Тайвань.
У Дэвида лопалось терпение.
— Ты скажешь, наконец, что происходит? Или я должен догадаться?
Поки достал из кармана сигареты, ту же дешевую марку, и закурил.
— Ты друг Кейт Чесни?
Дэвид пытался сменить тему:
— Я с ней знаком.
— Насколько хорошо знаком?
— Несколько раз встречались, разговаривали. Я пришел вернуть ей ручку.
— Так ты не знал, что ей делали операцию вчера ночью? В травматологии.
— Что?!
— Ничего серьезного, — быстро сказал Поки, — средней тяжести сотрясение, несколько ушибов. Сегодня выпишут.
У Дэвида вдруг так сжало горло, что он не мог говорить.
— Знаешь, странная штука, — заметил Поки, — казалось, дело безнадежное, и вдруг — раз! Нам везет.
— Что с ней случилось? — спросил хрипло Дэвид.
— Оказалась не в том месте и не в то время, — он сделал глубокую затяжку, — прошлой ночью она попала в очень нехорошую историю.
— Ты имеешь в виду… Она оказалась свидетелем? Чего именно?
Поки выпустил струю дыма, окутавшую его лицо.
— Убийства.
Через закрытую дверь больничной палаты до Кейт доносились звуки из коридора. Сигналы вызовов от больных, телефонные звонки. Всю ночь она прислушивалась к ним, они напоминали, что она не одна. И только когда первые лучи солнца проникли через окно, измученная, она наконец заснула. Кейт не слышала ни стука в дверь, ни голоса, произнесшего ее имя. Только струя воздуха из открытой двери предупредила, что кто-то вошел. Он приближался к кровати, и ей понадобилось приложить неимоверное усилие, чтобы открыть глаза. Сквозь сонную дымку она увидела лицо Дэвида.
Она подавила чувство возмущения. Он не имел права вторгаться сейчас в ее личную жизнь, когда она так слаба и так уязвима. Кейт должна ему это высказать! Но слабость была настолько велика, что не позволила ей говорить.
Он тоже молчал. Оба как будто внезапно онемели.
— Нечестно, мистер Рэнсом, — прошептала она, — бить лежачего, — и отвернулась. — Вы, кажется, забыли свой диктофон. Или спрятали на себе?
— Хватит, Кейт. Прошу вас.
Она замолчала. Он назвал ее по имени. Невидимый барьер между ними рухнул, но она не понимала почему. Он стоял так близко, что она чувствовала запах его лосьона и его пронзительный взгляд.
— Я здесь совсем не затем, чтобы нанести вам удар. Хотя мне не следовало бы вообще приходить сюда. Но когда я узнал о том, что случилось, я не мог думать ни о чем другом…
Она взглянула на него и удивилась перемене — выражение его лица нельзя было назвать суровым. Она была вынуждена напомнить себе, что Дэвид ее враг и его визит ничего не изменит. Но странным образом вдруг почувствовала себя защищенной. И не просто благодаря физическому присутствию сильного мужчины, хотя от него, безусловно, исходила спокойная уверенность. Вот если бы он был ее адвокатом, защищал, а не выступал обвинителем. С ним, наверное, невозможно проиграть.
— О чем же вы думали? — спросила она тихо.
Он повернулся, чтобы уйти.
— Простите, не хотел вас будить.
— Но зачем вы пришли?
Он остановился и смущенно засмеялся:
— Почти забыл. Я пришел вернуть вам это. Вы обронили тогда на парковке у пирса.
И вложил ручку ей в ладонь. Она смотрела не на ручку, а на его руки, большие и сильные.
— Спасибо, — прошептала она.
— Памятный подарок?
— Подарок от человека, который… — Она отвернулась. — Это не важно.
Надо было уходить. Он достаточно уже натворил глупостей, и надо поскорее оборвать ниточки, вдруг протянувшиеся между ними. Но невидимая сила заставила его взять стул и сесть рядом с кроватью.
Волосы Кейт разметались по подушке, на одной щеке виднелся кровавый синяк. Его охватила ярость к тому, кто ударил ее. Он сам удивился внезапной вспышке ярости.
— Как вы себя чувствуете? — Он не знал, что сказать.
Она слабо пожала плечами:
— Устала. Все болит, — и добавила с неловким смешком: — Но кажется, мне повезло, что осталась жива.
Он снова взглянул на ее щеку, и она машинально прикрыла синяк рукой, но, спохватившись, опустила руку. Она как будто стеснялась, что стала жертвой и теперь на ней знак насилия.
— Я сегодня явно не в форме.
— Вы выглядите прекрасно, Кейт. Правда. — Он продолжал говорить глупости. Но он действительно так считал. — Синяк пройдет. Главное, что вы живы. И избежали опасности.
— Вы так думаете? — Она посмотрела на дверь. — В коридоре всю ночь дежурил полицейский. Я слышала, как он шутит с сестрами. Почему они поставили его сюда?
— Просто меры предосторожности. Чтобы никто не побеспокоил.
Она озадаченно нахмурилась:
— А как вы прошли мимо него?
— Я знаком с лейтенантом Ай Чангом. Мы с ним когда-то вместе работали. В офисе прокурора.
— Вы?
Он улыбнулся:
— Ну да. Выполнял гражданский долг. Отрабатывал после диплома. Рабский труд.
— Так вы говорили с детективом Чангом? О том, что произошло?
— Он сказал, что вы — свидетель. И ваши показания очень важны.
— Он сказал вам, что Энн Рихтер звонила мне, пыталась со мной поговорить? Она оставила сообщение, меня не было дома.
— О чем оно?
— Об Эллен О'Брайен.
— Я ничего об этом не слышал.
— Она что-то знала, мистер Рэнсом. О смерти Эллен. Но так и не успела рассказать.
— Что за сообщение, уточните.
— Там было: «Я знаю, почему она умерла».
Он смотрел на нее и все больше и больше поддавался чарам зеленых глаз.
— Но это может означать лишь ее догадки и предположения, ничего конкретного.
— Но она сказала: «Я знаю»… Не исключено, что была причина, и смерть Энн Рихтер не случайна.
— Убийство на операционном столе? — Дэвид покачал головой. — Маловероятно.
Она отвернулась.
— Я так и знала, что вы отнесетесь скептически. Это ведь не совпадает с вашими выводами.
— А что считает полиция?
— Откуда мне знать! — вспыхнула Кейт. Потом устало прикрыла глаза. — Ваш друг Ай Чанг ничего не говорил. Только все время чиркал что-то в своем блокноте.
В дверь постучали, вошла медсестра с бумагами о выписке, которые Кейт послушно подписала дрожащей рукой. Он просто не мог поверить, что это та же женщина, которая недавно ворвалась к нему в офис. Он был уверен в ее железной решимости.
Сестра вышла, и Кейт в изнеможении откинулась на подушки.
— Вам есть куда идти? После того, как вы покинете клинику?
— Мои друзья предложили… У них дом на море. — Она задумчиво посмотрела в окно. — Мне бы хотелось сейчас побыть у моря.
— И вы там останетесь одна?
Он подумал, что одной оставаться в этом доме будет небезопасно. Потом напомнил себе, что это не его дело. Он просто сошел с ума, связавшись с этой женщиной! Пусть полиция заботится об ее безопасности, в конце концов, это их дело.
Он встал и, когда пошел к двери, услышал, как она тихо произнесла:
— Мне кажется, я больше никогда и нигде не буду чувствовать себя в безопасности.
