Глава 10

Амьель Фош сидел за наружным столиком кафе, потягивая эспрессо и наблюдая за прогуливавшимися неподалеку туристами. «Это не обычная толпа зубных протезов и бифокальных линз, – заметил он, когда мимо проплыла рыжая красотка. – Должно быть, это время пар, проводящих здесь медовый месяц».

Было уже пять вечера, и последний общественный паром в Пирей уплывал через полчаса. Если мисс Тэвисток планирует покинуть остров сегодня вечером, она должна подняться на борт парома. Ему, Фошу, нужно внимательно следить за трапом.

Амьель быстро покончил с легкой закуской, которой были начинены виноградные листья, и приступил к десерту – печенью с грецкими орехами, щедро политому сиропом. Просто поразительно, каким голодным он был каждый раз после завершения работы! Других мужчин кровопролитие наверняка привело бы к повышению либидо, внезапной тяге к неистовому, быстрому сексу. Что же касается Амьеля Фоша, то вместо этого он испытывал неодолимую тягу к еде – неудивительно, что лишний вес уже давно так беспокоил его.

Отправить на тот свет старого француза Ридо труда не составило, а вот убить Вулфа и эту женщину, мисс Тэвисток, наверняка будет непросто. Сегодня днем Фош подумывал о том, чтобы устроить засаду, но дом Ридо стоял на незаселенном участке береговой линии. Добраться до виллы можно было лишь преодолев расстояние в пять миль по грунтовой дороге, и спрятать машину, как оказалось, просто негде. Да, здесь негде было засесть в засаде без риска быть обнаруженным.

У Фоша было правило, которое он никогда не нарушал: всегда оставлять себе путь к отступлению. Дом Ридо, стоявший среди скудной низкой растительности, был чересчур уязвим – тут невозможно было спрятаться. Ричард Вулф вооружен и бдительно подмечает любые признаки опасности.

Нет, Амьель Фош не был трусом. Но не был и дураком. Напротив, он казался довольно мудрым для того, чтобы подождать другой подходящей возможности, – вероятно, в Пирее, с его переполненными улицами и хаотичным дорожным движением. Пешеходы погибали там все время. Несчастный случай, два погибших туриста – это едва ли вызвало бы хоть малейший интерес и стало бы причиной суматохи.

Цепкий взгляд Фоша стал еще более сосредоточенным, когда дневной паром зашел в порт. Это была лишь быстрая погрузка пассажиров: в конце концов, остров Парос не был излюбленным местом для посещений туристов, как привычный маршрут Миконос – Родос – Крит. Несколько дюжин человек уже стояли у основания трапа, собираясь подняться на паром. Фош быстро окинул взглядом толпу. К его ужасу, он не заметил ни женщины, ни Вулфа. Амьель знал, что сегодня они были на острове, – его человек засек их этим утром в таверне. Неужели они ускользнули каким-нибудь другим маршрутом?

Тут-то Фош и обратил внимание на мужчину в изодранной ветровке и черной рыбацкой фуражке. Он шел, ссутулившись, но даже сгорбленные плечи не могли замаскировать его рост – футов шесть, как минимум. Незнакомец выделялся крепким, спортивным телосложением. Мужчина повернулся боком, и Фош мельком увидел его лицо, прикрытое отросшей за несколько дней щетиной. Это был Ричард Вулф. Но он, казалось, путешествовал один. Куда же подевалась женщина?

Фош заплатил по счету в кафе и направился к месту посадки на паром. Он умело смешался с толпой пассажиров, получив возможность внимательно изучить их лица. Там было множество женщин: загорелых туристок, греческих домохозяек, скромно одетых в черное, несколько хиппи в джинсах. Но нигде, абсолютно нигде не было Берил Тэвисток.

Амьель вдруг почувствовал прилив паники. Неужели женщина и Вулф решили разделиться? Если так, он может вообще никогда ее не найти. Фош боролся с заманчивым желанием остаться на острове, разыскать беглянку…

Между тем пассажиры уже поднимались по трапу. Амьель взвесил все варианты и решил все же ехать за Вулфом. В конце концов, всегда лучше охотиться на добычу, которая стоит перед тобой, из плоти и крови. Рано или поздно Вулф обязательно воссоединится с женщиной. А пока этого не произошло, Фошу придется дожидаться удобного случая, не совершая опрометчивых поступков.

Мужчина в рыбацкой фуражке поднялся по трапу и отправился в общую каюту. Спустя мгновение Фош проскользнул следом за ним внутрь и занял место через два ряда позади него, рядом со стариком с коробкой соленой рыбы. Вскоре двигатели взревели, и паром скользнул по воде, оторвавшись от пристани.

Фош откинулся на своем сиденье, приготовившись терпеливо дожидаться окончания поездки, его взгляд сосредоточился на затылке Вулфа. Отвратительный запах горючего и сушеной рыбы довольно быстро стал вызывать тошноту. Паром швыряло в разные стороны, он то опускался, то поднимался на воде, и завтрак Амьеля в виде долмы и эспрессо грозил вот-вот вылезти наружу. Фош поднялся и с трудом протиснулся к верхней палубе. Держась за поручни, он сделал несколько быстрых глотков свежего воздуха и немного подождал, чтобы тош нота отступила. Почувствовав облегчение, он неохотно повернулся и направился обратно в каюту.

Фош пошел по проходу к своему месту, мимо Вулфа… Или человека, который, как он думал, был Вулфом. На незнакомце была та же самая жалкая ветровка, та же черная рыбацкая фуражка. Но этот мужчина был чисто выбрит и явно моложе. Определенно это совсем другой человек!

Фош окинул взглядом каюту. Вулфа нигде не было. Он поспешил на палубу, но и там не увидел объект своей слежки. Он поднялся по лестнице на верхний уровень парома. И снова – никакого Вулфа.

Фош обернулся, увидел стремительно удаляющийся остров Парос и, чуть не задохнувшись от бессильной злобы, крепко выругался. Это была хитрая уловка! Выходит, они все еще на острове – они должны там быть. «А я попался в ловушку на этой лодке в Пирей», – досадовал Фош.

Он с силой хлопнул по перилам, проклиная себя и свою собственную глупость. Вулф снова обвел его вокруг пальца! Настоящий профессионал, он использовал весь арсенал хитрых приемов. И не было никакого смысла допытываться о чем-либо у того мужчины в каюте: наверняка этого местного простофилю наняли, чтобы поменяться местами с Вулфом перед самым отплытием парома.

Посмотрев на часы, Фош высчитал, сколько времени потребуется ему для того, чтобы вернуться на остров на взятой напрокат лодке. Если повезет, Амьель сможет выследить их уже сегодня вечером – если, конечно, они все еще будут там. «Я обязательно найду их! – поклялся Фош. – Вулф, может быть, и профессионал. Но и я – тоже».

Сидя в близлежащем кафе, Ричард увидел, как паром выскользнул из гавани, и вздохнул с облегчением. Старый трюк с подсадной уткой сработал: после отплытия парома никто больше за ним не следил. Сегодня он подозревал всех и каждого, но в особенности одного человека – лысеющего типа в заурядной, типично туристской одежде. Ричард заметил, как тот буквально сканировал взглядом садившихся на паром пассажиров, как этот цепкий, неприятный взор на мгновение задержался на его лице.

Да, это был именно тот, кто за ним следил. Приманка предназначалась ему. Мышеловка должна была захлопнуться.

Оказавшись в общей каюте парома, Ричард бросил фуражку и куртку на сиденье, быстро прошел по проходу и вышел через другую дверь. Согласно договоренности, брат Софии – малый ростом шести футов с темными волосами – проскользнул на то самое место, натянул фуражку и куртку, а потом тут же прикрыл лицо ладонями, притворившись, что спит.

Спрятавшись за чьей-то громоздкой поклажей, Ричард долго ждал, пока на борт поднимутся все пассажиры. А потом просто улизнул с парома на лодке. Больше никто за ним не следил. Убедившись в этом, он вышел из кафе и сел в машину Софии.

Потом он шесть миль ехал до маленькой бухты, спрятанной среди скал. У Софии и ее брата была семейная рыбацкая лодка «Мелина», готовая в любую минуту двинуться в путь: двигатель уже работал, якорь поднимался. Ричард забрался в гребную шлюпку, подплыл к «Мелине» и поднялся по веревочной лестнице на ее палубу.

Берил с нетерпением ждала его. Ричард крепко прижал ее к себе, подержал в объятиях, поцеловал.

– Все в порядке, – прошептал он. – Я его обыграл.

– Я так боялась, что потеряю тебя!

– Не судьба. – Он отошел и улыбнулся Берил, любуясь ею.

Ветер перебирал темные волосы любимой, а ее глаза казались такими же прозрачно-зелеными, как Эгейское море. Сейчас Берил напоминала Ричарду греческую богиню – Цирцею, Афродиту. Женщину, которая могла навеки околдовать мужчину.

Якорь глухо стукнулся о палубу. Братья Софии направили нос «Мелины» прямо в открытое море. Впереди был тяжелый путь – мощный летний ветер дул неустанно, бурное море плескалось сильными волнами. Но на закате небо окрасилось великолепными оттенками красного, ветер внезапно стих, а водная гладь стала прозрачной. Берил и Ричард стояли на палубе, вглядываясь в темнеющие силуэты островов.

– Мы прибудем поздно вечером, – сказала София.

– В Пирей? – поинтересовался Ричард.

– Нет. Там слишком людно. Мы доберемся до Монемвасии, где нас никто не увидит.

– А потом?

– Вы отправитесь своим путем. Мы – своим. Так будет безопаснее для всех нас.

София взглянула на корму, где двое ее братьев беззаботно смеялись и хлопали друг друга по спине:

– Нет, вы только на них посмотрите! Они думают, что это маленькое увлекательное приключение! Если бы они видели отца Жерара…

– С вами все будет в порядке? – спросила Берил.

София взглянула на нее:

– Гораздо больше я волнуюсь о Жераре. Они наверняка будут искать его.

– Я так не думаю, – успокоил Ричард. – В конце концов, он был еще совсем мальчиком, когда покинул Париж. Его свидетельские показания не смогут им навредить.

– И все-таки он вспомнил достаточно, чтобы рассказать вам нечто важное, – возразила София.

Ричард покачал головой:

– Но я не могу точно понять, что все это значит.

– Но убийца, возможно, понимает. И теперь он возьмется за поиски Жерара. – София внимательно посмотрела через корму, по направлению к оставшемуся вдали острову. К Жерару, который отказался спасаться бегством. – Ах, это его упрямство! Оно погубит его, – потерянно пробормотала она и направилась в каюту.

– Как ты думаешь, что все это значит? – спросила Берил Ричарда. – Вся эта история о невысоком человеке с портфелем? Это действительно был подкуп Ридо, плата за его молчание?

– Отчасти.

– Значит, ты считаешь, что в этом портфеле было что-то еще, – сделала вывод Берил. – Что-то помимо денег.

Ричард обернулся и увидел яркий отсвет заката на ее лице, глубину ее пристального взгляда. «А она сообразительна, – подумал он. – Моментально схватывает, что я имею в виду».

– Уверен, что так и было, – подтвердил Ричард. – Думаю, что любовник нашей таинственной мадемуазель Скарлатти попал в весьма щекотливую ситуацию. Два мертвых тела в мансарде, скоро об этом станет известно полиции. И он находит способ выпутаться из двух проблем сразу. Он отправляет своего человека, чтобы подкупить Ридо, просит, чтобы тот не говорил о нем полиции.

– А в чем же заключается вторая проблема?

– В любую минуту может раскрыться, что именно он и есть тот самый «крот».

– Делфи?

– Возможно, он знал, что разведка уже приблизилась к разгадке и на него вот-вот выйдут. Поэтому он кладет документы с секретными сведениями НАТО в портфель…

– …и приказывает своему человеку подбросить этот портфель в мансарду, – закончила за него Берил. – Рядом с телом моего отца.

Ричард кивнул:

– Именно это и пытался сказать нам инспектор Бруссар – что-то важное о портфеле. Помнишь ту фотографию с места убийства? Он все время показывал на пустой кусок пола у двери. Что, если портфель подложили туда уже после того, как были сделаны первые снимки места происшествия? Инспектор наверняка понял, что это было сделано уже после убийства.

– Но он не мог заниматься этим аспектом дела, потому что французская разведка конфисковала портфель.

– Совершенно верно.

– В разведке решили, что именно мой отец принес эти документы в мансарду. – Берил взглянула на Ричарда, и в ее глазах сверкнула твердая решимость. – Как мы можем доказать то, о чем догадались? Хоть что-нибудь из этого?

– Мы установим личность любовника мадемуазель Скарлатти.

– Но нашим единственным свидетелем был Ридо. Ты сам сказал, что Жерар был совсем еще мальчиком. Он вряд ли вспомнит, как выглядел тот мужчина.

– Значит, обратимся к другому источнику информации. Человеку, который наверняка знает, кто скрывался под кодовым именем Делфи, – его коллеге из Восточной Германии, сотруднику разведки. Генриху Ляйтнеру.

Берил с изумлением посмотрела на Ричарда:

– И ты знаешь, как с ним связаться?

– Он находится в тюрьме строгого режима в Берлине. Проблема заключается в том, что немецкая разведка запрещает свободный доступ к своим заключенным.

– А нельзя ли получить разрешение по дипломатическим каналам, в качестве одолжения?

Ричард скептически усмехнулся:

– Бывший агент ЦРУ определенно будет для них не самым желанным гостем. Не говоря уже о том, что Ляйтнер может отказаться со мной разговаривать. И все же это шанс, которым нужно воспользоваться.

Ричард отвернулся, чтобы взглянуть на темнеющее море, которое плескалось под носом лодки. Он тонко улавливал каждое движение Берил, чувствовал ее близкое присутствие так же очевидно, как тепло садящегося за горизонт солнца. И это просто сводило его с ума – быть так близко к желанной женщине, не имея возможности предаться с ней страсти. Ричард считал часы до того момента, когда они снова окажутся наедине, когда он сможет снять с нее одежду, заняться с ней любовью… «Когда-то я считал, что эта женщина мне не по зубам, что она не для меня, – размышлял он. – Может быть, так оно и есть. Вероятно, это всего лишь любовная лихорадка и со временем страсть перегорит, сделав нас обоих более печальными и мудрыми. Но сейчас она – все, о чем я думаю, чего так неистово желаю…»

– Значит, вот куда мы направимся теперь, – прошептала Берил. – В Берлин.

– Это серьезный риск, там может быть очень опасно. – Их взгляды встретились в бархате сумрака. – Все может пойти не так…

– Только не тогда, когда ты рядом, – с нежностью произнесла она.

«Надеюсь, ты права, – подумал Ричард, прижимая любимую к своей груди. – Боже мой, как бы мне хотелось, чтобы ты оказалась права…»

Игральные кости стукнулись о стену камеры и упали, показав пять и шесть.

– Ага! – вскричал Джордан, с триумфом поднимая вверх кулак. – Ну, сколько я там выиграл? Десять тысяч франков? Правда десять тысяч?

Его сокамерники, Лерой и Фофо, безропотно кивнули.

Джордан протянул руку:

– Время платить, джентльмены!

В его ладонь опустились два грязных клочка бумаги. На каждом из них была написана цифра – 10 000. Джордан усмехнулся:

– Еще партию?

Фофо потряс кости в руках, метнул их об стену и застонал – три и пять. Потом бросил Лерой – и вовсе две двойки. Джордан снова выбросил пять и шесть. Сокамерники вручили ему еще две потрепанные бумажки. «Такими темпами я уже завтра буду миллионером! – возликовал Джордан, глядя на растущую кучу долговых расписок. – Жалко, что только на бумаге». Он взял в руки кости и собрался сделать еще один бросок, когда услышал звук приближающихся шагов.

Снаружи, за решеткой камеры, стоял Реджи Вэйн, держа корзину с копченым лососем и крекерами.

– Хелена прислала тебе подкрепиться, – сказал он, пропихивая корзину через маленькое отверстие в самом низу двери камеры. – Да, тут свежая скатерть, салфетки и все в таком роде… На эти выигранные бумажки ведь не наешься, не так ли?

– Разумеется, нет, – согласился Джордан, с благодарностью принимая корзину драгоценных даров. – Вы настоящий друг, Реджи.

– Да, конечно… – усмехнулся Вэйн и закашлялся. – Хочется хоть чем-нибудь помочь сыну Мэдлин.

– Что-нибудь стало известно о дяде Хью?

– О нем по-прежнему ни слуха, как уверяют твои люди в Четвинде.

Расстроенный, Джордан поставил корзину на пол.

– И это самое странное во всей этой истории! Я – в тюрьме. Берил исчезла. А дядя Хью, вероятно, занят выполнением какой-нибудь секретной миссии для МИ-6. – Джордан принялся расхаживать по камере, не обращая внимания на то, что Фофо и Лерой с жадностью набросились на содержимое корзины. – А как продвигается расследование взрывов? Есть что-нибудь новенькое?

– Эти два взрыва определенно связаны. Устройства были изготовлены одной рукой. Похоже, кто-то пытался избавиться от них всех – и от Берил, и от Сен-Пьеров.

– Думаю, мишенью была именно Мари Сен-Пьер. – Джордан замер на месте и взглянул на Реджи. – Допустим, покушались действительно на нее. Что могло послужить мотивом?

Реджи пожал плечами:

– Она не из тех женщин, что склонны наживать себе врагов.

– Вы наверняка можете найти ответ на этот вопрос. В конце концов, Мари и ваша жена – лучшие подруги. Хелена должна знать, кто желал Мари смерти.

Реджи с тревогой взглянул на него:

– Не то чтобы это можно было использовать как… доказательство.

Джордан подошел к Вэйну ближе:

– Что вы имеете в виду?

– Это лишь слухи. То, о чем когда-то упоминала Хелена.

– Это связано с Филиппом?

Реджи стал сосредоточенно изучать пол.

– Мне кажется, это немного… не по-джентльменски, что ли, вытаскивать все это наружу. Видишь ли, это произошло так много лет назад…

– Что произошло?

– Любовная интрижка. Между Филиппом и Ниной.

Джордан уставился на Реджи сквозь железные прутья решетки. «Вот оно что! – подумал он. – Это и есть мотив».

– Когда вы узнали об этом? – спросил Джордан.

– Я слышал об этом пятнадцать – двадцать лет назад. Понимаешь, я долго не мог понять, почему Хелена так не любит Нину. Это ведь почти… ненависть. Ну, ты знаешь, как это бывает с женщинами, со всеми этими ехидными взглядами. Сначала я счел это проявлением ревности. Моя Хелена всегда чувствует себя некомфортно в компании более… ладно, более привлекательных женщин. Собственно говоря, стоит мне мельком бросить взгляд на чье-нибудь красивое лицо, и она тут же становится просто несносной!

– Откуда же она узнала о Филиппе и Нине?

– Ей рассказала Мари.

– Кто-нибудь еще знал об этом?

– Сомневаюсь, что это было известно многим. Бедняжка Мари явно не собиралась предавать огласке свое унижение. Оповещать всех и каждого, что ее муж развлекался с такой наглой штучкой, как Нина!

– И все же она оставалась замужем за Филиппом все эти годы…

– Да, уж она-то весьма предана браку. И зачем ей было выворачивать все это грязное белье на публику? Чтобы разрушить его карьеру? Сейчас Филипп – министр финансов. Возможно, он взойдет на самую вершину. И Мари будет с ним. Значит, в отдаленной перспективе ее молчание окупится с лихвой.

– Если она все еще будет в живых, чтобы насладиться его высоким положением.

– Уж не хочешь ли ты сказать, что Филипп мог пойти на убийство собственной жены? И почему именно сейчас, по прошествии всех этих лет?

– Возможно, Мари поставила ему ультиматум. Посудите сами, Реджи! Филипп взлетел по карьерной лестнице, ему осталось всего ничего до кресла премьер-министра. И тут-то Мари говорит: «Или твоя любовница, или я. Выбирай».

Реджи выглядел задумчивым.

– Если он выбирает Нину, значит, ему нужно избавиться от своей жены.

– Да, но что, если он выбирает Мари? И Нина оказывается не у дел?

Нахмурившись, они смотрели друг на друга сквозь прутья тюремной решетки.

– Позвоните Домье, – сказал Ричард. – Расскажите ему все, что сейчас поведали мне, об этой интрижке. И попросите, чтобы он приставил к Нине «хвост».

– Но ты ведь на самом деле не думаешь…

– Я думаю, – сказал Джордан, – что до сих пор мы рассматривали эту историю под абсолютно ошибочным углом. Взрыв не был террористическим актом с политическими мотивами. Весь этот вздор про какую-то «Мировую солидарность» был лишь дымовой завесой, скрывавшей истинный мотив покушения.

– Ты имеешь в виду, что этот мотив был личным?

Джордан кивнул:

– Да, это была не месть террористов – кто-то покушался на убийство.

Рейсовый самолет на Берлин был полупустым, и единственным логическим объяснением тому, что пара потрепанных пассажиров сидела во втором ряду первого класса, было предположение, что они действительно смогли заплатить за билеты. Факт, в который стюардессе, с удивлением разглядывавшей их, верилось с трудом. Пассажиры эти отличались потрепанной измятой одеждой, наличием темных очков на носу и выражением крайней степени усталости на лицах.

На подбородке мужчины красовалась темная щетина недельной давности. Женщина выглядела очень загорелой, ее темные волосы спутались и припорошились пылью. Их единственной ручной кладью была сумка женщины – потрепанное нечто из соломы, испачканное песком. Стюардесса взглянула на корешки билетов пары: Афины – Рим – Берлин. И с натянутой улыбкой поинтересовалась, не желают ли пассажиры заказать коктейли.

– «Кровавую Мэри», – сказала женщина на блестящем, благородном английском.

– Коктейль «Роб Рой», – отозвался мужчина. – Подайте горьким, покрепче.

Стюардесса ушла за напитками. Когда она вернулась, мужчина и женщина держались за руки и смотрели друг на друга, измученно улыбаясь, они были похожи на людей, чудом оставшихся в живых. Они взяли коктейли с подноса.

– За наше здоровье? – спросил мужчина.

– Определенно, – ответила женщина.

И, усмехнувшись, они склонили бокалы, скрепляя тост звоном стекла.

Вскоре в салоне появилась тележка с едой: пироги с омаром, жаркое из баранины, дикий рис и шляпки шампиньонов. Пара съела по две порции каждого блюда и завершила обед половиной бутылки вина. Потом, словно двое обессилевших щенков, наигравшихся за день, они свернулись калачиком друг против друга и уснули.

Весь путь до Берлина пассажиры благополучно проспали. Лишь когда самолет выкатился на взлетно-посадочную полосу и остановился, оба резко пробудились, немедленно, будто по сигналу тревоги, придя в боевую готовность. Пока пассажиры друг за другом покидали самолет, стюардесса не сводила глаз с помятой пары из Афин. Было совершенно непонятно, кем были эти странные люди, чего от них можно было ожидать. В конце концов, пассажиры первого класса не путешествуют по миру, одевшись как бродяги!

Пара покидала самолет последней. Проводив пассажиров по трапу, стюардесса увидела, как они прошли мимо небольшой группы встречавших. Пара явно старалась держаться подальше от этой кучки людей.

Неожиданно путь странным пассажирам преградили двое мужчин. Бродяги из Афин остановились как вкопанные, потом засуетились, завертелись на месте, словно собираясь бежать обратно к самолету. Как по мановению волшебной палочки рядом материализовались еще трое мужчин, отрезавших паре все пути к спасению. Бродяги оказались в ловушке.

Стюардесса успела увидеть, как паника исказила черты женщины, как на лице мужчины застыла мрачная маска человека, потерпевшего сокрушительное поражение. Теперь у стюардессы не осталось сомнений: что-то с этими людьми было не так! Возможно, это террористы или международные преступники. И теперь их задержала полиция. Стюардесса увидела, как пару провели через жужжащую толпу. «Определенно это публика не первого класса, – с удовлетворением, презрительно фыркнула она. – О да, уж я-то вижу пассажиров насквозь!»

Ричарда и Берил втолкнули в комнату без окон.

– Оставайтесь здесь! – рявкнул кто-то приказным тоном, и дверь позади них с грохотом захлопнулась.

– Они нас ждали, – потерянно констатировала Берил. – Откуда же они узнали?

Ричард подошел к двери и подергал за ручку.

– Какой крепкий дверной засов, – пробормотал он. – Мы заперты намертво.

Вулф принялся в отчаянии кружить по комнате, ища другие способы выбраться из ловушки.

– Они каким-то образом узнали, что мы прилетим в Берлин… – заметил он.

– Мы заплатили за билеты наличными, – пыталась рассуждать здраво Берил. – Они никак не могли узнать. К тому же нас задержали охранники аэропорта, Ричард! Если они хотят нас убить, для чего утруждать себя нашим арестом?

– Чтобы помешать тебе получить выстрел в прелестную головку, – неожиданно раздался знакомый голос. – Вот почему.

Берил в изумлении обернулась к тучному человеку, который только что вплыл в дверь:

– Дядя Хью???

Лорд Ловат недовольно нахмурился, бросив взгляд на потрепанную одежду и спутанные волосы племянницы:

– Ты – в полном беспорядке, как я погляжу. С каких это пор ты успела приобрести цыганский облик?

– С тех пор, как мы автостопом исколесили пол-Греции. Кредитные карты, кстати, не самый предпочтительный метод оплаты в маленьких греческих городках.

– Что ж, по крайней мере, вы добрались до Берлина. – Тэвисток взглянул на Ричарда. – Хорошая работа, Вулф.

– Но мне бы не помешало немного помощи, – проворчал тот в ответ.

– И мы были бы счастливы оказать ее. Но у нас не было никаких идей по поводу того, где вас искать – до тех пор, пока я не побеседовал с твоим человеком, Сакароффом. Он сказал, что ты собирался в Берлин. Тут-то мы и обнаружили, что ты прилетел из Афин.

– Что ты делаешь в Берлине, дядя Хью? – полюбопытствовала Берил. – Я думала, ты исчез, потому что выполняешь одно из своих секретных заданий.

– Я ловлю рыбу.

– Желая, очевидно, поймать совсем не рыбу?

– Желая найти ответы. Которые, надеюсь, сможет нам дать Генрих Ляйтнер. – Тэвисток бросил еще один взгляд на одежду Берил и вздохнул. – Давайте для начала доберемся до гостиницы и приведем вас обоих в порядок. А потом нанесем визит в тюремную камеру герра Ляйтнера.

– Ты получил разрешение на разговор с ним? – удивился Ричард.

– А что, по твоему мнению, я делал здесь последние несколько дней? Умасливал нужных чиновников, поил и кормил их на широкую ногу. – Тэвисток жестом попросил племянницу и приятеля следовать за ним. – Машина уже ждет.

В гостиничном сьюте дяди Хью Берил и Ричард смыли с себя трехдневные греческие пыль и песок. Учтивая консьержка принесла новые комплекты одежды – сдержанные деловые костюмы, наилучшим образом подходившие для посещения тюрьмы строгого режима.

– Как мы можем убедиться в том, что Ляйтнер скажет нам правду? – спросил Ричард, когда они подъехали на лимузине к тюрьме.

– Мы не сможем этого сделать, – философски заметил Хью. – Собственно, мы даже не знаем, как много он нам расскажет. Он следил за ходом парижских операций из Восточного Берлина, значит, ему были известны кодовые имена, но не лица агентов.

– Выходит, мы можем уйти отсюда ни с чем.

– Как я уже говорил, Вулф, это – рыбалка. Иногда из этой мутной водички можно вытащить каркас старой шины. А иногда – упитанного лосося.

– Или, как в нашем случае, «крота».

– Если, конечно, Ляйтнер согласится нам помочь.

– Ты готов услышать правду? – спросил Ричард.

Вопрос был адресован Хью, но пристальный взгляд Вулфа устремился на Берил. «Предателем Делфи могут и в самом деле оказаться Бернард или Мэдлин», – говорили его глаза.

– В данный момент, как мне кажется, незнание становится все более опасным, – заметил Хью. – К тому же нельзя забывать о Джордане. Я приставил людей, которые должны оберегать его. Но всегда есть вероятность того, что что-то пойдет не так.

«Все уже пошло не так», – подумала Берил, глядя в окно автомобиля на серые, унылые дома Восточного Берлина. Здание тюрьмы было еще более тоскливым, отталкивающим – массивная бетонная крепость, окруженная колючей проволокой, по которой был пущен электрический ток. «Просто высочайший уровень безопасности!» – отметила про себя Берил, когда они прошли через контрольно-пропускной пункт и металлодетектор.

Дядю Хью, очевидно, уже ждали: его поприветствовали с холодным презрением к старому врагу времен холодной войны. Только в служебном кабинете коменданта тюрьмы к посетителям проявили хоть какую-то любезность. Им раздали по чашке горячего чая, мужчинам предложили сигары. Дядя Хью принял «угощение», Ричард вежливо отказался.

– До недавних пор Ляйтнер был одним из самых молчаливых, неуступчивых заключенных, – сказал комендант, прикуривая сигару. – Сначала он полностью отрицал свою роль в секретных операциях. Но ваше досье на него убедительно доказало обратное. Он действительно был ответственным за парижские операции.

– Ляйтнер называл какие-нибудь имена? – спросил Ричард.

Комендант посмотрел на него сквозь движущееся облако сигаретного дыма:

– Вы работали на ЦРУ, не так ли, мистер Вулф?

Ричард коротко кивнул, подтверждая сказанное:

– Это было много лет назад. Я давно оставил службу.

– Но вы наверняка понимаете, что это значит: упорствовать, не желая избавиться от старых стереотипов.

– Да, понимаю.

Комендант встал и подошел к окну, бросив взгляд на колючую проволоку, окружавшую его тюремное королевство.

– Берлин битком набит людьми, бегущими от своих собственных теней. От своей старой жизни. Из-за денег или по идеологическим соображениям, но они служили своему хозяину. А теперь этот хозяин мертв, и они скрываются от прошлого.

– Но Ляйтнер уже в тюрьме. Он ничего не потеряет, если побеседует с нами.

– Но люди, которые работали на него, – те, что еще на свободе, – они могут потерять все. Секретные документы восточных немцев теперь стали достоянием общественности. И в любой момент какая-нибудь любопытная гражданка может открыть одно из этих дел и выяснить всю правду. Понять, что ее друг, муж или любовник работали на врага. – Комендант отвернулся от окна, его светло-голубые глаза сфокусировались на Ричарде. – Именно поэтому Ляйтнер так упорно отказывается называть имена – чтобы защитить своих старых агентов.

– Но, как я понял, с недавних пор он начал сотрудничать?

– В последние недели, да.

– Почему?

Комендант немного помедлил.

– Слабое сердце, как уверяют доктора. Сердечная недостаточность, состояние постепенно ухудшается. Через два-три месяца… – Он пожал плечами. – Ляйтнер понимает, что конец близок. И взамен на некоторые последние в его жизни удобства он иногда начинает откровенничать.

– Тогда он сможет дать нам ответы на все вопросы.

– Если он будет в настроении. – Комендант повернулся к двери. – Что ж, давайте посмотрим, в каком настроении пребывает герр Ляйтнер сегодня.

Посетители проследовали за комендантом вниз по охраняемым коридорам, мимо зарешеченных камер и мрачных охранников, в самый центр тюремного комплекса. Здесь не было окон: даже воздух, казалось, был герметично запечатан, спрятан от внешнего мира. «Отсюда нет никакого спасения, – мелькнуло в голове Берил. – Кроме смерти».

Они остановились у камеры под номером 5. Два охранника, каждый своими собственными ключами, отперли отдельные замки. Дверь медленно распахнулась.

Внутри на деревянном стуле сидел старик. Из его ноздрей спускались кислородные трубки. Его унылое арестантское одеяние – желтовато-коричневые рубашка и брюки без пояса – свободно висело на его тщедушном теле. Яркий свет флуоресцентных ламп придавал его лицу желтоватый оттенок. Около стула старика стоял кислородный баллон. Оглушительную тишину в комнате нарушало лишь шипение газа, струящегося по трубкам в носу.

– Добрый день, Генрих, – по-немецки поздоровался комендант.

Ляйтнер ничего не ответил, лишь короткая вспышка приветствия мелькнула в его глазах.

– Сегодня я привел лорда Ловата, из Англии. Вам знакомо это имя?

И снова в синих глазах старика мелькнула яркая вспышка. Потом послышался шепот:

– МИ-6.

– Верно, – сказал Хью. – Уже в отставке.

– Как и я, – послышался ответ – серьезный, без тени иронии.

Внимательный взгляд Ляйтнера переместился на Берил и Ричарда.

– Моя племянница, – объяснил Хью, – и мой бывший коллега. Ричард Вулф.

– ЦРУ? – спросил Ляйтнер.

Ричард кивнул:

– И тоже в отставке.

Ляйтнер выдавил из себя слабую улыбку:

– Как по-разному, однако, мы наслаждаемся своими отставками!

Старик снова взглянул на Хью:

– Частный визит к старому врагу? Наводит на мысли.

– Это не частный визит, уж определенно, – отозвался Хью.

Ляйтнер начал кашлять, и это, казалось, почти лишило его последних сил: когда он снова откинулся на своем стуле, его лицо приобрело отчетливый синий оттенок.

– Так что же вы хотите знать?

– Нам нужно установить личность вашего двойного агента в Париже. Кодовое имя – Делфи.

Ляйтнер не ответил.

– Разумеется, это имя вам известно, герр Ляйтнер. В былые годы Делфи, судя по всему, передавал бесценные сведения. Он был вашей ниточкой к секретным операциям НАТО. Разве вы не помните?

– Это было двадцать лет назад, в далеком прошлом, – тихо пробормотал Ляйтнер. – Мир с тех пор сильно изменился.

– Мы хотим знать только его имя. Это – все.

– Значит, вы хотите запихнуть Делфи в клетку – такую же, как эта? Запрятать подальше, от солнца и воздуха?

– Только так мы сможем остановить убийства, – веско произнес Ричард.

Ляйтнер нахмурился:

– Какие убийства?

– Те, что продолжаются и по сей день, прямо сейчас. Французский агент был убит в Париже. Еще одного человека застрелили в Греции. Это все связано с Делфи.

– Но это невозможно, – пробормотал Ляйтнер.

– Почему?

– Делфи усыпили.

Хью сердито взглянул на арестанта:

– Вы имеете в виду, что он мертв?

– Но в этом нет смысла, – встрял Ричард. – Если Делфи мертв, почему убийства все еще продолжаются?

– Возможно, – рассудил Ляйтнер, – это вообще никак не связано с Делфи.

– Возможно, – в тон ему сказал Ричард, – вы лжете.

Ляйтнер улыбнулся:

– Возможно все.

Неожиданно старик снова закашлялся: это был булькающий звук, производимый человеком, которому явно недолго осталось жить на этом свете. Лишь несколько раз вдохнув кислород, он снова вернул себе способность говорить.

– Делфи был оплачиваемым агентом, – объяснил Ляйтнер. – Он сотрудничал с нами не из идеологических побуждений. Мы-то, понятное дело, предпочитали идейных. Они обходились нам не так дорого.

– Выходит, он делал это за деньги? – уточнил Ричард.

– Да, причем за довольно щедрую сумму, которую он получал все эти годы.

– Когда же этот канал передачи сведений перестал работать?

– Когда операция стала слишком рискованной для всех, кто был в нее вовлечен. Так что Делфи обрубил с нами все связи. Ему удалось замести все следы прямо перед тем, как ваша контр разведка подобралась к нему совсем близко.

– Так вот почему были убиты мои родители? – удивилась Берил.

Ляйтнер нахмурился:

– Ваши родители?

– Бернард и Мэдлин Тэвисток. Они были застрелены в мансарде в районе Пигаль.

– Но это было убийство и самоубийство. Я видел отчет.

– А что, если они оба были убиты? Убиты рукой Делфи?

Ляйтнер в упор посмотрел на Хью:

– Я не отдавал подобного приказа. Это правда.

– Означает ли это, что часть сказанного вами не была правдой? – уточнил Ричард.

Ляйтнер еще раз глубоко вдохнул кислород и мучительно, с хрипом выпустил воздух наружу.

– Правда, ложь… – прошептал он. – Какая теперь разница?

Он в бессилии откинулся на стуле и взглянул на коменданта:

– Я хочу отдохнуть. Уведите этих людей.

– Герр Ляйтнер, – успел бросить Ричард, – я задам вам последний вопрос: Делфи на самом деле мертв?

Ляйтнер ответил на его прямой взгляд так твердо, так решительно, что, казалось, старик вот-вот расскажет всю правду. Но ответ, который он дал, только еще больше озадачил присутствующих.

– Он дремлет, – сказал старик. – Это самое точное слово, которое к нему применимо.

– Значит, он не умер?

– Если иметь в виду те цели, которые вы преследуете, – Ляйтнер улыбнулся, – то нет.