26

К тому времени, как они оказались на борту самолета, вылетающего в Вашингтон, ее груди набухли и разболелись, и тело отчаянно просило облегчения, которое мог принести только грудной ребенок. Но Реджины рядом не было; сегодня она проводит время в заботливых руках Анжелы, и сейчас ее баюкают и развлекают так, как действительно нужно баюкать и развлекать младенца. Уставившись в окошко иллюминатора, Джейн подумала: «Моей дочери всего две недели, а я уже бросила ее. Плохая из меня мать». Но когда Бостон остался далеко внизу, она испытала уже не чувство вины, а внезапную легкость, как будто избавилась от груза материнства, бессонных ночей и бесконечных хождений взад-вперед по комнате. «Что со мной? — удивлялась она. — Почему я испытываю облегчение от того, что нахожусь вдали от ребенка?»

«Плохая из меня мать».

Габриэль взял ее за руку.

— Все в порядке?

— Да.

— Не переживай. Твоя мама прекрасно с ней справляется.

Она кивнула и снова устремила взгляд в окно. Как она могла сказать своему мужу о том, что у его ребенка такая плохая мать — радуется тому, что выбралась из дома и снова вернулась к охоте на преступников? Как признаться в том, что она так скучает по работе, что у нее сжимается сердце, когда на экране телевизора мелькают люди в полицейской форме?

Откуда-то сзади донесся детский плач, и у Джейн запульсировало в грудях, тяжелых от молока. «Мое тело наказывает меня за то, что я бросила Реджину», — подумала она.

Лишь только они вышли из самолета, Джейн нырнула в дамскую комнату. В кабинке она уселась на стульчак и принялась сцеживать молоко в марлевые салфетки, задаваясь вопросом: испытывают ли коровы такое же облегчение, когда их доят? Какое расточительство, думала она, отжимая в унитаз и смывая драгоценное молоко.

Габриэль ждал ее у газетного киоска.

— Чувствуешь себя лучше? — поинтересовался он.

— Му-у-у.

Детектив из Лисбурга Эдди Уордлоу не выказал особого восторга от встречи с ними. Он оказался мужчиной лет сорока с кислым лицом и глазами, которые не улыбались даже тогда, когда это пытались сделать губы. Джейн не могла понять: то ли он слишком устал, то ли просто раздражен их визитом. Вместо приветствия он попросил их предъявить удостоверения и унизительно долго изучал каждое, как будто сомневаясь в подлинности. Только после этого он неохотно пожал им руки и провел через пост охраны.

— Сегодня утром я говорил с детективом Муром, — начал Уордлоу, когда они шли по коридору.

— Мы сообщили ему, что летим на встречу с вами, — сказала Джейн.

— Он сказал, что вам можно доверять. — Уордлоу полез в карман за ключами, но вдруг замер и взглянул на посетителей. — Мне нужно было узнать, кто вы такие, поэтому я наводил справки. Значит, вы понимаете, что происходит.

— На самом деле мы совершенно не в курсе, — возразила Джейн. — Мы как раз пытаемся разобраться.

— Да? — Уордлоу усмехнулся. — Ну, тогда мы друзья по несчастью. — Он открыл дверь и пригласил их в маленький конференц-зал. На столе стояла картонная коробка с папками, помеченная номером дела. Уордлоу показал на нее. — Видите, сколько у нас материалов. Я не смог все скопировать. Муру я отослал только то, что счел самым важным на сегодняшний день. Это дело с самого начала дурно пахло, и мне нужно быть полностью уверенным в тех, кто увидит эти материалы.

— Может, вам нужны еще какие-нибудь рекомендации? — вспылила Джейн. — Что ж, пожалуйста, поговорите с любым полицейским из нашего отдела. Они все обо мне знают.

— Речь не о вас, детектив. С копами у меня нет проблем. А вот с ребятами из Бюро… — Он посмотрел на Габриэля. — …вынужден держать ухо востро. Особенно с учетом того, что здесь творится.

Габриэль ответил холодным непроницаемым взглядом. Это выражение лица было хорошо знакомо Джейн со дня их первой встречи. Оно помогало Габриэлю держать людей на расстоянии.

— Если у вас есть сомнения насчет меня, детектив, давайте обсудим это сразу, а потом уж перейдем к делу.

— Почему вы здесь, агент Дин? Ваши люди уже изучили все наши материалы.

— Что, ФБР и здесь подсуетилось? — изумилась Джейн.

Уордлоу взглянул на нее.

— Они попросили копии всех документов. Каждой бумажки из этой коробки. Якобы они не доверяют нашей криминалистической лаборатории, поэтому привезли своих специалистов для изучения вещественных доказательств. Федералы все осмотрели. — Детектив снова повернулся к Габриэлю. — Если у вас есть вопросы, почему бы вам не обратиться к своим коллегам?

— Поверьте мне, я ручаюсь за агента Дина, — сказала Джейн. — Я его жена.

— Да, Мур мне говорил. — Уордлоу рассмеялся и покачал головой. — Федерал и коп. По мне, это все равно что кошка замужем за собакой. — Он полез в коробку. — Ладно, вот то, что вы просили. Следственные материалы. Протоколы осмотра места преступления. — Он доставал папки одну за другой и выкладывал их на стол. — Отчеты из лабораторий, протоколы вскрытия. Фотографии жертв. Ежедневные отчеты. Пресс-релизы, вырезки из газет… — Он остановился, словно вдруг что-то вспомнил. — У меня есть еще кое-что интересное для вас, — сказал он и направился к двери. — Сейчас принесу.

Вскоре он вернулся с видеокассетой.

— Я держу ее у себя в столе на замке, — пояснил он. — Поскольку в этой коробке рылись федералы, я подумал, что лучше сохранить кассету в надежном месте. — Он подошел к шкафу и вывез оттуда столик с телевизором и видеомагнитофоном. — Поскольку мы находимся недалеко от Вашингтона, нам иногда приходится сталкиваться с делами, которые… отдают политическими проблемами, — признался он, разматывая шнур. — Знаете, народные избранники иногда пошаливают. Несколько лет назад погибла жена сенатора — ее «Мерседес» перевернулся на дороге. Проблема была в том, что мужчина, сидевший за рулем, не был ее мужем. Хуже того, тот парень работал в русском посольстве. Вы бы видели, с какой скоростью ФБР село нам на хвост. — Он подключил телевизор и обернулся к посетителям. — С этим делом у меня возникает ощущение дежа-вю.

— Вы думаете, здесь пахнет политикой? — поинтересовался Габриэль.

— Вам известно, кто является настоящим владельцем того дома? Нам понадобилось несколько недель, чтобы выяснить это.

— Дочерняя компания «Баллентри».

— Это и есть политика. Речь идет о неком Голиафе из Вашингтона. Большом друге Белого дома. Крупнейшем военном подрядчике. В тот день я и понятия не имел, во что ввязываюсь. Пять убитых женщин уже ЧП. А если добавить сюда политику, вмешательство ФБР — черт возьми, можно готовиться к досрочному выходу на пенсию. — Уордлоу вставил кассету в магнитофон, взял пульт управления и нажал на кнопку воспроизведения записи.

На телеэкране замелькали запорошенные снегом деревья. Был ясный день, и лед искрился на солнце.

— Звонок в службу девять-один-один поступил около десяти утра, — пояснил Уордлоу. — Звонил мужчина, назвать себя отказался. Просто хотел сообщить: что-то случилось в доме на Дирфилд-роуд и просил прислать наряд полиции. На Дирфилд-роуд домов не так много, так что полицейскому патрулю не составило труда отыскать это здание.

— Откуда был сделан звонок?

— Из таксофона, который находится примерно в тридцати километрах от Эшбурна. Отпечатки, которые мы сняли с телефонной трубки, не помогли нам установить личность звонившего.

На телеэкране возникло несколько припаркованных автомобилей. На фоне гула мужских голосов выделился голос оператора, который начал комментировать:

— Сегодня четвертое января, съемка начата в одиннадцать часов тридцать пять минут. Адрес дома — Дирфилд-роуд, девять, Эшбурн, штат Вирджиния. Присутствуют детектив Эд Уордлоу и я, детектив Байрон Макмэон…

— Мой партнер снимал все на камеру, — пояснил Уордлоу. — Это вид подъездной аллеи, ведущей к дому. Как видите, кругом лес. Никаких соседей поблизости.

Камера медленно проплыла мимо двух карет «скорой помощи». Врачи сбились в кучку, их дыхание вырывалось облачками пара. Видеокамера завершила медленный обход территории и остановилась перед домом. Это был двухэтажный кирпичный особняк внушительного вида, в прошлом явно величественное сооружение, но сейчас уже с видимыми признаками запустения. Белая краска на ставнях и подоконниках облупилась. Перила крыльца покосились. Окна были зарешечены — архитектурная деталь, более характерная для городских строений, но никак не для дома в тихой сельской местности. В объектив попал детектив Уордлоу, который стоял на ступеньках крыльца словно мрачный хозяин, ожидающий гостей. Камера скользнула вниз, когда детектив Макмэон стал натягивать бахилы. Потом в объективе вновь показалась входная дверь. Камера проследовала за Уордлоу в дом.

Первой в кадр попала залитая кровью лестница. Джейн уже догадывалась, что последует дальше, — она видела снимки с места преступления и знала, как умерла каждая из женщин. И все равно, когда камеру направили на ступеньки, Джейн почувствовала, что пульс участился, предвещая кошмары.

На экране возникла первая жертва, лежавшая лицом вниз на лестнице.

— В эту стреляли дважды, — пояснил Уордлоу. — Судмедэксперт сказал, что первая пуля попала в спину, вероятно, в тот момент, когда девушка пыталась бежать вниз. Пуля задела полую вену и вышла из брюшины. Судя по количеству крови, которое она потеряла, девушка была жива минут пять-десять, а потом ее добили выстрелом в голову. Как я это себе представляю, убийца сначала выстрелил в нее, а потом переключился на других женщин. Вернувшись на лестницу, заметил, что первая жертва еще жива. И сделал контрольный выстрел. — Уордлоу взглянул на Джейн. — Скрупулезный парень.

— Столько крови, — пробормотала Джейн. — Должно быть, осталось много отпечатков подошв.

— Да, и наверху, и внизу. Но у подножия лестницы картина получается путаная. Мы обнаружили два комплекта следов обуви большого размера, которые, как мы понимаем, принадлежат убийцам. Но есть и другие следы. Меньшего размера, и тянутся они на кухню.

— Полицейские наследили?

— Нет. Первый патруль был на месте спустя как минимум шесть часов. Кровь на кухне уже подсохла. А маленькие следы оставили, когда кровь еще не была свежей.

— Так чьи же это следы?

Уордлоу посмотрел на Джейн.

— Мы до сих пор не знаем.

Теперь оператор поднимался по лестнице, и было слышно, как шаркают по ступенькам бумажные бахилы. На лестничной площадке камера свернула налево, устремляясь в дверной проем. В спальне теснилось шесть коек, на полу валялись одежда, грязная посуда, большой пакет картофельных чипсов. Камера скользнула по комнате и остановилась на койке, где лежала жертва номер два.

— Похоже, у этой вообще не было возможности бежать, — заметил Уордлоу. — Она лежала в постели, там ее и настигла пуля.

Камера устремилась к чулану. Оператор остановился в дверях, и на экране появились две прижавшиеся друг к другу погибшие девушки. Они забились в самый угол, тщетно надеясь на то, что их не заметят. Но убийца увидел их сразу, как только распахнул дверь, и рука его, не дрогнув, навела пистолет на их склоненные головы.

— Каждой досталось по пуле, — объяснил Уордлоу. — Эти ребята действовали быстро, методично и аккуратно. Открыли каждую дверь, обыскали каждый уголок. Собственно, в доме и негде было спрятаться. У этих девушек не было шанса на спасение.

Он взял в руки пульт и нажал на кнопку быстрой перемотки. На экране заплясали кадры маниакальной гонки по спальням, вверх по лестнице, на чердак. И такой же нервный спуск вниз, Уордлоу нажал кнопку воспроизведения записи. Движение камеры замедлилось, и она плавно поплыла в столовую и оттуда на кухню.

— Вот, — тихо произнес он, нажимая на паузу. — Последняя жертва. Ей досталось по полной программе.

Женщина была привязана шнуром к стулу. Пуля прошла прямо над правой бровью, и голова откинулась назад. Она умерла, воздев очи горе; смерть стерла все краски с ее лица. Обе руки, лежавшие на столе, были вытянуты вперед.

Окровавленный молоток лежал рядом с раздробленными конечностями.

— Конечно, они что-то хотели от нее, — сказал Уордлоу. — А она то ли не могла, то ли не хотела дать им это. — Детектив посмотрел на Джейн, и по его взгляду она поняла, что он тоже мысленно представляет, как пытали жертву. Как сыпались удары молотка, кроша кости и суставы. Как разносилось эхо криков по дому, заваленному мертвыми телами.

Он нажал кнопку воспроизведения записи, и камера продолжила свой путь, оставляя позади окровавленный стол, истерзанную плоть. Еще не оправившись от ужаса, они молча смотрели на экран, где уже появились спальня первого этажа, затем гостиная с продавленным диваном и зеленым ковром на полу. Наконец камера вернулась в холл, к подножию лестницы, откуда и началось путешествие по дому.

— Вот что мы имеем, — заключил Уордлоу. — Пять убитых женщин, все неопознанные. Два вида оружия, из которого произведены выстрелы. Мы полагаем, что убийц было как минимум двое и действовали они сообща.

«И спрятаться в этом доме совершенно негде», — пронеслось в голове у Джейн. Она подумала о двух девушках, затаившихся в чулане. Представила себе, как по мере приближения шагов их дыхание сменяется всхлипами и руки сплетаются в прощальном объятии.

— Они врываются в дом и убивают пять женщин, — сказал Габриэль. — Не менее получаса проводят на кухне, кроша молотком руки последней жертвы. И у вас ничего нет на этих убийц? Ни улик, ни отпечатков пальцев?

— Ну, отпечатков по всему дому мы нашли несметное количество. Только идентифицировать их невозможно. Даже если убийцы оставили свои пальчики, их все равно нет в базе данных. — Уордлоу взял пульт и остановил запись.

— Постойте! — воскликнул Габриэль, не отрывая взгляд от экрана.

— Что такое?

— Перемотайте пленку назад.

— На сколько?

— Секунд на десять.

Уордлоу нахмурился, недоумевая, что могло привлечь внимание агента. Он протянул Габриэлю пульт.

— Пожалуйста, распоряжайтесь.

Габриэль перемотал пленку, затем нажал кнопку воспроизведения записи. Камера вернулась в гостиную, и вновь перед ними были продавленный диван, грубый ковер. Потом камера двинулась в холл и вдруг резко дернулась в сторону входной двери. Во дворе искрились на солнце обледеневшие ветки деревьев. У крыльца о чем-то беседовали двое мужчин. Один из них обернулся.

Габриэль нажал на паузу, и в кадре застыло лицо какого-то мужчины.

— Это Джон Барсанти, — произнес он.

— Вы его знаете? — спросил Уордлоу.

— Он и в Бостоне появлялся, — ответил Габриэль.

— Да, похоже, вездесущий тип. Не прошло и часа, после того как мы приехали на место, и тут объявился Барсанти со своей командой. Они пытались вклиниться в расследование, и у нас даже завязалась перебранка. Пока нам не позвонили из департамента юстиции с просьбой о сотрудничестве с федералами.

— Как ФБР удалось так быстро разнюхать об этом деле? — удивилась Джейн.

— Мы так и не узнали ответа на этот вопрос. — Уордлоу подошел к видеомагнитофону, извлек кассету и обернулся к ней. — Итак, вы поняли, с чем мы имеем дело. Пять убитых женщин, идентифицировать которых по отпечаткам пальцев не удается. Никто не заявлял об их исчезновении. Все они остаются неизвестными.

— Нелегалки без документов, — сказал Габриэль.

Уордлоу кивнул.

— Я предполагаю, что они из Восточной Европы. В спальне на первом этаже валялись газеты на русском языке. Еще мы нашли коробку из-под обуви, набитую московскими фотографиями. По тем уликам, что мы обнаружили в доме, можно судить о роде деятельности его обитательниц. В кладовке хранились запасы пенициллина. Пилюли от похмелья и целая коробка презервативов. — Он взял со стола папку с протоколами вскрытия и передал ее Габриэлю. — Посмотрите на результаты анализа ДНК.

Габриэль пролистал бумаги и остановился на результатах лабораторных анализов.

— Многочисленные сексуальные партнеры, — сказал он.

Уордлоу кивнул.

— А теперь сопоставим факты. Компания молодых привлекательных женщин, проживающих под одной крышей. Развлекающих мужчин. В общем, монастырем этот дом при всем желании не назовешь.